автордың кітабын онлайн тегін оқу Космияне. Часть 1
Владимир Науменко

Кітап туралы Қазір оқып жатыр2 Тегін фрагмент

Владимир Науменко

Космияне

Часть 1

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

В одном из уголков Сибири отважные земляне, сами того не подозревая, своими несогласованными действиями вызвали к жизни целую цепочку невероятных событий. Студенты Дагос и Лотман находят нужным скрывать своё открытие, они уверены, что оно не пойдёт на пользу землянам. Того мнения и Тхара — Чандро, расшифровавший послание землян, после мучительных раздумий посылает на Землю свою дочь Индиану. Идёт незримая борьба сил добра и зла на путях рождения нового облика грядущих космических цивилизаций.

16+

Пролог

Безмерная Вселенная продолжала сжиматься и расширяться в тридцатимиллиардном цикле, когда луч весеннего Солнца, достигнув поверхности Земли, поглотился сибирской тайгой. Жизнь черпала свою силу из энергии, рассеиваемой Солнцем.

Природа призывала к себе всех, кто был близок к ней, всё в ней говорило о предчувствии наступления поры, когда на окнах тают морозные узоры, полноводная река Обь, прежде чем впасть в Карское море, разламывает мартовский* лёд, и в небе проявляется долгожданная синева. Город, находящийся на пересечении лесной и лесостепной природных зон, расположенный на Приобском плато, и лежащий на обоих берегах этой реки, назывался столицей Сибири.

…Два выпускника случайно встретились в ресторане, что находился невдалеке от учебных корпусов Новосибирского университета. В памяти парней мгновенно воскресли воспоминания о прошлом, и они, у барной стойки долго пожимая друг другу руки, и оплатив счёт по «винной карте», сели в дальнем углу. Встреча после разлуки состоялась, прошедшее после совместной учёбы в стенах альма-матер время выявило, кто был настоящим другом, а кто им лишь казался.

За час разговора не высказывалось всего, о чём хотелось сказать. Оно было и понятно. Что там говорить. Пролетевшие в разлуке годы не давали мыслям собраться, путались, иногда парни говорили совсем не то, что хотели бы сказать друг другу. Покинув ресторан, и выйдя на улицу Вилюйская, после недолгого разговора решили провести завтрашний день, 23 марта 2023 года, в лесу, где дышалось легко и свободно, появлялась возможность на время забыться в ветрах, шумевших в раскидистых ветвях деревьев. Виктор ушёл ночевать к знакомым, чья квартира располагалась на Красном проспекте, а Николай отправился к дяде, что жил около метрополитена.

Наступил день. Солнце, жёлтым светилом выглянув из-за горизонта, отставляло в небе атмосферу холодного безмолвия, словно этим маневром старалось замкнуть всё пространство в своём скудном тепле. Родник на поляне заставил двоих освободить плечи от тяжести рюкзаков и устроить привал. С изумлением для себя сибиряки заметили разницу между водой, что хранилась в корпусе

*последствия глобального потепления на Земле.

фляжки, и ледяной водой родника, своим вкусом вызывавшей быстрый прилив бодрости к усталым мышцам, они обрели для себя способность продолжить путь. Природа одобрила правильность решения побыть наедине вдали от людей, соприкоснуться с нетронутым цивилизацией миром, вспомнить о былом. Смеркалось, и верхушки деревьев лишались дневного обаяния. Николай Лотман, взяв на себя инициативу разведения костра, ушёл вглубь леса. Виктор Дагос извлёк из походного рюкзака газету, и, пробежав глазами пару строк, отвлёкся от чтения, — номер не вызывал интереса и лишь годился для подстилки. Выкладывая съестные припасы, Виктор подмечал у себя настрой, на день позабыть все заботы в слиянии с лесной жизнью, рассеять опасения сердца и ума в океане целебной тишины. В шумных ритмах города он не уловил бы волшебного дыхания трав, говорливого всплеска ручья, голосов птиц и зыбкости звёзд, что таяли в предрассветных разливах будничных дней. Оглядев терявшийся в наступающих сумерках путь, Николай, вышел на тропу. Сухие сучья распространяли запах смол и древесины, сладко вдыхая его в себя, Николай взглянул на небо и подумал: пора возвращаться на поляну.

Тёмная ночь уже наступила, когда Николай и Виктор, поужинав у пылающего костра, прикрытые лесом, смотрели во мглу, освещаемую мерцанием звёзд, — как были хороши они в переливах космических одежд, и как порой жестоки. Тень наступившей ночи, усыпанная звёздами в космической дали, уподоблялась морской волне, играющей в пространстве. А загадка светил, раскинувшаяся над ними шатрами непознанного, на фоне кажущегося покоя смотрелась иначе, маня туда, где жила угроза быть испепелённым всепоглощающей радиацией. Сияние на небосклоне звезд рождало в молодых восхищение, которые были не прочь с санкции разума забвением погрузиться во всеохватывающую черноту космоса, — рассыпавшиеся в нём мириады далёких галактик и туманностей напоминали планетарий, горя огоньками неизведанности. Лесной покой, наблюдаемый ими, благостно влиял на самочувствие, вибрациями озона, создавая загадочный мир особой реальности. Отключившись от бренности бытия и присоединяясь к токам воздуха, Николай и Виктор спешили смыть из сознания боль утрат в разговоре о будущем. Языки огня, потрескивание и шипение сучьев привлекли внимание Чужаков. Прекратив сбор трав и устав притворяться неузнанными, они подошли к незнакомцам, наблюдавшим в троих повышенный интерес к себе и намерение завязать знакомство. Виктор пригласил погреться у горящего в ночи костра. Сделав это с большой охотой, собиратели трав искренне восхищались человечностью двоих, на чьих лицах была видна не строгость, а располагающая к беседе улыбка. Казалось, что обнаруженные белой луной-принцессой странные существа впервые попали на эту планету и не знали, с чего начать её изучение. Во взглядах Чужаков, слушавших, что говорил Николай, Виктором угадывались одни и те же банальные вопросы: «Кто эти незнакомцы? Что таят в себе? Почему они к полуночи очутились в лесу, а не в деревне?»

Пытаясь разрядить молчание Виктора, Николай стал громко предлагать ребятам ужин. С удовольствием сделав это, ребята стали расспрашивать взрослых обо всём, что могло вызвать интерес.

— Что ж, ребята! Вас понять несложно! — подбросив в костёр сухие ветки, говорил Николай, — молодость связана с любознательностью и её благородство, ещё незамутнённое годами, следует поддержать. В сплошном информационном шуме у каждого из вас не остаётся места для глубоких раздумий. Юная душа, не слыша добрых слов и не получая от окружающих положительный заряд, черствеет, становится бесчувственна ко всему светлому, чем богата совесть. Поэтому, слушая, вы постарайтесь осознать наши злоключения в таком развитии, в каком они имели место в недалёком прошлом.

Глава 1

Поиск жизни во вселенной

«Жизнь бессознательная пульсировала в Пространстве Вселенной»

Древнекитайская «Книга Дзиан»

Преподаватель, убелённый сединой роскошных волос, с заметным волнением читал своё сообщение. По занятости аудитории можно было судить о том, что многих землян интересовала не только земная, но и космическая проблематика. Космос 21 века, подкреплённый открытиями антиматерии и появлением информационного общества, конструированием звёздных кораблей и нового образа человека, пришёл в будущее цивилизации под знаком гуманизма. Выход человека за планетарные пределы волновал слушателей не меньше, чем эра запусков автоматических станций в предыдущее столетие. Поле боя за истину в науке 21 века лежало не на поверхности шара, а в пределах звёздных широт. Только что, вернувшись из обсерватории, где прошла вся ночь в наблюдениях за космосом, учёный, изучающим взглядом примериваясь к рядам слушателей, понимал это. Основная мысль его сообщения сводилась к астрономии, и к связанным с нею задачам института. Пожилой человек, почувствовав на себе взгляды студентов и вольнослушателей, добросовестно излагал с кафедры стоящие перед наукой проблемы. Наполнив прозрачной водой гранёный стакан, преподаватель астрофизики, кандидат физико-математических наук Всеволод Максимович Желдин сделал глоток. Листки бумаги зашуршали под его пальцами, сообщение продолжалось…

— С незапамятных времён астрономия играла и продолжает играть немаловажную роль в эволюции нашей цивилизации, как бы предваряя жизнь человека, давая простор его инициативе и предприимчивости. Астрономия, как говорил Платон, заставляет душу смотреть вверх и ведёт нас из этого мира в мир другой. С эпохи Третичного периода эры кайнозоя, когда тело гомо сапиенса ещё покрывал густой покров шерсти, и до дней первой четверти 21 века, человечество совершило качественный скачок вперед. Вооружившись новыми научно-техническими достижениями, люди начинают покидать Землю, устремляясь в запредельные от Солнца звёздные дали, в процессе работы не забывая изучать волнующие учёных процессы в неизведанных сгустках материи, со времен Гераклита условно объединённые понятием Космос. С давних пор наши предки, борющиеся за хлеб насущный, стали замечать странные явления: синхронно появляющиеся на виду у многих косматые кометы, «падающие звёзды», — всё это фиксировалось в сознании народа, чьи наблюдения и поверья облекались в красочные образы. Многие пророчества, древние обряды и обычаи имели прямое отношение к небу; их наличие заставляло многих задуматься о мире, непонятном и загадочном. Вполне понятные мечты людей ощутить себя в состоянии невесомости, не вписывающейся в рамки сложившихся традиций, оставались наивными пожеланиями, воплощёнными во снах. Можно было, и то в салонах, говорить о перемещениях человека вне тела, о спиритических сеансах не без посредничества медиумов, но не допускалось выражать субъективные воззрения на мир как на составную, если не главную, часть самой природы человека. Человек, в своё время высказывавший смелые и опережающие на многие столетия мысли, невеждами объявлялся сумасшедшим. Честное имя учёного, который посвятил себя разгадкам тайн Вселенной, уничижалось и предавалось забвению людьми, видевшими в его рассуждениях серьёзную опасность для своего материального благополучия. Сам бедняга, своим сознанием и жизнью выстрадавший ценные для науки идеи, либо действительно сходил с ума, либо скрывался: опасны ведь не люди сами по себе, а их идеи, за претворение которых в жизнь многие из мыслителей не без основания опасались за себя. Прогрессивная мысль не могла найти поддержки в той среде, из духовных оков которой она вырвалась, стихийно бунтуя против попрания свободы творчества. Но время идёт, и многие люди, не разделявшие устаревшие воззрения церкви на силы природы, верили, что рано или поздно потомки претворят в жизнь то, что в тёмные века считалось полётом фантазии, граничащей с сумасбродством её создателя. Окованная в слово, она не могла осуществиться, так как для этого не было условий. Строя воздушные замки, позолоченные светом прекрасных мечтаний и не имеющие под собой опорный фундамент в жизни, многие видные деятели и учёные обрекались на бесславие. Стремясь к лучам истины, растапливавшим иллюзии, они не понимали оторванности своих поисков от потребностей времени, своими стараниями пытаясь создать нечто новое, что ещё не вписывалось в парадигму мышления современников, но что уже пребывало на грани веков. Тем не менее, честь и хвала им за это. Несмотря на неудачи, они своим посильным трудом явили нам звено разума, которое из поколения в поколение собиралось в единую цепочку практических навыков и умений: таким путём сконцентрировались тысячелетние искания науки о человеке и природе.

20 век. Эволюция человеческого сознания отразилась и в научно-технической революции. По сей день во всём мире идут споры об её характере. И, как учёного, меня ужасает сама возможность того, что все наши достижения в один миг могут пойти прахом, по неизвестной причине расщепись заряд хотя бы одной термоядерной боеголовки. Смертоносные взрывы уничтожат всё живое на планете, сделают её миром без людей, миром глыб и кратеров. Упаси Боже, но современные технологии так ненадёжны и опасны, что такая картина будущего мне представляется правдоподобной. К счастью, этот пессимизм научного моделирования перекрывает оптимизм веры людей в невозможность его осуществления преднамеренным путём, только поэтому Земля цела и не исчезла из космоса. Жизнь есть не только земное, но и космическое явление. Не открою истину, если скажу, что человек корректирует информацию в таком виде, в каком она поступает в чувства от разнообразных каналов, и мы, часто предпочитая оставаться «вещью в себе» для окружающих, беспрерывно находимся в потоке информации, и никто из учёных не рискнёт высказаться за его ограничение, — тому есть многие предсказания. Одна из них касается проблемы, которую пока на практике проверить весьма сложно, но некоторые из учёных считают её дверными проёмами в альтернативные реальности. Это всем хорошо известные «чёрные дыры», предсказанные современником Вольтера, — Пьером Симоном Лапласом. Его выводы, посвящённые распространению света в поле тяготения, потрясают человеческое воображение. Согласно Лапласу, поле тяготения сверхплотных частиц материи настолько чудовищно, что не выпускает наружу лучей света. Это и есть «чёрная дыра», то есть, участок пространства, не имеющий поверхности, но сжатый в точку под действием силы тяготения. Вся эта масса как бы упакована в крошечном пространстве, она и образует сверхплотный объект. Эта область в пространстве-времени характеризуется настолько большой кривизной, что никакая энергия не может вырваться из хватки их гравитационного поля. Теоретически плотность «чёрных дыр» вычисляют по формуле: е = 3m/ (4prg3). Они обнаруживаются по рентгеновскому излучению.

У всякого явления должна быть понятная причина. Она позволяет судить о развитии интеллектуально-образного мышления, не отграничивать, подобно Декарту, мир от человека, а открывать новые закономерности, лежащие вне пределов понимания их природы, размышлять о многих притягательных тайнах Земли и Вселенной. Есть многое, что пока недоступно нашим наблюдениям. Земная цивилизация обладает колоссальной возможностью научно изучить многие таинственные примеры, сложившиеся по причинам и по настоящее время неподдающимся рациональному объяснению, и не все известные реалии попадают под пресс логики, чаще всего приходя к нам в виде интуитивных прозрений: таковы живопись, научные открытия, духовные откровения. Наука идёт не прямолинейно, а вопреки основному принципу Лейбница, скачками. Жизнь Вселенной улавливается человеческим экспериментом не во всей целостности, а как фрагменты некоего комплекса идеальной действительности, приоткрывая то, что нельзя познать сейчас, но что может быть познано завтра. Наши исследования галактик, столь далёких одна от другой, порой так примитивны, а набор средств так скуден, что только сферой ума постигаешь то, что не попало в обозрение телескопов и космических лабораторий. Стыд берёт за науку, за которой есть шанс быть приоритетной в будущем человечества, и её познание означало бы для него преодоление собственной разорванности на всех уровнях. Вы не поймёте моей главной мысли, если я не уточню ещё одну немаловажную деталь, заманчивой идеей возмущающей орбиту памяти: а именно, работу нашего радиотелескопа, заботливо опекаемого сотрудниками Новосибирского Университета. С его помощью скрупулёзно обследовав многие туманности и галактики, исследователи пришли к выводу, который позволяет судить о том, как на воображаемом принципе переноса информации происходили и продолжают динамично происходить процессы в бесчисленных звёздных далях. В пока не обследованных далях мы натолкнулись на нечто такое, что не поддалось научному описанию и пониманию. Радиотелескоп зафиксировал явления, в удивительной закономерности, происходящие в звёздной системе S. После долгих размышлений об универсальности «феномена S», обнаруженного среди бушующих энергий становления и разрушения, я пришёл к пониманию того, что же происходит там, на самом деле. Сделав спектральный анализ S-звёзд и прилегающих к ним туманностей, по моей гипотезе протогалактик, я поразился увиденному зрелищу. В диапазоне волн изобиловали чёткие линии ряда тяжёлых металлов, — стронция, цезия и технеция. И, я обнаружил плутоний, чья природа искусственна! Но не это подтолкнуло меня к догадке, а другое. Согласно законам астрономии, все эти элементы должны были вступать в термоядерные реакции в недрах, а не на поверхностях звёзд. Это явление в корне противоречит научным аксиомам, так как изобилие опасных для всего живого элементов наблюдается вблизи природы звёзд, и непосредственно в их скоплениях. Взвесив все «за» и «против», я понял, что эта радиация есть не что иное, как технические отходы разумной цивилизации, чья практическая деятельность охватывает миллионы и даже миллиарды звёзд в системе галактик класса S. Возможно, что этот «астродемос», или народ, что проживает около своей звезды, по качественным параметрам во много крат превышает уровень жизни людей на Земле. Ценит жизнь выше всего! А мы, «умные», так и не изжили на своём древе первобытные пороки, не делающие нам чести, как жителям этой планеты. Но эту проблему пускай рассматривает этика, я лишь скажу, что в науке гипотеза вещь спорная, и перед вами я изложил сугубо творческую точку зрения на области космических исследований, которые, в принципе, и составляют основу нашего института. У вас, господа и дамы, должна быть своя работа мысли, а теперь я хочу перенести вас в далёкое и не совсем далёкое прошлое, в очаровании его тайн куда сложнее разобраться, нежели в загадках нынешних, происходящих на глазах. В древнекитайских летописях, благодаря искусству и стилистике неизвестного автора и бережливости последующих поколений, сохранилась запись, донесшая до наших современников отголоски события, в своё время взбудоражившего население Страны Поднебесья. Согласно ей, «тяньцзы», или «сыны неба», внезапно появились на «чудесных треугольниках», из сопел ослепительными языками вырывался клокочущий огонь. Именно тогда древние уроженцы Китая, задолго до Конфуция, стали поклоняться Шаньти, «Небесной Добродетели», как бы подчёркивая своё единение с тем, что было сокрыто от них небесами. Они быстро нашли общий язык с местным населением. Как пришельцам удалось преодолеть языковый барьер? Тайна! Если сопоставить хронологические рамки древних цивилизаций, то откроется ещё более поразительная картина. В Северном Китае научились мастерить лодки, что было присуще Средиземноморским цивилизациям, в частности, финикийцам; упряжь для волов и прочего тяглового скота, — наследственная черта греков и индусов; копать колодцы и возводить оборонительные постройки, — образ деятельности македонян; лечиться иглоукалыванием, — метод, широко применявшийся жрецами Древнего Египта. Все эти факты, если их сложить в одно логическое целое, позволяют нам предположить следующее: все свидетели, реально существовавшие в прошлом и имевшие достоверную встречу с инопланетянами, впоследствии запамятовали это событие, о нём человечество не узнало бы, не будь чудом сохранившихся сведений из летописи. Время от времени в мировой прессе появляются обширные статьи с комментариями учёных о загадочном «снежном человеке». О его следах. Рассказы очевидцев, невзначай встретивших этот реликт в семействе гоминидов на заснеженных природных тропинках к труднодоступным вершинам Гималаев, впечатляют. Верить им или нет? По поверьям буддистов, там располагается сказочная страна царя Сучандры, более нам известная как Шамбала, её жители обычно не покидают своих мест, но по мере необходимости его покинуть, делают это не без помощи НЛО, которые фактом своего появления вызывают в людях суеверный страх. Согласно предположениям приверженцев этой легенды, старец Иоанн, держащий в руках бразды правления этой землёй, в нашем мире представлен тибетским далай-ламой, что лишний раз подтверждает мнение многих исследователей о загадочной ауре мест Тибета. Без преувеличения будет сказано, что если бы мы до конца разобрались в его загадках, то вполне очевидно допущение, что мы не мучились бы проблемой разгадки происхождения НЛО, а знали всё, что сейчас сокрыто от нас. Не исключено, что в той местности скрывается пребывание инопланетных форм жизни, которые по собственному произволу вмешиваются в ход событий на Земле, оставаясь при этом незамеченными и довольными своими действиями. Контакт с ними до сих пор не состоялся, несмотря на то, что объекты неизвестной природы будоражили спокойствие землян, то появляясь в странной форме, то моментально исчезая, тем самым давая учёным-ортодоксам повод для сомнений в их существовании. Вселенная, скажу я вам, настолько многомерна и в то же время замкнута, что трудно не соблазниться мыслью о творении всего из ничего. Радиотелескопы Грин-Бэнк, Ратан и многие другие устройства, в том числе и наша гордость, — радиотелескоп с параболической антенной, прощупывают небо сигналами в определённом его участке. Учёные силятся найти в улавливаемых из Вселенной позывных код, напоминающий искусственное происхождение. Как в математике, так и в астрономии, абстрактная истина может интерпретироваться по-разному. Легче измерить океан, этот гидрокосмос и его дно, чем разобраться в конструкции летательного аппарата НЛО, который многие из учёных, боясь подмочить свою репутацию, и не желают замечать. Я знал только московского исследователя Б. А. Шуринова, рискнувшего в любопытной работе «Парадокс 20 века» на основе многочисленных материалов зарубежных и русских очевидцев привлечь внимание к теме, на разбор которой пошло море чернил. Заграничных авторов, разумеется, на порядок больше. Наука, друзья мои, на то и есть наука, что в ней существует неугасимая борьба теорий и взглядов, на пути исследователей возникают препятствия, требующие не поспешных выводов, а серьёзного и спокойного научного анализа. В резерве науки существуют альтернативные гипотезы, моделирующие причины многих загадок Земли. Взять, к примеру, падение 30 июня 1908 года «метеорита» в Подкаменной Тунгуске. Огромная светоносная энергия в факте своего мгновенного освобождения повлекла не только взрыв чудовищной силы, но и широкомасштабное вымирание флоры и фауны. Я был на месте предполагаемого падения, и у меня сложилось впечатление, близкое и нашим фантастам Казанцеву и Альтову, что природа феномена была искусственна, он был космическим объектом громадных размеров, чем просто многотонным «небесным камнем». Катастрофа случилась внезапно, над пространством тайги повлекла не только сбой в системе функционирования полётом, но и отказ механизмов, что приводили в действие аннигиляцию. Никто не успел увидеть, как это произошло, но согласитесь, всякий феномен достоин гипотезы, и каждый вправе говорить то индивидуально неповторимое, о чём думает. Другое дело, что научная методология требует, чтобы всякий учёный умел верно, сформулировать наблюдаемые соотношения наблюдаемых фактов и не всё достоверно, что конструируется логическим аппаратом, — почитайте «Критику чистого разума» Канта!

Мы идём дорогой, которая имеет много изгибов. Мы не знаем всего многообразия мира, но приближаться и осмысливать, чтобы правильно понять его относительность, мы обязаны, — это велит нам наше жизнь и наше познание. Так и сейчас я не могу сказать, что исследования в ИКИ меня удовлетворяют, они очень медленны и подчас настолько неточны, что приходится начинать работу сначала…

Преподаватель ещё долго размышлял вслух, в своём сообщении он коснулся и тайны кочевого племени догонов с Западной Африки. Аборигены никогда не знали классификации звёзд, но поэтично воспевали тройные звёзды Сириуса. Он упомянул и о теории блуждающих в околосолнечном пространстве сгустков солнечного вещества, так называемых плазмоидов; не забыл рассказать и о возможности падения на Атлантиду короткопериодичной кометы, по неизвестным причинам отклонившейся от орбиты следования. Он с особым чувством в голосе рассказал о тайне апокрифической книги Еноха, — её подарили Джеймсу Брюсу слушатели Аксумского собора Святой Марии. Желдин поведал студентам о тайне вознесения на небеса ветхозаветных пророков Елисея и Илии, о видениях мистика Якоба Бёме и духовидца Эммануила Сведенборга, пророка Иезекииля. Пророчества Заратустры и его последователей также стали предметом обсуждения на этой встрече. Не был забыт и мёртвый тангутский город Хара-Хото. Учёный представлял аудитории разнообразные гипотезы, в них чувствовалась попытка создателей разгадать тайну зарождения жизни не где-нибудь в созвездии Волосы Вероники, а на едва приметной, на арене сотен миллионов других миров планете Земля. Он смело размышлял о её эволюции в драматических и благоприятных аспектах; о появлении человека, об органических соединениях на планете и так далее.

С интересом прослушав не совсем обычное выступление, аудитория рукоплескала астрофизику Института Космических Исследований Всеволоду Максимовичу Желдину, чья более чем сорокалетняя деятельность базировалась на кропотливом изучении избранной науки. Большая эрудиция, огромное терпение и мужество, активная воля к познанию тайн своей науки, и наконец, человечность в общении с кем бы то ни было, снискали Желдину уважение коллег и студентов. Он понимал, что наука невозможна без споров. Ему особенно нравилось спорить со студентами, ответы и ошибки которых не давали исследованиям повиснуть в воздухе, превратиться в окаменелости мёртвых фразеологизмов. Он всегда был в форме, и учебный процесс преподносил так, что пользовался заслуженным авторитетом одного из оригинальных лекторов вуза. Поздним вечером, удаляясь за пределы ИКИ, он медленным шагом направлялся домой, где было одиноко, и где всё же появлялись приятели и близкие люди. Каждый день Всеволод Максимович, спеша на работу и вечером уходя домой, проходил аллею тополей, ровными рядами посажённую у ИКИ. Он останавливался возле каждого, с интересом наблюдая за молодым деревцем, в шелесте его листьев усматривая яркую и сочную жизнь, идущую по своим законам. Всё отражалось во всём: деревья, город, камни, эта аллея и небо. Вообще город N был городом загрязнённым. Явления смога уже вызывали у горожан чувство недовольства, и они, решив бороться с мэрией за чистый воздух, стали сами принимать все меры по его фильтрации. Желдин любил поразмышлять, гуляя на природе. Сжатое пространство кабинетных стен не могло нарушить гармонию его мыслей, и он, чтобы побыть наедине с самим собой и со всем миром, любил выезжать за город, в лес, где прислушивался к голосу покачивающихся белоствольных тополей и берёз, — вследствие такой терапии он немного освобождался от всего, что стесняло его в лаборатории. Сделанное им открытие ни на минуту не покидало его. Он бредил им, ходил за ним, как за малым дитём, интуитивно предчувствовал необыкновенное, которое вот-вот должно было пасть на него. Он не знал, как оно проявится, но понимал, что это должно произойти не сегодня, так, завтра, и внести какие-то новые черты в его космическое мировидение.

«С чего начнём? С результатов, чтобы докопаться до причин. Так что же выходит? Мы не уникальны во Вселенной?» — наедине с собой Желдин, наблюдая за галкой, клюющей хлеб в кормушке, углубился в свои мысли. — «Мир не есть пространство одних землян, он существует и для других. Вот и физики говорят о том, что всё, что есть во вселенной, есть результат вибраций струн в десяти измерениях. Не изучена и тёмная энергия, что характеризуется величиной энергии вакуума. Именно она является причиной ускоренного расширения вселенной. Я давно догадывался, что одиночество землян есть вызов молчанию галактик. Что-то движет нами, но что? Хаотичное движение атомов не может составлять мироздание, нужна логическая последовательность его объяснения! Неужели, какая-та космическая субстанция генерирует наши идеи в строго заданные формы? Абсурд, а может быть, и правда? Мы познали сравнительно малое количество объектов во Вселенной, чтобы выносить вердикт о своей исключительности в ней. Ещё никто не в силах понять свою жизнь в её предназначении, всем она представляется по-своему, и не все видят в ней смысл, а лишь биологическое путешествие тела изо дня в день, упуская из вида главное, — умение жить сообразно своему духу. А что, если наша жизнь есть проводник каких-то неземных идей, экспериментов, которые должны обустроить нашу галактику в соответствие с Высшим Космическим Императивом?! Что же есть мы, в таком случае, — безвольные и подопытные формы органического бульона, или же „создания божественного провидения“? Как же в таком случае найти основания для утверждения землян на качественно ином уровне собственного, человеческого самосознания? Вопросы и вопросы. Где же выход?»

Рассуждая, таким образом, Желдин не заметил, как наступили сумерки. Он удвоил свои шаги из леса. Едва держась на ногах, он прохожим покинул аллею, на фоне которой виднелся ночной город. Шагнул в темноту и вздрогнул, увидев вынырнувшую со стороны тротуара тень, мгновенно исчезнувшую из поля зрения. За ним кто-то следил! Желдин остановился, прислушиваясь к звукам темноты. Вокруг было тихо, лишь тусклый свет Луны оживлял засыпавшие кварталы. Судя по лицу, он решил, что увидел наяву мыслеформу, она могла непроизвольным путём возникнуть из глубин сознания. Успокоившись, он пошёл домой.

«Но мыслеформы не могут превращаться в тени!» — от этой мысли, что только что пришла ему в голову, он не на шутку перепугался. Неизвестный встревожил его, и в эту ночь он ощутил на себе непонятный пресс, давящий на него силой своей неизвестности. Но для беспокойства повода уже не было. Тень канула в черноту звёздной ночи, и Желдин, находясь во власти грёз о далёкой космической цивилизации, поспешил к подъезду. Во многих квартирах его двора было светло и шумно, в подворье играли подростки, гуляли молодые, сплетничали старухи, а ему по возвращении домой предстоял ряд наисложнейших вычислений и расчётов в естественнонаучной области, куда направлялась сила его мысли. Он не мог прийти в себя от самого факта выявленной за собой слежки.

«Надо быть начеку! — подумал он, взбираясь по крутым ступенькам, ведшим в его квартиру — Наука может вызвать всплеск болезни воображения, а это сейчас нежелательно!» Тут им снова овладело непонятное чувство тревоги. Снова вернулось ощущение взгляда в спину. Он не мог понять, что же на самом деле происходит с ним. И вдруг… Он отказывался верить своим глазам. Он увидел себя, да так явственно, что поначалу усомнился в своём раздвоении. Двойник исчез, Желдин в оцепенении стоял у двери своей квартиры, не веря в то, кого он увидел. Очнувшись и опасливо озираясь по сторонам, он, сделав над собой волевое усилие, с нарастающим волнением вставил ключ в замочную скважину. Открыв квартиру, он остановился на пороге, прикрывая за собой дверь. Включив в прихожей свет, прошёл в свою комнату, уставленную книжными полками. Усаживаясь в кресло, астрофизик закрыл глаза. Ему представилась картина Вселенной, в её неизмеримых широтах звёзды были не так далеки, а рисовались на карте его внутреннего пространства доступными и колонизованными землянами. Картина будущего в тени настоящего. Желдин сопоставил всплывший в памяти образ двойника со своим. Точно такой же, как и у него, профиль, отточенный нос и впалые щёки, синие круги под глазами.

«Зачем он приходил сюда, и что ему нужно было от меня? Ох, не нравится мне всё это, но что-то необыкновенное должно произойти в ближайшие дни! Но что? Прочь вопросы. Лучше будет, если оставить это будущему, а сейчас…»

Включив компьютер, учёный в выбранной им папке стал вычислять значение астрономического объекта, чьё существование не подвергалось сомнению. Им была планетарная модель S-звёзд.

«Альтернатива земному разуму?! — было, подумал Желдин, — Искусственному интеллекту чужд мир эмоций, от них подчас страдает человек. Он был выдуман им и определён для решения архиважных задач. S-звёзды + земля = контакт» — пальцы учёного замерли в воздухе от возникшей идеи.

«Только бы составить понятный для них универсальный код! — решив завтра же направить в нужный участок неба параболическую антенну, размышлял он — Через символ можно рассмотреть жизнь, а если это так, то контакт неизбежен. Пусть мы пройдём через миллионы лет, но он осуществится. Если в S-звёздах есть носители разума, то ответ должен быть переправлен нам обязательно. Надо это обдумать и вынести на студенческий диспут. Звёзды таинственны и это прекрасно!» — мечтательный взор учёного улавливал лунный, красиво изливающийся в окно свет. Звёзды усталыми овцами отдыхали на чёрном лугу ночи, привораживая к себе всех, кто был увлечён мечтой о полётах к ним. С немой покорностью они глядели на жизнь городских кварталов, для его обитателей оставаясь безразличными и недоступными. Лишь Всеволод Максимович, далеко за полночь, думал о статье. Дописав её, он заснул прямо в кресле.

Глава 2

ЦЕНА ИЗОБРЕТЕНИЯ

«Ничто нас так не тяготит, как вереница хороших дней».

И. В. Гёте.

В то время, пока Желдин был вне себя от мучительной головной боли, два студента в общежитии увлеклись спором.

— Чудной всё же наш старик! — полным жалости голосом молвил Николай — Грезит о каких-то там запредельных мирах, когда нам и на своей планете живётся неплохо. Живи в своё удовольствие и радуйся прожитым дням. Проводи исследования любимых светил и в меру целесообразности обитай в этом одном из лучших миров. Всё тогда, Витя, хорошо, когда всё хорошо заканчивается. Не сочти за предрассудок, но за астрофизика мне становится тревожно. Мечтатель, обеспокоенный судьбой человечества, зайдёт слишком далеко в своих занятиях небом, да и помрёт от кровоизлияния в мозг. Сколько таких крепких на испытания полегло за научные теории, — не счесть. Сознание всегда индивидуально, Витя, и если Всеволод Максимович сегодня потрясает воображение аудитории открытием инженерной деятельности цивилизации с иной звезды, то чего же от него ожидать завтра?! Может, для подтверждения своей сумасбродной идеи он в подробностях опишет нам облик обитателя одной из звёздных систем, в чьей среде им интуитивным путём открылась основа разумной жизнедеятельности? Что-то мне не очень верится во всё это, но в мою душу закралось сомнение в возможности развития цивилизации где-нибудь на звезде далёкой системы созвездия Змееносца. Скопления, в непознанной реальности разбившиеся яйцом тёмной межзвёздной массы, не могут служить убедительным признаком для поддержания собственных измышлений, возникших в мозгу в интенсивном поиске смысла жизни человечества в космосе.

Виктор не перебивал, а с интересом на лице слушал друга, по мере яркости речи убеждаясь, что Николай незаслуженно «бодает» учёного наставника. Виктор живо стал защищать астрофизика: Твои мысли заслуживают одобрение, но прости за простоту, они слишком примитивны. Чтобы уяснить особенность психики, заложенную в нём, которую ты поспешил раскрыть на уровне дилетанта, надо, Коля, ощутить себя в порах этого образованнейшего человека. Порой мы судим о людях так, что позже становится стыдно и бросает в краску. Всеволод Максимович и дня не может обойтись без проблем, стоящих перед астрофизикой, это позволяет ему постоянно находиться в борьбе интеллекта с научным догматизмом, овладевать новыми рубежами в области науки и новыми средствами для познания мира. Его критически настроенный ум постоянно преследует великие замыслы.

Ох, загрузил! — Коля от слов друга лишь отмахнулся рукой — Как компьютер! Тебе бы пора читать лекции, а не сидеть в общежитии! Не спорю, ты, верно, мыслишь, Витя, но не будешь же ты отрицать, что Всеволод Максимович в скором времени должен стать регулятором посылки позывных, что мы обитаем в этом захолустном уголке вселенной, с радиотелескопа ИКИ, силой колебаний волн направленных в другие миры за Солнцем. Не знаю, как ты, но мне лично интересно было бы стать соучастником грандиозного мероприятия, чьё начало заложено в замыслах умного старика. Вот посмотришь, он ещё себя покажет!

— А мне, несмотря на твои поверхностные замечания, кажется, что Желдин тот человек, чьё открытие будет иметь непредсказуемые последствия. Астрофизика является его коньком, и она, как мне известно, есть раздел астрономии, изучающий физическое состояние и химический состав небесных тел и их систем, межзвёздной и межгалактической сред, а также происходящие в них процессы. Я надеюсь, что в… не договорив желаемую фразу, Дагос запнулся на полуслове.

— На что ты надеешься?

Николай с нескрываемым удивлением на лице следил за быстротой движений Виктора по комнате. Его будто подменили. Отчего-то минуту назад этот парень вскочил с места и забегал по комнате, бледно освещённой светом уходящего дня.

— Да что с тобой такое происходит?

Ничего страшного, угомонись! — отвечал уже успокоившийся Виктор — Просто сегодня был хороший день, и люди, как это не покажется странным, мне на пути в институт попадались вежливые и не злые. Согласись, не часто такое встретишь! Знаешь, Коля! — со странным значением взгляда остановившись у западной части окна, продолжил разговор Виктор — Ты не поверишь, но мне сдаётся, что я нашёл выход из тупика.

— Из какого тупика? — спросил Лотман. Он не понимал, что этой фразой хотел донести до него Дагос. Студент стоял перед окном своей комнаты и глядел на двор. Глаза Виктора от найденного решения засияли так, словно в них отразилась красота многих минералов во вселенной.

Подойдя к нему, и сморщив лоб с видом знатока, Коля сказал: Забодай меня усть-илимский комар, у тебя, никак, температура от умственного перенапряжения?! Вроде и нет симптомов, указывающих на такой диагноз, так в чём же дело, Виктор? Что заставило тебя, подобно детской юле, с выпученными глазами беспокоить основание пола?

В комнате установилась тишина, где ответ завис в представлении Николая смыслом ожидания.

— Пожалуйста! Отнесись к моим словам серьёзно, и без смеси иронии с обвинением в умопомешательстве.

Сказав, Виктор подошёл книжной полке. На ней ровными рядами покоился ряд учебников по самым различным дисциплинам. Просмотрев содержимое нескольких из них, Виктор остался недоволен, его задумчивый взгляд обратился в тёмную сторону комнаты. Окрашенная в бордовые тона тумбочка привлекла его внимание. На виду у друга он стал рыться в папках, где было очень много бумаг, и до ознакомления с ними просто не доходили руки студента. После долгих поисков Виктор на радость Николая извлёк нужную папку. Открыв обложку салатного цвета, он что-то прочитал, а потом, словно опасаясь, что кто-то сможет подслушать их диалог, взмахом руки привлёк к себе внимание друга: Коля! Подойди сюда поближе! Вот схема, на её составление ушёл трёхлетний труд, ежедневный!

Вникнув в подробности предложенного материала, Николай воскликнул: Ты знаешь, кто? Сенсация, способная в пух и в прах разнести застарелые аксиомы и воззрения науки на природу вещей и процессов, их порождающих! Я горд, что живу с тобой под одной крышей. Невероятно, немыслимо! — в этот момент Лотман пребывал в неописуемом восторге. Обыденность общежития, не шла ни в какое сравнение с тем, что изобрёл его друг. Он и раньше не понимал нелюдимости Виктора, но теперь понял всё.

— Какой размах мысли! — приходя в себя от потрясения, Николай стал спокойно рассуждать — Браво, студент Дагос! Ничего не скажешь. Вы заслуживаете всяческих похвал в своей попытке обрадовать современников этим открытием. Осуществим ли ваш план в реальности? The is the question! Вот в чём вопрос! Что скажешь на это, пролетарий умственного труда?

— Сказать можно многое, только в наших ли силах придать абстрактной, тем более не в полном объёме отработанной в теории идее, воплощённую форму аппарата, чьё конструирование граничит с безумием?

— То есть, ты хочешь сказать, что его создание должно стать синонимом научного подвига?!

За окном ночь надвигалась быстро, в городе утихала будничная активность сибиряков. А студентам пришлось над чем призадуматься. Было над чем. Открытие в лице Дагоса потенциального теоретика сулило человечеству одни хлопоты и переживания. Именно в этой ничем не примечательной комнате решалась одна из многочисленных перспектив создания на Земле космического аппарата парализующей психику силы, и кто из однокурсников мог подумать, что этот хилый на вид парень породит на белый свет идею, чья двусмысленность сильно встревожила гуманиста Колю.

— Вот мы, типы! Рассеянность наших мыслей встревожит кого угодно, — отстраняясь от размышлений, Виктор выразил свою досаду — Помнишь, Коля, именно в ней нам пришлось усердно покорпеть над курсовыми работами. Как мне помнится, твоя работа называлась «Космические вооружения с точки зрения проблем астрономии». В ней ты дал полную волю интуиции и творческому воображению.

— Припоминаю, припоминаю! — живо отозвался Николай — И твой курсовик, чай, не промах. Звучал позабористее, чем моё исследование. Знаешь что, Витя. Я хочу попросить тебя.

— О чём?

— О том, чтобы в нашу обоюдную тайну, и связанное с ней будущее экспериментов в кустарных условиях не вмешалось постороннее лицо. Так часто происходит, что лес может стать вдохновителем, или просто местом отдыха для того, кто неосознанно воспрепятствует проведению нашего замысла на практике. Пусть тайна останется тайной…

После этого разговора в ночной тени прошло ни много ни мало полгода. Прочитав книгу за книгой, затронув азы таких нетрадиционных спекуляций ума, как магия в преломлении трудов Мэнли Холла, парапсихология, астрология, алхимия и вкупе с ней гипноз, они и на этом не остановились. Дагос и Лотман не оставили в стороне теорию энергетических возможностей человека в фокусе взаимодействия его биополей с окружающей средой, зазубрили то, что не поддавалось зубрёжке. Аппарат был сконструирован.

— Он пока не вписывается в рамки логики, — как-то заговорил на обычно не затрагиваемую ими, по понятным причинам тему, Лотман — Его характеризует не только проникающая на значительное расстояние способность нарушать деятельность жизненно важных для человека органов. Мы изобрели такую штуковину, с воздействием которой на одушевлённое несравнимо ничто, что изобреталось человеком для собственного умерщвления. Его назначение как раз в том и состоит, что моделируя частоту излучения, можно воздействовать на лимбическую систему мозга, отвечающую за эмоции и уровень адреналина. Аппарат, если подогнать мозг под внешнюю частоту сигнала и зная её код, дистанционно управляет его ритмом, делает из людей подобие зомби. Термоядерное оружие на его фоне будет выглядеть жалкой и никчемной игрушкой, на пугающую наружность которой глупо выбрасывали миллиарды долларов.

— Что верно, то и пугает! — сказал Виктор, и продолжал то, что занимало его — Изобрели мы его в довольно сжатые сроки, — против этого я ничего не имею. Одна загвоздка в этом предприятии тревожит меня с первых часов его наличия в наших руках. Как мы, его создатели, столько времени промучившиеся над его сотворением, в символике выразим его непредсказуемую сущность?

Виктор хотел на эти слова произнести свои соображения, как был остановлен лаконичной фразой друга: Астродемос!

— Что это обозначает?

— А ты, светлая голова, хорошенько пошевели мыслишками! — пытаясь привлечь друга к аббревиатуре, Николай ловко ущемил любопытство. Виктор, стараясь разгадать смысл, заключённый в понятии «Астродемос», отпрянул на спинку стула.

— Прости, не догадался! Ну, старина, просвети того, у кого голова сейчас не на месте.

— Эх, Витя! — укор так и просвечивался в глазах Николая. — Этот аппарат призван увековечить во времени и в пространстве цель наших поисков, а именно: «звёздный народ». Теперь-то до тебя дошло?

— Уловил-таки! — вздохнул виновник изобретения — Всё просто. Магическая игра слов, и… — помедлив, он добавил: Аппарат получил боевое крещение.

— Подожди с выводами! — Николай предостерёг друга. — Как известно, психология близка к раскрытию механизма кода работы мозга, и в ходе проведённого нами опыта мы убедились, что Астродемос воздействует на центральную кору больших полушарий человеческого мозга. Независимо, — земной он, или космической природы. Происходит поражение психики жертвы, она становится послушным орудием, вся его роль сводится к чёткому и автоматическому выполнению распоряжений человека, подающего команды. И экспериментаторы вольны делать с ним всё, что им вздумается. Поражающая сила аппарата включает в себя площадь радиусом 7—8 метров, естественно, исключая того, кто оглашает искомую команду. Энергия воли и сила мысли, затрачиваемая на команды, именно поэтому, как я считаю, он вне воздействия нашего изобретения. Парадокс, Виктор, который исключён при термоядерном взрыве. Ты теперь осознал, какому чудовищному риску мы подвергаем себя и всё человечество. Проведай разведслужба, или организованная преступность, о нашем открытии, — и прощай волюшка на вечные времена. Это опасно именно сейчас, когда наступают признаки долгожданной эры затухания конфронтации, и многие страны между собой налаживают тесные контакты. Мы будем гонимы, нас оплюют и затопчут. Во все времена, и ты это знаешь, люди с зачатками нового мировоззрения всегда были предметом осмеяния, изгнания и смерти. Пророков истины, Витя, не любят, но наука держится на них. Как мы забавлялись с опытами на кроликах, подвергшихся зажигательному импульсу этого открытия, так и люди, себе на потеху, будут любоваться нашей травлей. Хлеба и зрелищ, и желательно, кровавое жертвоприношение. Во избежание риска я предлагаю сохранить наше открытие в тайне, — до лучших времён. Терпение вознаградит нас за службу ему, и глубокая конспирация пойдёт нам на пользу. Договорились?

Виктор, в знак согласия, обменялся с другом крепким рукопожатием.

Рано поутру жизнь в общежитии походила на кипучий гейзер. Соседи по этажу, где в одной комнате проживали Виктор и Николай, по своим привычкам и вкусам были разными людьми. Конечно, они и не подозревали о том открытии, тайну которого в себе носили два парня, ничем не выделявшиеся из их среды. Ничем непримечательная комната, куда вела дверь под номером 250, в скором времени была обречена стать местом невероятных событий, а пока, после лекций студенты шумной стайкой устремлялись на дискотеки и в кинотеатры. Решением декана факультета Григория Жасминова, тех студентов, которые нарушали запреты, предписываемые регламентом жизни общежития, без сожаления лишали стипендий, что служило поводом для конфликта между преподавателями и студентами. Но, как говорится, студенты на то и студенты, они потихоньку нарушали заповеди «элиты», смиряясь с ними внешним приличием, а не внутренней потребностью. Готовясь к предстоящим экзаменам и зачётам, студенты аккуратно составляли конспекты лекций и семинаров, писали шпаргалки, штудировали учебники и пособия, спорили между собой и вместе же размышляли. Всё это вместе взятое придавало жизни сибирского городка науки полнокровное дыхание настоящего творческого поиска, лишённого надуманного единогласия. Каждый мог отстаивать собственную точку зрения, и, тем не менее, уважать точку зрения своего собеседника, — это была настоящая культура мнений и взглядов. Дискуссии были настолько плодотворны и интересны, что стали привлекать к себе внимание других научных коллективов России, силой мысли кующие в своих лабораторных кузницах научную действительность. В свой черёд преподаватели не застревали в тине догматических предрассудков о месте науки, а совместно со студентами на кафедрах и в аудиториях усовершенствовали методику обучения, которая выявляла и направляла стимул к творчеству.

… — На планетах и звёздах термоядерные реакции протекают самопроизвольно, в результате чего происходят глобальные катаклизмы, зачастую приводящие к омнициду, то есть, к всеобщей гибели. Но в Солнечной системе этого не происходит, так как Земля есть космическое тело, подчинённое общим для вселенной законам. — Желдин отошёл от кафедры к окну, молча улыбаясь, поглядел во двор института, вздохнул и спросил у аудитории: Почему? Ответ на этот вопрос лежит в части энергии. — Сказав, Желдин отошёл от окна, и, возвратился назад, к покинутому им месту. — Высвободившаяся из недр n- ой планеты или звезды, в космосе она рассеивается, существенно снижая вероятность галактического апокалипсиса. Подчинив своим нуждам колоссальное количество воспроизводимой энергии, человек не удовлетворится достигнутым свершением, а постепенно, стало быть, скачкообразно, начнёт проникать вглубь недр звёздной массы и тёмных космических объектов, вместе составляющие строительный материал Вселенной. Он станет добывать полезные для себя ископаемые, найдёт в их космической природе источник отдохновения от долгих путешествий, и неиссякаемое вдохновение, — предтеча великой миссии изобретателя. На сегодняшний день открытым остаётся вопрос: как и кем, будут использованы эти ресурсы? Термоядерный синтез ставит многозначащую точку в проблеме поиска альтернативных источников энергии. Сейчас я проведу опыт, провоцирующий реакцию деления ядер урана, или, его изотопа U 235 — 92, и вы получите наглядное представление о цели моей встречи с вами.

Всеволод Максимович в перчатках, и ни на минуту не забывая о мерах предосторожности на случай возможного облучения, осторожно открыл контейнер. Несколько раз, перепроверив содержимое ячеек, Желдин с ужасом на лице отпрянул прочь: контейнер оказался пуст. Стараясь не драматизировать возникшую ситуацию, Желдин с озабоченным видом застыл перед собравшимися в аудитории студентами.

— Ребята! — задрожавшим локтем опираясь на кафедру, Желдин обратился к студентам — Пропали ампулы, где содержались высокорадиоактивные: кюрий, плутоний, радий и уран!

Среди студентов послышались возгласы возмущения.

— Мне доподлинно неизвестно, какой человек, пользуясь преступной халатностью наших лаборантов, посмел их взять. Это же сильно отразится на их здоровье. Сожалею, коллеги, но в связи с этим прискорбным происшествием моя лекция прерывается. Я хотел бы попросить вас не расходиться, а помочь предотвратить смерть, пока ещё не вырвавшуюся из ампул.

В аудитории установилась мёртвая тишина. Студенты, один за другим, стали подходить к трибуне, а Желдин, чувствуя свой профессиональный долг, оперативно организовал студенческий штаб по поиску виновника краха сегодняшней лекции. Были приняты все меры. Потеряв время и покой, горько разочарованный поисками пропажи, Желдин поспешил вызвать сюда радиометриста со сверхчувствительными счётчиками. Наступило разочарование и в их показаниях. Счётчики регистрировали соответствие радиационной обстановки института природным фоновым значениям.

Прошло два дня. Поздним вечером, возвращаясь дорогой из института до дома, обдумывая итоги прочитанной сегодня лекции, Желдин неожиданно для самого себя ощутил необъяснимое желание повернуться лицом к юго-западу. Подчинившись ему, он с волнением, только сейчас, заметил над лесом серебристый рожок луны.

— Откуда он исходит? — прошептал астрофизик, заметив в обаянье леса синеватый свет. Но природа не слышала этих вопросов, а струйкой гаммы цветов, ласкавших зрение, растекалась повсеместно, строго правильной точкой пульсаций указывая источник своей тайны. Для человека, неосведомлённого в ядерной физике, этот свет ничего не подсказывал, — горит себе, ну и пусть.

Но Желдин, проводивший с коллегами опыты по расщеплению радия, не мог не знать его оттенка, и оставаться к нему безучастным. Тихой поступью шагая по опавшим листьям, золотом осени царивших в природе, он заворожено осматривал лес, пробираясь через лежавшие на его пути валежники. Продолжая углубляться в лес, он встревожился. В центре поляны виднелся странный терем. Учёному он показался знакомым. Взойдя по покрашенным в синий цвет ступеням, Всеволод Максимович в задумчивости остановился на пороге. Открыв дверь, он обнаружил, что он пуст. Опытный глаз отмечал первоклассные приборы, фотомонтаж на стенах. Последний заинтересовал его. Фотопортреты Платона, Аристотеля, Ньютона и Хаббла, Флоренского, Козырева и Шкловского на стене почему-то не удивили Всеволода Максимовича. Призадуматься его заставило другое. Фотопортрет Желдина, запечатлевший его на снимке в коричневом пиджаке и чёрных брюках, безропотно глядел на свой физический прототип. Фотокопия впечатляла точностью изображения обстановки, и астрофизик не сводил с неё глаз, он усиленно пытался припомнить тот день, когда фотографировался в последний раз. С любопытством рассматривая портреты, Желдину подумалось: «Астрономические аксиомы и доказательства, длинной вереницей формул и понятий выведенные на трёх стендах, принуждают меня окончательно потеряться среди всех этих лесных мистерий».

Необычайно тёмная ночь за окнами, окутавшая даже близлежащие деревья, вызывала в нём неприятное впечатление.

«Сдаётся мне, что неизвестные физические x и y, — свои. Человек со стороны никак не мог знать меня в лицо», — подумал он, рассматривая свой портрет — «А почему это не мог? Откуда у тебя такая уверенность? Кто только не присутствовал на моих лекциях, и кто знает, что у кого на уме».

Желдин в расстроенных чувствах вышел наружу. Впотьмах побродив около терема, и не найдя в нём ничего, что вызывало бы интерес, он вскорости удалился восвояси. Он ошибся в источнике света. Свет оказался продуктом бурно протекавших процессов разложения в тушке кролика, и Всеволод Максимович со смешанным чувством презрения и жалости наблюдал в нём работу микроорганизмов. В уме астрофизика не возникало ничего, кроме осознания бессилия перед событиями, с каждым новым фактом появления становящиеся интереснее, чем предыдущие.

Глава 3

ПОСЛАНИЕ

«Отрицание разумных форм жизни во Вселенной есть проявление человеческого высокомерия».

Карл Саган.

В то самое время, когда Желдин размышлял о загадках развития Вселенной, Виктор и Николай сидели в комнате, и усердно штудировали книги, готовясь к семинарским занятиям. В долгие зимние ночи, когда на дворе стояла стужа, а в окно бились белые снежинки, они проводили свободный час другой в дружеской беседе…

— Знаешь, Коля, — отрываясь от чтения книги, произнёс Виктор, — Не пришла ли пора осуществить радиоконтакт со звёздной системой S? Как мне смотрится, идея и не так уж плоха, как и выбранное для этой миссии время.

Николай взглянул на Виктора, тут их взгляды встретились.

— А сейчас ответь мне на один вопрос, — что это вдруг на тебя нашло? — удивлённый Николай, нетерпеливо повёл плечом, и как ни в чём не бывало, продолжил листать свои конспекты, касающиеся проблемы развития радиоэлектроники в космической связи.

— Чтобы осуществить такое послание, — продолжал далее развивать свою мысль Виктор, — надо таким образом составить информацию, которая в вкратце ознакомит обитателей S — звёзд с Землёй.

Отложив конспекты в сторону, Виктор закрыл глаза. Николай взял в руки учебник физики, раскрыл первую страницу, и делал вид, что как бы ни замечает речи Виктора.

— Разговор — одно, а дело — другое!

Какое — то время спустя, произнёс Коля. Они понимали один другого: Нужен код послания.

— Он уже готов! — сказал Виктор — Осталось лишь передать его по назначению. Всё шло бы замечательно, если бы не одна загвоздка, никоим образом не увязывающаяся с самой идеей радиоконтакта.

— Интересно! — глаза Николая застыли на странице учебника — Всё это очень интересно! — произнеся и отложив учебник в сторону, он встал. — Как же нам поступить?

Коля стал расхаживать по комнате, в окна этажа смотрели звёзды, — вопрос требует ответа, причём, ответа незамедлительного.

Некоторое время он наблюдал за горящими в небе точками, находя в них что-то особенное и интересное. Его предчувствия были неясны, но правильны, ибо в дальнейшем они свяжут узы его судьбы с кажущейся вечностью этих мерцающих звёзд.

— Он есть! — глядя на друга, сказал Виктор — Ответ этот уйдёт через тебя.

Взгляд Николая остановился на оконной раме.

— Как это через меня? — отняв взгляд с рамы, спросил он.

— А вот так! Через тебя, и всё! — без тени иронии ответил Виктор, сжимая и разжимая ладони — Ты сконфужен? Право, не надо. Объясняю. Через тебя, как через непосредственное звено в общей биологической цепи высших форм разума, оформившихся на нашей планете в облике человека, я с помощью Астродемоса передам преобразователю антенны чаши радиотелескопа те данные, которые в максимуме выразительных средств отражены в послании.

И наблюдая молчание-интерес Лотмана, Виктор продолжал: Я всё тщательно продумал. Поверь мне на слово, сорваться не должно! Этот эксперимент нисколько не отразится на твоём психосоматическом состоянии.

— Ну ладно, ну хорошо! — какое-то время, поколебавшись между отрицанием или принятием, Коля ответил утвердительно — Смотри, мы оба рискуем навлечь на себя неприятности. Одна просьба, — смотри, не переборщи с уровнями аппарата.

— Вот и прекрасно! — серьёзное лицо Виктора сменилось на улыбку…

На исходе следующего дня, когда перед закатом пульсации Солнца облобызали крыши городских кварталов, застывших в ожидании очередной ночи, Виктор и Николай, продумав и выработав совместный план действий, со спокойствием всё знающих студентов шли по городу, утихающему от будней. В то самое время, когда они выходили из общежития, Желдин поставил последнюю точку в своём плане посылки радиосигнала. Удовлетворённый своей работой, он и не подозревал о той беспринципной игре, разворачивающейся под его боком. Решив помедлить с осуществлением своего самоволия, друзья завернули в жилой массив.

— Смотри! — кивая на высоту здания, усмехнулся Николай — Наш «академик» работает.

Виктор посмотрел на окно, где горел яркий свет, и ничего на это не ответил.

— 22 час 30 минут. — На ухо Виктору украдкой шепнул Николай, осматривая периметр ограды ИКИ. В этот час, согласно штатному расписанию, на бессменную в своей жизни вахту заступал Алексей Проханцев. Человек с привычками закоренелого алкоголика следовал по старинке, и в эту ночь, как и прежде, имея сильное пристрастие к спиртным напиткам, с полной отдачей душевных сил приложился к бутылке. И, приняв на грудь 40 градусов спирта, потерял бдительность сторожа. Её утрата круто изменила жизнь многих людей.

С ловкостью профессиональных взломщиков перебравшись через остроконечные копья ограды, и оставляя за собой путь отступления, студенты с масками на лицах неслышными шагами подошли к рабочему месту сторожа. Как нарочно, они не увидели ни одного человека, и это их устраивало.

— Пора выдвигаться! — произнёс Николай.

— Да простит меня наука, если моё безумие не пойдёт ей на пользу, — боязливо, и с надеждой на лучший исход авантюры, прошептал Виктор.

— Что вы тут забыли, молодые люди? — спросил сторож, испуганный вторжением посторонних. Безоружный, он на мгновение растерялся, что ему дорого обошлось.

Коля, наблюдая нерешительность друга, остановился. Он и сторож оглядывали друг друга, и ничего не предпринимали. Думали: — что дальше делать?

Напряжение нарастало по восходящей линии.

— Мы пришли сюда с особой миссией, далёкой от твоих земных дел, — сквозь зубы, дрожа от нахлынувшего волнения, ответил Виктор. В правом кармане его куртки находился Астродемос. Это обстоятельство отлично осознавал Николай, и с ужасом на лице ожидал дальнейшей развязки.

— Ни с места, наглецы! Иж, чего задумали? Я сейчас вызову полицию! — проорал старик, и нервно трясущейся рукой потянулся к кнопке тревожного вызова.

— Однако, вы легки на расправу! — цинично молвил Виктор, правой рукой доставая футляр. — Не бойся нас, старик. Подойди сюда, и расслабься! — команда Дагоса мгновенно подействовала на волю старика. Сторож больше не выражал ни тревоги, ни возмущения. Он подпал под воздействие Астродемоса.

— Вот так-то будет лучше, — произнёс Виктор, оставляя безвольного сторожа на месте. Он взглянул на радиотелескоп. Потрясая своей красой, астрономическое сооружение внушало им страх так же, как в своё время внушали трепет башни-зиккураты жителям Двуречья. Гигант не подавал внешних признаков своей жизнедеятельности, и это вселяло в студентов смелость. Многометровая антенна, вмонтированная в параболоид чаши радиотелескопа, суть приёмник космического радиоизлучения, и остриём конструкции направленная в таинственный мир звёзд, сияющих высоко в небе, возвышалась на фундаменте во всём своём грандиозном замысле. Она вобрала в себя инженерные идеи Человека, золотыми руками строителей воплощённая в исследовательский инструмент ИКИ по изучению загадок происхождения Космоса, помогала астрономам разрешить невероятные по своей запутанности проблемы, изучить мир спиральных и эллиптических галактик, радиогалактик. Затаив дыхание, студенты не без беспокойства взирали на радиотелескоп.

Подойдя к подножию башни, где застыла огромная чаша, Лотман произнёс: Принимайся за работу! Виктор, не медли, начинай!

Виктор настроил аппарат, и через считанные мгновения Коля оцепенел на своём месте. Тут же Виктор стал мысленно передавать обширное послание в радиочастотном диапазоне, предназначенное для приёмки жителями S-звёзд. Воздействие аппарата, уподобившись рентгеновскому лучу, быстротечно сказалось на психике Николая. Без сомнений, он явно был не рад, что стал одним из звеньев «биоцепи», но события свершились, информация от него передалась к острию антенны. Электрический разряд, треском напомнивший им стихию гроз поздней осени, ушёл в пространство, в чаше радиотелескопа послышался странный гул. Даг — Лот свёл своё влияние к нулевой отметке.

— Антенна вышла из строя! — очнувшись и хватаясь за голову, Коля запаниковал — Бежим, Витя, пока нас никто не заметил.

— Постой бежать! — Виктор попытался образумить своего друга — Нам важно, чтобы сторож сейчас спал беспробудным сном.

Но Николай и слышать не хотел Виктора. В миг, очутившись подле ограды, и лихо, чуть было, не зацепившись за остриё её железа, перемахнув через неё, он оказался на тротуаре и отчаянными жестами стал звать Виктора к себе. Вскоре Виктор был рядом с ним, и усталые, но счастливые, они зашагали по городу, переговариваясь по дороге.

— Миссия прошла успешно, но настроение сонное! — вяло ступая по тротуару, пролепетал Виктор — Мне кажется, что в прошедшую ночь я перевернул не одну, а целый десяток страниц в книге своей жизни.

— Правда, твоя! — заправляя рубашку в испачканные грязью брюки, согласился Николай — Я силюсь представить себе лица преподавателей, когда сегодня они узнают о таком происшествии. Жаль старика! Сегодня он должен был в присутствии многих студентов отправить в космос своё радиопослание. Как это не выглядит со стороны, к счастью, или к беде, мы его опередили. Что из этого выйдет, — трудно и предположить, но ты и я не станем отрицать, что гипотетическая цивилизация, улови она наш радиосигнал, пойдёт на радиоконтакт. В своих лекциях Желдин высказывает лишь смелую догадку, а не обозначенную им реальность, не подкреплённую достоверными данными. Этот факт сам по себе слишком спорный, чтобы всерьёз утверждать о существовании инопланетного разума. По интеллекту они, возможно, и превосходят нас, и мне думается, Виктор, что они получат огромное удовольствие обследовать наш по их космическим меркам доисторический разум. Считается, что они сопричастны к исчезновению людей! Был человек, и нет его на Земле. Куда он делся? А кто их знает! Пропали сотни тысяч на Земле, пропали бесследно. Будущее, остаётся только верить в это, даст свои ответы. Был бы только от этого прок! Мне лично жалко видеть старика подавленным и обойдённым нами. Он это не заслужил, мы весьма отвратительно поступили с ним.

— Это почему же? Ты сам был за то, чтобы вычеркнуть его из списка наших правил.

— То-то и оно! — вздохнул Николай — Слушай, что я скажу. Нам надо было бы посоветоваться хотя бы с ним. Он добродушный человек. Желдин понял бы нас без задних мыслей, и простил. Всё-таки за его плечами не один десяток лет работы, и какой работы. Своими советами и рекомендациями он мог бы помочь нам. Вот и получается, мы и вывели его из своей игры. Это нечестно.

— Но тогда нам пришлось бы, как ни парадоксально, раскрыть перед ним факт нашего изобретения. Кто из нас знает, как бы он отреагировал на это открытие. Лучше оставить всё так, как оно есть, а там будет видно. Наши дружеские секреты останутся между нами. Говорить о них астрофизику слишком большой риск. Ты себе на минуту представь, что бы это вызвало. Дальнейшим нашим работам пришёл бы конец, мы были бы оторваны от процесса учёбы, от приобретения профессии. Нас постоянно отвлекали бы от дела, а драгоценное для нас время не только бы приблизило, но и отодвинуло науку далеко от нас. Так что, Витя, твои слова не несут никакого смысла относительно возможных событий в будущем. Всё тайна, всё загадка, всё рано или поздно раскроется, а взамен возникнет новая, повторяя закономерный круговорот вечности. А из него, вследствие гениальной интуиции или закономерной случайности выпадут неразрешимые ранее человеком головоломки, несущие в себе частицу непостижимого. Хорошим подспорьем нам, Витя, было бы раскрытие сокровищницы психики, — это творчество и простая случайность, вследствие чего человек проник в глубины вселенной и атома. Наглядный пример — Астродемос! Бродить по околице своих фантазий не возбраняется, но время есть лучший арбитр, так что на сегодня хватит слов.

За разговором они проходили последний квартал, отделяющийся от другого, в его черте располагалось здание общежития.

— Вот и добрались до общежития, — у Коли вырвался вздох облегчения. — Валюсь с ног от переизбытка ночных впечатлений.

— В конце концов, нам надо выспаться! — с сочувствием поглядев на Колю, чья сонливость достигла последних пределов, Виктор высказал дельную мысль. — Пойдём, друг, медлить нечего. Полноценный отдых нам не помеха.

Коля в ответ понимающе кивнул, и вслед за Витей сделал шаг в многоэтажный блок.

Жизнь в институте была разнообразна. Студенты охотно посещали лекции, записывали в конспекты многое из того, что там произносилось, но немногие ощутили в себе тягу к овладению астрономией. К тому же работа сотрудников ИКИ, касающаяся перспектив освоения таинственного мира S-звёзд, шла черепашьим ходом. Никто не отважился осмыслить открытое им явление. К этим проблемам подвернулась и ещё одна беда. Из-за нехватки средств исследования в ИКИ временно прекратились, что было большим ударом для учёных, но они привыкли к трудностям и не отчаивались. Желдин намеревался в присутствии многих студентов послать радиоимпульс в тёмную материю, где скрывались далёкие от Земли миры с разумной жизнью, и над его составлением работал сутками напролёт. Поломка неизвестными радиотелескопа, и забывчивость на лица злоумышленников протрезвевшего сторожа, как многие думали набравшегося в ту ночь водки, заставили астрофизика смириться с неприятностью.

…Студенты в аудитории терпеливо ожидали появления своего наставника, перешёптываясь между собой о предстоящих планах на будущий учебный год. Они улавливали малейшую возможность, чтобы перекинуться, друг с другом словечком, и хаос бесед, оживлённо протекающих в этих стенах, мгновенно перерос в шум, каждую минуту нарастающий с новой силой. В этой неразберихе нельзя было предположить, какое число возникающих и затухающих диалогов за это время успело образоваться. С появлением преподавателя всё переменилось. В аудитории установилось молчание, всё внимание студентов устремилось на трибуну, где был Желдин.

— Добрый день, уважаемые коллеги! — первые слова приветствия слетели с его уст — Не правда ли, сегодняшнее утро порадовало всех вас солнышком и прояснило отуманенный сном ум. Всё понимаю, и я ведь когда-то в ваши годы сидел за партой, но сделайте милость, поприветствуйте меня так, как это принято в высших российских учебных заведениях.

Аудитория встала. В ответ на это астрофизик с улыбкой на лице сказал: Спасибо! Прошу садиться. Сегодня, коллеги, я продолжу свою лекцию, которая посвящается загадочным радиосигналам, тому миру, благодаря которому современные учёные ведут круглосуточный обзор Вселенной. Мне бы хотелось, чтобы здесь установилась тишина.

Его серьёзный взгляд заставил многих прекратить перешёптывания.

— Благодарю вас. От тишины, господа и дамы, зависит качество знаний, получаемые вами за те часы, в ходе которых вы прослушиваете голос лектора. Не заставляйте меня лишний раз перенапрягать свои голосовые связки. Вам, господа студенты, должно быть известно, что в конце прошлого столетия американский астроном Фрэнсис Дрейк в результате многолетних поисков в Аресибо, — как в теории, так и в практической деятельности, — пришёл к открытию формулы, сам факт наличия которой окрылил легендой и обессмертил его имя в науке. Сделанные им выводы придали новое звучание дальнейшему развитию астрофизики.

Nц = NзвFL/ T — Желдин выводил мелом формулу на грифельной доске.

— Эта формула вошла в историю изучаемой нами науки как формула Фрэнсиса Дрейка.

— Николай Филимонов! — лектор неожиданно обратился к студенту — Объясните мне значение Nц, составляющее первую часть данной формулы.

Требуя объяснения, Желдин понимал, что смутил юношу, на его глазах постоянно отвлекавшегося от прослушивания лекций. Не ожидая такого поворота событий, юноша, покраснев, стал неуклюже выкручиваться. По этой части он ловко поднаторел за учебный период.

— Nц есть форм-мула к — косм — ми — ческих ц — цивилизаций, — на последнем вздохе трагично произнес студент. В аудитории ещё раз повторился его вздох, а за ним, — дружный смех и улюлюканье сокурсников.

— Над кем вы смеётесь? — преподаватель с вопросом обратился к аудитории, моментально стихшей от его слов.

— Я вас уверяю, коллеги, вам надо смеяться не над Филимоновым, а над самим фактом вашего отношения к сокурснику. Виноватых бьют, и плакать не дают. А вам надо плакать, причём горючими слезами.

В аудитории снова повторился смех.

— Ну, ваш смех уже переходит все границы! — Улыбка исчезла с его уст, и он обратился к студенту, покрасневшему до корней волос от такого публичного распятия.

— А вам бы, студент Филимонов, я впредь посоветовал бы внимательно прислушиваться к моим лекциям, прорабатывать их содержание, а не шептаться на задних рядах с девушками. — По залу пробежал лёгкий смешок.

— Сядьте, Николай, и ведите себя так, как подобает себя вести студенту вашего курса.

Сев на место, студент потупил свой взор. Желдин знал, что поступает сурово, но в душе ему было стыдно за студента. Он понимал, что и он в какой-то степени тоже виноват. «Значит, я что-то упустил, или у парня просто молодая кровь вскипает от игры гормонов», — подумал Желдин, произнося: Прошу прощения. Так, где мы остановились?

— На формуле, гипотетически доказывающей n –ое количество космических цивилизаций, — послышались голоса с задних рядов.

«Ага! — подумал лектор, — исправились».

— Ах, да! Так вот. Nц, согласно формуле, есть выражение числа цивилизаций, существование которых можно предполагать где угодно, будь это созвездия Скорпиона и Девы. Не является исключением и Орион, с его звёзд, согласно учению Живой Этики Рерихов, на нашу планету спустились махатмы, считающие себя Учителями Человечества. Следует учесть и то, что знаменитый астрофизик допустил вероятность их физического образа жизни вне зависимости от землян. Он предвосхитил появление астробиологии, — науки, изучающей биологические аспекты проблемы существования жизни на различных космических телах во вселенной. Новая модель миропонимания вписывает в себя очень многое, что нам было неизвестно. Вторая часть формулы Дрейка, — N зв есть n-ое число звёзд, вблизи и благодаря активности которых возникли КЦ, в чём-то сравнимые с Землёй. Но это лишь моё предположение. Значение L и есть среднее время жизни космических цивилизаций. А L и F в расчётах астрофизиков по настоящее время не могут быть расчитаны и с малой вероятностью. Поэтому оценки колеблются от единиц до 10 в 6 степени. И по настоящий момент ситуация остаётся неопределимой.

При этих словах Желдин слегка поморщился. Он-то знал цену этой неопределимости.

— За последнее время, как в России, так и в международном сообществе, наблюдаются попытки создания модели позывного сигнала, в максимуме привлекающие к себе внимание внеземных цивилизаций, но они наталкиваются на большие затруднения. Казалось бы, очевидным то, что такой сигнал, с одной стороны, должен отличаться от сигнала естественного, но этого невозможно достигнуть. Это было бы равносильно идеалу, основываясь на нём можно выходить за рамки известных законов природы, и, как правило, противостоять им. Предположим, что пара сигналов, каждый из которых реально присутствует в природе, в действительности есть нечто общее, что их связывает. Но быть вместе и вместе существовать в условиях космического неустройства они не могут. В ньютоно-картезианском мировоззрении, если конечно мы не примем во внимание гипотезу об инопланетных формах жизни, это входит в явное противоречие с его фундаментальными законами. Принцип противоречия я сформулирую и разобью на несколько пунктов.

1. Чтобы увеличить мощность критерия искусственности, позывные сигналы должны сопровождаться множеством сигналов, которые один за другим посылает во внешнюю от планеты среду технологическая цивилизация. Этим самым ставится под сомнение мнение получателей о сигналах, как о естественной причине. В последнее время в разных странах мира стали в рабочем режиме запускаться объекты со сложными и дорогостоящими маятниками. Лично я, не знаю, как вы, сомневаюсь, что таким способом, возможно, обеспечить высокую вероятность решения проблемы дешифровки сигналов. Даже в наш век невозможно с точностью установить, что тот или иной сигнал, поступивший к нам с космической орбиты, носит искусственный, а не естественный характер. Применение, к примеру, закона увеличения степени идеальности систем для анализа проблемы критериев искусственности сигналов привело меня к пониманию второго пункта.

2. Самостоятельное существование сигналов в природе при заданных условиях невозможно. Это пахло бы мистификацией с уклоном в научную терминологию. Далее. В своих космических позывных использовать принцип запрета путём посылки сигналов, о котором сказано мной выше.

3. Чтобы обнаружить искусственный характер радиосигналов, поступивших к нам из космоса, вполне возможно использовать сигналы с несколькими этапами понимания.

4. Существует вероятность управления процессом принятия решений субъектом путём реализации управляющих сигналов и возможности их обнаружения.

…Лекция завершилась. Аудитория напоминала всеми забытого ребёнка. Отрывая взгляд от быстро опустевших кресел, Желдин стал консультировать нескольких студентов по поводу курсовых работ, Потом он засобирался домой и покинул помещение. После беседы со студентами он, было, направился на кафедру, но по пути к ней вдруг вспомнил, что оставил авторучку у своего друга.

«Эх, математик Игорь Сафонов. Сколько лет мы уже с тобой в одной упряжке, а дать себе отдых и побеседовать о жизни мы не вправе. Наука!» — астрофизик взгрустнул от этих мыслей. Ему вспомнилась студенческая жизнь. Он уже и не помнил, какое количество лет пролетело с того дня, когда они с Игорем в последний раз чувствовали себя студентами. Закрывая за собой дверь кафедры, он увидел его.

— Жив, старина? Здоров, здоров, дружище! — астрофизик дружески похлопал Сафонова по плечу — Давненько мы с тобой не виделись. О! У тебя в волосах появилась проседь. Стареем, приятель, стареем.

— А как твои дела, вечно юный старик? — вопросил Игорь — Наслышан о последних твоих изысканиях. Неисправимый мечтатель. Всё ищем гуманоидов? Дерзай, пока есть воля.

— Знаешь, Игорь, — ответствует Желдин — в последнее время меня не покидает смутное предчувствие каких-то явлений, происходящих со мной.

Взглянув на Игоря, Желдин понял, что попусту потрясает воздух своими заботами. Сафонов, явно измождённый рабочим днём, слушал друга, время от времени позёвывая в ладонь. Бессмысленный диалог с таким человеком обнаружился быстро. Вежливо попрощавшись с ним, он направил шаги в свою лабораторию.

«Какая досада, — подумал Желдин с горечью — Подумать только, а ведь когда-то умел, и выслушать, и советом помочь. Что делает с нашими людьми наше незадачливое время».

По пути к себе он опять резко изменил привычный ход своих мыслей и, долго не раздумывая, поторопился выйти из здания. Оставив позади себя вестибюль института, он поневоле поёжился. На улице погода была сыровата, но безветренна. Ему нравилось, когда на улице цвела природа, вместо облаков наблюдалась просинь высокого неба, а привычные городские будни вселяли в людей здоровый оптимизм и стимул к работе. Он любил свой город, который подарил ему жизнь и знание, как в ней жить. Осматривая аллейные деревца, радовавшие взор, он ни на минуту не прекращал думать о тех загадочных явлениях, которые, словно предостережение свыше, явились ему в этот погожий день, с ужасающей ясностью осветив тёмные лабиринты астрономических хитросплетений ума.

«Пару часов тому назад прошёл моросящий дождь, — подумал он — Природа, будто русская красавица, нарумянилась свежестью красок весны. Эх! Если бы иметь хоть мизерное представление об истинном предназначении всего и вся в этом мире, то и умирать, было бы не жаль. Наша беда, как учёных, состоит в том, что в своей работе мы поменяли живое созерцание природы на отвлечённые понятия, не имеющие и того грана прелести, которая присуща животным и растениям. Никто из нас и не подумает о том, какие еще непостижимые таинства вершит приро

...