автордың кітабын онлайн тегін оқу Вологодские кружева. Авантюрно-жизнерадостный роман
Сергей Филиппов (Серж Фил)
Вологодские кружева
Авантюрно-жизнерадостный роман
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
Иллюстратор Сергей Викторович Филиппов
© Сергей Филиппов (Серж Фил), 2017
© Сергей Викторович Филиппов, иллюстрации, 2017
Несколько молодых, но дерзких ребят, презирая установленные нормы приличий и поведения, с лёгкостью и озорством движутся по жизни и по дебрям вологодской тайги. Постоянно попадая то в глупые, то в смешные, а порою и в опасные ситуации, они всё же не раскисают и, полируя своими задницами шероховатости судьбы, выкарабкиваются из «ласковых» объятий как природы, так и человеческого общества. Все похождения романтиков густо раскрашены юмором, любовью и бесчисленными безрассудными проступками.
18+
ISBN 978-5-4483-6273-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оглавление
- Вологодские кружева
- КНИГА ПЕРВАЯ
- I
- II
- III
- IV
- V
- VI
- VII
- VIII
- IX
- X
- XI
- XII
- XIII
- XIV
- XV
- XVI
- ХVII
- XVIII
- XIX
- XX
- XXI
- XXII
- XXIII
- XXIV
- XXV
- XXVI
- XXVII
- XXVIII
- XXIX
- XXX
- XXXI
- XXXII
- XXXIII
- XXXIV
- XXXV
- XXXVI
- XXXVII
- XXXVIII
- XXXIX
- XL
- XLI
- XLII
- XLIII
- XLIV
- XLV
- XLVI
- XLVII
- XLVIII
- КНИГА ВТОРАЯ
- I
- II
- III
- IV
- V
- VI
- VII
- VIII
- IX
- X
- XI
- XII
- XIII
- XIV
- XV
- XVI
- XVII
- XVIII
- XIX
- XX
- XXI
- XXII
- XXIII
- XXIV
- XXV
- XXVI
- XXVII
- XXVIII
- XXIX
- XXX
- XXXI
- XXXII
- XXXIII
- XXXIV
- XXXV
- XXXVI
- XXXVII
- XXXVIII
- XXXIX
- XL
- XLI
- XLII
- XLIII
- XLIV
- XLV
- XLVI
- XLVII
- XLVIII
- XLIX
- L
- LI
- LII
- LIII
- КНИГА ТРЕТЬЯ
- I
- II
- III
- IV
- V
- VI
- VII
- VIII
- IX
- X
- XI
- XII
- XIII
- XIV
- XV
- XVI
- XVII
- XVIII
- XIX
- XX
- XXI
- XXII
- XXIII
- XXIV
- XXV
- XXVI
- XXVII
- XXVIII
- XXIX
- XXX
- XXXI
- XXXII
- XXXIII
- XXXIV
- XXXV
- XXXVI
- ЭПИЛОГ
КНИГА ПЕРВАЯ
ДЕБЮТ
«Жизнь человеку даётся один раз, и прожить её нужно… весело!» —
народная мудрость.
«Умный в гору…
высотный ход не погонит!» —
топографическая мудрость.
I
Едва я прошёл внутрь вокзала, как ко мне подлетел какой-то шустрячок:
— Эй, парень, сколько времени?
— Семь, — мельком глянул я на часы.
— О, какие часики кайфовые! Можно взглянуть?
— Чего на них глядеть, часы как часы. — И я пошёл было прочь, но шустрячок схватил меня за руку:
— Извини, браток, я ведь спец по часам, это всё издержки профессии. Дай сигаретку, если не жалко.
Я дал ему сигарету и всё-таки решительно направился к выходу в город, но зачем-то ещё раз решил уточнить время.
— Вот это да! А где же часики? — сказал я негромко.
— Какие часики? — послышался низкий хриплый голос.
Я повернул голову и увидел сержанта милиции.
— Товарищ сержант, — как я был рад! — вот только что часы стащили! Прямо с руки! Совсем на лету!
— Щёлкать меньше надо!
— Вообще-то я не щёлкал, — недоуменно пробубнил я и, глядя в абсолютно спокойное лицо сержанта, понял, что нужны ему мои часики точно так же, как мне его дети от первого брака!
Сержант посмотрел на меня очень внимательно:
— Документы есть?
Я молча вынул из кармана паспорт.
— Так. Вроде всё нормально. А зачем к нам в Череповец приехал?
Я забрал у сержанта документ и весело улыбнулся:
— Да вот, мне в Питере все уши прожужжали: ах, какие в Череповце люди радушные и гостеприимные! Решил проверить.
— Ну и как?
— Полное соответствие! Кстати, как проехать в Заречье?
— Понятия не имею.
— Огромное вам спасибо!
Я изо всех сил толкнул дверь. Она, нежно скрипнув, широко распахнулась. Я быстро шагнул раз, но второй не успел — массивная дверь, теперь уже без каких-либо нежностей, своим возвратным движением кинула меня обратно. Тогда я осторожно отжал дверь плечом и боком просочился наружу.
На автобусной остановке было человек пятнадцать.
— Товарищи! Как доехать до Заречья? — спросил я менее уверенно, чем сделал бы это, не повстречайся мне сержант.
— На «пятёрке», до конца, — бросил белобрысый парень лет двадцати.
— Ты что дуру гонишь? — возразил ему брюнет в костюме-тройке и галстуке с пальмами, — на «семёрке» надо ехать!
— А я говорю, на «пятёрке», урод!
— Сам ты урод!
И брюнет с белобрысым, без дальнейших выяснений красоты лиц и тел, начали азартно молотить друг друга руками и ногами.
Толпа на остановке развеселилась, а мне стало дико тоскливо: это ж надо, приехать в незнакомый город и в мгновение ока лишиться имущества и доверия к властям, а найти только сомнения в нормальности местных жителей!
Тем временем к брюнету и белобрысому подключились ещё двое парней, помоложе, и дело у них пошло энергичнее. На асфальт остановки летели капли крови, осколки зубов, клочья волос и рубах, а так же незамысловатые эпитеты.
В разгар зрелища кто-то потянул меня за рукав:
— Молодой человек, — рядом стояла симпатичная женщина средних лет, — вот подходит «семёрка», вам нужно на неё.
— Значит, всё-таки на «семёрке»?
— А это безразлично, и «семёрка», и «пятёрка» идут до Заречья.
— Так что ж тогда эти придурки передрались? — задал я вопрос немного риторический.
— А это так называемый местный колорит. Вы, я вижу, приезжий?
— Да, из Ленинграда.
— О, тогда многие вещи вам будут здесь не совсем понятны!
II
— Серёга! Ё-моё! Неужели это ты?!
Я смотрел и не верил своим синим глазам: Андрей, мой друг, с которым в технаре сидели за одним столом, а потом попали в одну экспедицию, стоял передо мной, широко разверзнув объятия и вонзаясь в меня своими чёрными цыганскими очами! После всех утренних плевков судьбы меня как будто умыли ключевой водичкой. На душе и внутри организма стало тепло, как после ста граммов водки, а на глаза почему-то навернулись слёзы.
— Серж, что с тобой? Ты плачешь?
— Нет, Андрэ, это просто акклиматизация к новым условиям обитания.
Как оказалось, Андрюха торчит здесь, на базе экспедиции, уже три дня, но чем дальше, тем меньше ясности.
— Понимаешь, Серж, мы ведь с тобой практически первый сезон работаем, ни черта не знаем. А здесь у них — впрочем, как и везде — всё через задницу делается. То бишь, не они нам рабочих будут искать, а мы сами должны этим заниматься.
— А что же Кислухин и Кнестяпин?
— О! Я тут недолго, но всё уже знаю. Кнестяпин, наш главный инженер, всё время болтается по партиям: то там погостит-погудит, то — там. А Кислухин, наш доблестный начальник экспедиции, здесь торчит, но не один, а с целым штатом симпатичных девиц, оформленных им же на разные должности. Ты бы их видел! Это же гарем! А он в нём далеко не евнух! Короче, он тут пашет, как вол, вернее, как бык племенной!
— Да, — усмехнулся я, — тяжёлая жизнь у начальства.
— Я думаю, так, Серж. Давай найдём какого-нибудь бича, и будем работать вместе. Тут у них высотки немеряно, а это, как я узнал, самая кайфовая работа: если нормы не завысят, то можно вполне заработать.
— Что я слышу, Андрэ? Ты хочешь заработать денег? Для чего?
— Для того чтобы весело их потратить!
— Тогда я — за! Всеми членами. Кстати, авансик нам дадут?
— Дадут, но только перед выездом в поле. А пока я взял ящик тушёнки. Ты тоже бери.
— И что с ней делать?
— Да, я ж забыл, что ты только приехал. Тушёнка здесь покруче денег будет! Понимаешь, Серж, тут некоторые вещи нам не совсем понятны. Но сейчас мы прошвырнёмся по городу, и ты начнёшь потихоньку вникать в прелести местной жизни.
— Вообще-то я уже кой-какие прелести успел повидать.
— Ну и как они тебе?
— А как «Чёрный квадрат» Малевича: пока просто смотришь — всё ясно, но когда начинаешь задумываться — извилины выпрямляются!
III
— Смотри и учись, — сказал Андрюха и нажал кнопку звонка первой попавшейся квартиры девятиэтажного дома.
Дверь открыла пожилая женщина.
— Хозяйка, тушёнка нужна?
— Почём?
— Два рубля банка.
— Беру. Десять банок.
Я был поражён. Весь торг не занял и минуты.
— Что поделать, Серж, — грустно улыбнулся мой друг, — голодный край! Тут колбаска и мяско бывают так же часто, как у нас в Ленинграде землетрясения и пылевые бури.
Звякнув в соседнюю квартиру, мы быстро продали оставшиеся десять банок и, с пустым рюкзаком, но полным карманом денег направились к магазину.
Андрюха сунул меня в очередь за вином, а сам пошёл поискать чего-нибудь деликатесного, как он выразился, для души.
Когда я запихивал последнюю бутылку «Агдама» в рюкзак, появился мой друг, но не один, а с приятной невысокой девушкой. И всё-то было при ней: фигурка, выпуклая там, где нужно и сколько нужно, ножки с лёгкой кривизной лодыжек, но кривизной не портящей, а только подчёркивающей их соблазнительность, пышные, чуть вьющиеся волосы и огромные зелёные глазищи.
— Познакомься, Серж, это — Татьяна. Она едет работать с нами.
Хорошо, что рюкзак стоял на столе, иначе количество целых бутылок было бы под большим вопросом.
— Здравствуй, Серёжа, — девушка молодец, не стала утруждать себя излишним выканьем, — я много о тебе слышала!
Нам вторично повезло, что рюкзак стоял на столе!
— А во сне я тебе, случайно, не снился? — я хотел это спросить едко, но голос чуть возвысился и получилось как-то виновато-просительно.
Татьяна прищурилась, внимательно на меня посмотрела, чуть прикусила нижнюю губу, как это делают в кино соблазнительницы, и томно прошептала:
— Может быть!
И улыбнулась. Настолько естественно, не жеманно, что мы все легко рассмеялись и заговорили друг с другом как старые добрые приятели.
Оказалось, что Таня, закончив в прошлом году школу, никуда не поступила и работала ученицей кого-то на заводике, производящем чего-то, — какая, на фиг, разница! — поэтому она абсолютно свободна и поедет с нами хоть в Антарктиду!
— Вы, конечно, можете думать, что я какая-нибудь прошмондень (она это слово выговорила очень смачно, а мы энергично замотали головами, причём я — вправо-влево, а Андрюха — вверх-вниз), но я просто люблю приключения. И ещё я вижу, что вы ребята отличные и не будете ко мне приставать по пустякам!
— Извини, Танюша, — откашлялся я, — а что ты имеешь в виду под словом пустяки?
— Именно то, Серёжа, о чём ты и подумал!
— И о чём же я подумал?
— О пустяках!
IV
Проснувшись, но, ещё не открывая глаз, я понял, что меня что-то давит. Это что-то было тёплое, очень мягкое и пахло так вкусно! Когда же глазки все-таки рискнули увидеть свет божий, я просто задохнулся от благоговения: Татьяна, обняв меня одной рукой за шею, лежала со мною в одном спальном мешке, а на её лице светилась милая улыбка!
Как я ни пытался, но вспомнить момент залезания нас в мешок не смог. Ну и фиг с ним! Главное, факт налицо!
Когда я попытался погладить задрожавшей рукой свою прелестницу, то понял вдруг, что лежим мы совершенно одетые. Странно, если не сказать больше! Что бы это значило?
В это время, как бы услышав мой немой вопрос, Таня открыла глаза и прожурчала:
— Не бойся, Серёжа, у нас с тобой ничего не было.
— С чего это ты взяла, что я боюсь? — голос почему-то резко сел.
— Ну как же, ты ведь лежишь и гадаешь: было ли что, а если было, то всё ли сделал так, как надо. Да?
— Ну, почти, почти.
— Так вот, ничего не было. А всё потому, что ты, Серёжа, настоящий мужчина!
Тут я тихо заплакал про себя: «Успокойся, Серёжа, у нас ничего не было, потому что ты настоящий мужчина!» Бред!.. Бред!..
— Видишь ли, — продолжала Таня, мягко улыбаясь, — я тебя попросила перед тем, как влезть в твой спальник, чтобы ты, если, конечно, считаешь себя настоящим мужчиной, без моего согласия ничего со мной не делал. И ты мне поклялся! И сдержал слово, хотя тебе было очень тяжело, я это чувствовала всю ночь!
— Я рад, что не обидел тебя, — промямлил я. А что ещё мне было сказать?
— И ещё, подумай, если я начну с вами сразу же заниматься ЭТИМ, то кем тогда для вас стану? Разве вы меня сможете хоть чуточку уважать? А вы мне нравитесь оба, честное слово! — Таня горячо поцеловала меня в губы и быстренько выпорхнула из спальника. Потом она сладко потянулась и вышла из вагончика, который был нашим временным жилищем.
Я покрутил головой и обнаружил, что спальник Андрея пуст. Полежав ещё несколько минут, я сказал сам себе:
— А ну, настоящий мужчина, вставай, хватит валяться, тебя давно уже ждут не дождутся великие дела, подвиги и другие бытовые проблемы!
V
— Серж, ура! — Андрюха влетел в вагончик радостный и энергичный.
— Ура, так ура, — я пожал вяло плечами, — тебе видней.
— Ты что, сегодня не доспал?
— К сожалению, наоборот, переспал. Так что там насчёт ура?
— Сплошная везуха! Во-первых, уговорил Кислухина, чтобы он разрешил оформить Таньку, во-вторых, пришёл тут какой-то мужик устраиваться — будет у нас рабочим. И, в-третьих, едем мы в партию Литомина, а это значит, что с нормами будет всё отлично, он мужик справедливый.
— Что ж, Андрэ, всё здорово.
— Да, но есть ещё в-четвёртых…
— Что-то ты говоришь это не очень бодро.
— А вот я и не знаю, бодриться ли тут. Короче, нам суют практиканта, ему обязательно нужно освоить высотные хода.
— Какого практиканта? — не понял я. — Это шутка? Мы ведь сами ещё ни хрена не умеем. Я лично вообще не представляю, что это за высотка. Мы в технаре её не проходили, а те три месяца, что я работал в прошлом сезоне, и работой-то не назвать.
Андрюха вздохнул:
— Ты это мне говоришь? У меня в биографии всё аналогично. Но Кислухин сказал, что если мы не возьмём этого студента, то Танька с нами работать не будет!
— Это серьёзный аргумент. А, впрочем, Андрэ, чёрт-то с ним! Мы ведь не деньги сюда примчались заколачивать, а просто приятно провести время, совмещая работу и некоторые шалости. Пусть будет студент. А если он окажется не таким, какой нам нужен, то мы его…
— Утопим в болоте!
— Ну, нет, это слишком легко. Мы его перевоспитаем!
— Точно. И сделаем из него ценителя всех пороков человеческих!
В дверь осторожно постучали.
— Входи, входи, кто там такой вежливый? — крикнул Андрей.
Дверь открылась, и в вагончик вошёл высокий тощий белобрысый парень в синем джинсовом костюме. На его бледном лице ярко сияли голубые наивные глаза без малейшего намёка на какие-либо пороки или страсти.
— Здрасьте, меня зовут Владимир Налётов.
— Да, — посмотрев внимательно на студента, я перевёл взгляд на Андрея, — тут, пожалуй, более оптимален вариант с болотом.
Андрюха понимающе покивал головой.
Студент же, похлопав, как бабочка крылышками, пушистыми ресницами, робко спросил:
— Нам нужно будет идти в болото?
— Как тебе сказать, молодой человек, — подлил я солидности в голос, — всё будет зависеть исключительно от твоего поведения.
— О, вы меня не знаете! Я буду работать, как Павка Корчагин!
— Вот это-то и настораживает!
VI
Машину в последний раз тряхнуло, и наконец-то она остановилась.
Состояние у всех нас было плачевное. Если вы когда-нибудь гоняли на ГАЗ-66, да на полном газу, да поперёк железнодорожных полотен в течение двух часов, да находясь не в кабине, а в кузове чудо-вездехода, то вы меня поймёте. Если не гоняли, то попробуйте — кайф ломовой!
— Ну что, ребятки, живы? — участливо, но не без ехидства, спросил Литомин, открывая задний борт.
Внешность нашего начальника партии вполне подошла бы для роли комиссара в каком-нибудь героическом фильме о доблестной красной армии.
— Нормально, Андрей Степанович, все целы-здоровы! — бодро отрапортовал Вовик.
— А что ты за всех-то говоришь, — угрюмо бросил Мишка, тот самый рабочий, которого нам дали. — Ты, пацан, за себя отвечать привыкай.
Пока что о Мишке я не сложил мнения, но делать это не торопился. Вот устроим расслабушку, и всё станет ясно.
Рядом с Литоминым появилась Таня, которая, естественно, ехала с ним в кабине. И, хотя там места для двоих пассажиров чрезвычайно мало, но Литомин, как истинный джентльмен, плюнул на неудобства и два часа героически переносил лишения, которые ему доставляли трущиеся о него различные части тела девушки! Зато каким молодцеватым он выглядел!
«Может быть, — подумал я, — напомнить, что зимой, в Ленинграде, отмечали его пятидесятилетие? Нет, не надо, пусть походит гоголем».
— Андрюша, Серёжа, — Таня улыбалась почему-то виновато, — у вас всё хорошо?
— Что тебе до нас, девушка? — показно нахмурил густые брови Андрей и, потеребив свои черные, красивые усы, упрекнул: — Эх, Танюша, за что же ты нас бросила, таких молодых, симпатичных и милых!?
Литомин шутку не понял и назидательно произнес:
— Подрастёшь, тёзка, узнаешь, что молодость — не главное! — и, ловко пригладив платиновые волосы, начал помогать нам сгружать вещи.
Я до боли прикусил губу, чтобы дико не заржать.
— Ну так что, ребятки, всё понятно? — ласково, по-отечески спросил Литомин.
— Процентов на девяносто я… — начал было Андрюха, но тёзка его прервал:
— Ну и чудно. Значит, связь в семь, остальное — по ходу дела.
Литомин всем пожал руки, а Татьяне что-то ещё шепнул на ушко, и полез в кабину.
— Ну, мужики энд леди, пока, — помахал нам рукой Витька, шофёр, — желаю весело провести время!
И ГАЗ-66, затарахтев восемью цилиндрами своего явно больного двигателя, через пять минут скрылся в портьерах леса, прерывая связь с цивилизацией и бросая нас одних здесь, в этом далёком углу!
VII
Угол!
Что это такое?
Ни за что не догадаетесь, перебирая в уме геометрические и метафорические понятия! Всё гораздо прозаичнее: Угол — это деревня. Вернее, три дома, что остались от той самой деревни, которая на наших картах, составленных двадцать пять лет назад, выглядела довольно-таки большой и живописной.
— Ну, тёзка, ну, зараза! — плюнул зло Андрей.
— Чем он так тебе не угодил? — не понял я друга.
— Как это чем? Зачем он меня оборвал на полуслове? Я ведь что хотел сказать? Что процентов на девяносто я ни хрена не понял!
— Чего тут понимать, наливай да ней, — пожал плечом Мишка.
— Ой, мальчики, а у меня же сегодня день рождения! Восемнадцать лет! Я теперь взрослая!
— Поздравляю! — Андрюха раскланялся перед Таней, как истинный идальго. — Однако что-то я не заметил, что ты была дитём!
— А вот некоторые заметили, — Таня почему-то стрельнула взглядом в меня, потом продолжила. — Ну, так как мы проведём этот день? В суровом трудовом ритме или в ритме рок-н-ролла?
— Да чего языки чесать, — предложил Мишка, — все механизмы перед работой смазывают, а мы тоже, хоть и живые, а всё ж — механизмы. Да и повод недюжинный.
И все посмотрели на меня.
— А я-то тут при чём? — напустил я показное удивление.
...
