Вот тогда-то для меня стало откровением, что один-единственный человек способен обнаружить в себе такие сокровенные глубины, черпать оттуда такие силы и питать другого человека такими богатствами, какими не мог бы нас одарить ни Цезарь, ни Александр Македонский. Там в глубине, внутри и есть наше королевство, наша монархия, наша лучшая республика. Там наш сад, наше счастье.
У меня оставался еще один костюм, в котором можно было показаться на глаза людям, зато ногу на ногу класть было нельзя: подошвы протерлись до самых стелек. В таком положении предпочитаешь одиночество.
Я мог бы на этом завершить мою историю, как роман, чей сюжет пробился к счастливому концу.
Но здесь действуют другие принципы. Сегодня выживает тот, кто больше не верит ни в какой счастливый конец, кто сознательно от него отказывается. Не бывает целого счастливого века, но бывает счастливый миг, мгновение счастья и свободы. Даже Лоренц, когда висел в пустоте, одно мгновение был совершенно свободен. И мог изменить мир. Говорят, когда вот так падаешь, вся жизнь проносится разом перед глазами. Это одна из тайн времени. Мгновение сопрягается с вечностью.
Я стал медленно исследовать болото и с возрастающим ужасом обнаружил, что оно усеяно отрезанными ушами! Я различил большие и маленькие, хрупкие и грубые, и все были отсечены острым инструментом.
Одни лежали на листьях водяных растений, как и то, что я обнаружил первым. Другие были наполовину прикрыты листьями, некоторые нечетко мерцали сквозь коричневую болотную воду.
