автордың кітабынан сөз тіркестері  Легенда о св. Юлиане Странноприимце

Гюстав Флобер

Время не успокаивало его страданий. Они стали непереносимы.

Это наваждение привело его в раздражение еще большее, чем прежние. Жажда бойни вновь охватила его. За отсутствием зверей он готов был убивать людей.

Конюхи целыми днями занимались метанием копья. Юлиан быстро достиг совершенства в этом искусстве. Он попадал в горлышки бутылей, сбивал зубцы флюгеров, на расстоянии ста шагов вонзал копье в дверные гвозди.
Однажды летним вечером, когда предметы в сумерках становятся смутными, стоя под виноградным наметом, он заметил вдали два белых крыла, трепетавших на высоте виноградных шпалер. Не сомневаясь, что это аист, он метнул копье.
Раздался пронзительный крик.
Это была его мать; лопасти ее чепца были пригвождены к стене.

Пророчество не давало ему покоя, и он боролся с ним. «Нет! Нет! Нет! Я не могу их убить!» А потом подумал: «А если бы я вдруг захотел…» И он боялся, что дьявол внушит ему нечестивые помыслы.

остановился и, сверкая глазами, торжественный, как патриарх, как судия, между тем как вдали звенел колокол, повторил три раза:
– Будь проклят! Проклят! Проклят! Настанет день, и ты убьешь отца и мать, свирепая душа!
Он преклонил колени, тихо закрыл глаза и испустил дух.

когда он их всех умертвил, появились другие козы, лани, другие барсуки и павлины, а там – дрозды, сойки, хорьки, лисицы, ежи, рыси – бесконечное множество животных, и с каждым шагом все больше и больше. Трепещущие, они кружились вокруг него и глядели умоляющими и кроткими взорами. Но Юлиан не уставал убивать: то натягивал арбалет, то обнажал меч, то ударял ножом, ни о чем не думая, ничего не помня. Он охотился в какой-то неведомой стране, с незапамятных времен, и все совершалось бессознательно, с той легкостью, какую испытываешь во сне

Голубь с перебитым крылом трепетал, запутавшись в ветвях бирючины. Это упорство жизни раздражало ребенка. Он начал его душить. От судорог птицы сердце его стало биться и переполнилось диким и бурным упоением. При последнем содрогании голубя он почувствовал, что силы оставляют его…

Юлиан, слушая их, иногда вскрикивал, и тогда отец его не сомневался, что он будет воителем. Но по вечерам, при выходе от вечерни между преклоненных нищих, он с таким достоинством и скромностью подавал милостыню из своего кошеля, что мать надеялась в свое время увидеть его архиепископом.

Супруги скрывали свою тайну друг от друга, но оба любили ребенка одинаковой любовью, благоговели перед ним, как пред богом отмеченным, и окружали его бесконечными заботами.

французскому дофину, то английскому королю, то иерусалимским храмовникам, то парфянскому сюрене, то абиссинскому негусу, то калькуттскому императору.