Светослов

Книжные дети

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Светослов, 2018

Некий крутой индивидуум осуществляет захват подсознания людей творческой элиты. Ему противостоит человек, умеющий создавать живые и действующие образы; он внедряет в матрицу параноидальной технократии неуязвимый код бессмертия, называя его «Живыми ключами», в результате чего прежние коды стираются, являя миру энергоинформационный поток новой реальности; и этим обусловлены события, потрясшие весь цивилизованный мир неслыханным вирусом амнезии, уничтожающим подсознательные клоны агрессии.

16+

ISBN 978-5-4490-1933-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Книжные дети
2. ПРОЛОГ
3. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   1. 1. Пробуждение образов
   2. 2. Поезд сновидений
   3. 3. Стоянка Пересветова
   4. 4. «Гуманитарий»
   5. 5. Монстры богемы
   6. 5. Предприятие «Барс»
   7. 6. Импровизации судьбы
   8. 7. Активация «Доллара»
   9. 8. Взаимодействие времён
   10. 9. Секретная стратегия
   11. 10. Ковчег Провидения
   12. 11. Ветер свободы
   13. 12. Поэзия и редакция
   14. 12. «Шарман» и бодун
   15. 13. Конфиденциальные штучки
   16. 14. Интроспективные пазлы Вольнова
   17. 15. Искусство и реальность
   18. 16. Компромат для Катерины
   19. 17. Захват подсознания
   20. 18. Вирус
   21. 19. Вехи новой реальности
   22. 20. Подноготная предводителя
   23. 21. Отрыв у «Кулона»
   24. 22. Театр жизни
   25. 23. Таинственный кибер
   26. 24. Байки Вольнова
   27. 25. Женский сектор
   28. 26. Под шумок…
   29. 27. Движение образа
   30. 28. Москва — Париж
   31. 29. Последствия Эпидемии
   32. 30. Двигатель направления
   33. 31. Бойцы ажура
   34. 32. Борьба с конкуренцией
   35. 33. Отходняк Вольнова
   36. 34. «Барс» рулит…
   37. 35. Коллизии Вольнова
   38. 36. Жемчуг и пепел
   39. 37. Тренаж и допинг
   40. 38. Миллионер-филолог
   41. 39. «Факир»
   42. 40. Выход из ловушки
4. ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   1. 41. Симпозиум
   2. 42. Ностальгические порывы
   3. 43. Одиночество и единство
   4. 44. Боссы и клерки
   5. 45. Виртуальные манёвры
   6. 46. Сила нетленки
   7. 47. Странная газета
   8. 48. История Эпидемии
   9. 49. Пещера смертников
   10. 50. Жизнь продолжается
   11. 51. Опять «Ювелирный»
   12. 52. Борьба с коррупцией
   13. 53. Отвязка литераторов
   14. 54. Долгожданная встреча
   15. 55. Конечная станция Поезда сновидений
   16. 56. Родившийся в рубашке
   17. 57. Большие перемены
   18. 58. Система и психи
   19. 59. Любознательность «Доллара»
   20. 60. Тактика предводителя
   21. 61. Захват Пересветова
   22. 62. Страницы Будущего
   23. 63. Настоящее неизбежно
   24. 64. Непредвиденные ходы старой игры
   25. 65. Боевое искусство
   26. 66. Реальность и мистика
   27. 67. Ликвидация кодировки
   28. 68. Выбор судьбы
   29. 69. Прямое знание
   30. 70. Теневые напряги
   31. 71. Роковая прогулка
   32. 72. Запредельная станция
   33. 73. Гимнастика мозга
   34. 74. Стоицизм без накрутки
   35. 75. Вагон на отшибе
   36. 76. Финал чёрного «мерседеса»
   37. 77. Ваня + Маша = S.O.S!
   38. 78. Дважды не умирают
   39. ЭПИЛОГ

© Светослов (Игорь Платонов), 1995—2017

ПРОЛОГ

На берегу пустынного моря, великого и грозного в открытой стихии, грубо и лобно высилась могучая скала, избитая неприкаянными ветрáми. В основании этого детища природы каменоломно зиял узкий пролом, напоминавший вход в тоннель. К этой глухой расщелине в скале подошли три странных человека: двое — иноческого вида, в длинных белых хитонах, в сандалиях и с перевязями на челах, и третий — высокий, длинноволосый, с видом угрюмого странника босой аскет в одежде, похожей на грубую тунику. Вглядевшись попристальней, можно было заметить, что это был слегка пообросший щетиной худощавый парень с отрешëнно-смиренным выражением лица под сенью глубокого, туманно-небесного взгляда. Именно ему было указано одним из сопровождавших на вход, ведущий в глубину грота. Парень покорно вошëл внутрь пролома, за ним последовали оба в хитонах… Коридор, дышавший прохладой камней, был довольно узкий и тëмный, но всë-таки откуда-то непостижимо проникал слабый призрачный свет, скорее напоминавший феерический отблеск луны, являвшейся неким туманным софитом этого стихийно мистериального театра. Все трое осторожно проследовали по таинственному каменному проходу и остановились возле небольшого отлогого возвышения, внезапно открывавшего пространный сумрак пещеры… Один из сопровождавших указал жестом руки на драматическую арену этого интроспективного капища, и парень молча взошëл по откосым выступам булыжных ступеней на печальный помост; затем плавно повернулся лицом к людям в хитонах и спокойно сел, поджав под себя ноги, на предназначенное ему место, представлявшее собой настил из хвороста с пообветшалыми листьями, ещë сохранившими пряный аромат. Он ни о чëм не спрашивал сопровождавших его, интуитивно чувствуя предначертанное и зная, зачем он здесь… Также молча двое в белых одеждах покинули таинственный грот. В глубине пещеры было слышно лëгкое журчанье воды. Оставшись один, заключëнный в пещеру странник ностальгически откинул голову, отяжелив сбившиеся в кольца волосы, и прикрыл глаза…

А в это время совсем неподалëку от него — вдоль угрюмого берега одичалого моря одиноко и вольно шла молодая смиренная странница в ветхом рубище с драматически блаженным взглядом инокини, босыми ступнями прокладывая путь в неведомое. И всë еë трепетное существо, открытое ветру, являло собой тайну…

Возникновение этой загадочной пифии на диком скалистом побережье непостижимо вселяло жизнь в пустынный безмолвный мир. Каким-то образом это почувствовал парень в пещере. Он весь расслабился и полностью ушëл в себя…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1. Пробуждение образов

Человеческая цивилизация представляет собой синтез глобальных символов, определяя тем самым бездну познания. Достаточно посмотреть из иллюминатора авиалайнера на мегаполис, чтобы усвоить лабиринт Минотавра. А можно через знак «S.O.S!» Спасти Ось Света, постигнув тем самым бессмертие… На обшарпанной кирпичной стене одного из московских патриархальных домов среди сумбурных и неприглядных обозначений — «Вова дурак, а Петя — дебил», «Тхе Беатлез и «Дип Пуарпле», «Громи козлов!» и «Даёшь баксы!» было начертано: «Ваня + Маша = S.O.S!». Так что, не только нрав Макиавелли будоражит современного человека. Вообще, вся история нашей Цивилизации это, по сути, игра в бисер. Смотришь на кардиограмму человеческого сердца и понимаешь суть кармы; глядишь на тюльпаны и видишь застывшее пламя цветов. А вечная улыбка музыки в белых клавишах? Можно многое почерпнуть в мире образов нашей реальности. И даже в абсурде бывает пьянящая логика, — так, через «Чёрный квадрат» Малевича можно незамедлительно постигнуть идею трансформы и, минуя депрессию с идиотизмом, переплавить шок в силу, дабы начать путь Знания. В наших взглядах волнуется море прозрения. Окна мира в броне не нуждаются. Но куда ведут рельсы — эти нервы дорог? Из груди рвётся гул, — это шквал напряжения. И вот, отражение сердца — в схеме московского метрополитена. Слышите, как пульсирует кровь по артериям? Да, это чрево движения. И везде звучит музыка… А кто не помнит увлекательнейшую детскую игру в классики? Наступил на черту — вышел из игры. Стало быть, не переступай грань дозволенного и укладывайся в данную структуру, продвигайся по иерархии, но знай меру; резвись, но корректно. Но… любят, однако, переступать её, грань эту, да ещё норовят из игры не выйти. Но вот Рим всё ширил свой норов, всё углублялся в познания плоти, а потом стал плотоядным до непршибаемости и рухнул под чарами собственной массы. Но как ни крути, а всё, что ни делается — к лучшему. Разве стал бы Навуходоносор вегетарианцем, не потеряй он рассудок? Так что и в гóре есть промысел. А дух Любви всё витает над миром… Надо сказать, что город Москва является одной из ключевых сил, материализующих чаяния мятущейся души. Каковы ставки в аукционе Судьбы? Для кого — лабиринт Минотавра, для кого — фавор Провидения. Ах, Москва, патриархальнейший центр искусства и промысла, синтез души и товара, сплав идеала и моды. Дай сердцу прозрения, вдохни милости… Мы выходим за грани реального и там, — в краю фантастических грёз и живых сновидений, в мире чистой любви с её безграничной и истинной верой в безупречный путь Света, в той сокровенной, несокрушимой и всепроникающей зоне Второго внимания обретаем живую свободу для того, чтоб вернуть её миру брони и формата; и в этом скоординированном прагматизме, где всё просчитано до мелочей, где каждый имеет быт, но не всякий умеет быть, а шансы — по курсу, и даже радость имеет свойство жала, мы, одичав от шаблонно-бульварного меркантилизма с его взаимовыгодным панибратством и кухонной фанаберией, бросаем в ноги этому миру плоды познания, чтоб не погасли они в сердцах, уставших от маеты и одиночества… Вы видели, как плавятся души? Они превращаются в свет. А свет просит музыки. И она не заставляет себя ждать. Как смычок ложится на струны таинственной скрипки, на мир сошла осень. И запел он, заветрился в листопадах и лепетах, опьяняя бродяг и влюблённых, выжигая из дум синдром хаоса, вселенским аккордом пронизав душу и выявив её тайный диагноз: горечь. И горечь эта проступила сквозь камни неугасающим криком, полным жажды любви… И наполнялся воздух туманом и трепетом, напоминая миру о преображении, и торжественно всплакивали звонницы, и вздымался игривый ветер, колыбеля гул колокольный по осенней округе… Москва жила своей суматошной привычной жизнью. Великий город на семи холмах, окутанный бархатом осени, погружался в лавину дел, пестрея суетой уличных толп и круговоротом дорожного транспорта, сверкая иномарками, рекламными витражами, переплетаясь бесконечными проспектами, бульварами, переулками и задворками, где взъерошенные гуляки задумчиво освежаются пивом и бесцеремонные голуби вышагивают по безхозному грунту в поисках случайного пропитания. Словом, жизнь продолжалась, всё шло своим ходом, мир, не утративший своего предназначения, благоволил усталым прохожим, пленительно обволакивая их мечтами и чаяньями. И никому невдомёк было, что уже пробудились порталы Земли…

2. Поезд сновидений

Не было печали и в поезде, спешившем в жемчужину Черноморья — город Сочи. В одном из купе сидели двое парней визави и вели разговор под вино. Судя по всему, они были друзьями. Один — лет тридцати с небольшим, коренастый, стильно постриженный, с бесшабашным взглядом и манерами вертопраха весело разливал по стаканам красное вино. Напротив него сидел худощавый интеллектуал богемного вида с длинными вьющимися волосами и с бродяжьей лазурью в отрешённо-задумчивом взгляде. Он был постарше приятеля, хотя это едва ли ощущалось. За окном было уже темно, и эта темень томно ютила феерический закут комфортабельного салона купе, резко очерчивая грань между обжитым и неведомым. А поезд шёл с приличной скоростью и как-то странно — не то летел, не то нёсся по-над пропастью. И за окном ничего не было видно, — тьма кромешная…

— Ну что, Ванёк, рванём за удачу? — произнёс весельчак, разливавший вино, и поднял стакан.

— Давай, Мишель, — ответил приятель напротив и тоже взял свой стакан.

Они залпом выпили, смачно выдохнули и продолжили разговор.

— Эх, хорошо, — крякнул Мишель. Он откусил яблоко и, жуя, продолжил:

— А на море ещё лучше…

— Да, сто лет в Сочах не был, — задумчиво произнёс тот, что был Ваней. — Хорошо там сейчас, бархатный сезон, море ласковое…

Он встряхнул свои длинные, сбившиеся в локоны волосы и, окатив приятеля бродяжьей лазурью усталых глаз, мечтательно добавил:

— В это время года всегда хорошо и спокойно…

Мишель покончил с яблоком и озорно поддержал тему Ивана, мягко огладив свою короткоостриженную голову:

— Во-во, — в отелях — номера свободные, — сезон кончается; а можно и в частном секторе «тормознуться». По приезду расслабимся… Я сразу взойду на плаху любви с «туманной леди опального нрава»… Как там в стихах у тебя?

Иван улыбнулся и чуть отрешённо произнёс:

­– Опальная леди туманного нрава

Искала любви в одичалой весне…

— Класс! Вот — с «опальной леди туманного нрава» сойдусь в замыканье… так, чтоб дым пошëл, — с азартом продолжил Мишель.

— Смотри не сгори.

— Не сгорю. У меня подпитка трансцендентальная, как ты выражаешься.

Мишель тут же разлил по стаканам оставшееся вино и посмотрел на друга. Но в этот момент нечто заставило их обоих резко повернуться, и слегка оцепенеть: внезапно дверь купе плавно отъехала, и в проëме возникла неотразимая леди в шикарном вечернем платье и изящных туфлях на высоком каблуке. В правой руке она держала массивный канделябр с пылающей свечой, невинно озаряя свой карнавально-мистический облик с чарующим взглядом и ладным челом в пленении узкой диадемы, оттиснувшей бисером волны волос, а пальцы её украшали дивные перстни. Она, словно вышедшая из фильма Феллини, грациозно вплыла в глубину купе, наполнив его букетом благоухания, и невозмутимо поставила канделябр с горящей лампадой на столик, сверкнув ослепительными серьгами и невинно опустив завесы бархатных ресниц; затем овеяла интригующим взором замерших пассажиров и с томной таинственностью произнесла:

— Мало ли — освещение отключат…