Две недели лёд,

Две недели тьма.

Кто с разбега в лёт,

Тот собрал суму.

Взял пониже старт,

Чтоб не сбился шаг

На любимом марше

В ад.

Там зелёный свет,

В листьях небо всё.

Разведен костер,

В нем горят мечты.

Там опущен флаг —

Уже все сдались.

Разве чуть болит

За спиной крыло.

Ничо мне больше не надо —

Ни пиво, ни лимонада.

Веревку покрепче, да мыло,

Чтоб смерть меня полюбила.

Жизнь — это поле текста,

А текст место протеста.

Я против длинных описаний

И против в головах метаний.

Я б скакал, ручкой тыкая,

В белый лист пастой кончая.

Идёшь на кухню попить чая —

Кружки там нету фигня какая!

Стоит рядом с клавой — обычное дело!

Сверху пленка и желтая плесень,

Словно неделю утенок гадил..

Ты вчера пил это, болезнь подгоняя.

Лист заполнен страданием —

Есть повод для радости.

Но в голове одни гадости,

Сброшу буквы в лужу забвения.

Увы и ах!

Мне жаль проснуться,

Увидеть тело без прикрас.

В лицо пустое улыбнуться

И думать больно в такой час.

Прошла ночная страсть внезапно,

Не радует бедро и грудь.

Богини храп и пахнет смрадно,

В глазах стоит рассвета муть.

Над ней трудился, как шахтер.

В поту уснул вполне довольный.

Теперь к дверям крадусь, как вор.

Побег задумал раб невольный.

Лежит диванный кот —

Большой и рыжий скот.

Наелся и поёт своё

Всегда: «Мур-мур».

Уйдет от нас скотина

В диванный

             мягкий

                        рай.

Один конец, одно начало:

Все скоро ступим за черту.

Прожили вроде и немало,

Но больше жить так — не хочу.

Я был слепым, ждал озарений.

Мечта закрыла день и ночь.

Вдруг стал ненужным тихий гений

И смерть пришла, чтобы помочь.

Простой итог: петля, веревка,

В ногах лишь ржавое ведро.

За край ступил уже неловко:

— Прощайте все, тут я схожу.