про «варварское равнодушие» английских домов120. Образ Лондона складывался унылый: «Из современных европейских столиц Лондон в наибольшей степени сохранил все отрицательные особенности, характерные для крупного города XIX века. Однообразие архитектурных форм и слабая степень озеленения, узкие улицы с высокими зданиями и крайне неравномерное распределение жителей по кварталам, разбросанность железнодорожных вокзалов
Новости о героическом сопротивлении советского фронта, о блокаде Ленинграда, гибели огромного количества исторических памятников вызвали мгновенный отклик и чувство солидарности. В начале 1943 года почти 90 % опрошенных
Годы Второй мировой войны оказались в истории советско-британских архитектурных связей по интенсивности и эмоциональности контактов совершенно особенным временем. Поддержка и опыт стран, сформировавших коалицию союзников в борьбе против нацизма, практически нивелировали взаимную подозрительность и напряжение. Как отмечала исследователь Юлия Косенкова, «на какой-то краткий миг произошло ослабление гипнотизирующего воздействия идеологем»1. Выступление по радио Уинстона Черчилля 22 июня 1941 года легитимизировало комплементарный лексикон в отношении Советского Союза: с Советами теперь ассоциировали
результате Любеткин с коллегами ночью демонтировали памятник с помощью крана и «похоронили» прямо на площади.
Так, в 1942 году Бертольд Любеткин выступил инициатором установки и автором памятного бюста Ленину на Холфорд-сквер, где политик жил в 1902–1903 годах. Бюст простоял недолго, вызвав возмущение
зарисовки коллег — Бориса Иофана и Владимира Гельфрейха, сделанные в момент переезда на пароходе «Олимпик» из Англии в Нью-Йорк, и будничные записи, из которых мы узнаем, что 1 сентября архитектор заселился в отель в центре Лондона в старом кирпичном доме. Британская кухня впечатления на Щуко не произвела, хотя в пабе «Лев» недалеко от Мраморной арки он запивал устрицы «Вдовой Клико». Кроме Британского музея, Альберт-холла и советского полпредства в старинном симпатичном особняке, Щуко повезло увидеть Хрустальный дворец в Сайденхэме, который сгорит через пару лет. Рабочие кварталы показались ему обычными, он записал в блокноте, что рабочие одеты так же, как и в СССР. Общее впечатление от Лондона, «особенно после Парижа», у архитектора сложилось мрачное: чернеющий белый камень на фоне кирпичных стен, страшный хаос на перекрестках и плохо регулируемое движение. Зато Щуко отметил выразительный романтический силуэт Тауэра, «красивое нагромождение башен», митинги в Гайд-парке, во время которых все сидят прямо на газоне, и особенно впечатлившую его щедрую уличную иллюминацию90
капиталистического мира… Мы видели красивые улицы, заполненные хорошо одетой толпой, по которым сплошной лентой тянутся элегантные легковые машины, автобусы, троллейбусы. Мы видели прекрасные здания, дома, школы, кино. Но рядом с прекрасными жилыми домами мы видели в Париже и Берлине целые кварталы, целые поселки жалких лачуг и хижин из досок и фанеры, земли, в которых ютятся и живут целыми семьями с детьми и убогим скарбом массы рабочего люда. В Лондоне мы видели на окраинах целые улицы безрадостных, мрачных, черных от дыма и копоти, однообразных
Только что завершилось строительство Центросоюза, но о нем и Ле Корбюзье — ни слова.
Тем не менее он пришел к выводу, что Москва гораздо лучше приспособлена для решения урбанистических проблем, чем Лондон и другие крупные европейские города. Как и Кеннет Додд, Эрнест Саймон видел особую прелесть в свободе советских архитекторов от частной собственности и инвесторов. Результатом этого путешествия, помимо нескольких статей, стала популярная в дальнейшем у английских урбанистов книга Moscow in the Making74. Джункс также описал советские эксперименты в исследовании Ordeal by Planning75.
Борису Иофану и видит только что завершенный Дом правительства (Первый Дом Советов на Берсеневской набережной), он сразу смягчает свои оценки. Иофан для него — многообещающий талантливый архитектор, а Дом Советов — знак того, что русская архитектура выходит из тупика. Вероятно, английских путешественников водили и в советские архитектурные мастерские, поскольку Йербюри восторженно рассказывает о том, что советские
