Особый интерес в этом списке представляют последние три строки: рот × ухо = разговор, (– рот) × ухо = молчание, рот × (– ухо) = монолог. А затем Линцбах приходит к парадоксальному выводу: (– рот) × (– ухо) = рот × ухо, другими словами, мысль сама по себе уже есть разговор.
Начнем с целей, которые могут быть довольно разнообразны. Одно из самых популярных предназначений искусственных языков — совершенствовать человеческое мышление, создав новый, стройный и логичный язык. Эта цель тесно связана с так называемой гипотезой лингвистической относительности, или гипотезой Сепира — Уорфа: язык влияет на мышление людей, говорящих на нем. Она была сформулирована в XX в., но лингвисты и интересующиеся языками люди так или иначе задумывались об этой проблематике и раньше. Если гипотеза лингвистической относительности обоснованна и язык действительно влияет на мышление, не означает ли это, что недостатки естественных языков затрудняют наше интеллектуальное развитие и препятствуют мыслительным процессам? А если так, то не изобрести ли язык, который будет устроен строго логично и в котором не будет изъянов? Именно такими идеями, стремясь к совершенствованию языка, а через него в конечном счете и мышления, обычно руководствуются создатели языков, которые называются философскими или логическими. Иногда также встречается термин энджланги от английского engineered languages. Философские и логические языки, как правило, бывают известны в довольно узких кругах; из недавних изобретений такого рода чаще всего вспоминают логлан и ложбан.
Языки, которые основываются на других, называются апостерирорными (ведь когда мы о чем-то судим апостериори, мы опираемся на уже известные факты и опыт). Напротив, языки, изобретенные из ничего, называются априорными
примеру, английское выражение to fall in love with somebody 'влюбиться в кого-то' буквально означает 'упасть в любовь с кем-то'. Вообще говоря, если вы вдвоем упали в любовь, логично предполагать, что вы вдвоем в ней и находитесь и любите друг друга взаимно — но увы! Это английское выражение обозначает одностороннее чувство и совершенно не подразумевает взаимности. Если John fell in love with Mary, отнюдь не исключено, что Мэри при этом любит вовсе не Джона, а какого-нибудь Питера. Таким образом, присмотревшись к английскому выражению, мы убеждаемся, что оно устроено совсем не логично.
Впрочем, ясно и другое: нам никогда не удастся объяснить все слова языка, избежав кругов. Единственный выход — признать, что некоторые слова неопределяемы, и попытаться описать все остальные слова, используя их. Таким же образом устроены любые аксиоматические науки; так, в геометрии есть неопределяемые понятия (в частности, точка) и аксиомы, которые мы принимаем как данность, не пытаясь обосновать, — а все остальное выводится из них. По тому же принципу в идеале и должны быть устроены словарные толкования.
Попытку составить свод таких базовых понятий в свое время предпринимали еще Декарт и Лейбниц, но в современной лингвистике особую известность получили работы австралийской исследовательницы польского происхождения Анны Вежбицкой (род. в 1938 г.). Она ввела понятие семантических примитивов — универсальных нетолкуемых единиц, которые являются врожденными для всех, кто говорит на человеческом языке. Количество этих единиц в разных версиях ее теории варьировалось: все начиналось с совсем небольшого числа примитивов — 13–14 в 1970-е гг.; в 1993 г. она довела их количество до 37, а в 1996-м в книге «Семантика: примитивы и универсалии» — до 55106. С тех пор количество примитивов в работах Вежбицкой и ее последователей колеблется вокруг этого числа (скорее сдвигаясь в сторону небольшого увеличения). Из этих базовых единиц, сочетающихся по простым правилам, и состоит Естественный семантический метаязык, который предлагает использовать Вежбицкая. Заметим, что он очень похож на язык токипона, о котором шла речь в главе 1.
По всей вероятности, тяга к табуированию лексики и наличие слов, воспринимаемых как оскорбительные, — это универсальное свойство человеческого языка, и нет ни одного общества, в котором она бы так или иначе не проявлялась. Именно это свойство и делает явным гумилевский язык ангелов. Надо только помнить, что нет слов, оскорбительных из-за каких-то своих внутренних свойств — все они таковы только потому, что таковыми их принято считать в обществе, которое ими пользуется.
