автордың кітабынан сөз тіркестері  Дело жадного варвара

Хольм ван Зайчик

На правой под легким тентом сидел в бамбуковом кресле сюцай [14]

Синтез идеалистичности и неотмирности православия с прагматичной, деловитой диалектичностью китайских «трех учений» [5], научивших громадные массы евразийского населения мыслить не по принципу «либо так, либо не так (а лучше и вовсе никак)», а по принципу «и так и этак одновременно», дал поразительную культуру. Опираясь на впитавший эту культуру сино-ордыно-русский национальный характер, уже через полтора века Ордусь сумела почти бескровно организовать колоссальные пространства сердцевинной Евразии на основе подкрепленного безраздельным военным могуществом беспрецедентного в мировой истории культурного, религиозного, этнического и политического плюрализма.

Предполагалось, что это персональная Багова табуретка, на которой никто другой сидеть не может; впрочем, Баг никогда и не видел, чтобы на ней кто-то, кроме него, сидел.

С минуту Баг вяло отбивался, старательно пытаясь случайно не поранить кого-нибудь из нападавших, как вдруг бритый юноша в пестром халате издал вопль устрашения, некстати перешел в атаку, и… Баг случайно разрубил его до самого пояса.

Какая неприятность, подумал Баг, огорченно отступая.

После этого сопротивление приняло ярко выраженный пассивный характер — злодеи стояли потрясенные, и Багу лишь осталось обезоружить их.

Явление Бага в облаке пыли и штукатурки явно оказалось для них несколько неожиданным и весьма нежелательным. На него кинулись ближайшие двое, но Баг последовательно вбил их в стоявший поодаль шкап. Шкап и тела рухнули на пол, по пути задев незакрытую тару с чохами, и поддельные монеты с веселым звоном покатились по грязному полу.

— Вот черт! — вскричали оставшиеся пятеро человеконарушителей. — Как это не вовремя!

И в воздухе засверкали мечи.

Сюцай вертел в руке бокал и пялился на город. Заметив Бага, он вскочил и с преувеличенной любезностью поклонился. Баг оглядел внимательно варварскую фуфайку соседа с неподобающим рисунком на груди и слегка кивнул, поморщившись: ему была неприятна искусственная любезность Елюя, проистекавшая по большей части из безусловного почтения к его, Багатура Лобо, физическим достоинствам.

Проще говоря, Елюй побаивался Бага.

Баг не испытывал к дождю каких-либо определенных чувств. Нельзя сказать, что он был уж вовсе доволен существованием в природе дождя; бродить под дождем ему скорее не нравилось. С другой стороны, дождь был во многом полезен и очень естественен. Баг скорее соглашался с тем, что дождь бывает. Причем в Александрии много чаще, чем, скажем, в Ханбалыке.