автордың кітабын онлайн тегін оқу Аист. Абсолютно правдивый роман в стихах
Сергей Филиппов (Серж Фил)
Аист
Абсолютно правдивый роман в стихах
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
Иллюстратор Сергей Викторович Филиппов
© Сергей Филиппов (Серж Фил), 2017
© Сергей Викторович Филиппов, иллюстрации, 2017
Четверо мужчин собираются на двадцатую годовщину смерти их друга. Вскоре после этого с ними случаются различные трагические происшествия, в результате которых они оказываются на грани жизни и смерти. В больнице, куда все они попадают, с ними происходит событие, которое резко изменяет их отношение к своим жизням, и совершается переоценка нравственных ценностей. Действие романа разворачивается как в наше время, так и в ином пространственно-временном измерении.
18+
ISBN 978-5-4483-7640-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оглавление
- Аист
- ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ ПРИВЯЗКА К МЕСТУ ДЕЙСТВИЯ
- ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДВАДЦАТАЯ ГОДОВЩИНА
- ГЛАВА ВТОРАЯ. СЕРЁЖКА
- ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЛЁВКА
- ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. ЖОРКА
- ГЛАВА ПЯТАЯ. ЛЁНЬКА
- ГЛАВА ШЕСТАЯ. САШКА
- ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЛЕНА
- ГЛАВА ВОСЬМАЯ. РАДОСТЬ И ГОРЕ
- ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ВЫБОР
- ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННАЯ ОТВЯЗКА ОТ МЕСТА ДЕЙСТВИЯ
1
2
3
4
5
6
7
8
9
1
2
3
4
5
6
7
8
9
1
2
3
4
5
6
7
8
9
1
2
3
4
5
6
7
8
9
1
2
3
4
5
6
7
8
9
1
2
3
4
5
6
7
8
9
1
2
3
4
5
6
7
8
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ ПРИВЯЗКА К МЕСТУ ДЕЙСТВИЯ
В Антарктиде седой холода, много льда,
Скалят рты западни в виде трещин,
Выживают здесь только пингвиньи стада
Да ещё горсть людей (даже женщин!).
Злой мороз из солярки густой холодец
Приготовит, как шеф в «Метрополе»,
Механизму любому приходит конец,
Чуть ослабь он болты силы воли!
Лишь на ней выжить можно в суровом краю,
Где и летом мороз уши крутит,
А ветра не хотят прятать удаль свою, —
Антарктида сурова, не шутит!
Но не в эту часть света сюжет манит нас,
Не отсюда начнём свой рассказ.
На равнинной пустыне жжёт солнечный диск
Коренного народа остатки,
Всяк из них гол и бос, но отнюдь не нудист,
Здесь издревле такие порядки.
Да, в Австралии множество разных причуд,
Континент этот странный по сути:
Млекопьющие здесь даже яйца несут,
Как какие-то гуси иль ути!
Тут работа почётна и вольно житьё —
Уважают друг друга народы —
Каторжане неплохо создали своё
Государство труда и свободы!
Нет, не в эту часть света сюжет манит нас,
Не отсюда начнём свой рассказ.
В колыбели из двух океанских глубин
Континент, по размерам не малым,
Был недавно ещё идеально един,
Но теперь вот разорван каналом.
Крайний юг в холодах, крайний север во льдах,
Но зато в серединке кайфово!
Я с любовью Америку славлю в стихах,
Не жалея хвалебного слова!
Много тайн Амазонская сельва хранит —
Вот фантазии жизни питомник! —
Буйность вольной природы с ней слиться манит,
Я бы с радостью стал там паломник!
Кордильеров и Анд позвоночник силён —
Держит тяжесть обеих Америк —
Материк им надёжно и жёстко скреплён,
Но обрывист, скалист левый берег.
Правый берег — сплошной копошащийся пляж
От Бразилии вверх до Канады,
Круглый год в те места совершают вояж
В рай попасть захотевших отряды.
Эх, не в эту часть света сюжет манит нас,
Не отсюда начнём свой рассказ!
Сверху очень похож на большой пистолет, —
Хоть бери и стреляй метко в цели, —
Это Африка, знойный чудной континент
(Много в ней европейцев поели)!
Вот — пустыня, где смерть надвигает пески
И без масла всё жарит живое,
А не сжаришься если, то сдохнешь с тоски
И изведаешь, ад, что такое!
Вот — упрямой гурьбой мчит в просторе саванн
Антилоп миллионное стадо,
Но судьбой беспощадно им вектор задан —
На пути не одна ждёт засада!
Вот — слоны, носороги, гиены, жираф,
Обезьяны (с кем сходство имеем),
На десяток от жизни отставшие глав —
Малорослые люди-пигмеи.
Что не жить тут? Сиди, открывай только рот
Между пальмами райского сада,
И в него непременно с ветвей упадёт
Не кокос если, то — авокадо!
Жаль, не в эту часть света сюжет манит нас,
Не отсюда начнём свой рассказ!
Вот ещё континент, до вершин полный тайн, —
Жизни нашей разумной источник! —
Говорят, будто все мы сошли с Гималай,
Разбрелись по земле в сотни точек.
В мощных Азии недрах спокойствия нет:
Пеплом в небо плюются вулканы,
То Курилы трясёт, то Кавказ, то Тибет,
Тут и там на земле язвы, раны.
Вот — суровая тундра, в ней славно живут
Горсть якутов да чуточка чукчей,
Песни сладко поют, оленину жуют,
И земли им не надобно лучшей!
Вниз, на юг, понатыкано множество стран,
А народу — упасть негде вишне:
Индонезия, Индокитай, Индостан
Верят Будде, Аллаху и Кришне.
Эх, богатств азиатских просторов не счесть!
А, считать захотевший, собьётся,
Кроме лысого чёрта здесь всё вроде есть,
Да и тот, поискать коль, найдётся!
Но опять не сюда наш сюжет манит нас,
Не отсюда начнём свой рассказ!
Называют Европу старушкой шутя —
Тут и горы состарились даже,
Но они, осыпаясь и грустно кряхтя,
Всё ж стоят у Европы на страже!
В тех местах, где их нет, там ветра и вода
Дерзко мучают низменный берег,
Океан Ледовитый плюёт холода
И доводит людей до истерик!
А на юге далёком — субтропиков рай,
Пляжи, полные голой натурой!
Раз в Европе живёшь, не спеша выбирай
Между тёплой Ривьерой и тундрой!
В очень давние годы стекались сюда
Отовсюду людские потоки,
И из них получилась смешная бурда —
Вряд ли кто свои знает истоки!
И вот именно в эту часть света вёл нас
Наш сюжет, здесь начнём свой рассказ!
Есть в Европе местечко не лучше других,
А, скорее всего, много хуже,
Расположено между морями, и с них
То циклонов нагонит, то стужи.
Здесь когда-то рыбачил и зверя ловил
Финский люд, не воинственный, тихий,
Жил неплохо, но вдруг на него накатил
Вал славян-дикарей многоликий!
Или место им это пришлось по душе,
Или, может, народы другие
Не могли с ними рядом ужиться уже
И прогнали их в дебри лесные?
Как бы ни было там, наши предки навек
Здесь осели и нам завещали,
Чтобы землю, изрытую сотнями рек,
Мы любили, блюли, защищали!
Мы сюжет свой начнём с середины реки
Не великой, но бьющей красою,
Берега её — скалы — красны, высоки,
Омываются чистой водою.
Всё, довольно прелюдий и выспренних фраз,
Начинаем правдивый рассказ!
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДВАДЦАТАЯ ГОДОВЩИНА
«Потому что любовь — это вечно любовь, Даже в будущем вашем далёком!» — В. Высоцкий.
«Зарыты в нашу память на века
И даты, и события, и лица» — В. Высоцкий.
1
Аист гнёзд не вил над Сиверской лет двадцать,
И, казалось бы, ну что ему бояться?
Ведь никто, со зла ль, по дурости при встрече
Не швырял в него тугой горох картечи.
И охотников ведь был союз немалый —
Филимонов Вовка, Барсов, Гвоздь удалый!
Но любой из них, пусть даже в опьяненьи,
Сберегал прекрасной птицы оперенье!
Снег легавые пахали животами,
Пену клочьями роняя под кустами,
Об осколки наста лапы в кровь сбивая,
По полям горбатым петли нарезая.
А по лету, в утра бодреньком рассвете,
«Тулки» ахали с протяжным стоном плети,
Недопевший рябчик падал спозаранку
В росы трав, как на скатёрку-самобранку.
Браконьерили, и плохо грех скрывали,
С бреднем малым дно песчаное топтали,
Речку крыльями мерёжки обнимали
И утробы рыбой плотно набивали.
А потом на бережке, том, что пониже,
К костерку незлому сдвинувшись поближе,
Под стопарик и ушицы испаренье
Получали неземное наслажденье!
Но, каким бы, всё ж, грешком не увлекались,
Над природой никогда не издевались,
Больше меры не хватали ртом жадливым
И по аистам не били горделивым.
Как пропали птицы бело-чёрной масти,
Так порвалось счастье хрупкое на части,
Не прикрыло кожей свежею болячку,
Не пошла жизнь — похромала в раскорячку!
Где-то аисты те двадцать лет пробыли?
Очень многим род, наверное, продлили!
Прилетели, но не просто, мол, вернёмся
А, как будто видя: мы без них свихнёмся!
Вот, красавец, гордо по полю шагает,
Клювом-шприцем словно землю прививает,
Может, лечит он её больное тело?
К нам вернулся аист, значит — будет дело!
2
На высоком берегу по-над рекою,
В негустом столпотворении сосновом,
Где стоишь так близко к жизненным основам, —
Место лучшее сердечному покою.
Предки наши пусть темны, но много знали, —
Их прогресс ещё научный не испортил
И компьютерный жучок умы не скорчил! —
Под погост места душою выбирали!
И в местах тех удивительно сливалось:
Скорбь о близком, неожиданность утраты
С тем, что сам ты ляжешь в землю тут когда-то,
Но не страх в душе, спокойствие рождалось.
Каждый будет тут когда-то новосёлом,
Так не скалься, присмотрись к своей квартире,
Мы всего-лишь гости в этом чудном мире,
Потому и в настроении весёлом.
Там, за гранью, нет весёлости, поверьте,
Правда, скорби и печали нету тоже, —
Горечь слёз ненужных лить совсем негоже
У себя в дому, в ином, пускай, он свете!
Я на кладбище душою отдыхаю,
Мне её как будто гладит кто рукою,
И, отдав себя в объятия покою,
Я о жизни и о смерти размышляю…
Ну-с, довольно нам бродить вокруг да рядом,
Философский камень грызть, ломая зубы,
В мир потУсторонний впяливаться взглядом,
И без нас его, дай срок, пробудят трубы!
Что ж, пора свести с героями знакомство,
Посмотреть им в лица и, конечно, в души, —
Да простят они нам наше вероломство! —
Так вперёд, раскрыв сердца, глаза и уши!
3
У могилки, коей дарит тень рябина,
Два задумчивых сидели гражданина,
Не печаль у них на лицах, но серьёзность,
У того, что потучней, в руках нервозность.
Он тяжёл своим лицом, дороден телом,
Щётка усиков под носом загорелым,
Взгляд зелёных глаз тревогу выражает,
А язык сухие губы увлажняет.
Тот, кто рядом с ним, пониже, похудее,
Неказистою бородкою владеет,
И в лице его серьёзность посильнее,
Знать, покалывает что-то в нём больнее.
С невысокой, бронзой крашеною стелы,
Улыбался морячок, по виду смелый,
Несомненно, симпатичный, в бескозырке
С неразборчивою надписью на бирке.
— Может, вмажем по глотку? — вздохнул дородный, —
Ждать — воистину тяжёлая работа!
Я ж с утра непохмелённый и голодный,
А Танталом быть мне, Саня, неохота!
Бородатый, взгляд со
...
