1

Восемнадцать свечей на гнилом бургере

Утро пахло дождем, а мир вокруг казался мертвым.

Город привычно погряз в смоге, а машины угрюмо смотрели на меня потухшими фарами, покрытыми каплями моросящего дождя. Утренняя субботняя тишина оглушала. Я вытащила из кармана спутавшиеся в комок наушники и принялась перебирать провода пальцами. Ноги сами вели меня на работу, они уже знали родной Винбрук наизусть.

Высотки соседствовали с аккуратными домиками для небольших семей. Спальный район города практически не отличался от центра – кусты везде были одинаково не подстрижены, а газон часто запускали. Ландшафтным дизайном Винбрук не славился.

Он вообще ничем не славился. Слишком размеренная жизнь и средние зарплаты. То ли дело Ашкутра на юге Абаддонии, с ее курортами, пальмами и лазурного цвета морем. В нашу страну ради Винбрука никто не приезжал.

Я быстрым шагом шла по пустому кварталу, не поднимая глаз. Мысли вращались вокруг планов на день и прогноза погоды, когда я врезалась в кого-то на пути к пешеходному переходу. Плечо заныло, и я инстинктивно выставила перед собой руки, извиняясь перед человеком, которого задела.

– Ох, простите! – машинально пискнула я.

Затем я почувствовала его запах. Едкий, но приторно-сладкий и такой неестественный, он проник в мои ноздри, и рот наполнился горечью. Я быстро и осторожно взглянула на прохожего, не желая открыто показывать, как он мне неприятен.

То, что я увидела, напугало до чертиков. Я поспешила прочь, прижав руку к сердцу и считая его гулкие удары.

Я ожидала увидеть перед собой обыкновенного бездомного, шатающегося по улицам в поисках бутылки. Солнце все еще не вышло из-за облаков, и я могла понять, как он себя чувствовал. Но меньше всего я была готова к встрече с высоким и молодым, обычным на вид парнем. Только вот зеленоватая кожа слезала с него заметными кусками, а подбородок и шею покрывали синяки.

Я еле сдержала рвотный позыв. Его запах по-прежнему преследовал меня, хотя между нами было уже как минимум несколько сотен метров. Его одежда видала лучшие времена, и я представила, что он стал жертвой какого-то несчастного случая – может, пожара, спалившего его кожу и лишившего дома. И именно поэтому он был вынужден жить на улице и пахнуть так… как пах.

Запрыгнув в подъехавший к остановке автобус, я почти забыла тошнотворное зловоние, но продолжила думать о незнакомце, распутывая наушники. И все-таки, что же случилось в жизни этого парня, что довело его до подобного вида?

Он словно восстал из могилы.

Я вздрогнула и потрясла головой. Мурашки все еще бегали по коже, пока я открывала дверь в закусочную и пыталась отогнать жуткое видение. «Закусочная Барнарда» славилась блинчиками с кленовым сиропом, поэтому кухня всегда пахла так сладко, что у меня сводило зубы. Даже когда закусочная пустовала после ночного перерыва, аромат задерживался. Он словно впитался в деревянные столешницы.

Я подавила настойчивое урчание в желудке и взялась за работу. До открытия оставалось полтора часа, поэтому я протирала столики и мыла посуду, пока кисти не начали ныть. Колокольчик на двери громко звякнул. Внутрь зашли старик Барнард и двое молодых парней. Повар Алек и еще один официант уже готовились к началу смены. Я взглянула на часы и поняла, что мы вот-вот должны были открыться.

– Доброе утро, Бар, – крикнула я из-за стойки.

– Доброе, Мора! С днем… – начал он, но тут же умолк, заметив выражение моего лица. – Рад тебя видеть. Закончила с посудой?

День был особенным, и вовсе не потому, что вдобавок к блинчикам мы начали продавать пончики. Об этом позже.

Я знала, что этот день станет моим последним в «Закусочной Барнарда», и это придавало запоздалому утреннему солнцу необычайного блеска. Дверь в заведение то и дело хлопала. Я неожиданно обнаружила, что стала подпевать однотипным мелодиям, раздававшимся из старых колонок у потолка. Заказы шли легко, посетители улыбались мне чаще обычного, и я даже ни разу ничего не уронила за свою смену. Чаевые лились рекой.

Когда пришло время перерыва, я радостно сорвала с себя фартук и бросила его в подсобке. В раковине служебного туалета по-прежнему отсутствовала горячая вода, но это больше не раздражало. Неужели предстоящий переезд так поразительно на меня действовал? Даже усталость не казалась такой заметной.

Дышалось тоже легче. Словно кто-то наконец снял с груди тяжелый камень. Я снова затянула за спиной фартук и вошла в кухню. Лицо моментально обдало приятным жаром и запахом сыра. Алек подрумянивал хлеб для сырных сэндвичей, и пахло это так хорошо, что у меня потекли слюнки.

– А вот и ты, держи! – пропел напарник-официант Сэм Сэмаэль (да, его действительно так звали) и всучил мне в руки свой блокнот с заказами. – Я сейчас умру, если не выкурю сигарету.

Его волосы были всегда взъерошены, словно он только что поднялся с постели и не удосужился причесаться. И я никогда не видела, как он употреблял что-то, кроме хлеба, кофе и пачки сигарет. Мне не удалось разобрать практически ничего из того, что Сэм нацарапал ручкой в блокноте. Выведенные по диагонали каракули словно насмехались надо мной. Я наугад схватила один из готовых заказов и понесла к ближайшему столику.

– Бургер из говядины с луковыми кольцами, верно? – улыбнулась я и поставила тарелку на стол.

Мужчина в полосатой рубашке тотчас поднял голову и перевел искрящийся от голода взгляд с меня на тарелку на столе. Лимонад в его бокале уже закончился.

– Мора, вы издеваетесь? – озадаченно посмотрел на меня постоянный гость нашей закусочной. – Что это за дрянь?

Я опустила взгляд и почувствовала, как сердце словно прыгнуло со скалы. На тарелке лежал почти полностью сгнивший бургер, который пах не менее отвратительно, чем выглядел. Булочка покрылась серо-зеленой плесенью, овощи и мясо совсем потеряли цвет и скукожились, точно попали в будущее с помощью машины времени.

Ошеломленная, я молча схватила тарелку и помчалась на кухню. Однако Алек посмотрел на меня так же изумленно, как и посетитель минутой ранее. Я готова была поклясться, что бургер выглядел абсолютно нормально, когда я выносила заказ.

– Может, ты его по дороге уронила? – неуверенно уточнил Алек, пожимая плечами.

– Смеешься? До столика было всего два метра. Я бы заметила.

От недоверчивого взгляда Алека меня замутило. Он присмотрелся к останкам блюда на тарелке и повернул висящую с потолка лампочку в нашу сторону, будто это помогло бы пролить свет на произошедшее.

– Странно, я же его только приготовил! Уронить еду на пол – это одно, но чтобы так…

– Моя репутация как официантки оставляет желать лучшего, но я никогда бы не облажалась настолько, чтобы подать гостю сгнивший обед!

Алек фыркнул. Комната начала немного кружиться. Хлопнула дверь запасного выхода.

– Кажется, у меня шок! – Я уткнулась лицом в ладони. – Кошмар, какой позор!

– Иди присядь, отдохни. Я сейчас сделаю новый, – пробормотал повар.

Я послушно уселась на стул возле посудомоечной машины и сконцентрировалась на ее монотонном гудении. Бургер абсолютно точно выглядел нормально перед тем, как я поставила его на стол.

Что за чертовщина?

Остаток смены я провела за уборкой и мытьем посуды, держась подальше от еды и заполненного гостями зала. Перед глазами стояла странная пелена, и веки отяжелели. История с гнилым бургером крутилась в голове, как старая пластинка: она заедала на одном и том же месте.

Дверь в подсобку тихо скрипнула. Барнард взглянул на меня, потирая бороду, но стоял на пороге, словно не решаясь войти. То, что случилось сегодня, определенно тянуло на причину для увольнения. Он еще не знал, что этот рабочий день и так стал бы моим последним в его заведении.

Однако, как бы мне ни хотелось бросить свою жалкую карьеру официантки, расстаться с Барнардом я надеялась по-хорошему. Старик все-таки запал мне в душу за это лето. А ведь Алек предупреждал, что так и будет.

– Мора… Иди-ка ты домой пораньше. Сегодня посадка неполная.

От его слов в мышцах появилась легкость, хоть я и понимала, что он лгал. Я кивнула.

– Если что, я в гараже, – сказал Барнард и спустился в подвал, через который можно было попасть в гараж его дома, расположенного прямо за закусочной.

Я вытащила из кармана толстовки небольшой конверт и положила на стол в кабинете Барнарда. Решила припрятать его под грудой банковских выписок, чтобы Бар не сразу заметил, что я предпочла написать ему о своем увольнении вместо признания вживую. Завтра вечером меня здесь уже не будет, и я никогда не узнаю, насколько сильно он расстроился.

Собрав вещи в сумку, я бросила последний взгляд на поблекший зеленый шкафчик в подсобке, все лето хранивший мою одежду. Пальцы мягко прошлись по его металлической поверхности, словно лелея воспоминания о Винбруке, о добром старике Барнарде, о запахе кленового сиропа и о кусочке свободы.

Произошедшее сплеталось в идеальные узоры, которые вели меня к новому и неизведанному. Они вели меня прочь из Винбрука к теплым пескам на юге Абаддонии. Я еще не знала конечной точки своего пути и потому наслаждалась предвкушением.

Впереди ждало путешествие всей моей жизни.

***

Дорога домой прошла незаметно. Выйдя из автобуса, я миновала тот самый перекресток, где случайно столкнулась с бездомным парнем, и снова вздрогнула. Дыхание перехватило, и я ускорила шаг.

Свет в окнах нашего маленького двухэтажного дома не горел, а значит, мама уже ушла на работу. Чувство облегчения смешалось с грустью. Было бы хорошо провести последнюю ночь в Винбруке вместе, но я по-прежнему злилась из-за пустяковой ссоры. А еще знала, что мама меня не отпустит. Накануне она говорила, что нам предстоит серьезный разговор, и я боялась, что мама подозревает о моих планах.

Перепрыгивая через ступеньки, я поднялась на второй этаж. На всякий случай проверила, на месте ли чемодан, прятавшийся в шкафу под грудой зимних вещей. Он ждал меня, набитый недельным запасом моих любимых чипсов и месячным запасом легкой одежды. Этого хватит на первое время.

На кухне стояла миска, обернутая фольгой. Наверняка это были мои любимые котлеты или фаршированные яйца, любезно приготовленные матерью. Но я миновала стол и открыла холодильник. Там меня ждали шесть пирожных в пластиковой упаковке, с каждого из которых мне улыбалась надпись «С днем рождения!». Дешевые свечи прятались где-то неподалеку.

– Бинго, – прошептала я, засунув руку в ящик с кухонным хламом.

Я зажгла свечу на одном из пирожных и вышла на крыльцо. Немногочисленные звезды глазели на меня, и их жалость чувствовалась даже издалека. С бесконечного синего неба мне подмигнула яркая серебристая луна. Я задула свечу, не потрудившись загадать желание. Моя единственная мечта уже и так сбудется завтра. Я начну жизнь сначала в новом месте.

Мне исполнялось восемнадцать лет.

Я оторвала взгляд от струйки дыма, которая исходила от потухшей свечи, когда на подъездную дорожку с громким дребезжанием заехала моя лучшая подруга Аклис. Фары погасли, и вместе с ними замолкла и электронная музыка, рвущая старые колонки.

И как я не услышала ее издалека?

Аклис всегда была резка на поворотах, и в этот раз она задела бампером нашу ограду. Я подбежала, чтобы осмотреть урон, и выдохнула от облегчения. Забор оказался сильнее развалюхи Аклис. Полопавшаяся оранжево-красная краска осыпалась с машины на землю, но в целом ущерба видно не было. При вечернем освещении, по крайней мере.

– Почему эта развалюха еще жива? – искренне удивилась я и по-дружески похлопала ладонью капот.

– И тебе привет, олененок! – воскликнула Аклис, выбираясь из машины. – Мама дома? Чего ты такая грустная? С днем…

– Даже не начинай! – прервала я ее.

Аклис нахмурилась, но спорить не стала.

– Ты и твои причуды… Готова к приключениям?

Я демонстративно хмыкнула.

– И что ты задумала?

– О, у меня на этот вечер целая программа. Мы обязаны оторваться по полной в твой последний день в Скучнобруке!

Аклис была единственной, кто знал о моем грядущем отъезде. Возможно, потому что она полностью поддерживала мое решение и была весьма невысокого мнения о нашем городке.

– Первым делом выпивка! – пропела она, выудив с заднего сиденья бутылку без этикетки. – Это будет незабываемый вечер, я тебе гарантирую!

Ее улыбка, как всегда, оказалась заразительна. Я выхватила бутылку у нее из рук и принюхалась. Сильный аромат ударил в нос, и на мгновение у меня даже потемнело в глазах. В желудке заныло.

– Господи, что это? – ужаснулась я, приходя в себя.

– Это наш лучший друг на вечер, – улыбнулась Аклис и махнула мне. – Поехали!

Недоверчиво взглянув на напиток, я все же села в машину. Салон пах привычной пылью, бензином и солью для ванн, которую моя лучшая подруга рассовала по маленьким мешочкам и разложила по периметру салона. Я еще раз втянула воздух носом, чтобы запечатлеть это мгновение в душе.

Как же я буду по ней скучать.

Аклис тараторила что-то про колесо обозрения и новый клуб в старой части города, но я украдкой рассматривала ее профиль, стараясь отложить в памяти и ее саму. Я хотела запомнить горбинку у нее на носу, фиолетовые волосы, уложенные волнами, ее ярко-красную водолазку, сквозь которую просвечивала маленькая татуировка в виде кинжала на плече. Но больше всего я желала запомнить личность Аклис.

Ее смелость.

– Что думаешь? – повернулась ко мне она.

Я рассеянно моргнула, отчего Аклис рассмеялась:

– Эй! Прием, Мора! Вернись на землю.

Мы обе расхохотались, и я почувствовала, как кровь прилила к щекам.

Аклис никогда не краснеет. Мне казалось, ничто не могло ее сломить или заставить спрятаться от угрозы. Чего нельзя было сказать обо мне.

– Ну так что, мы сначала едем на колесо обозрения или в клуб?

– Колесо обозрения? – переспросила я с подозрением. – Сейчас уже почти полночь. Парк аттракционов наверняка закрыт.

И охраняется, хотела добавить я.

– А мы не поедем в тот парк, о котором ты думаешь, – сказала она, поворачивая на шоссе.

– Мы едем за пределы города? – догадалась я.

– Мой приятель с курса анатомии недавно устроился стажером в городскую администрацию. Правда, понятия не имею, зачем будущему врачу работать среди важных дядек и теток в костюмах, но кто я такая, чтобы судить…

Аклис была старше меня на год и уже училась в медицинском университете на первом курсе. Она мечтала спасать жизни, и никакая кровь или кишки не пугали ее. Вот только моя подруга плохо вписывалась на поворотах и часто ставила стакан мимо стола.

Поэтому я бы не доверила ей касаться иглой моей вены.

– В общем, он копался в каких-то документах городских объектов и обнаружил заброшенное колесо обозрения на западе от Винбрука. Он говорит, оно не охраняется и мало кому о нем известно, – продолжила Аклис.

– Идеальное место для убийства, – усмехнулась я. – Ну ты знаешь, как бывает в маленьких городах, как наш… Две молодые девушки отправляются искать приключения. Ночь, все жители тихо спят, и тут зверский крик нарушает их идиллию. Они удивляются: как среди них мог затеряться серийный убийца?

– Ну и фантазия, олененок…

– Кто знает, может, Винбрук не так прост и безопасен, как нам кажется? Вдруг по кладбищу бродят демоны? Оно как раз на западе…

Я, безусловно, шутила, но ноги предательски затряслись и выдали меня с потрохами. Аклис демонстративно закатила глаза и кивнула на бутылку, лежавшую у меня на коленях:

– Начинай пить. Когда мы доберемся до клуба, я брошу машину и присоединюсь к тебе.

– Что здесь? – Я покрутила бутылкой перед ней.

– Храбрость в жидком виде, – подмигнула Аклис.

Ее глаза сверкали предвкушением. Я сняла крышку и зажала нос, словно прищепкой. Горькая жидкость обожгла горло и спустилась ниже, унося огонь за собой по телу. На вкус этот яд был еще хуже, чем на запах, – как сожженные кости и нескончаемая ночь.

Боль служила предвестником похмелья.

И все же я была готова провести последнюю ночь в родном городе незабываемо. Я хотела почувствовать себя свободной.

– Молодец, моя девочка, – ласково погладила меня по голове Аклис.

Она поощряла мои пороки.

Спустя несколько секунд жидкость все еще стремилась прожечь дыру в моем горле, а я продолжала морщиться и высунула язык, дыша, как собака. Кто-то пьет такое по своей воле?

– Почему… ты… не взяла… что-нибудь… запить, – выдавила я.

– Ой, да ладно тебе, не так уж это и плохо, – цокнула она и выхватила из моих рук дьявольский напиток.

Аклис сделала быстрый глоток и даже не поморщилась. На ее запястье зазвенели металлические браслеты, которые она покупала всякий раз, когда заезжала на новую заправку.

– Видишь? Я в порядке, – восторжествовала она.

– Это все годы твоей практики… Эй! Ты же сказала, что не будешь пить, пока ведешь машину. Нельзя пить за рулем!

– Мам, расслабься!

Моя грудная клетка завибрировала от смеха, и я переключила внимание на мчащиеся за окном улицы. Фонари слабовато освещали нам путь, и в сумраке привычное казалось новым.

Горький вкус все еще плясал у меня во рту, но мышцы отяжелели и расслабились. Едва мы свернули с шоссе, развалюха задребезжала, продираясь по гравию.

«Только не сломайся», – молила я любимую машину своей подруги.

– Ну же, детка, – шепнула ей Аклис.

Я восторженно вскрикнула и подняла вверх руки, ударившись костяшками пальцев о крышу, когда мы наконец выехали на ровную дорогу. Впереди виднелось то самое колесо обозрения, в темноте выглядевшее жутко. Лишь свет фар позволил глазам различить, что оно было светло-голубого цвета.

Мы остановились неподалеку. Выйдя из машины, я тут же содрогнулась от холода. Под ногами виднелись истоптанные кусты, повсюду валялись стеклянные осколки. Я даже заметила шприцы.

Жуть.

Может, раньше это место и было наполнено радостными криками, но теперь детский смех раздавался у меня в ушах трагическим эхом. Мурашки побежали по коже, как тараканы при дневном свете. Вся радость, которую приносило это место, была забыта. А вот сам парк аттракционов все еще здесь, только превратился в кладбище надежд и стал отличным местом для попоек. Почему это старье до сих пор не снесли?

– Ты уверена, что нам стоит туда забираться? Может, издалека полюбуемся, а? – обреченно вздохнула я.

– Мора, ты не можешь больше бояться. – Лицо Аклис было лишено каких-либо эмоций, пока она смотрела куда-то вдаль. – Либо они сожрут тебя, либо ты их.

– Это еще что значит?

– Это значит, ты должна быть готова прыгнуть навстречу неизвестному, если хочешь по-настоящему жить. Это значит, ты должна забраться со мной на страшное, заброшенное, разваливающееся колесо обозрения.

Аклис торжественно раскинула руки и потянулась, словно готовилась взлететь. Она обожала все преувеличивать. И все же я не смогла сказать ей «нет». Слова подруги задели ту самую струнку в душе, из-за которой я так любила проводить с ней время.

Мои губы недовольно вытянулись, но я злилась вовсе не на подругу.

– Ну же, будь смелее, Мора! Разреши себе хотеть азарта, разреши адреналину бежать по венам! Пообещай, что сегодня отпустишь все страхи, – сказала Аклис и взяла мои ладони в свои. – Обещай, что оторвешься по полной.

– Обещаю, – тихо проговорила я.

– Я не слышу!

– Обещаю!

– Наконец-то, – просияла Аклис. – А теперь сделай еще один глоток моей волшебной настойки и позволь ночи унести себя.

Последнее «себя» она громко пропела, кружась в воображаемом танце с бутылкой. Из-за ее слов и отсутствия этикетки я вдруг задумалась, не сварила ли она этот напиток сама. А вдруг я отравлюсь?

Слова Аклис пронеслись в мыслях и зазвенели в ушах. Я взяла бутылку и сделала еще один долгий глоток. Горло перехватило на несколько мгновений, но я все же справилась с дыханием. Аклис повела меня в сторону колеса обозрения.

Темнота стала чуть роднее.

2

Шальная тьма, дай мне напиться

Сердце бешено стучало где-то в горле. Я пыталась сделать вдох, но легкие меня не слушались.

– Не смотри вниз, – то ли предостерегла, то ли взмолилась Аклис.

Мы шагали по металлическому забору шириной с два ботинка, крепко держась за руки. Перелезть через ограждение заброшенного парка аттракционов не стоило особого труда, требовались только смелость и смекалка. На забор оказалось легко вскарабкаться, но вот спрыгивать на обратную сторону было опасно – кусты и разбитое стекло кололись сильнее страха высоты.

Через пару шагов я все же глянула вниз и дернулась. Краем глаза я посмотрела на Аклис, но та, кажется, не заметила моей мимолетной слабости. Она достигла безопасной точки и, вырвав свою руку из моей, резко спрыгнула.

Я последовала ее примеру, жестко приземлившись на стопы посреди чистой от осколков травы. Перед взором предстало громадное колесо обозрения, а воздух пах ржавчиной. Облезлый металл блестел в лунном сиянии.

– Теперь надо залезть вон в ту кабину, – указала куда-то наверх Аклис.

Сердце пропустило удар.

– Ты с ума сошла? Слишком высоко!

– И как же мы, по-твоему, увидим город из нижней кабинки? Я хочу быть ближе к звездам!

– А я хочу быть ближе к земле!

– Тебя и так в ней закопают.

– Ну не в скором же времени!

Аклис отмахнулась и ткнула пальцем в заржавевшую лестницу, прикрученную к центральной части аттракциона.

– Если ты присмотришься, то заметишь, что на каждой ступеньке стерта краска. Значит, кто-то залезал наверх. И успешно слезал, раз ты не видишь вокруг свернутые шеи подростков.

В ответ я засопела.

– Ну хочешь, я полезу первая? Ты меня, если что, поймаешь? – отчаянно выдохнула Аклис.

– Если тебе так не терпится убиться, дело твое.

Аклис подышала на ладони, схватилась за одну из ступенек, подтянулась и полезла наверх. Вдох застрял у меня в горле, пока я наблюдала за ней.

– Вот видишь, не так уж и опасно! Я держусь! – закричала она. – Поднимайся ко мне!

Она стояла на вершине лестницы, ухватившись за металлические балки, которые расходились из середины колеса к кабинам. Я нервно сглотнула. Сердце отстукивало быстрый ритм, ладони изрядно вспотели, и я страшно боялась сорваться. Сделав глубокий вдох, я все-таки подошла ближе. Краска мелкими кусочками сходила со ступенек. Очевидно, лестница должна была выполнять аварийную функцию, что не внушало никакой уверенности. Но за столько лет временная лестница приросла к аттракциону намертво. Я пару раз подергала ее, чтобы убедиться в том, что она держится.

Только бы не упасть.

Я намертво вцепилась в одну из ступенек, прокручивая перед взором последние восемнадцать лет своей жизни. Ничем не примечательные восемнадцать лет. Это был мой шанс все исправить, начать сначала.

Крепко сжав зубы, я принялась взбираться, стараясь не смотреть никуда, кроме как на Аклис. Она ждала меня наверху. Ветер развевал ее волосы, а звезды обрамляли фигуру так, точно она принадлежала темному безмятежному небу. Принадлежала ночи. Фиолетовые локоны до плеч, большие карие, практически черные глаза и бесстрашие, отражающееся в них, делали мою подругу неповторимой.

Я не забуду ее, куда бы ни уехала.

– Молодец, ты почти добралась, олененок! – приободрила Аклис.

Она часто так меня называла. Когда я спросила, почему именно олененок, подруга ответила, что, хотя это животное кажется невероятно милым и застенчивым, оно с легкостью надерет обидчику задницу.

Аклис часто видела во мне то, чего на самом деле не существовало.

– Мне кажется… я не могу… дышать, – процедила я, пока тело сводило от страха.

– Возьми меня за руку, все будет хорошо!

– О нет, лучше я буду обеими руками держаться за ступеньки!

Я осторожно переставила ногу с лестницы на металлические перила, которые вели к одной из ближайших кабинок. Расстояние между балками было не меньше полуметра. Я вцепилась в перила, карабкаясь вперед с предельной осторожностью. Аклис же перепрыгивала по балкам, словно у нее были невидимые крылья, на помощь которых она рассчитывала.

С громким выдохом я приземлилась на холодное сиденье кабины и развернулась лицом к сияющим огням Винбрука. С этого ракурса виднелись пышные, купающиеся в лунном свете кроны прилегающего к городу леса, а машины, которые сновали по ближайшему шоссе, выглядели совсем игрушечными.

Я не могла рассмотреть с такой высоты свой дом, но все вдруг показалось маленьким и незначительным. Винбрук уменьшался, пока я росла. В детстве улицы представлялись мне ужасно широкими, а количество прохожих – необъятным. Но чем взрослее я становилась, тем крохотнее делался город. Родной, хоть я и не провела в нем всю жизнь.

– Я даже не хочу думать о том, как мы будем отсюда слезать, – захныкала я, поглядывая вниз. – Я останусь здесь жить.

Аклис рассмеялась.

– А как же поездка на юг?

– Наплевать, я уже выполнила свою норму приключений на тридцать лет вперед.

Грудная клетка Аклис затряслась от еле слышного смеха. Похоже, она не знала, как воспринимать мои слова. Я вдруг разозлилась на саму себя за то, что так сильно испугалась этого подъема.

Вот она я, здесь, наверху. В целости и сохранности.

– Признайся честно, это твой первый раз на заброшенных аттракционах?

Улыбка Аклис померкла.

– Не первый. Ты же знаешь, какой у меня отец. У меня было много свободного времени.

– Хочешь сказать, ты залезала одна? – ахнула я.

Аклис кивнула, а мне не стоило удивляться. Отец занимался ее воспитанием спустя рукава, а матери давно не стало.

Мы познакомились с ней возле полицейского участка три года назад. В тот день арестовали друга Аклис, а не ее саму. С горящими глазами она выбежала из отделения полиции и столкнулась со мной. Мой кофе расплескался по белоснежной школьной рубашке, и я громко выругалась. Аклис нашла это забавным, разозлив меня еще сильнее.

Я уже и так опаздывала в школу, и, учитывая время на возвращение домой, чтобы переодеться, наконец-то решила прогулять. Разглядев смазанный макияж, помятую байкерскую куртку и разорванные колготки, я пришла к выводу, что кофе гораздо больше требовался незнакомке, чем мне, и вручила ей стакан с остатками. Уже тогда у Аклис были фиолетовые волосы, и она показалась мне самой крутой девушкой в Винбруке.

Мы замолчали на несколько минут, глядя на огни ночного города.

– Ах… Вздыхаю.

– Ты что, серьезно сейчас произнесла вслух «вздыхаю»? – засмеялась Аклис.

Я залилась краской, гадая, почему иногда говорю совершенно глупые вещи. Всего лишь хотела отразить суть момента. Металл леденил мне душу, но язык отчего-то оставался горячим. Я поспешила сменить тему:

– Ты с детства мечтала стать врачом?

– Да. Кровь и кишки всегда меня интересовали. Только в научных целях, а не ради дешевого адреналина, из-за которого остальные тайком от предков смотрели ужастики, – усмехнулась Аклис.

– Завидую. Я так и не решила, что буду делать дальше. Мне все кажется, что я вот-вот нащупаю свое призвание, что в голове сложится картинка. Вроде: «О да, теперь я понимаю, почему в детстве меня к этому тянуло». Но, честно говоря, я никогда ничем не интересовалась настолько, чтобы могла считать это своим любимым делом.

Подруга нахмурилась, обдумывая мои слова. Азарт утих, и я вспомнила, что мы сидели на колесе обозрения. Узел на горле затягивался туже.

– Неужели тебя совсем ничего не интересует?

– Мне нравится рисовать, но я никогда не показала бы свои творения миру. Никто не любит банальные натюрморты. Мне нравится читать, но я не разбираюсь в книгах настолько, чтобы их критиковать. В школе я не выделялась, всегда сдавала все работы вовремя, но на твердую четверку. И у меня никогда не было травм с большой буквы «Т», которые подтолкнули бы жить моментом, искать себя и все такое…

– Поверь, в моей жизни тоже мало что определено. Я еще даже не решила, каким именно врачом стану. Может, патологоанатомом, а может – стоматологом, – пожала плечами Аклис.

– И все же ты видишь направление, знаешь, куда идти. Мама, например, всегда знала, что хочет помогать другим. Стала медсестрой, работает волонтером на кладбище… А я так хочу на свободу, но даже не знаю, что буду с ней делать.

– Мора, ты уникальная. Уверена, ты найдешь то, что ищешь. И скоро, – вдруг добавила Аклис. – Мы еще так молоды, все впереди!

– Как же я рада, что тебя встретила! Раньше мама редко отпускала меня гулять, и, ты ведь знаешь, в школе я так и не завела близких друзей.

– И хорошо, что ты в своей школе ни с кем не сдружилась, они психи какие-то, – усмехнулась Аклис.

Я горько хмыкнула, припоминая последние годы.

– Я буду по тебе скучать… – сказала я, сдерживая слезы.

Аклис подтолкнула мое плечо своим. Я сплела с ней пальцы, благодаря мгновение за подругу и за надежду. Но я не могла избавиться от ощущения, что, ступив вперед слишком напористо или слишком неуверенно, можно рухнуть и провалиться в пустоту.

Пора слезать с этого колеса-убийцы.

Путь вниз оказался гораздо легче, чем я ожидала, и совсем скоро мы мчались обратно в город по пустым проселочным улицам на любимой развалюхе. Я открыла окно и высунула голову, позволяя прохладным струям воздуха ласкать кожу. Волосы танцевали с ветром под звуки электрогитары, что доносилась из динамиков машины. Мне захотелось высунуть язык и подставить его ночной свежести, словно я – счастливый пес.

– Итак, следующая остановка – «Инферно»! – услышала я сквозь гул ветра голос Аклис.

– «Инферно»? Что это за место?

– Тот самый клуб, который недавно открылся в старой части города.

Я издала гортанный звук, похожий на что-то между смехом и фырканьем.

– Кто-то серьезно так назвал ночной клуб?! Банальнее не придумаешь!

– Подожди судить, пока сама там не была! – надула губы Аклис. – Мне подруги все уши прожужжали. Говорят, в этом клубе подают самые горячие напитки и самых горячих мужчин.

Аклис поиграла бровями, очевидно, намекая на продолжение этого вечера.

– Ты меня напоила каким-то ядом, заставила залезть на колесо смерти и теперь предлагаешь отправиться в адское логово разврата?

Вопрос прозвучал риторически, но я действительно хотела знать, чего именно моя подруга пыталась добиться. Вместить все мои страхи в одну ночь и заставить побороть каждый? Не самая худшая идея.

Пока она сосредоточенно вела машину и смотрела на дорогу, я наблюдала за Аклис. На ней был ремень безопасности, и она не превышала скорость, к тому же машин в это время мало. И все же меня накрыло ощущение, что подруга могла исчезнуть, разбиться на машине и я больше никогда ее не увижу. Ее глаза сверкали, отражая фары проезжающих мимо машин. По спине пробежал холодок.

А что, если я перееду на юг, а она перестанет со мной общаться? Наша дружба могла закончиться так же внезапно, как и началась. Наши жизни также могли закончиться от одного неудачного поворота на дороге.

Я отбросила мрачные мысли прочь.

Мы вернулись на главное шоссе, вокруг нас пристроились другие машины, пусть и немногочисленные. Стало гораздо светлее. Музыка стихла, но затем резко сменилась новой энергичной мелодией. Я закрыла глаза и позволила ей унести меня прочь.

***

«Инферно» оказался не просто клубом, а центром притяжения всей тусовочной жизни, построенным на месте бывшего угольного завода. Пока двигалась очередь, я завороженно разглядывала яркие вывески. Всех желающих пройти внутрь осматривали на входе, а парней еще и заставляли выворачивать карманы. Заметив у охранника на поясе кобуру из коричневой кожи, я оцепенела.

В этом клубе определенно не любили шутки.

Стоило отдать должное сомнительному напитку Аклис: в трезвом состоянии я бы уже развернулась и мчалась домой, но в тот момент продолжала двигаться вперед.

Мы без труда прошли контроль. Я старалась не задумываться над тем, как мы будем добираться домой. У Аклис был дар выкручиваться из передряг.

– Я к бару! – пискнула Аклис, как только мы попали внутрь.

Музыка громыхала и больно отдавалась в грудной клетке. Непривычно. Чем глубже мы пробирались в клуб, тем больше я начинала паниковать. Несколько комнат с развлечениями окружали огромный танцпол и прилегающий к нему бар. Барная стойка растянулась по меньшей мере на три метра.

Это место оказалось громадным.

Над танцполом расположился длинный балкон, скрытый от посторонних глаз шторами из красного бархата. Другие комнаты на первом этаже не имели дверей или занавесок – все, что происходило, было выставлено напоказ. Но только не наверху.

Я завороженно рассматривала балкон, очевидно предназначавшийся для особо важных персон. Высокий парень, покачнувшись, вышел из-за длинной кулисы, на мгновение приоткрыв мне вид на столики и диванчики, заполненные молодыми людьми в ярких нарядах. Что-то тянуло меня взглянуть на них поближе. Ведущую туда лестницу охраняли два громилы в черном.

– Ты что будешь пить? – дернула меня за руку Аклис.

– Что посоветуешь, – пожала плечами я. – Но только немножко.

Особого опыта по части выпивки у меня не было. Все алкогольные напитки казались мне раскаленной лавой.

Мы потащились к бару, и Аклис смело распахнула людей, пробираясь к стойке. Кто-то рядом возмущенно застонал. Усатый бармен нагнулся вперед, чтобы услышать наш заказ.

– У моей подруги сегодня день рождения, ей исполнилось восемнадцать. Что посоветуешь?

Бармен посмотрел на меня со знающим видом и довольно ухмыльнулся. Его руки быстро двигались за стойкой: он то вливал что-то в шейкер, то активно смешивал. Я так и не сумела понять, из чего состоял мой коктейль и был ли там вообще алкоголь.

Но пах он божественно.

Когда бармен протянул мне бокал, я скептически пригляделась к содержимому, но после многозначительного взгляда Аклис все же опрокинула в себя напиток. Он неприятно обжег глотку и желудок, но это уже не походило на проглатывание раскаленных углей, поэтому я расслабилась.

За время, что мы стояли у бара, Аклис успела выпить два таких бокала. Подруга оправдала это тем, что у меня была фора, пока она вела машину, и ей нужно наверстать упущенное.

Я переживала, наблюдая за ней, ведь с выпивкой шутки плохи.

– А теперь танцевать! – хихикнула Аклис и потянула меня за собой.

Большая вывеска на стене у бара, горящая красным, цитировала безымянное стихотворение. Я застыла на месте, а слова бродили по моей коже, кусали и царапали.

 

К ночному подобравшись затишью,

Я горько посмотрел на дом,

Сердце сжалось ужасом и дрожью,

Я умер, но покоя не обрел.

Помоги мне, лунный свет,

Освободи, шальная тьма.

Пока читаешь мой куплет,

Ведьма, воскреси меня.

 

Меня замутило. Танцпол завихрился перед глазами, превращаясь в сине-красный хаос. Меня замутило сильнее.

Аклис выдернула меня из беспамятства. Мы стояли рядом с танцполом, прижавшись к стене, чтобы не мешать другим. Я старалась сфокусировать взгляд на собеседнике подруги, но его лицо расплывалось, словно я тщетно пыталась настроить сломанную видеокамеру. Они о чем-то радостно щебетали.

– Ну и как твоя карьера продвигается? – спросила Аклис.

– Недавно выступал на собственном сольнике. На площади Свободы. Зрители заказывали самые популярные песни! Например: «Вали домой», «Хреново поешь», а также мое любимое – «Да чтоб ты сдох»!

Моя подруга громко расхохоталась и оперлась на собеседника, словно ей вдруг потребовалась опора. Я напряглась, высматривая в ее лице признаки дискомфорта, но их не было. Они общались, а я чувствовала себя третьей лишней. В клубе оказалось так душно, что легкие, усердно сражавшиеся за каждый глоток воздуха, начало сводить от напряжения.

– Я отойду в туалет, – сказала я Аклис и ее другу, не уверенная, что меня кто-то вообще услышал.

Махнув рукой, я развернулась и отправилась искать уборную, где можно плеснуть себе холодной водой в лицо. Строчки стихотворения по-прежнему отдавались покалыванием в ладонях. Мои глаза всеми силами избегали большой красной вывески над танцполом. Живот обжигало горючим подозрением, от которого я все никак не могла избавиться.

Кажется, я перебрала. А, может, мне что-то подсыпали.

Отыскав глазами указатель уборной, я устремилась к нему, как к оазису посреди бесконечного песка. Окружающие расступались передо мной, и я воспользовалась моментом, чтобы их рассмотреть. Короткие юбки, пирсинг, волосы всех оттенков мелькали вокруг, создавая впечатление, что в «Инферно» собрались представители разных субкультур. Среди них я чувствовала себя на удивление уютно. Эти люди чем-то напоминали мне Аклис.

Очередь к туалетным кабинкам двигалась невыносимо медленно, поэтому я протиснулась к раковине и уперлась руками по обе ее стороны. Побрызгав водой на лицо, я ожидала, что приду в себя. Но тягучее ощущение лишь переместилось в грудную клетку. Что-то грызло меня изнутри, но я все никак не могла понять причину странного чувства.

В отражении зеркала мои глаза выглядели непривычно. Обычно серые радужки светились серебром с синеватым отливом. Пару минут я смотрела на себя, не отрываясь, пока на заднем фоне двигались и шептались о чем-то девушки. Мои руки задрожали, и я списала причудливый цвет глаз на освещение и обман зрения. Забыв занять очередь в туалет, я выскочила обратно к тесному душному танцполу и врезалась прямиком во что-то твердое.

Должно быть, не заметила дверной косяк. Однако боль в бедре и плече так и не наступила, хотя я зажмурилась, ожидая худшего. Удар был чем-то смягчен.

Я распахнула веки и увидела парня. Янтарные глаза внимательно изучали меня. По телу пробежала толпа мурашек, но я стояла как вкопанная.

– Извиняюсь, – отмерла я, по-прежнему оставаясь на месте.

Люди шевелились вокруг, обтекали нас, будто скульптуру. Мы молча уставились друг на друга. За это время я успела заметить, что его глаза тоже словно светились. Парень был необычайно высоким, и мне пришлось задрать голову, чтобы это разглядеть.

Он склонился вперед, будто хотел что-то сказать сквозь громкую музыку, но покачал головой и отстранился. Моя грудная клетка вибрировала, и было сложно понять, от ревущих ли из колонок басов или от бешеного стука сердца.

Я ждала, что он что-то произнесет, примет мои извинения, но вдруг его глаза потемнели, а на лице появилось безразличное выражение. Парень развернулся и, расталкивая людей на своем пути, углубился в толпу. А я стояла, завороженно глядя ему вслед.

Что, черт возьми, это было?

Когда я перестала видеть его макушку среди танцующих, то отправилась на поиски Аклис. Она сидела на коленях у того самого друга рядом с барной стойкой.

– Аклис, вот ты где! – облегченно воскликнула я.

Моя подруга подняла взгляд, но не пошевелилась. Ее рука обвивала бокал, а спина прижималась к груди приятеля. Аклис обмякла у него на коленях, и в ее взгляде не читалось ничего, кроме блаженства.

Теперь, когда я отчетливо видела ее спутника, мое внимание привлекли его одежда и манеры. Парень был гораздо старше нас, да и одевался довольно чудно́: его лиловые брюки ловили отражение прожекторов, а рубашка с рюшами на рукавах устарела века так на два.

Впрочем, весь клуб был заполнен не менее интересными личностями. Взять хотя бы того парня возле туалета. «Инферно» собрал в себе наиболее нестандартных людей. Удивительно, что нас вообще впустили.

Я могла бы позволить Аклис и дальше развлекаться со своим новым знакомым, но мне срочно хотелось с ней поговорить.

– Сходишь со мной в туалет? Я что-то нехорошо себя чувствую.

– Олененок, да ты просто недостаточно веселишься, – проговорила она заплетающимся языком.

Аклис смотрела мне в глаза, но я могла поклясться, что она находилась где-то на другой планете. Слабо верилось, что можно дойти до такого состояния из-за пары бокалов.

– Если я пойду с тобой в бар, ты сходишь со мной в туалет?

– Обязательно, – приподняла уголки губ она, но улыбка даже не коснулась ее глаз.

Присмотревшись к спутнику подруги, я заметила, что тот выглядел вполне трезвым, в отличие от Аклис. Тошнота подкатила к горлу, я перегнулась через барную стойку и заказала безалкогольный коктейль.

Аклис вернулась к разговору с парнем и отчего-то громко рассмеялась. Воспользовавшись моментом, она придвинулась к нему еще ближе. Теперь ее грудь касалась его, а рука обвила шею. Мои щеки обдало жаром, и я отвернулась. У подруги явно все под контролем. Я зря переживала.

От прохладного напитка стало полегче. Музыка словно прилипала ко мне, и сопротивляться ритму получалось скверно.

– Я выпила, теперь пойдем, – потянула я за руку Аклис.

– Ах, я обожаю эту песню! – вдруг вскочила она. – Сначала давай потанцуем!

Я не успела возразить, как Аклис соединила нас с влажной от пота толпой. Мой пульс забился чаще, но подруга была права: песня действительно заставляла бедра двигаться ей в такт.

Одна мелодия плавно перетекла во вторую, и я растворилась в музыке. Капельки пота скатывались по спине, пока удары барабанов и отголоски гитары заполняли мое сознание. Я изредка приоткрывала глаза, замечала рядом с собой Аклис, ее друга и остальных людей, и каждый раз удивлялась их присутствию. Мои бедра двигались так яростно, словно стремились присвоить музыку себе. Я ревновала ее к другим танцующим и не позволяла телу останавливаться.

Когда темп барабанов замедлился, толпа на танцполе поредела. Теперь я гораздо лучше видела окружающее пространство и подумала, что клуб выглядит меньше, чем мне показалось изначально.

А потом я встретилась с ним взглядом. Он стоял с бокалом в руках около бара и раздевал меня глазами. Словно желая подыграть ему, я прислонилась к Аклис и в шутку начала соблазнительно тереться о нее бедрами. Она удивленно захихикала, но не отстранилась. Я представляла его на месте подруги. Снова повернувшись в ту сторону, я увидела, что незнакомец пробирается ко мне. Пульс подскочил и возбужденно застучал в горле, но я осталась на месте.

Я не отвернулась, когда он коснулся моей щеки. Не отошла, когда он провел указательным пальцем по моему бедру. Вдруг захотелось, чтобы джинсовая ткань на мне испарилась и открыла кожу для его прикосновений. Я не вздрогнула, когда он приобнял меня сзади и начал управлять моими движениями. Я не просто позволила парню касаться себя, а прильнула к нему ягодицами, позабыв всякий стыд.

Незнакомец придвинулся еще немного, и его горячее дыхание обожгло мой затылок. Между нашими телами уже не осталось места, а мне хотелось быть еще ближе. Все внутри содрогалось от его присутствия, и ноги становились ватными, но я упорно продолжала танцевать.

Поднеси ко мне зажженную спичку, и я бы вспыхнула.

Он развернул меня к себе, чтобы я наконец могла видеть его лицо. Или чтобы он мог видеть мое. Темная одежда незнакомца была ничем не примечательна, но общий образ производил впечатление уверенного в себе молодого мужчины. Прямой нос, густые ресницы и словно высеченная из камня челюсть. Его властные касания были будто срежиссированы и идеально попадали в такт музыке.

Парень завис надо мной, разомкнув губы, и я приоткрыла свои в ответ, затаив дыхание. Жажда окутала меня, рот пересох. Я встала на цыпочки и обхватила ладонью его шею, но он замер. Янтарные глаза загорелись, в радужках плавало жидкое золото, поблескивающее в полутьме. Я резко отстранилась, вдох застрял у меня в горле.

Затем я моргнула, и он исчез.

Жар все еще владел моим телом. Мысли спутались, и я закружилась в поисках незнакомца. Но он просто растворился.

Краем глаза я поймала шевеление где-то сверху. Он смотрел на меня с балкона, придерживая шторку комнаты для избранных. И хотя парень находился слишком высоко, я могла поклясться, что видела его злобную улыбку.

Стыд разлился по венам. Стало невыносимо душно. Пробубнив что-то в сторону Аклис, я выбежала из толпы. Заглянула в две комнаты, заполненные разгоряченными парочками, прежде чем нашла выход на улицу. Холодный ночной воздух обжег легкие, но голова прояснилась.

Я только что развратно танцевала с совершенно незнакомым парнем и почти его поцеловала.

Какой стыд.

Может, и к лучшему, что он сбежал прежде, чем что-либо произошло. Может, хорошо, что я так и не узнала его имени. Завтра я уеду подальше от Винбрука, и мы больше не встретимся.

Мысли о грандиозности этой ночи отскакивали от стенок моего черепа, как мячики, пока я бродила вокруг клуба. Мне ужасно хотелось домой, но я не могла бросить Аклис одну в этом месте. Не после того, как совсем забыла про нее, танцуя с незнакомым парнем.

Чувство вины давило на грудь, словно булыжник, и я вернулась внутрь. Отыскать Аклис не составило труда – она снова сидела на коленях у своего друга возле барной стойки. Я облегченно выдохнула, но затем увидела, что они делали, и это заставило мою челюсть буквально отвиснуть.

– Что за… – ахнула я, наблюдая за тем, как друг Аклис слизывал с ее запястья вытекающие бусинки крови.

Подруга склонилась над его рукой. Ее глаза сияли блаженством, словно перед ней сидело божество, а вовсе не третьекурсник медицинского университета, как она его представила. Меня пробила дрожь.

Они обменивались кровью.

Я дернула Аклис за плечо, пытаясь вытащить подругу из лап парня. Она не поддавалась. Тогда я схватила Аклис за волосы, и ее эйфория быстро сменилась гневом.

– Ай! Ты что, с ума сошла? – завизжала она.

– Чем ты ее накачал? А? – разозлилась я на ее спутника, который, судя по расширенным зрачкам, сам все еще находился в другом измерении.

Руки так и чесались схватить мерзавца за шиворот, но он был на голову выше меня. Парень впервые взглянул мне в глаза, и вид у него был озадаченный. В этом освещении его зрачки тоже будто сияли.

Я резко развернулась и потащила Аклис за собой. Она царапалась и шипела, словно кошка, чью морду оторвали от вкусного молочка.

– А ну прекрати! Тебе ли, медику, не знать, как опасно пить чужую кровь! Чем ты только думала?

Аклис расплакалась. Мое раздраженное сердце и стальная хватка немного расслабились, когда она принялась хлюпать носом и бормотать что-то неразборчивое. И все же я не успокоилась, пока не умыла подругу ледяной водой и не усадила в оранжевую развалюху на колесах.

Мое тело гудело всю дорогу домой. Хотя у меня давно не было практики, машину я вела на удивление аккуратно. Аклис успела заснуть, а у меня всю дорогу тряслись колени. Кое-как я разбудила подругу и довела до входной двери университетского общежития.

Я громко выругалась и снова села в машину. Эта ночь выжала из меня все соки.

Припарковавшись у своего дома, я поднялась к себе в комнату и упала на кровать прямо в одежде. Я знала, что мама вот-вот вернется с рабочей смены, но мне впервые в жизни было наплевать. Свет фонаря в окне становился все расплывчатее.

Аклис оказалась права. Свой восемнадцатый день рождения я не забуду никогда.

3