“The old Metropole,” said Mr. Wolfsheim gloomily. “Filled with faces dead and gone. Filled with friends gone now forever. I can’t forget the night they shot Rosy Rosenthal there. It was six of us at the table and Rosy was eating and drinking a lot all evening. When it was almost morning the waiter came up to him with a funny look and said somebody wanted to speak to him outside. ‘All right,’ says Rosy and begins to get up and I pulled him down in his chair. ‘Let the bastards come in here if they want you, Rosy, but don’t you.’ It was four o’clock in the morning.”
Дэйзи была молода, и её искусственный мир был полон орхидей, приятного, весёлого снобизма и оркестров. Она хотела жить сейчас, немедленно, ей нужна была сила – любви, денег, славы.
Он был поражён – он никогда прежде не бывал в таком красивом доме. Но Дэйзи там жила – и это было для неё столь же обыденно, как для него палатка в лагере. В этом была тайна. Его также волновало то, что многие мужчины уже любили Дэйзи – это повышало её ценность в его глазах. Везде в доме он чувствовал их присутствие.
“Can’t repeat the past?” he cried incredulously. “Why of course you can!” He looked around him wildly, as if the past were lurking here in the shadow of his house.
