Глава 2

Джесси

Если что и претило мне в том, чтобы быть рок-звездой, так это съемки музыкальных клипов.

Они были дьявольски утомительными, или, точнее, из-за них ты находился в подвешенном состоянии. Постоянная нервотрепка, весь гребаный день.

Все это какой-то бред. Я потратил половину утра, снимаясь, дубль за дублем. Делал вид, что пел под гитару, что пел без рубашки, что пел под гитару без рубашки. И вся эта фальшь была омерзительна.

Остаток утра я провел с телефоном в одной из свободных спален Броуди, пока костюмерши наряжали меня, как проклятую куклу. В это ввязалась даже Мэгги, появившись между вешалок с парой джинсов, которые выглядели точно так же, как и все остальные пары, которые я примерял до этого.

Да пошло оно все.

Я сбросил джинсы, которые были на мне, позволив своему нижнему белью последовать за ними. Я откинул их ногой, а затем встал в чем мать родила и заявил:

– Старайтесь лучше, дамы.

Мэгги восприняла это как профи, коей она и была, и вручила мне джинсы с неодобрительным лицом. Одна из девушек, казалось, лишилась дара речи и отчаянно пыталась смотреть куда угодно, только не на мой член. Другая почти решилась что-то сказать, пока я надевал джинсы «коммандо» и застегивал ширинку. Почти.

– Идеально. – Я отвернулся, намереваясь уйти.

– Джесси! – крикнула Мэгги мне вслед. – Нам все еще нужно подобрать верх.

– Плевать, – бросил я, на ходу натягивая футболку. – Я надену все, что угодно.

Я направился вниз по лестнице, в гущу событий, отмахиваясь по пути от полудюжины людей, которые пытались заговорить со мной. Любой из них, вероятно, принес бы мне все, что захочу, но я уже устал от того, что на меня показывают пальцем, прихорашивают и прислуживают.

Все, чего я действительно хотел, это поскорее покончить с этим треклятым днем и отправиться в Лос-Анджелес.

У Броуди было слишком много народу. Съемочная группа, менеджеры, охрана, гардеробная, гримеры и множество нанятых для съемки моделей, создавали впечатление, что огромный дом похож на автобус, на котором мы ездили в наш первый тур Dirty, до отказа забитый подхалимами.

Дом усеивала всевозможная подсветка, оборудование для камер и всяческий хлам, предназначенный для утренней сцены в гостиной. Возможно, было бы проще на самом деле устроить вечеринку и позволить всем разгромить дом, а не делать все так, словно здесь расплескали содержимое шейкера. Это была идея Зейна. Неудивительно, что Броуди наложил на нее вето.

Я прошел мимо гостиной, где они подготавливали реквизит и декорации к сцене, съемочная группа устанавливала камеру на рельсы для операторской тележки. Там находился Зейн, и единственные женщины в комнате роились вокруг него, как пчелы над сотами. Пока он ел что-то палочками для еды из глубокой тарелки, они колдовали над ним спонжами для макияжа и укладывая пальцами песочные светлые волосы.

Зейн и Дилан, двое других участников группы Dirty, сыграли эпизодические роли в клипе на второй сингл из моего дебютного сольного альбома. Поскольку альбом назывался Sunday Morning[3], Броуди спросил меня, что бы я делал идеальным воскресным утром. Я сказал: «Трахался бы», – он зацепился за это, и родилась концепция видео. Зейн и Дилан должны были лежать после вечеринки в отключке вместе с кучей красоток в гостиной. На съемку этого момента уйдет около двух секунд, поскольку все, что им нужно делать, это валяться без дела. Тем временем я и модель, играющая мою девушку, кувыркались бы в постели, съемка чего, вероятно, займет несколько часов, поскольку мне придется делать вид, что я пою песню, пока мы трахаемся. Вероятно, камера будет снимать это с миллиарда разных ракурсов.

Скука смертная.

Я прошествовал в столовую. Здесь никого не было, за исключением кучки горячих цыпочек, мельтешащих перед своим отражением в большом настенном зеркале и строящих глазки находящемуся в смежной музыкальной комнате Дилану. Он, как обычно, вальяжно развалился на ударной установке в своем килте, разговаривая с Броуди и поедая темаки[4], по виду в состоянии, граничащим с забвением.

Я уже собирался сам приняться за суши, когда моим вниманием завладела одна из девушек с другой стороны стола.

Она отличалась от других девушек, слонявшихся без дела по дому. Во‐первых, для модели она была довольно маленького роста. Другие девушки к тому же совершенно игнорировали еду, а она, наоборот, с любопытством склонилась над ней. Выглядела незнакомка очаровательно смущенной, особенно в этом огромном халате.

– Ты в порядке? – Я взял один из роллов с авокадо, которые она рассматривала, и целиком отправил его в рот.

Девушка подняла на меня взгляд, и ее и без того большие глаза расширились. Они были прелестного сине-зеленого цвета и создавали приятный контраст с темными волосами. Она показалась мне знакомой. Но, с другой стороны, весь последний месяц мне только и делали, что совали в лицо сотни фотографий моделей.

– Эм… я просто не уверена, что тут можно поесть? Они дали мне трубочку для питья, чтобы защитить помаду, а также халат, дабы не испачкать одежду. – Она подняла бутылку с водой с трубочкой. – Но я не понимаю, как есть, не уничтожив это. – Она махнула, указывая на свое лицо.

– Ешь, что хочешь, – сказал я ей. – Они все подправят.

Колеблясь, она прикусила нижнюю губу.

– А вот если ты покусаешь губу, то, вероятно, будет хуже.

Она отпустила губу и немного покраснела. Я заметил румянец на ее щеках даже сквозь плотный слой макияжа, который они нанесли на ее и без того безупречную кожу. Она слегка улыбнулась:

– Спасибо за совет профессионала.

– И у тебя на зубах помада, – сказал я, отправляя в рот помидор черри.

– Черт. – Она провела языком по передним зубам.

– Если ты правда переживаешь, съешь вот это. – Я поставил перед ней миску с помидорами черри. – Им даже не придется касаться твоих губ. – Я подмигнул ей, и она снова покраснела.

Эта девушка была слишком милой. К сожалению, она сильно по мне фанатела.

С другой стороны… я давно не трахался с групи[5].

– Эй, Джесси, – вошла Мэгги. – Они готовы к следующему дублю. Пришло время для твоей сцены с Кэти.

– С кем?

– Кэти. – Мэгги перевела взгляд с меня на девушку в халате и указала на нее большим пальцем. – Твоя сегодняшняя девушка. Вы виделись с ней в офисе агентства.

Я снова рассмотрел ее, неторопливо – насколько возможно было разглядеть в халате.

– Что стало с блондинкой?

Мэгги выглядела раздраженной.

– Ты не захотел блондинку, помнишь? – И на самом деле я помнил. Мне просто нравилось изводить Мэгги. – Ты сказал, что она, цитирую, «непримечательная», как только мы вышли из офиса.

– Потому что я понятия не имел, какую из них ты выбрала. – Это правда. Я в значительной степени сочинял тексты песен в своей голове все то время, пока они с Броуди просматривали предлагаемых моделей.

Глаза Мэгги сузились.

– Я так и знала. – Она снова сделала жест в сторону девушки в халате, которая стояла, как олененок, попавший в свет фар фуры. – Хорошо, что мы выбрали кого-то другого. Кэти. Помнишь?

Я уставился на девушку, и наконец до меня дошло.

Девушка в мокрой рубашке.

Тогда она выглядела по-другому. Без макияжа. Влажные волосы. Слегка раскрасневшаяся.

Непреднамеренно сексуальная.

Теперь же она выглядела неловко-сексуальной.

Мэгги издала звук раздражения.

– Не обращай на него внимания, – сказала она Кэти. – Он не в настроении. Уже около года.

– Вспомнил. – Я выдержал пристальный взгляд Кэти, игнорируя Мэгги. – Вишневый пирожок.

Ее щеки снова порозовели. Черт, она милая.

Съемка вдруг заиграла другими красками.

– Где тут пирожок? – вошел Зейн, и ему потребовалось всего две секунды, чтобы найти Кэти взглядом. И застыть.

Блеск.

– Кто ты? – требовательно спросил он.

– Эм, Кэти, – ответила она.

Зейн обошел очень длинный стол, взял ее за руку и поцеловал.

– Приятно познакомиться, Кэти. Я Зейн. – Он одарил ее своим пристальным взглядом викинга с ледяными голубыми глазами – таким взглядом, который обычно предоставлял ему любую желанную киску.

– Круто, – сказала Кэти. Она уставилась на Зейна, потому что именно так поступают женщины.

– Ладно, – сказала Мэгги, обходя стол и увлекая Кэти прочь. Мэгги была одной из немногих женщин в моей жизни, у кого имелся иммунитет к ерунде Зейна. – Не обращай внимания на Зейна. Он такой со всеми.

Не со всеми. Только с женщинами, которых он хочет трахнуть.

Когда девушки ушли, Зейн посмотрел на меня и застыл, встретив мой взгляд.

– Что?

Я отвернулся, намереваясь уйти, как раз в тот момент, когда вошла одна из костюмерш с рубашкой для меня.

– Только не эту, – сказал я и вышел.

Глава 3

Кэти

Я еще никогда в жизни не чувствовала себя настолько не в своей стихии.

Дело в том, что я так долго сидела на обочине собственной жизни, что вроде как забыла, в чем моя стихия.

Вот так я и оказалась здесь. Я позволила лучшей подруге убедить меня, Кэти Блум, обычную девушку без малейшего модельного или актерского опыта, в том, что я могла бы сыграть суперкрутую-подружку-рок-звезды в новом клипе Джесси Мэйса.

О чем, черт возьми, я вообще думала?

Сегодня у меня впервые в жизни по-настоящему вспотели ладони.

Я вытерла их о плюшевый халат, засунула руки в карманы и последовала за Мэгги по огромному дому, который, по ее словам, принадлежал менеджеру Джесси, Броуди, парню с татуировками. На этот раз я познакомилась с ним по-настоящему, и в нем было что-то невероятно сексуально-деловое и рок-н‐ролльное, что у меня отнялся язык. Я почувствовала облегчение, когда невероятно милая Мэгги спасла меня от этого разговора. Так же, как и в случае с Зейном. Потому что, черт возьми, что бы я сказала Зейну Трейнору, самому харизматичному фронтмену со времен Джима Моррисона? Да и еще когда на нем эти облегающие кожаные штаны…

И да, я гуглила всех с того момента, как меня наняли для этой работы. И не один раз.

Вокалист Dirty обладал телом бога любви и голосом, за который явно продал душу дьяволу, и да, он был великолепен, но пялилась я на него, только чтобы избежать очередных гляделок с Джесси Мэйсом.

Что серьезно угрожало моему рассудку.

Когда этот мужчина смотрел на меня, с моим телом происходило нечто, что я могла бы описать только как временное, но всепоглощающее гормональное помешательство. Это было головокружительно, захватывающе и пугающе, и мне нужно собраться с мыслями, прежде чем мы начнем снимать эту сцену. Предполагалось, что я буду вести себя как крутая подружка, тусоваться рядом с ним на вечеринке или где-то еще, а не падать в обморок, как девственница, которая может воспламениться, если он просто коснется ее плечом.

Не помогло и то, что он привел на съемки своих закадычных друзей.

Конечно, я видела фотографии всех участников Dirty в Сети. Но поскольку эта съемка проводилась для сольного альбома Джесси, я не ожидала, что здесь будут Зейн или барабанщик Dirty Дилан Коуп.

А чего, черт возьми, я ожидала?

Может быть, чего-то вроде стерильной звуковой сцены с серьезной съемочной группой?

В реальности это больше походило на тусовку, а люди набились в каждую комнату архитектурного чудо-дома Броуди, находящегося в Северном Ванкувере, на склоне горы в Каньон-Хайтс, который, вероятно, стоил семизначную сумму.

Съемочная группа выглядела во многом так, как я всегда представляла себе роуди[6]: охранники напоминали настоящих байкеров, а команда менеджеров, состоявшая из Броуди, Мэгги и нескольких подчиненных, выглядела как группа рок-звезд.

Что касается Джесси, Зейна и Дилана, то они представляли собой героев влажных фантазий греческих богинь.

Я никогда не встречала подобных им людей в реальной жизни.

Когда я только приехала, Мэгги милосердно выдернула меня из комнаты, заполненной девушками, которые выглядели так, словно только что вышли из-за кулис на показе мод Victoria Secret. Должно быть, я выглядела так же неуместно, как и чувствовала себя в своей футболке с надписью Rolling Stones, забрызганных краской джинсах и фиолетовых кроссовках – оказалось, что все мои джинсы заляпаны краской, о чем я узнала только сегодня утром.

Честно говоря, я вообще не понимала, какого черта здесь делала.

Во второй раз за сегодняшний день Мэгги отвела меня в одну из спален наверху, которую занимала команда костюмерш, – пообещав зайти за мной через десять минут.

Десять минут до моей сцены с Джесси Мэйсом.

У меня снова вспотели ладони.

Костюмерши освободили меня от халата и поставили на небольшую платформу, дабы осмотреть. Что было не так уж странно, учитывая их род деятельности, только если бы я не была полностью обнажена, не считая лифчика и трусиков. Это определенно выходило за рамки моей зоны комфорта, но поскольку в комнате находилось всего несколько моделей и костюмерш, а они занимались этим постоянно, я пыталась убедить себя, что в этом нет ничего страшного.

Ни капельки не ужасающе.

Они заставили меня быстро переодеться в смежной ванной, оставив атласный кружевной лифчик цвета шампанского, но сменив трусики из комплекта на откровенные трусики-шортики с черным кружевом, полностью обнажающие ягодицы. К счастью, приличные ягодицы.

– О, просто идеально! – воскликнула одна из костюмерш, когда увидела меня. Я уверила себя, что их волнение по поводу моего белья, которое никто не увидит под одеждой, кажется довольно милым и совсем не странным.

Затем вошла одна из визажисток с палитрой для макияжа и маленьким поясом для инструментов, набитым кисточками и спонжиками, и начала закрашивать синяк на моем бедре своей волшебной косметикой, благодаря которой казалось, что у меня нет пор.

И тут меня осенило.

Это и есть моя одежда.

То есть вся, больше ничего.

Потому что, по-видимому, меня собирались снимать в музыкальном клипе Джесси Мэйса в одних трусиках и лифчике.

– Я успею сходить в туалет, прежде чем нужно будет спускаться? – обратилась я к каждой, кто соглашался слушать. К горлу, как желчь, подступала горячая волна паники.

– Конечно, – ответила гример. – Только постарайся ничего не смазать.

Я бросилась в ванную и закрыла дверь, как раз в момент первого рвотного позыва. Я ухватилась за великолепную мраморную раковину и постаралась сделать это как можно тише, когда желудок сжался, и меня почти вырвало. Слава богу, ничего не вышло. Теперь я даже рада, что мне так и не довелось попробовать эти суши.

Я сглотнула, меня снова замутило, поэтому я сосредоточилась на том, чтобы восстановить контроль над дыханием. В соседней комнате на акустической системе играла Sweet Emotion группы Aerosmith, поэтому я была уверена, что меня никто не слышит.

Зажмурив глаза, я медленно и глубоко задышала, затем порылась в карманах своих сброшенных джинсов и отыскала телефон. Дрожащими пальцами я набрала Деви, чувствуя, как во мне закипает ядовитая смесь нервов, негодования и унижения.

– Он такой же горячий, каким ты его запомнила? – ответила она, и я услышала самодовольную улыбку в ее голосе.

– Еще горячее. Деви. Какого хрена?

– А? Ты в порядке? – Теперь в ее голосе звучала тревога, и мне стало бы не по себе, если бы я все еще не пыталась сглотнуть желчь.

– Ты знала о том, что они собираются снимать меня в одном нижнем белье?

– Ах, – сказала моя лучшая подруга. – Это.

– Да, это, – прошипела я. Я бы впервые в жизни, ей-богу, наорала на нее, если бы не боялась, что все красотки в соседней комнате могут меня услышать. Я потянула за тонкую тесьму шортиков, которые теперь казались на несколько размеров меньше, чем когда я только надевала их, безуспешно пытаясь прикрыть свою задницу.

– Кэти, господи. Серьезно, ты в порядке? Кажется, ты на взводе.

– Да, потому что у меня пена идет изо рта. Ты даже не упоминала, что я буду делать это голой.

– Во‐первых. Трусики и лифчик – это не то же самое, что голая. На тебе на пляже обычно меньше одежды. Помнишь те стринги «аппетитная попка»?

– Это другое.

– И в чем же разница?

Брр. Терпеть не могу, когда ей удается меня переспорить. Что происходило постоянно. Именно поэтому я стою здесь в сексуальном нижнем белье, которое мне даже не принадлежит.

– Не знаю. Просто так и есть.

– Это не так. И во‐вторых, я не удосужилась сказать тебе, что они изменили план, потому что знала: ты взбесишься и передумаешь, а я правда, правда считаю, что тебе стоит это сделать.

– Что значит, они изменили план?

– Та сцена на вечеринке? Вчера позвонили и сказали, что немного переработали ее, так что твоя сцена с Джесси теперь будет проходить один на один. То есть будете только вы вдвоем.

Только мы вдвоем?

О чем это она?

– Деви, на что, черт возьми, ты меня подписала?

– Ничего особенного. Это просто любовная сцена.

Мороз по коже. Я вдруг почувствовала, что меня трясет от холода. Но содержимое моего желудка… клубящийся шар раскаленной лавы.

– Что ты имеешь в виду под любовной сценой?

Типа, секс?

Имитация секса на камеру?

С Джесси Мэйсом? Самым горячим парнем во вселенной?

Обжигающая волна паники. Подступающая желчь…

Я с трудом сглотнула.

– Все, что тебе нужно сделать, это притвориться, что занимаешься сексом с Джесси, – произнесла Деви, как будто проще занятия не придумаешь. – Он великолепен, так? А ты все переживала, что вам придется танцевать по команде, или расхаживать с важным видом, или что-то в этом роде. Так что тебе даже не придется выступать.

Точно. Ведь притворяться, что я трахаюсь с супергорячей рок-звездой, в то время как съемочная группа снимает это, было для меня обычным делом. Совершенно естественным.

– Не говоря уже о том, что так я обеспечила тебя кругленькой суммой. Ну, знаешь, за то, что ты делаешь это в белье.

Медленно. Вдох через нос, выдох через рот.

– Кэти?

– Я дышу.

– Где ты, черт возьми, находишься?

– В ванной.

– Хорошо… так что дыши, а потом тащи свою задницу туда. Мы уже проходили это. Пили вино. Помнишь? Ты зажжешь в этой сцене.

Зажжешь. Точно. Несмотря на уверенность Деви во мне, я была почти уверена, что зажжет именно Джесси Мэйс.

А меня, вполне возможно, вывернет наизнанку.

Впервые с тех пор, как у меня начались рвотные позывы, я увидела свое отражение в зеркале: отражение девушки, которая собиралась притворно кувыркаться в постели с Джесси Мэйсом.

Полуобнаженная.

Я моргнула и уставилась на нее, пытаясь представить эту девушку в музыкальном клипе.

На ней было гораздо больше косметики, чем обычно, но пойдет… очень даже ничего. Лицо в форме сердечка. Симметричные черты. Тонкие изогнутые брови и довольно высокие скулы. Полные губы. Большие сине-зеленые глаза, обрамленные темными ресницами. Бледная ирландская кожа с несколькими веснушками на весьма симпатичном носике.

Я оглядела свою фигуру в нижнем белье, которое оказалось гораздо сексуальнее, чем я себе представляла, теперь, когда я смотрела на него глазами девушки, собирающейся щеголять в нем перед Джесси Мэйсом. Я всегда была миниатюрной, совсем не такой, как другие женщины, которых они нанимали для этого, но, по крайней мере, у меня были формы. Вообще-то, раньше я была пацанкой. Не расставалась со скейтом, одевалась как мальчишки, с которыми общалась, и выглядела как они. Было трудно не замечать ту девчонку в зеркале. Я была в некотором роде позднего расцвета, но все же уже расцвела.

И кому-то я настолько понравилась, что они наняли меня для этого, верно?

– Кэти? – Теперь голос Деви звучал обеспокоенно. Мне не понравилось, что именно я вызвала у нее такие чувства.

Я пыталась свыкнуться с мыслью о том, что выйду туда и окажусь в этом перед Джесси Мэйсом, а также всеми его крутыми друзьями, съемочной группой, охранниками и другими моделями – настоящими моделями… Я пыталась свыкнуться с мыслью, но мне просто не хватало духу. Совершенно. Вцепившись в раковину, я осознала, что выступивший на ладонях пот еще не высох.

– Отстой, Деви, – произнесла я тихим, пересохшим голосом. – Он даже не знал, кто я.

– А должен был?

– Эм, да? Я думала, он выбрал меня. Но он даже не знал, что взяли меня.

– И что? Тебя ведь взяли. Знаю, тебе это кажется странным, потому что ты никогда не делала этого раньше, но кого это вообще волнует? Поверь мне, детка. Это как раз то, из-за чего некоторые девушки, прекрасные девушки, надрывают зад, пытаясь добиться успеха в карьере, но так и не добиваются. Это Джесси чертов Мэйс.

– Да. Я в курсе.

И Деви, и Гугл просветили меня о масштабах славы этого человека, сообщив, что Джесси чертов Мэйс был не кем иным, как богом рока, секса и настоящим сердцеедом.

Не говоря уже о том, что его нынешней девушкой была Эль, супергорячая басистка Dirty.

Даже если мне хватит решимости выйти в этом белье, я, Кэти Блум, не была создана для такого давления.

– Ты хоть понимаешь, что мы выдвигали актрису, которая недавно снялась в любовной сцене с Леонардо? – продолжила Деви. – И действующую модель из Victoria Secret. Они отклонили обеих. Они хотят тебя.

– Ага. – Эта часть, честно говоря, до сих пор не укладывалась в голове. Но от этого меня еще больше замутило. – Какого черта я согласилась на это? Ты же знаешь, я ненавижу быть в центре внимания. – Я закрыла глаза, пытаясь унять головокружение.

Деви замолчала. Она знала, несомненно.

Она была там, стояла рядом со мной у алтаря, а священник смотрел на меня с глубоким состраданием, когда минуты, казалось, растянулись в вечность. И все стояли и смотрели на меня, облаченную в белое платье, все, кроме того самого, кто должен был быть рядом.

Тот, кто решил бросить меня.

Тогда я хотела исчезнуть, но не могла. Я не смогла избежать того чудовищного момента, который все тянулся и тянулся.

Я до сих пор не оправилась, почти два года спустя.

– И именно поэтому тебе нужно это сделать, – сказала моя лучшая друга.

– Почему?

– Ты знаешь почему. Послушай, Кэти, я была рядом с тобой. Несмотря ни на что. Я наблюдала, как ты хандрила последние два года своей жизни…

– Один год и десять месяцев. Давай не будем преувеличивать.

Кто-то постучал в дверь ванной.

– Кэти?

Это была Мэгги. Похоже, она пришла, чтобы отвести меня на съемку моей сцены. Я представила себе Джесси Мэйса, ожидающего меня там… он ведь тоже будет полуголым?

– Минутку! – отозвалась я так непринужденно, как только могла, несмотря на то что к горлу снова подступила желчь. Я пыталась подавить ее, но она побеждала.

– Та-а‐ак, – упорствовала Деви. – Я наблюдала, как моя самая лучшая в целом мире подруга переживала один год и десять месяцев из-за какого-то придурка, который и мизинца ее не стоил…

– Деви…

– Подожди. Он никогда не заслуживал тебя, и мы обе это знаем. Я думаю, в глубине души ты осознаешь, что он был конченым ублюдком, и то, сколько боли он тебе принес… омерзительно.

Меня вырвало. Тихо.

Совсем чуть-чуть, в великолепную мраморную раковину татуированного менеджера Джесси Мэйса.

– Но то, что ты все еще позволяешь этому управлять своей жизнью, – сказала Деви, не обращая внимания на мою рвоту, – Кэти, это в твоих руках…

Поэтому.

Именно поэтому Деви была и всегда будет моей лучшей подругой.

Она любила меня, когда я нуждалась в любви. И она стойко и непоколебимо любила меня, когда мне требовался пинок под зад. Неизменно.

– Ты права, – прохрипела я. Я прополоскала рот водой и сплюнула в раковину, смывая рвоту в канализацию.

– Тебе нужно схватить этот момент за яйца. Забери свою гребаную жизнь обратно, детка.

Деви всегда пыталась заставить меня ухватиться за что-нибудь. Обычно это жизнь. Иногда – мужчина.

Я никогда не была так благодарна ей за это.

– Ладно, – сказала я.

Она была права, и я это знала.

Я не могла позволить тому, что случилось со мной почти два года назад в тот дерьмовый день, который должен был стать лучшим днем в моей жизни, – разрушить мою жизнь.

И если я не предприму решительных действий, именно это и случится.

– Я сделаю это.

Я промокнула рот салфеткой, дабы убедиться, что на моем накрашенном лице не осталось следов рвоты, и посмотрела на себя в зеркало.

– И правильно.

– И кстати, – сказала я ей, – я люблю тебя.

Я повесила трубку и воспользовалась ополаскивателем для рта, который, благодаря какому-то маленькому чудесному стечению обстоятельств, остался на подносе с туалетными принадлежностями для гостей.

Затем я глубоко вздохнула, открыла дверь и отправилась целоваться с рок-звездой.

Глава 4

Джесси

Я сидел на огромной кровати, в то время как вокруг меня работала команда в некоем организованном хаосе, – но меня заботил не хаос. Хаос не был чем-то неизведанным. Я просто абстрагировался от него и начал играть фрагменты своей новой песни на одной из старых акустических гитар. Эта маленькая репетиция была для меня лучшим способом разобраться с тем дерьмом, что творилось у меня в голове, чем методы, используемые моими приятелями по группе.

Когда Дилану было хреново, он, как правило, растворялся в воздухе.

Эль вступала в конфронтацию.

Зейн трахался до потери пульса – что, по крайней мере, прогресс, по сравнению с его жутким алкогольным прошлым.

Я же играл на гитаре. Сочинял музыку. Писал песни, пока не чувствовал, что становится легче, и то, что терзает, отступало.

В последнее время я много пишу. Лучше так, чем сводящее всех вокруг с ума мрачное дерьмо в моем исполнении. Я уже, похоже, стал одержим мыслями о том, на что будут похожи следующие несколько недель моей жизни, и о назревающей холодной войне, как только приеду в Лос-Анджелес. Но мне все равно не терпелось попасть туда. И как бы сильно я ни ненавидел весь этот процесс, съемка клипа требовала в первую очередь моего внимания.

Клип должен получиться удачным. Песня должна получиться удачной. Альбом должен получиться более чем удачным.

Я не мог позволить Зейну облажаться, просто потому, что это Зейн.

Я велел ему держаться подальше от комнаты во время съемок. Я не стал объяснять ему причину, но он неглуп. Оставалось либо отослать его куда подальше, либо позволить слоняться поблизости и бросать на Кэти взгляды, в которых читалось: «трахни меня».

Я видел, как она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и понял, как все закрутилось бы дальше. Я уже достаточно насмотрелся на цыпочек, сходящих из-за него с ума, чтобы понять, когда девушка западает на Зейна.

Я также понял, почему Мэгги и Броуди выбрали Кэти для этой сцены. Она была ужасно милой. Да, я мог бы щелкнуть пальцами и заменить ее любой девушкой в доме. Но я не хотел никого, кроме нее.

Любому понятно, что эта девушка не такая, как все.

И поскольку я не собирался весь день кувыркаться с супермилой цыпочкой, помешанной на Зейне, мне просто нужно было заставить ее забыть о нем.

Я видел, как она стояла у подножия лестницы и разговаривала с Мэгги, но еще не вошла в комнату. Она стояла спиной ко мне, и только ее темные волосы и белый халат были видны сквозь ряды лампочек, установленных вокруг кровати.

Мы снимали сцену в подвальном помещении Броуди – легендарной комнате для вечеринок. Я не смог бы сосчитать или даже вспомнить, сколько раз был пьян, под кайфом или с кем-то обжимался в этой комнате. Но я никогда не видел ее такой. Никаких пивных бочек, никаких кутежей, никаких полуголых красоток. Бильярдный стол и другая мебель были придвинуты к стенам и накрыты защитными покрывалами.

На заднем дворе было установлено еще больше светильников, которые проникали сквозь окна. Были повешены длинные, развевающиеся занавески и установлены вентиляторы, задувающие их внутрь, чтобы сквозь них проникал свет. Декорации оказались простыми, но великолепными. Лив, режиссер, за эти годы сняла несколько клипов Dirty, и я знал, что с ее помощью все будет выглядеть сексуально.

А с этой милашкой в моей постели – гарантировано.

Даже если бы она предпочла Зейна.

Я наблюдал, как она повернулась, чтобы последовать за Мэгги в комнату. Как только Кэти переступила порог, Броуди включил музыку, как по команде. По комнате разнеслась песня Start Me Up группы The Rolling Stones.

Кэти остановилась как вкопанная, едва не упав. Двое парней из съемочной группы бросились ловить ее, и она, покраснев, отмахнулась от них. Повсюду к полу были приклеенные скотчем электрические провода, и она приподняла халат, осторожно переступая через них в своих фиолетовых туфлях, демонстрируя обнаженную ногу.

Сама того не подозревая, девушка появилась эффектно.

Песня была идеальной, текст был пропитан страстью и в значительной степени отражал впечатление, которое она производила на большинство парней в комнате.

Я наблюдал, как она подходит к кровати.

Кэти Блум. Двадцать четыре года. Проживает на 7‐й Восточной, в Ванкувере. После того как увидел ее в столовой, я попросил Джуда разузнать о ней все, что возможно. По-видимому, она приехала на скейтборде в футболке с принтом Rolling Stones и с печеньем для команды, которому так и не суждено было пройти через охрану, поскольку ребята Джуда проглотили его в мгновение ока. Я ни черта о ней не знал, кроме ее пристрастия к выпечке и очевидного интереса к классическому року.

Я бездумно бренчал на гитаре, когда она остановилась в изножье кровати, в самой дальней точке от того места, где сидел у изголовья я. Мэгги познакомила ее с Лив. Та же, будучи островком невозмутимости посреди океана спешного хаоса, объявила, что мы почти готовы приступить к съемкам.

– Мы начнем с нескольких широких кадров и постепенно перейдем к вам, – сказала она Кэти. – Мы ожидаем страстный утренний секс, как будто вы почти не спали и занимались этим всю ночь, но все не можете насытиться. Тебя ввели в курс дела обо всем этом?

– Угу, – тихо сказала Кэти. Я едва расслышал ее слова из-за музыки. – Мэгги вроде как просветила меня.

Она едва заметно посмотрела в мою сторону. Ее взгляд, совершенно не касаясь моего лица, скользнул по моей обнаженной груди и рукам, пока я играл на гитаре. Мне предложили халат, но из-за подсветки и людей в комнате было тепло, поэтому на мне не было ничего, кроме черных боксеров, любезно предоставленных костюмершами.

– Джесси проведет тебя через все это, – говорила Лив. – Просто следуй его указаниям. Мы начнем медленно и будем двигаться в том темпе, который подходит вам двоим. – Она еще что-то говорила о том, где будет находиться камера, и обо всем остальном. Я не слушал.

Я наблюдал за Кэти.

Она выглядела немного бледной, но тут появилась гримерша, чтобы подправить ее макияж. В процессе, Кэти смотрела куда угодно, только не на меня.

Возможно, в конце концов, эта девушка не так уж отличается от остальных.

Я определенно встречал множество девушек, которые из кожи вон лезли, чтобы попасть за кулисы, а потом вели себя так, будто они слишком крутые, чтобы там находиться.

Но она милая.

Когда Лив отвернулась, она встретилась со мной взглядом. Наконец-то.

Одна из девушек, занимавшихся прическами, подошла, чтобы взвихрить ее и без того убийственно сексуальную шевелюру. Все это в сочетании со взглядом «лани в свете фар» заставляло мой член пульсировать.

Зейн, мать твою.

Как только мы остались более или менее наедине, Кэти слегка улыбнулась мне.

– Полагаю, у тебя нет еще одной жвачки?

– Вероятно. – Я преувеличенно старательно жевал свою со вкусом корицы. – Возможно, у меня последняя. Мы могли бы разделить ее.

Она взглянула на мой рот и покраснела.

– Я так не думаю. Меня, э‐эм, только что вырвало.

Чего?

Она осторожно повернулась ко мне, как будто, если она повернется слишком быстро, вся комната уйдет у нее из-под ног. Она даже протянула руку и ухватилась за кровать, чтобы удержаться на ногах.

Я отложил гитару в сторону.

Затем я послал кого-то за Джудом, чтобы тот достал жвачку из моей куртки, запертой в кабинете Броуди.

– Я прополоскала рот, – объяснила Кэти, – но чувствую, что мне не помешало бы еще немного… знаешь… – Она замолчала, ее глаза стали огромными.

Я подался вперед, всматриваясь в ее лицо:

– Ты, мать твою, под кайфом?

В ее глазах вспыхнуло удивление, яркое и неподдельное.

– Нет.

Я участливо подался еще ближе.

– Но ты больна? – Дерьмо. Я планировал записать несколько новых тяжелых треков в Лос-Анджелесе в течение ближайших нескольких дней, но мне не удастся это сделать, если меня будет выворачивать наизнанку.

– Нет, – произнесла она. – Ничего подобного.

Я снова изучил ее, но халат не давал никаких подсказок.

– Ты ведь не беременна? – Что для Зейна хуже, чем болезнь или обломившийся секс. Если бы мне пришлось снимать любовную сцену с этой цыпочкой, в то время как она залетела от какого-то чувака, то обломался бы весь кайф.

– Определенно нет. – Она снова вспыхнула, что только сыграло нам на руку. Ее лицу недоставало красок. – Просто… переживаю.

Может, я повел себя как полный кретин, но это заставило меня улыбнуться. От уха до уха.

Появился один из ребят Джуда со жвачкой, и Кэти сунула ее в рот.

– Спасибо.

Затем один из подручных Лив призвал всех к порядку, и Лив снова подошла к нам.

– Мы проиграем песню несколько раз, – сказала она, – освещая все с разных сторон, а затем перейдем к крупным планам.

Кэти кивнула, продолжая яростно жевать.

Лив повернулась ко мне.

– Можешь на свое усмотрение делать то, что кажется естественным, как мы и договаривались, и я дам тебе знать, когда нам нужно будет что-то подправить.

– Понял.

– Уберите халат и жвачку, – крикнула Лив, заняв свое место у монитора, где она будет наблюдать за тем, что снимает камера.

Броуди заглушил музыку. Кто-то забрал мою гитару и протянул пару салфеток для жвачки. Появилась костюмерша, чтобы забрать халат Кэти.

Кэти сбросила туфли, немного перевела дух и расстегнула халат, сбросив его с плеч. Костюмерша взяла его, поправила бретельку лифчика Кэти и отошла в сторону.

Мы с Кэти были одни у кровати, над нами сиял свет. Все смотрели на нас.

На нее.

Девушка была миниатюрным совершенством. Кремовая гладкая кожа. Стройное, соблазнительное тело с тонкой талией и сочной натуральной грудью. И эти сладкие округлые бедра….

У меня чуть не потекли слюнки. Я всегда был любителем посочнее. Бедра и задница. Дайте мне за что-нибудь ухватиться, пока я трахаю девушку.

– Так, Кэти, мы начнем с того, что ты будешь сверху, – крикнула Лив. – Мы проиграем песню разок, чтобы все разогрелись.

– Ладно, – сказала Кэти. Она посмотрела на меня, перевела взгляд на мою промежность, но не сдвинулась с места.

– Ну, детка, – сказал я. – Ты ее слышала. – Я откинулся назад, опираясь на руки, чтобы предоставить ей полный доступ к своей зоне ниже пояса. – Запрыгивай.

Кэти слегка закатила глаза. Я уловил это прежде, чем она отвела взгляд и забралась на кровать. Она неловко заползла на мои ноги и, наконец, посмотрела на меня из-под своих темных волос.

Я подался вперед, губы коснулись ее щеки, и я прошептал ей на ухо:

– Давай-ка ближе, мы же собираемся трахаться.

Я схватил ее за прекрасные бедра, и она ахнула, когда я дернул ее к себе, заставляя сесть почти ко мне на пах. Ее промежность все еще находилась в нескольких дюймах от моей, но это только начало. И она могла продолжать жаловаться на то, как непрофессионально я с ней обращался, любому, кто согласится слушать. Плевать. Оно того стоило, чтобы увидеть это испуганное выражение лица и неспешный румянец, разливающийся по ее тяжело вздымавшейся груди.

Мы уставились друг на друга. И были так близко, что я практически ощущал ее вкус. От нее пахло конфетами и чертовым солнечным светом. Как от жевательной резинки с корицей и домашнего вишневого пирога.

Затем Лив объявила «поехали», и заиграла песня.

Та самая песня.

Лучшая из когда-либо написанных мной песен. В соавторстве.

Dirty Like Me[7].

Это классическая песня Dirty с нашего дебютного альбома, которую я записал в новой, сокращенной версии для своего сольного альбома, спустя почти десять лет после выхода оригинальной записи. Время было выбрано подходящее, и, поскольку песня понравилась фанатам, я надеялся, что она поможет продать новый альбом. Новые песни.

Кроме того, она мне нравилась. Благодаря ей и сидящей на мне Кэти Блум, вся съемка не казалась пустой тратой времени.

Камера снимала нас в профиль, поэтому я взял Кэти за бедра, подался ближе и провел кончиком носа по ее шее, едва касаясь кожи. Вблизи от нее пахло еще лучше. Она откинула голову назад, давая мне доступ, и свободно обняла меня за шею, садясь прямее, чтобы я мог провести губами по шее и ключице. Когда зазвучали слова песни, я тихо спел их ей, позволяя своему дыханию щекотать ее кожу, и почти целовал ее.

На самом деле не подразумевалось, что мы будем целоваться. В этом и заключался весь подход Лив к видео, и я доверял ее видению.

Никаких настоящих поцелуев. Просто одно сплошное поддразнивание.

Как раз в тот момент, когда Кэти начала извиваться на мне в ответ на прикосновения, я начал пересматривать весь свой план.

– Проведи руками вниз, Джесси! – крикнула Лив, что я и сделал. Я скользнул руками по круглой попке Кэти и сжал ее упругие, сочные ягодицы сквозь кружевные трусики.

Затем Лив крикнула:

– Снято.

Я отпустил попку Кэти, и после небольшой паузы она убрала руки с моих плеч.

Лив объяснила, что нужно повторить съемку под другим углом, и попросила нас немного повернуться, дабы мы находились в том же положении. Теперь камера сможет лучше запечатлеть лицо Кэти.

Мы с Кэти не сводили друг с друга глаз.