Оглавление

Тайны садового сезона

Все совпадения имен и названий — случайны

Пролог

«Сперва эти места и обживали богатыри, они, конечно, на людей походили, только сильно большие и каменные. Такому, понятно, легче: зверь его не загрызет, от оводу вовсе спокойно, жаром да стужей не проймешь, и домов не надо.

За старшего у этих каменных богатырей ходил один, по названию Денежкин. У него, видишь, на ответе был стакан с мелкими денежками-фигурками из всяких здешних камней да руды. По этим рудяным да каменным денежкам тому богатырю и прозвание было.

Стакан, понятно, богатырский — выше человеческого росту, много больше сорока ведерной бочки. Сделан тот стакан из самолучшего золотистого топаза и до того тонко да чисто выточен, что дальше некуда. Рудяные да каменные денежки-фигурки насквозь видны, а сила у этих денежек такая, что они место показывают…»

Глава 1

В конце июня наконец-то наступило настоящее лето. На Урале так часто бывает — зима почти сразу переходит в жаркое лето. Весна, вместо положенных трех календарных месяцев длится от силы пару недель, а потом сразу на уральцев обрушивается жара. Так случилось и в этом году, и счастливые обладатели садов потянулись из города на свои дачно-садовые участки. А те, кому повезло меньше, вовсю использовали своих родственников и знакомых с дачами.

Сабире повезло — у ее тетки, Майи Нургалиевны, имелась дача в коллективном саду недалеко от Екатеринбурга. Причем тетка жила на своей даче круглый год. У нее была своя квартира в городе, но они с мужем ее сдавали, получился и дополнительный доход, и со здоровьем на свежем воздухе у обоих стало лучше. Своих детей у них не случилось, и поэтому родную племянницу они всегда привечали. Вот и в этом году Сабира первый месяц своих студенческих каникул проводила у тетки. А чтобы она не заскучала, она приехала со своей ближайшей подругой — Екатериной. Тетя не возражала — дом и участок большие, и места хватало всем.

Утро стояло просто замечательное — тихое и нежаркое, как это иногда бывает летом, поэтому позавтракать решили в беседке, которую недавно купили в Меге. Беседку выбрали в виде шатра и с москитной сеткой. Накануне хозяин дома поставил в нее плетеную мебель: стол и несколько кресел. Еще рано утром Сабира успела сбегать в соседний коллективный сад за горячим армянским лавашем. Недавно там, рядом с домиком сторожа, купили дом армяне, поставили печку и пекли на продажу вкуснейшие лаваши, лепешки и расстегаи, правда, немного дороговатые. Покупали их жители всех окрестных садов. Кроме лаваша, на столе стояла ранняя клубника, деревенский творог, кофе, сливки, сыр, масло, яйца и, конечно, овсяная каша. У Майи Нургалиевны был пунктик: на завтрак на столе всегда должна стоять каша, потом весь день можете есть, что хотите, но каша на завтрак — обязательно.

За столом в беседке сидели втроем: сама хозяйка, племянница Сабира и ее подруга Катерина. Муж тетки работал, не смотря на то, что сегодня суббота, значилась его смена.

Сабира получила свое красивое имя в честь бабушки по материнской линии. Говорят, что все самое хорошее и плохое обязательно передается через поколение. Внучка действительно уродилась точной бабушкиной копией: взрывной, склонный к авантюрам характер, и красивая броская внешность. Сабира могла с успехом представлять татарочку на фестивале народов мира — черные длинные и прямые волосы, тонкие, чуть удлиненные брови, глаза, как угольки, слегка вытянутое лицо и красивая фигура. Но главное, что передалось ей по наследству от бабки — так это удивительное свойство всегда оказываться в гуще событий, которые часто имели таинственную или криминальную окраску.

Катерина дружила с Сабирой с раннего возраста. Их бабки тоже дружили когда-то, проживая в соседних домах, так что стать подругами девушкам написалось на роду. Так получилось, что у Кати по материнской линии все были русские, а по отцовской — евреи. В общем, как говорится, Катерина — настоящая полукровка: в России не русская, в далеком Израиле — не еврейка. Ну и ладно, зато каждый народ одарил Катерину своими лучшими чертами. От русских ей досталась красота, а от евреев — черные волосы и шустрый деятельный характер. Хотя Катюша не считала себя красавицей, когда она глядела на себя в зеркало, ей там почти все нравилось: разве что хотелось слегка подправить курносый носик. Генетика наделила девушку густыми, чуть вьющимися волосами и выразительными карими глазами — это в папину породу. От бабушки со стороны папы ей перешла и неуемная энергия. Она, как и бабка, любила добиваться поставленных целей и преодолевать препятствия. Родители рассказывали, что Катерина в детстве любила говорить: «Я сама!» В общем, подруги, хорошо подходили друг другу, и даже внешне немного походили одна на другую.

— После обеда никуда не убегайте, — обратилась хозяйка дома к подругам. — Пойдете вместе со мной на общее собрание.

— Какое еще собрание? — удивилась Сабира.

— В последнюю субботу июня в нашем коллективном саду всегда проводится отчетно-перевыборное собрание. Я же тебе уже говорила.

— Да, точно, я забыла. А что, сегодня суббота?

— Суббота, суббота сегодня, — сказала Катя. — А ты кашку-то ешь, не забывай. Я вот уже свою порцию съела, — похвасталась она.

— Это ты, Катя, правильно заметила. Она у нас с детства каши от себя втихомолку отодвигает, — пожаловалась на племянницу хозяйка.

Сабира и правда успела отодвинуть от себя тарелку с кашей и лакомилась свежей клубникой.

— А что нам на этом собрании делать? Мы тут вообще никто, — спросила она.

— В этом саду ни одно собрание не проходит без ругани, — сказала тетка. — Вечно кто-то с кем-то выясняет отношения. Да и молодые вы, память у вас хорошая, если я что не услышу или забуду, вы мне потом напомните.

— А из-за чего в саду можно ругаться? — недоуменно спросила Катя. — Что они, грядки поделить не могут?

— Народ обычно делит деньги или землю, которая дает деньги, — со знанием дела ответила Майя Нургалиевна. — И это увлекательное занятие очень часто заканчивается ссорами.

— Точно, я вспомнила, ты рассказывала, — вмешалась Сабира. — В позапрошлом году ваш сад даже разделился на два лагеря, одни были за председателя, другие — против него. Только я не помню, чем это все закончилось.

— Победили те, которые выступали против председателя, — усмехнулась тетка. — Председателя сместили. Она, правда, попивала у нас, так что нашелся повод, казначейшу тоже сместили. Кстати, они так с тех пор за свои сады и не платят, в знак протеста.

— Разве можно за сад не платить? — удивилась Катя. — За квартиру-то сейчас попробуй не заплати, сразу пени насчитают и электричество отключат, а то и квартиру отобрать могут.

— Ну, сад-то, положим, не отберут, — ответила Майя. — Только нервы потреплют, а сделать все равно ничего не смогут.

— Конфликт — это интересно, — протянула Сабира. — Мы, пожалуй, с тобой сходим, послушаем, что тут происходит.

— Сабира, я все вижу, — неожиданно сказала тетка. — Твоя каша уже на краю стола стоит, и совсем остыла. Но съесть тебе ее придется. Бери пример со своей подруги, у нее тарелка уже пустая.

— Да она тоже не любит овсянку. Глотает, не жуя, — заспорила Сабира.

— Зато я ее всю съела, — отрезала подруга. — И ты ешь.

Сабира вздохнула, пододвинула к себе тарелку, но тут раздался громкий стук снаружи в калитку, и мужской голос крикнул:

— Эй, хозяева, к вам можно?

— Заходите, открыто! — громко ответила Майя Нургалиевна.

Ворота открылись, и на дорожке, ведущей в беседку, показался крупный пожилой мужчина. Возраст ему явно добавляла пегая седая бородища, которая торчала лопатой, и пивной животик, не редкий для мужчин в наше время. Несмотря на его чисто русскую внешность, на голову мужчина водрузил вышитую восточную тюбетейку, непонятно, татарскую или узбекскую.

— Это наш сосед по улице Юрий Владимирович, — вполголоса проговорила подругам хозяйка дома. — Мы завтракаем, садитесь с нами, — уже громко обратилась она к соседу.

— Я у себя только кофе пил, так что от завтрака не откажусь.

— Кашу овсяную будете? — коварно предложила Сабира.

Катя фыркнула в тарелку, Майя улыбнулась, а Юрий Владимирович, не раздумывая, отказался.

— Нет, хотя сейчас все увлекаются кашами на воде по утрам, толкуют про какие-то длинные углеводы, я к числу этих любителей новомодных диет не принадлежу. Придерживаюсь мнения, что все в человеке определено его натурой от рождения, и резкие вмешательства не нужны.

С этими словами сосед уселся за стол, сделал себе большой бутерброд с сыром, налил кофе со сливками и начал с аппетитом завтракать.

— Юрий Владимирович, вы в нашем саду все знаете. Какие новости? — обратилась к нему Майя Нургалиевна.

— Вы на собрание придете? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Конечно, приду. Я еще и девчонок с собой приведу. Пусть тоже послушают, им полезно будет.

— А что? Хорошая мысль! Молодежь нам на собрании нужна. Нам надо разобраться с проблемой председателя раз и навсегда. А то у нас с ними последние несколько лет настоящая чехарда. Нам нужен надежный, ответственный, умудренный опытом человек. И уж, конечно, простите меня, дамы, это должен быть мужчина. Женщина такое дело не потянет.

— Может, вы бы согласились в председатели пойти, — предложила Майя Нургалиевна. — Вы же здесь и живете почти круглый год.

— Я бы не отказался, — сразу ответил сосед. — Но ведь не за такие же гроши, которые мы платим председателю сейчас! — с возмущением сказал он.

— А за какие? — немедленно спросила любопытная Катя. Как будущая журналистка, она привыкла уточнять все детали.

— Сейчас наша председательница получает пять тысяч рублей в месяц, — начал рассказывать Юрий, не забывая поглощать бутерброды вперемешку с клубникой. — Я считаю, что это вообще не деньги, даже МРОТ у нас на Урале сейчас одиннадцать тысяч рублей стал.

— Так ведь за год-то получается целых шестьдесят тысяч, — вставила Майя Нургалиевна.

— Ну, так и работы здесь много, и зимой тоже надо работать. Одни должники чего стоят. Я думаю, что надо платить председателю в несколько раз больше. Даже наша сторож Надя получает в два раза больше председателя.

— Я здесь не так давно живу, но заметила, что тут все время какие-то дрязги. И я не понимаю, зачем нам снова переизбирать председателя? Мы же ее только в прошлом году выбрали.

— Да потому что наши бабы в правлении опять между собой переругались. Вот я вам и говорю: председателем надо мужика ставить. Вот Игорь два года работал председателем, и все нормально было. Но он сам ушел — кто за такие деньги будет вкалывать? Особенно молодой мужик, — с воодушевлением вернулся к своей любимой теме Юрий Владимирович. — Кстати, в соседних садах то же самое происходит, что и в нашем «Шахтере».

— А что происходит в соседних садах? — тут же встряла Сабира.

— Да в «Южном» председатель вконец проворовался, в «Архитекторе» казначей воду мутит. А вот в «Буровике» председатель все делает как надо. Они ему платят хорошо, и он держится за свое место.

За этими разговорами незаметно все со стола оказалось съедено, и Майя Нургалиевна стала подниматься из-за стола, чтобы убрать посуду.

— Да, хотел вам сказать, — неожиданно хлопнул по столу Юрий. — Я за этим к вам и пришел. Говорят, а Арамиле маньяк объявился.

— Маньяк? Какой еще маньяк? — забеспокоилась Майя Нургалиевна. — Ничего мы не слышали.

— Говорят, что уже было две жертвы. Обе женщины пожилые, пенсионного возраста, их нашли мертвыми на окраине Арамиля, ту и другую ударили по голове.

— Пенсию что ли отбирают? — испуганно предположила Майя.

— Официально никаких сообщений нет. Но народ просто так болтать не будет, — многозначительно ответил Юрий Владимирович.

— Сабира, Катерина, никаких вечерних прогулок! — сразу же строго сказала тетка.

— Мы же не пенсионерки, — сразу же возмутилась Сабира. — И потом, мы же вдвоем везде ходим. А Арамиль от нас далеко.

— Ничего не знаю. Я за вас перед вашими родителями в полном ответе.

— Береженого Бог бережет, — назидательно произнес Юрий Владимирович. — Ну, ладно, мне пора. Встретимся на собрании. Обязательно приходите.

Юрий распрощался, вышел за ворота и направился вдоль по улице. Забор на участке Майи Нургалиевны стоял совсем невысокий, и в этом имелось огромное преимущество — хозяева могли видеть всех проходящих мимо людей.

Катя, Сабира и ее тетка стали мыть посуду после завтрака.

— А, заметьте, наш сосед-то пошел не в сторону своего дома, — с интересом отметила хозяйка.

— Ну и что? — пожала плечами Сабира. — Может, у него дела в другой стороне?

— Да нет у него никаких дел, просто ходит и языком чешет, — отмахнулась Майя.

— Он, наверно, пошел агитировать, чтобы его избрали председателем, — проницательно заметила Катерина. — Сейчас это называется «окучивать электорат».

— Не знаю насчет «электората», в мое время говорили «избиратели», но то, что он в курсе всех событий в наших коллективных садах — это точно.

— Тетя, а ты бы хотела, чтобы он стал председателем? По-моему, он просто болтун.

— Он, конечно, много болтает, — согласилась тетка. — Но я бы проголосовала за него, он будет держаться за свое место. У него тут еще и другой интерес есть, кроме денежного.

— Какой интерес?

— Машины. Видели в начале нашей улицы два грузовика и одна старая «Волга» стоят?

— Ну, да. Мы видели какие-то две допотопных «каракатицы», которые заняли почти весь проезд и разбитую «Волгу», — вспомнила Катя. — Только они, по-моему, не на участке стоят, а прямо на дороге.

— Слышал бы Юрий Владимирович, как вы его любимые машины называете! — усмехнулась тетка Сабиры. — Он же бывший шофер-дальнобойщик, и эти машины — его гордость. Он хочет их отремонтировать и продать.

— Да кому они нужны? — с презрением фыркнула Сабира.

— Он думает, что продаст.

— А при чем здесь председательство? — вернулась к теме Катя.

— Прошлый председатель велела ему убрать машины, и дала срок — до лета. Вот и лето настало, а машины как стояли, так и стоят. Ей сейчас не до его машин, у нее разборки с нашим казначеем, а Юра, если станет председателем, машины свои тут навечно оставит. Впрочем, мне-то все равно, мы с мужем на машинах не катаемся, а вот другие соседи недовольны.

Хозяйка и ее гости убрали в дом посуду и занялись каждая своим делом. Катя с Сабирой прекрасно провели время до обеда во дворике в шезлонгах. С утра солнышко еще не так кусалось, как днем, и загоралось лучше, чем в любом солярии. Майя Нургалиевна хлопотала по хозяйству, от помощи подруг она отказалась — привыкла хозяйничать в своем доме одна.

***

Почему-то собрание садоводов всегда назначают в самое неудобное время — в два часа дня. Как говорится: ни то, ни се — в это время нормальные люди как раз обедать садятся. Поэтому Майя Нургалиевна с девушками перекусили на скорую руку, и отправились к дому сторожа, где всегда проходили коллективные сходки садоводов.

Домик сторожа стоял у самого въезда в коллективный сад «Шахтер», рядом с железными воротами, или вернее, с тем, что от них осталось. Много лет обязанностью сторожа считалось открывать ворота в сад рано утром, и закрывать их на ночь глядя. Но несколько лет назад ворота перестали закрываться, а потом их украли и, скорее всего, сдали на металлолом. «Кражу века» под покровом ночи наблюдала только собака сторожа, которая всегда сидела на привязи, с высоты крыши своей будки, и обтявкивала каждого, кто заходил или заезжал в сад. Однако в ту злополучную ночь она даже ни разу не гавкнула. Просто утром сторож проснулась, а ворот уже нет. Сначала хотели купить новые или поставить шлагбаум у въезда в коллективный сад, но постепенно все привыкли к отсутствию ворот и успокоились.

Домик сторожа был небольшой, деревянный, и достаточно старый, он стоял на пригорке и, если бы его отремонтировать и покрасить, смотрелся бы очень неплохо. Каждый новый председатель обещал обновить или отремонтировать этот дом, но председатели менялись так часто, что все это оставалось только в планах. На задах дома раскинулась большая поляна, на которой обычно и проводились общие собрания садоводов. На поляну ставили колченогий стол для председателя и секретаря, пару стульев, несколько скамеек. Остальные размещались, кто и где найдет место: на небольших бревешках, деревянных колодах, кто-то приносил с собой переносные раскладные стульчики и табуретки, некоторые даже с комфортом располагались на пластмассовых стульях. Часто на деревянные колоды клали доски и закрывали их сверху покрывалами, на них-то и садилось большинство садоводов.

Когда Майя Нургалиевна и ее племянница с подругой подошли к домику сторожа, на поляне уже собралось много народу. Все места в тенечке у стены дома оказались заняты, и им пришлось сесть на самом солнцепеке на лавку. Сабира предусмотрительно взяла с собой панамки на голову. Люди все еще подходили, Майя здоровалась со знакомыми, а Катерина с подругой с любопытством оглядывались по сторонам.

Вокруг поляны и между импровизированными скамейками с восторгом носилось несколько псов. Они походили друг на друга, как две капли воды, все чистокровные дворяне (в смысле, дворняги), и ростом с хорошего теленка. Сосчитать их не получалось, но примерно три-четыре хвоста все время мелькали между людьми. К людям они испытывали явный интерес, но большинство женщин их боялось. Собаки — это предмет гордости сторожихи Надежды. Она им всегда потакала, редко привязывала, и они носились по всему коллективному саду, пугая женщин-садоводов и топча их грядки. А ночью собаки переговаривались на всю округу, их беседы длились иногда почти до ута на «радость» всем дачникам. Ежемесячно сад выделял на содержание собак деньги, и соглашался кормить не более двух собак, но Надежда постоянно увеличивала их поголовье, что приводило к серьезным спорам. Сейчас, под неодобрительные взоры женские взоры, она пыталась увести своих любимцев и посадить на цепь, но те упирались всеми частями тела: лапами, хвостами, ушами и при этом тихо поскуливали.

Катя и Сабира, к счастью, собак не боялись, поэтому с увлечением наблюдали за происходящим. Особое внимание собаченции почему-то испытывали к женщине, которая одиноко сидела за краешком стола председателя, перед ней лежало несколько листов бумаги и ручка. Майя Нургалиевна вполголоса сказала, что это — секретарь правления, которая обычно пишет протоколы собрания. На женщине высилась белая панама с широкими полями, темные очки, а из-под широких полей панамы выглядывал острый носик. Дама выглядела худенькой и всей какой-то съежившейся, как будто старалась занять как можно меньше места. Не смотря на это, собаки почему-то вились именно вокруг нее и порыкивали. Может, потому, что она их боялась. В конце концов, Наде удалось поймать своих собак, вывести их с поляны и посадить на привязь в дальний сарай, откуда они тоскливо принялись наблюдать за людьми. Все вздохнули с облегчением.

— А кто тут у нас председатель? — раздался рядом с Сабирой женский голос.

— Ты что, нашу председательницу не знаешь? Ирина ее зовут, вон она стоит в большой белой шляпе, украшенной цветами, — ответила Майя Нургалиевна.

— Да я на прошлое собрание не ходила, и зимой сюда не ездила, а летом в глаза нового председателя не видела.

— Она живет на нашей улице, третьей, поэтому мы с ней знакомы.

— Ну, и как она вам?

— Как соседка — нормальная, а как у председателя — что-то у нее не пошло.

— Слышали, в соседнем саду за сотку платят в два раза больше чем у нас? — встряла в их разговор пожилая женщина, на куртке которой красовалась надпись «Уралмашзавод». Когда-то, очень давно, она сама работала председателем сада «Шахтер», и поэтому всегда интересовалась садовыми делами и знала, что происходит вокруг.

— Да вы что? — удивилась женщина помоложе, которая сидела впереди. Ее звали Аня, она жила тоже на Третьей улице, знала Майю Нургалиевну и поэтому села рядом с ней. — Как бы у нас также не сделали.

Аня дружила с председателем Ириной, и год назад именно она подговорила ее согласиться на это неприятное дело — председательство в коллективном саду.

— Кстати, Ирина хочет отказаться от должности.

— У нас же председатели минимум по два года работают. Нечего их каждый год менять, — сказала пожилая женщина. — Только вошла в курс дела, и бежать.

— А ей и не дали войти в курс дела! — заспорила Аня.

— Кто это не дал?

— Да казначей наша.

— А при чем здесь казначей-то?

Но их увлекательный разговор неожиданно прервался на самом интересном месте мужским воплем из задних рядов:

— Давайте начинать собрание! Хватит ждать!

Сабира оглянулась. Кричал пожилой мужчина, пристроившийся у всех за спинами, видимо, заслуженный садовод.

К столу, за которым сидела секретарь, вышел мужчина средних лет, невысокого роста, коренастый, с добродушным выражением лица. Гул на поляне стих, и все стали слушать, что им скажут. Садоводов собралось примерно человек пятьдесят, третья часть от положенного по списку, но больше никогда и не собиралось.

— Внимание! Начинаем собрание!

— А вы кто? Представьтесь! — попросил с места звонкий женский голос. — Вы же не председатель, насколько я знаю.

— Меня зовут Владимир Анатольевич. Я — старший Третьей улицы. Ко мне обратилось правление и попросило меня провести сегодняшнее собрание. Возражения есть? Голосовать будем?

— Нет возражений. Ведите собрание, — раздались выкрики.

— Оглашаю повестку: отчет председателя сада, отчет казначея, отчет ревизионной комиссии, разное. Если хотите обсудить еще какие-то вопросы, подавайте их в письменном виде секретарю, мы потом обсудим.

Под общими взглядами секретарь сжалась еще больше и, казалось, попыталась спрятаться под свою панамку.

— Тогда слово предоставляется председателю сада.

Такого отчета председателя в коллективном саду «Шахтер» за последние двадцать лет не было ни разу. Ирина Васильевна, женщина чуть за пятьдесят, высокая, выглядывая из-под широких полей белой ажурной шляпы, которую лет двадцать назад все советские женщины носили на юге, как символ отдыха и признак благополучия, вышла вперед и решительно заявила:

— Я председателем быть отказываюсь, мне хватило года. Я работать не смогла, потому что мне не дали. Рассчитываться своим здоровьем я не намерена. Если у вас есть вопросы, задавайте, я попытаюсь на них ответить.

В это время казначей Елена Юрьевна вскочила со своего места, она сидела чуть в отдалении у крыльца дома, и начала размахивать какими-то папками и громко кричать:

— Что я вам говорила?! Сначала пусть отчитается, а потом деньги за работу получит! Нет работы — нет денег!

Садоводы обал