автордың кітабынан сөз тіркестері  Моя собака любит джаз

Марина Москвина

– В нашей семье вообще, – вскричал он, воодушевившись, – пора покончить и с мясом, и с рыбой. И прекратить пить чай – это наркотик. А секс будет только для деторождения.

– Дай я тебе прическу поправлю, Миша, – сказала мама, – а то ты на Гитлера похож.

– А ты, Люся, похожа, – сказал папа, бледный как смерть, – на Маргарет Тэтчер.

Им хорошо, они всегда вдвоем.

– Мне хочется две вещи: жениться и умереть.

– Я мальчик конченый, – сказал я, надев черный халат и застегнув его на все пуговицы. – Я очень приличный, воспитанный, но конченый.

– Ничего, такова жизнь. Приехал на курорт – погулял – заболел – выздоровел – сел в тюрьму – вышел – женился – поехал на курорт – умер.

– Я просто чудовище, – сказал он. – Надя! Дома мокрый иван! Вот его фотография. Здесь он маленький. Мы взяли его совсем отростком… За столетник-то я спокоен – он в жизни не пропадет. А иван без меня отбросит листья. Надя! – Папа уже надевал пальто. – Пойми меня и прости!..

– Я понимаю тебя, – сказала Каракозова. – Я понимаю тебя, Миша. Ты не из тех, кто бросает свои комнатные растения.

– Вам правда нравится, как готовит моя Люся? Кроме шуток?

– Нет, – ответил Василий Васильевич. – Но я почувствовал к ней такую симпатию! Я никогда не скажу ей ничего неприятного, хотя я очень привередлив в еде.

– Фу! Не могу есть такой суп. Это похоже на национальное блюдо, только неизвестно какой нации.

страсть его спасать вещи с мусорки была неодолима, и так трудно ему было с этим расстаться – как если бы художнику сказали: «Не рисуй».

Небо над прудом не такое, как надо всеми Нижними Сергами. Оно сине-лиловое, и Александр Иванович, Ленин папа, объяснял это тем, что над их сергинским прудом просвечивает космос.