Радость творчества, удовольствие от игры заполнили всегда пустовавший кусочек сердца, который не могли заполнить ни семья, ни долг перед другими поселенцами. Теперь она понимала, что любила бы своих детей сильнее, если бы осознала раньше, насколько сама нуждается в игре; если бы доверяла своему детскому желанию иметь красивые вещи и не боялась создавать красоту сама.
Умрет она или нет, но уж, во всяком случае, выспится.
Не то чтобы ей хотелось с кем-то поговорить… скорее хотелось, чтобы кто-нибудь ее выслушал.
Мне сказать правду или попытаться угадать, какую неправду вы хотите услышать?
Подумать только, уже! Разговор еще не начался, а Офелия уже устала от этих людей.
Радость творчества, удовольствие от игры заполнили всегда пустовавший кусочек сердца, который не могли заполнить ни семья, ни долг перед другими поселенцами.
Офелия вспомнила, сколько раз раздраженно отмахивалась от вопросов своих собственных детей, сколько раз злилась на навязчивую любознательность существ. Ее саму одергивали и ограничивали точно так же; ее стремление познавать мир душили в зародыше. Когда-то она верила, что это необходимо. Нельзя позволять детям тратить время на праздный интерес: они не научатся дисциплине, если не заставлять их учиться полезным, практичным вещам. В памяти замелькали смышленые лица и горящие глаза, зазвучали звенящие интересом голоса… а потом Офелия вспомнила, как они изменились — как изменилась она сама — и как любознательность и энтузиазм сменились пассивным послушанием, которое у одних сопровождалось безропотностью, у других — затаенной обидой, в зависимости от того, как много им пришлось оставить в прошлом.
Детей важно хвалить за проявленную инициативу, даже если от их помощи становится только хуже. Тогда они будут пробовать, пока не получится как надо.
ее всегда подкупали люди, которые вели себя вежливо без особой на то необходимости.
Но вот после… после она будет носить только то, что ей нравится. Знать бы еще что
