Оглавление

Введение

«Мы, русские, так богаты своей народностью, что ни одно славянское поколение не может сравниться с нами», — писал И. П. Сахаров.

Обратимся к истории комментирования тех строк романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин», которые так или иначе относятся к избранной нами теме, кратко проанализировав основные исследования.

В работе А. Вольского «Объяснения и примечания к роману А.С.Пушкина «Евгений Онегин», втором (после пушкинского) комментарии, рассматриваются те же вопросы, что и у автора произведения. Однако несомненной заслугой А. Вольского было существенное расширение круга проблем: им приводится текст подблюдной песни «У Спаса в Чигасах…”, дается толкование этой песни и песни о кошурке. А. Вольский обращает внимание на «предсказания луны», устанавливает некоторую общность сцен гадания Татьяны Лариной с подругами и Светланы В. А. Жуковского. Все это является основой для последующих литературоведческих работ. (Заметим, однако, что «предсказания луны», по неясным для нас причинам, не заинтересовали комментаторов. Нет рассуждений по этому вопросу у С.М.Бонди, Р.Л.Бродского, А.Е.Тархова).

В комментарии С.М.Бонди мы найдем лишь несколько немногословных примечаний, связанных с интересующей нас темой. Исследователь пишет о «магическом кристалле» как шаре для гадания, о времени празднования святок, о технике литья воска, о том, кто такие Светлана, Лель и халдейские мудрецы. Интересно то, что к халдейским мудрецам никто из последующих комментаторов не обращался, их больше заинтересовал Мартын Задека как «глава халдейских мудрецов». У С.М.Бонди же о Мартыне Задеке нет никаких сведений.

Комментарий Н. Л. Бродского выдержал пять изданий. По сравнению с комментарием С.М.Бонди, здесь народным гаданиям, суевериям, приметам уделено большее внимание. Н.Л.Бродский пишет о вере Татьяны в приметы, сопоставляет предчувствие героини А.С.Пушкина и личный опыт поэта, который нашел выражение в стихотворении 1829 года «Приметы». Толкование же самих примет, введенных в текст «Евгения Онегина», отсутствует. Далее Н. Л. Бродский приводит тексты подблюдных песен, дает толкование их значений, указывает на общность Татьяны и Светланы В. А. Жуковского, объясняет имя «Лель», при анализе сна Татьяны устанавливает связь с балладой Пушкина «Жених», приводит полное название книги Мартына Задеки, пишет о фольклорных истоках образа медведя.

В 1966 году в Нью-Йорке вышел четырехтомный комментарий В.В.Набокова еще, к сожалению, не переведенный полностью на русский язык, в котором автор воспринимает происходящее в романе А.С.Пушкина, как некую «тайнопись» времени.

В комментарии А.Е.Тархова содержится глубокий анализ романа «Евгений Онегин», затрагивающий несколько ключевых аспектов. Тархов размышляет об имени главной героини, Татьяны, и его связи с проблемой народности в романе. Он также исследует литературные традиции, которые проявляются в знаменитом сне Татьяны, наполненном символизмом и предчувствиями.

Особое внимание Тархов уделяет образу Мартына Задеки, видя в нем не просто персонажа, а намек на исторический контекст пятой главы. Он отмечает, что в пророчествах Мартына Задеки содержатся предсказания, касающиеся и России, что добавляет роману глубину и многослойность.

Наиболее интересными, на наш взгляд, являются соображения Тархова, связанные с образом «магического кристалла». Этот образ, вероятно, символизирует способность Татьяны видеть сквозь поверхностные явления и проникать в суть вещей, что делает ее фигуру особенно привлекательной и загадочной.

Развивая мысль о «магическом кристалле», можно предположить, что Тархов видит в нем метафору не только проницательности Татьяны, но и самой природы романа. «Евгений Онегин» предстает как сложный, многогранный кристалл, отражающий различные аспекты русской жизни, культуры и истории. Сон Татьяны, как и весь роман, становится своего рода «магическим зеркалом», в котором преломляются и искажаются, но в то же время и проясняются, черты реальности.

Возможно, Тархов подразумевает, что Пушкин, подобно искусному огранщику, придал своему творению такую форму, что оно способно улавливать и отражать скрытые смыслы, предчувствия и пророчества. Имя Мартына Задеки, в этом контексте, становится не просто исторической отсылкой, а ключом к пониманию более глубоких пластов романа, связанных с судьбой России и ее будущим. «Магический кристалл» позволяет читателю увидеть не только настоящее, но и заглянуть в прошлое и будущее, ощутить связь времен и поколений, что, безусловно, является одной из главных заслуг Пушкина.

Развивая метафору «магического кристалла», можно сказать, что она не только отражает, но и преломляет реальность, создавая эффект многомерности. Сон Татьяны, в этом контексте, становится не просто предчувствием, а своего рода калейдоскопом, в котором фрагменты реальности, литературные аллюзии и народные верования складываются в причудливый и пророческий узор. Именно эта способность видеть мир сквозь призму «магического кристалла» делает Татьяну героиней романа, символом русской души, способной к глубокому созерцанию и предвидению. Пушкин, как автор, выступает в роли создателя этого «магического кристалла». Он тщательно подбирает грани, шлифует их, чтобы каждая из них отражала русскую жизнь.

Имя Мартына Задеки является одной из таких граней, открывающей доступ к историческому и пророческому измерению романа. Но есть и другие грани: описание русской природы, быта, нравов, характеров. Все они, взаимодействуя друг с другом, создают сложную и многогранную картину.

«Магический кристалл» «Евгения Онегина» не статичен, он постоянно меняется в зависимости от угла зрения читателя. Каждый новый взгляд открывает новые грани, новые смыслы. Именно поэтому роман остается актуальным и интересным для разных поколений читателей. Он позволяет каждому увидеть в нем что-то важное и значимое для себя.

Более того, можно предположить, что процесс чтения «Евгения Онегина» является своего рода ритуалом, позволяющим читателю прикоснуться к «магическому кристаллу» и увидеть мир глазами Татьяны, глазами Пушкина, глазами самой России. Это не просто чтение, это погружение в мир символов, аллюзий и предчувствий, мир, который открывается только тем, кто готов к глубокому созерцанию и размышлению. И в этом, возможно, заключается главная тайна и притягательность «Евгения Онегина» — его способность пробуждать в читателе способность видеть мир сквозь призму «магического кристалла».

И, пожалуй, именно в этой способности романа к самообновлению, к постоянному переосмыслению, кроется секрет его бессмертия. «Магический кристалл» «Евгения Онегина» не застыл во времени, он продолжает изумлять читателей, «развиваться» во времени и пространстве. Каждый раз, когда мы перечитываем роман, мы словно заново открываем для себя этот кристалл, видим его в новом свете, замечаем то, что раньше ускользало от нашего внимания.

Образ «магического кристалла» перекликается с другими мотивами, пронизывающими роман. Например, с мотивом зеркала. Татьяна, как известно, гадает перед зеркалом, пытаясь увидеть свое будущее. Зеркало, как и кристалл, отражает реальность, но в то же время искажает ее, добавляет элемент загадочности и неопределенности. Сон Татьяны, в этом смысле, можно рассматривать как отражение в «магическом зеркале», в котором переплетаются реальность и фантазия, прошлое и будущее.

Или, например, мотив дороги. Путешествие Онегина по России, его скитания, можно рассматривать как попытку найти свой путь, увидеть мир во всей его полноте и многообразии. Дорога, как и кристалл, открывает новые горизонты, позволяет увидеть мир с разных точек зрения. И в конце концов, Онегин приходит к пониманию того, что истинное счастье не в скитаниях, а в возвращении к своим корням, к своей родине.

«Магический кристалл» «Евгения Онегина» — своего рода ключ к пониманию романа. Он позволяет увидеть, что роман — история любви, история о России, ее прошлом, настоящем и будущем. История о человеке, о поисках смысла жизни, о стремлении к счастью.

«Татьяна, милая Татьяна…»

Картины народной жизни «Евгения Онегина» многогранны и несут в себе глубокий смысл. С одной стороны, они действительно становятся «новыми» главами в той самой «энциклопедии русской жизни», которую так метко охарактеризовал В.Г.Белинский. Мы видим помещичий быт, деревенские праздники, гадания, народные поверья — все это создает живую и достоверную картину эпохи начала 19 века. Но, что еще важнее, эти картины народной жизни играют ключевую роль в раскрытии характеров главных героев, в понимании их психологии и мотивов поступков. Особенно ярко это проявляется в образе Татьяны Лариной, «милой Татьяны», чья связь с народной культурой и традициями является определяющей чертой ее личности. Именно через восприятие ею народных обычаев, через ее погружение в мир сказок и преданий, мы воспринимаем ее мечтательность, искренность и глубокую душу. Народная жизнь становится своеобразным зеркалом, отражающим внутренний мир Татьяны и помогающим разгадать загадку ее притягательности.

Именно в этом контексте стоит рассматривать эпизод с гаданием Татьяны. Это не просто описание деревенской забавы, а погружение в мир народных верований, в котором Татьяна находит отголоски своих собственных чувств и предчувствий. Гадание становится для нее не игрой, а способом прикоснуться к таинственному, к судьбе, которую она так жаждет узнать. В ее воображении персонажи из народных сказок и преданий соединяются с ее собственными мечтами о любви, создавая причудливый и волнующий мир.

Описание именин Татьяны — целая панорама помещичьей жизни, с ее устоявшимися традициями, с ее наивными и простодушными обитателями. В этой атмосфере Татьяна чувствует себя одновременно и своей, и чужой. Она принадлежит к этому миру по рождению, но ее душа стремится к чему-то большему, к чему-то, что не может предложить ей провинциальная жизнь. Контраст между внутренним миром и окружающей действительностью делает образ Татьяны трагичным и притягательным.

Даже пейзажные зарисовки, которыми так богат роман, несут в себе отпечаток народной жизни. Описание русской природы, с ее бескрайними полями, дремучими лесами и суровыми зимами, перекликается с народными представлениями о мире, о его силе и красоте. Татьяна чувствует эту связь с природой, она черпает в ней вдохновение и утешение. Природа становится для нее живым собеседником.

Таким образом, картины народной жизни в «Евгении Онегине» являются неотъемлемой частью художественного мира романа, помогающего глубже понять характеры героев и их место в русской культуре.

В этом ключе важен эпизод с посещением Татьяной сада, где когда-то гулял Онегин, его дома: заброшенный, одичавший сад, хранящий образы его присутствие, старый барский дом становятся для Татьяны проникновением во внутренний мир Евгения. Она пытается понять Онегина, разгадать его загадку, прикоснуться к его душе. И вновь проявляется ее связь с народной культурой, с верой в то, что вещи могут хранить память о своих владельцах, что в них остается частичка их души. Татьяна словно пытается «прочитать» судьбу Онегина по оставленным им знакам в книгах библиотеки героя романа Пушкина.

Нельзя забывать и о роли няни Татьяны, Филиппьевны. Простая крестьянка, носительница народной мудрости и традиций, становится для Татьяны близким другом и наставницей. От Филиппьевны Татьяна узнает о народных поверьях, о старинных обрядах, о любви и верности. Рассказы няни о ее собственной жизни, о ее несчастной любви, становятся для Татьяны своеобразным уроком жизни, предостережением от ошибок и разочарований. Филиппьевна — это живое воплощение народной души, и именно через общение с ней Татьяна укрепляет свою связь с родной землей, с ее культурой и традици.

Картины народной жизни в «Евгении Онегине» создают колорит эпохи, формируют мировоззрение Татьяны Лариной, определяют ее нравственные принципы и жизненный выбор. Благодаря связи с народной культурой, Татьяна остается верна себе, несмотря на все испытания, которые ей посылает судьба. Она не поддается соблазнам светской жизни, не теряет своей индивидуальности, а сохраняет свою душу чистой — в этом заключается ее сила и притягательность для читателя. Она — воплощение русской души, и ее образ — символ нравственной чистоты и верности своим идеалам.

Когда Татьяна оказывается в петербургском свете, ее связь с народной жизнью становится еще более очевидной и контрастной.

Окруженная блеском и мишурой, она не теряет своей самобытности, не забывает о своих корнях. В ней по-прежнему живет та самая «милая Татьяна», которая любила гулять по полям, слушать сказки няни и верить в гадания. Светская жизнь не смогла ее сломить, не смогла заставить ее отказаться от своих принципов. Напротив, именно в это чуждой среде ее связь с народной культурой становится ее силой, опорой.