Глава 1

Вайолет

Общеизвестный факт обо мне – я не люблю сюрпризы. Я начинаю нервничать, издаю неприличные звуки, мое лицо становится свекольно-красным, кожа горит и зудит, а иногда я даже ощущаю нехватку воздуха. К моему сожалению, те, кто обожает устраивать сюрпризы, находят такую комбинацию испытываемых мной чувств идеальной. Именно поэтому сюрпризы преследуют меня всю жизнь. Людей веселит моя драматическая реакция на вечеринки-сюрпризы по случаю дня рождения или на прибытие гостей, которых я не ожидала увидеть. Им даже нравится смотреть на то, как я реагирую на страшные моменты в фильмах ужасов. Кажется, я оправдываю их ожидания с лихвой.

Обычно в преддверии любого праздника я наивно жду, что близкие вспомнят, как я ненавижу сюрпризы. Но не сегодня…

Едва я переступаю порог, как загорается свет, и дюжина человек кричит:

– С возвращением!

Я кричу вместе с ними, не обращая внимания на то, что кофе, который я принесла с собой, разбрызгивается во все стороны. Внезапно земля уходит из-под моих ног, и только благодаря рукам, которые тут же хватают меня за плечи, мне удается сохранить вертикальное положение. Учитывая обстоятельства, падение могло бы хреново сказаться на моем состоянии.

Когда сердце перестает бешено колотиться в грудной клетке, я обвожу взглядом толпу и замечаю в ее центре свою ухмыляющуюся соседку по комнате и вместе с тем лучшую подругу. Хотя Уиллоу известно о моем отношении к сюрпризам, она не перестает их устраивать. Качая головой, я смеюсь и думаю, что, если бы у нее на них была такая же реакция, как у меня, я бы тоже ей их преподносила.

С широкой улыбкой я разглядываю знакомые лица, по которым так соскучилась за последние полгода. Несмотря на сюрприз, я рада, что устроить его решили именно они – и Уиллоу об этом известно. Кажется, она вообще узнает о моих желаниях раньше меня.

Вдруг я осознаю, что кто-то все еще держит меня за руку, и, чувствуя легкий стыд, оборачиваюсь. Мой взгляд встречается со взглядом Джека, и мне требуется мгновение, чтобы осмыслить, что это действительно он.

– Вайолет, ты в порядке? – спрашивает он, и мой желудок сжимается, потому что я вижу, что Джек пытается не смеяться.

Около его глаз появляются знакомые веселые морщинки, и, черт возьми, Джек по-прежнему выглядит сногсшибательно.

– У меня все хорошо, – говорю я, отступая на шаг назад. – Спасибо.

Конечно же, это неправда, но я определенно не намерена откровенничать перед своим бывшим парнем.

Упс. Кажется, об этой части я совсем забыла рассказать Уиллоу.

– Я удивлена видеть тебя здесь.

Потирая затылок, Джек переминается с ноги на ногу, потому что теперь пришла его очередь почувствовать себя неловко.

Мы с ним познакомились на первом курсе и сразу же увлеклись друг другом. Тогда я только вступила в танцевальную команду Краун-Пойнта, а Джек в футбольную. Поскольку наша команда танцевала на футбольном поле в перерывах между матчами, нам с Джеком не потребовалось много времени, чтобы заметить друг друга. Да и почему мне было не обратить на него внимание? Ведь он великолепен.

Его волнистые темные волосы чуть длиннее, чем у большинства парней, глаза теплого медового цвета, челюсть квадратной формы, а нос прямой. Джек выше меня, и окружающие всегда замечали, что мы хорошо смотримся вместе. Наверное, потому, что противоположности притягиваются. Он – мускулистый, я – худая. У него смуглая кожа, а у меня бледная, с классическим сочетанием светлых волос и голубых глаз, что неизменно вызывало восторг у моей матери. Возможно, именно поэтому каждый раз, когда кто-нибудь говорил, что мы привлекательная пара, по моей коже бежали мурашки. Эти комплименты предназначались больше мне, чем нам.

Неожиданно Джек поднимает руку и аккуратно убирает прядь волос с моего лба. Этот жест очень интимен, но я слишком ошеломлена, чтобы остановить его.

– Я волновался за тебя, – говорит Джек и проводит большим пальцем по шраму на моем виске. – Ты не разрешала навещать тебя в больнице, но почему не позволила и после?

Прежде чем я успеваю хотя бы притвориться, что сожалею, с моих губ срывается вздох.

– Ну, я была слишком смущена и растеряна.

Это ложь. Просто я не хотела в очередной раз сталкиваться с американскими горками, на которых каталась последние полгода.

Ну серьезно. За долю секунды моя жизнь превратилась в полное дерьмо. А Джек стал живым напоминанием о том будущем, которое, как казалось, меня ждало. Вследствие аварии все мои надежды рассеялись, как туман, и когда я пришла в сознание в больничной палате, меня ожидала болезненная реальность, к которой я была совершенно не готова.

– Вайолет!

Не обращая внимания на обиженное выражение лица Джека, я оставляю его одного и направляюсь к своим друзьям. Здесь собралась половина танцевальной команды, и все они толпятся вокруг меня. Кто-то тянет за испачканную кофе футболку, другой кидается вытирать пол, на который упала моя чашка, – о чем я благополучно забыла, столкнувшись с Джекшоком.

– Все прошло вполне удачно! – подталкивает меня локтем Уиллоу.

– С недавних пор я не в ладах с удачей.

Уиллоу добросовестно навещала меня каждый день, помогая оставаться в здравом уме и вводя в курс свежих сплетен. Она единственная, кто знает, через что мне пришлось пройти, но больше продолжать в том же духе мне не хочется. У меня нет привычки выкладывать перед другими свое грязное белье или рассказывать о новообретенных кошмарах. Теперь мой разум терзают явления, полные яркого света, звука ломающегося металла и треска костей.

– Тебе нужно переодеться, – Уиллоу закатывает глаза в ответ на мой комментарий об удаче. – Ты пойдешь с нами.

О боже.

Изначально я подумываю отказаться от предложения, однако быстро осознаю, что мне будет полезно провести вечер в дружеской атмосфере. Мой психотерапевт уже неоднократно упоминал о важности возвращения к привычному образу жизни, а учитывая тот факт, что в последние два года я регулярно проводила пятничные вечера в компании своих девочек, приглашение Уиллоу кажется идеальной возможностью для восстановления этого ритма.

Уиллоу ведет меня в мою спальню – в ней я не была с момента аварии, – и отходит в сторону, позволяя мне самой открыть дверь, которая воспринимается мной как капсула времени.

Чертовски разрушительно.

Пока Уиллоу поддерживает меня, держа руку на моем плече, я размышляю о переменах, произошедших во мне за последние полгода. Если до этого момента я не совсем осознавала, насколько изменилась, то теперь я понимаю, что во мне произошли радикальные перемены, как внутренне, так и внешне.

Грязные вещи, оставленные мной, продолжают валяться на полу, стул отодвинут и завален более чистой одеждой, кровать заправлена, а посередине стола возвышается стопка книг, которые я намеревалась прочесть за лето.

– Иногда я держала дверь открытой, – говорит Уиллоу. – Особенно в последние дни, чтобы предотвратить застой воздуха. И еще я поменяла твое постельное белье. Не стоит благодарности.

– Спасибо, – улыбаюсь я.

Теперь мой багаж, который я с трудом внесла в квартиру, стоит у подножия кровати, вероятно, благодаря усилиям Уиллоу. Зайдя в свою комнату, я сразу же направляюсь к стене с фотографиями. Здесь висят снимки с соревнований танцевальной группы, совместные сэлфи с подругами, а также фото меня и Джека, запечатленных на различных мероприятиях, в том числе на концертах, футбольных играх, пляже, домашних тусовках и отдыхе у озера.

– Ты же знаешь, как я люблю сюрпризы. Так что спасибо.

Уиллоу фыркает.

Мы с ней познакомились в старших классах и прошли вместе через многие трудности, оставаясь друг с другом как в лучшие, так и в худшие времена.

– Девочки из команды хотели быть здесь, когда ты вернешься, – ухмыляется она. – Ну, большинство из них.

Конечно, в танцевальной команде есть несколько девушек, с которыми у нас до сих пор не сложились отношения. Но с чего бы нам с ними было дружить, если они настоящие занозы в заднице, и вместо сосредоточения на собственном успехе заботятся только о том, чтобы поддерживать успех других команд, будь то футбольные, хоккейные или лакроссные.

С ними слишком скучно.

– Мы с Джеком расстались, – объявляю я Уиллоу, подходя к своему шкафу.

– Я знаю.

– Конечно, знаешь, – ворчу я. – Но все равно пригласила его.

Открыв шкаф, я начинаю перебирать свою одежду. Я похудела, пока лежала в больнице и проходила реабилитацию после нее. Те области тела, которые ранее были крепкими, теперь кажутся более мягкими. И хотя физиотерапия помогает мне держать себя в форме, она не способна восстановить прежний объем мускулатуры.

– Он умолял меня. К тому же он действительно выглядит мило, когда стоит на коленях.

– Серьезно?

Она пожимает плечами, все еще улыбаясь.

– Думаю, он скучал по тебе. Джек сказал мне, что ты предпочитаешь скрывать свои проблемы и переживаемый стресс. И ведь он прав, ты не можешь этого отрицать. Мы просто пытаемся предотвратить появление подобных ситуаций.

Черт возьми, как бы тяжело мне это ни давалось, я чувствую необходимость разъяснить Уиллоу этот момент.

– Он скучал по другой версии меня. Жизнерадостной девчонке, которая входила в танцевальную команду. Но последние полгода я была будто укутана в…

В поисках адекватных слов для описания тех перемен, которые произошли со мной, я в итоге останавливаюсь на выражении «укутана в серый цвет».

– Значит, Вайолет перешла на темную сторону? – Внезапно Уиллоу достает из шкафа черное платье с блестками. – Тогда почему бы тебе не надеть это?

Я надевала его всего несколько раз, но это платье слишком короткое и сексуальное.

– Нет, – пищу я.

– Почему? – удивленно спрашивает Уиллоу.

– Я не намерена разгуливать с обнаженной ногой в первый же день после возвращения, – и это действительно так. – Времена, когда я носила шорты и юбки, позади.

Поэтому, пытаясь достигнуть с Уиллоу компромисса, я выбираю черные кожаные штаны и розовый свитер. В конце концов, на улице лежит снег, и я не хочу замерзнуть насмерть на прогулке.

Пока я переодеваюсь, Уиллоу стоит, прислонившись к закрытой двери в мою комнату, и, рассказывая мне о последних сплетнях, не отходит от нее ни на дюйм. Даже когда я снимаю штаны и демонстрирую ей толстый шрам на своей ноге, она остается на месте. Хирурги сделали все возможное, чтобы восстановить мою ногу после аварии, так как моя большая берцовая кость была буквально раздроблена. Она приняла на себя основной удар, и мне еще повезло, что для вправления кости им не пришлось использовать спицы. После операции я прошла курс физиотерапии и несколько недель после нее ходила на костылях. Врачи запретили мне нагружать ногу, надеясь, что физиотерапия поможет моим мышцам постепенно восстановиться и вернуть способность к нормальному функционированию.

Университет Каун-Пойнта позволил мне взять отпуск по болезни на весь осенний семестр, и когда я вернулась, мне потребовалось увеличить нагрузку, включив в оба семестра учебного года дополнительные курсы, чтобы вовремя закончить учебу. И это единственный положительный момент.

– Ты хорошо выглядишь, – говорит мне Уиллоу, протягивая тюбик с губной помадой.

Я аккуратно укладываю свои светлые волосы, а затем наношу на губы насыщенный темно-рыжий оттенок. Он слишком смелый для меня, но я доверяю мнению своей лучшей подруги. Помада придает моему розовому свитеру более пикантный вид.

Но, возможно, я просто выдаю желаемое за действительное.

Уиллоу берет меня под руку и выводит в гостиную, где на диване и полу расположились наши друзья. Теперь, рассмотрев их вблизи, я понимаю, что мы готовы к выходу. На девочках безупречный макияж, красивые платья и туфли на высоких каблуках.

– Куда мы направляемся? – спрашиваю я.

– В «Хэйвен». Сегодня вечером состоится игра, но мы успеем занять столик, если доберемся туда до ее окончания. Нам вызвать такси или ты в состоянии идти пешком?

«Хэйвен» – это местный бар, который почти всегда переполнен студентами.

– Ходить пешком полезно, – отвечаю я, осознавая, что завтра за это придется расплачиваться, однако при одной лишь мысли о поездке на автомобиле в моих жилах стынет кровь.

Я с трудом выдержала поездку сюда на пассажирском сиденье маминой машины. Наше молчание было напряженным, а моя нога подергивалась до тех пор, пока мама не остановила автомобиль и не высадила меня перед многоэтажным зданием, где мы с Уиллоу арендуем квартиру. Затем я отправилась в кампус пешком, чтобы записаться на курсы, оформить финансовую поддержку и подать документы на три вакансии, которые были открыты неподалеку от университета.

Прежде чем вернуться, я купила себе кофе, думая о том, как все это время скучала по Уиллоу. Но я не рискнула заходить в свою комнату, когда заносила вещи в квартиру перед походом в кампус. Все потому, что я откладывала прогулку по дорожке воспоминаний.

Весенний семестр начинается в понедельник, но моя нога уже болит. Я пытаюсь не обращать внимания на боль, ведь впереди меня ждут выходные, на которых я смогу отдохнуть и восстановиться.

Так что, нет, я не сяду в машину.

– Мне бы не помешало пройтись, – улыбаюсь я своим друзьям, надеясь, что они не распознают моей лжи.

– Как скажешь, Бэтмен, – усмехается Уиллоу.

Мы вдесятером надеваем куртки, соответствующие погоде, и выходим на улицу. Несмотря на падающий снег, на улице относительное тепло, и поэтому мы без спешки преодолеваем два квартала, расположенных рядом с университетским кампусом. Мы направляемся в «Хэйвен», который широко известен среди студентов благодаря тому, что там не слишком строго следят за клиентами. В этом баре устраивают пятидолларовые вечера «Маргариты», которые привлекают множество посетителей. В центре овального бара стоит множество барных стульев, а на стенах висят телевизоры, транслирующие спортивные матчи профессиональных команд. Вдоль стен установлены весьма удобные диваны, однако после игры, особенно в случае победы нашей команды, посетители обычно предпочитают стоять.

Я подумывала о том, чтобы устроиться сюда на работу, но затем отказалась от этой идеи, потому что вряд ли смогу обслуживать своих друзей, даже если они будут давать хорошие чаевые. Некоторые студенты становятся слишком неадекватными, когда напиваются.

В самом баре сейчас относительно тихо. Мы с Уиллоу топаем ногами в маленьком вестибюле, сбивая с ботинок снег и соль, и дуем на руки, смеясь над тем, как нелепо выглядим. Остальные девочки качают головами и хихикают вместе с нами, а я чувствую себя виноватой. Это же я сказала, что на улице еще тепло. На самом деле так оно и было до захода солнца, а сейчас снаружи заметно похолодало.

Мы занимаем уютную угловую кабинку и, устроившись внутри, прижимаемся друг к другу. К моему счастью, за столом я оказываюсь напротив Джека и рядом с Уиллоу, а с другой стороны от меня сидит моя однокурсница Джесс, которая присоединилась к танцевальному коллективу в прошлом году.

– Пэрис только что прислала сообщение, – делится Аманда, постукивая по экрану своего телефона, после чего поднимает взгляд и наклоняется вперед. – Она сообщает, что сюда идет команда.

Уиллоу закатывает глаза.

– Значит, через несколько минут это место будет наводнено шайбами.

– Хоккейная команда? – спрашиваю я, поскольку кажется, что с момента отъезда я утратила ощущение времени.

Все, кроме меня, движутся вперед: хоккейный сезон обычно стартует примерно в октябре и длится всю зиму, заканчиваясь поздней весной, особенно если команда демонстрирует победную серию и выходит в Национальный турнир. Ранее мы не так часто посещали хоккейные матчи, так как они в основном совпадали с соревнованиями по танцам и баскетболу, в которых участвовала наша команда. Краун-Пойнт всегда особенно славился своими спортивными командами.

– У хоккеистов появился новый лидер, – говорит Аманда и краснеет. – Благодаря ему команда потерпела поражение лишь в одной игре, а некоторые девочки даже инициировали петицию с целью пересмотра времени пятничных тренировок, чтобы иметь возможность посещать домашние матчи. Они надеются, что добьются своего.

При мысли о хоккейных болельщицах – о девушках, чья страсть к хоккеистам превышает интерес к самой игре, я удивленно поднимаю брови. Сомневаюсь, что наш тренер уступит их просьбам, если только петицию не поддержит значительное количество людей.

– Ходят слухи, что в этом году нашу команду могут выбрать для участия в Национальном чемпионате, – добавляет Джек. – Вся школа это обсуждает, ведь «Ястребам» необходимо лишь выиграть несколько следующих матчей.

Краун-Пойнт не выигрывал никаких титулов уже почти десять лет. Во всяком случае, не в хоккее. В прошлом году футбольная команда, за которую играет Джек, сумела дойти до кубка Роз, но проиграла с минимальным отрывом в одну шайбу, а в этом году даже не смогла пробиться в плей-офф.

– Что ж, тогда давайте напьемся, пока не появились хоккеисты и не испортили нам настроение, – говорит Уиллоу, а затем подзывает официантку и заказывает нам по порции текилы.

Да уж, завтрашний день точно станет расплатой за сегодняшний.

И все же мне приятно вернуться. Разговор за столом плавно переходит с хоккея на выступления танцевальной команды; с улыбкой теребя свитер, я внимательно слушаю подруг. Хотя большинство имен, упомянутых девушками, мне знакомы, иногда я недоумевающе смотрю на Уиллоу, которая с радостью поясняет мне детали. Например, о новенькой студентке, которая только недавно перевелась в наш университет и уже успешно прошла отбор.

Когда нам подают текилу вместе с дольками лайма и солонками, я посыпаю солью тыльную сторону ладони и беру в руки дольку лайма и рюмку, ожидая, пока все девочки сделают то же самое.

– За возвращение Вайолет! – произносит тост Уиллоу, и мы все поднимаем рюмки.

Как единое целое, мы синхронно слизываем соль, выпиваем содержимое рюмок одним глотком и стучим ими об стол. Вкус текилы мне знаком и, почувствовав, как он обжигает горло, я откусываю кусочек от лайма, отчего на языке расцветает цитрусовый привкус. Он смешивается с текилой и делает напиток по-настоящему приятным.

– Это никогда не надоедает, – хихикаю я, прижимаясь к Уиллоу, и она обнимает меня.

– Я скучала по тебе.

– Я тоже по тебе скучала.

– Хорошо, тогда еще по одной. – Она выскальзывает из кабинки и стучит пальцем по столу. – Я оплатила этот круг, а вы оплачиваете следующий.

Место рядом со мной занимает Джек. Он обнимает меня за плечи и притягивает к себе, а тепло его тела такое знакомое, что я чувствую, как успокаиваюсь.

– Я говорил тебе, что скучал?

– Раз или два, – закатываю я глаза, но не выпрямляюсь.

Мне следует проявлять хотя бы немного любезности, потому что мое поведение по отношению к нему в последние полгода было просто ужасным. Я даже не знаю, почему ему до сих пор не все равно. Он не должен был видеть меня такой, какой я стала и какой, возможно, я останусь навсегда.

Я не лгала Уиллоу, когда говорила, что изменилась, поскольку ощущаю, что превратилась в самую непривлекательную версию себя. Я перестала быть милой, энергичной и оптимистичной девушкой, став мрачнее, будто после аварии что-то во мне сломалось. Танцы были для меня лишь увлечением, способом поддерживать себя в форме и завязывать новые знакомства, а Уиллоу была той, кто уговорил меня попробовать пройти прослушивание в танцевальную команду на первом курсе. Так же, как и я, она всегда любила танцевать, но боялась идти на прослушивание в одиночку. Я пошла с ней, чтобы поддержать ее, и даже не ожидала, что втянусь, ведь моя настоящая страсть была намного глубже, чем эти современные танцы.

Балет.

Мое сердце болит даже при одной мысли о балете.

Если так посмотреть, в моей жизни не было времени для участия в танцевальной группе и общения с друзьями. Моя мать, словно композитор сложной пьесы, составляла мой график, умело переплетая в нем встречи, занятия, тренировки и репетиции. В период учебы график моих курсов был организован с учетом тренировок, и я была бы неискренней, если бы отрицала, что наслаждалась каждой минутой того времени. Изнурительные дни, ноющие мышцы и облегчение оттого, что я наконец выучила хореографию для новой постановки – были моей жизнью, а участие в танцевальной команде – компромиссом.

Я упорно совмещала свою карьеру со студенческой жизнью. Из-за балета я пропустила множество занятий в танцевальной студии, однако наш тренер с самого начала отнеслась к этому с пониманием, хотя ото всех остальных требовала ежедневного присутствия. Тренер признавала мое мастерство и талант, которые всегда выделял мой балетмейстер, отмечая мою природную грацию и интуицию, усиленные непрерывными тренировками. Иногда занятия в танцевальной команде служили мне психологической отдушиной, а порой становились физическим испытанием.

Что касается балета, то в нем я добивалась успехов сначала как солистка в отдельных постановках труппы, а затем как прима. После окончания университета я питала амбициозные мечты о выступлениях в составе знаменитых трупп. Мне хотелось, чтобы исполнение ведущих партий в таких произведениях, как «Щелкунчик» или «Спящая красавица» на сценах Нью-Йорка или Сан-Франциско, стало моим входным билетом в мир профессионального балета.

А потом эта мечта разбилась вдребезги, когда я сломала ногу.

Неожиданно Уиллоу возвращается к нашему столику с подносом в руках и приподнимает бровь при виде меня в объятиях Джека, но он лишь ухмыляется и, взяв одну из рюмок с подноса, ставит ее передо мной.

– Они здесь, – говорит Аманда высоким голосом, и я оглядываюсь по сторонам.

Естественно, в пятницу в баре многолюдно, но теперь шум от посетителей усиливается, и в воздухе будто бы начинает витать какая-то неуловимая, дикая энергия, от которой у меня почему-то сводит живот. Это ощущение сродни предвкушению, но куда более мрачное и тревожное.

С удивлением я узнаю первую пару парней, появившуюся в дверях. Нокс Уайтшоу – легенда, которая обычно не получает должного признания даже в таком университете, как Краун-Пойнт. Его сопровождает вратарь хоккейной команды Майлз, но в этом нет ничего удивительного, ведь они братья и закадычные друзья. Как и у нас с Уиллоу, между ними есть разница в возрасте. Несмотря на то, что Майлз пока что на втором курсе, он уже оправдал ожидания своего брата.

В кампусе такого размера, как наш, все знакомы друг с другом, а когда человек занимается спортом, он, безусловно, становится известным.

За Ноксом и Майлзом следует еще несколько игроков, и я мельком замечаю в их рядах новичка.

– Вайолет, – шепчет Джек мне на ухо. – Ты в порядке?

Я смотрю на него, чувствуя, как пылает мое лицо.

– В полном.

Моя уверенность в себе сильно пострадала из-за того, что я была вынуждена пропустить семестр, и именно поэтому я ощущаю жар на своих щеках, когда девушки подходят к Джеку и, улыбаясь, поздравляют его с успешным сезоном, словно они общаются с ним впервые после долгого перерыва. Конечно, большинство из новоприбывших выражает радость по поводу моего возвращения, но вообще я удивлена их количеству.

– Видишь, – Уиллоу подталкивает меня ногой под столом. – Они соскучились по тебе.

– Да, – смеется Джек. – Танцевальной команде без тебя было хреново. То есть мы, конечно, справились, но нам просто не хватало позитивной энергии, которую ты всегда приносила с собой. Мы безумно рады твоему возвращению.

Внезапно улыбка Уиллоу исчезает, и когда я смотрю на нее, то замечаю, что она избегает моего взгляда. Это говорит о том, что она не нашла в себе смелости сообщить другим о моем решении, хотя я не могу ее за это винить, ведь тоже не хотела бы быть источником плохих новостей. Тренеру также уже обо всем известно, однако я сомневаюсь, что она успела донести до остальных членов команды суть нашего последнего телефонного разговора, который произошел спустя две недели после того, как я в последний раз посетила врача.

Если рассказывать обо всем в общих чертах, то пока мои кости постепенно срастались, а связки и сухожилия укреплялись (хотя этот процесс не завершен до сих пор), мои нервы не восстанавливались, а мышцы так и остались слабыми. В течение последних шести месяцев я переносила нестерпимую боль, которая возникала совершенно неожиданно. Теперь я точно знаю, что покончила с танцевальной командой и никогда не стану балериной.

Так что прощайте, мечты.

– Вайолет. – Джек наклоняется ближе ко мне. – Что случилось?

Я понимаю, что по моим щекам катятся слезы, и быстро смахиваю их, делая глубокий вдох.

– Простите ребята, я не хотела говорить об этом сегодня и портить… – я жестом показываю на свое лицо. – Врач сказал, что я не могу вернуться в танцевальную команду.

– Но тренер…

– Я обсудила все со своими врачами и согласилась с их заключением, – тихо говорю я, встречая их грустные и тяжелые взгляды. – Все в порядке, – я заставляю себя улыбнуться и качаю головой. – Я буду болеть за вас со стороны.

– Они идут сюда, – хмурится Аманда и ставит свою рюмку обратно на стол.

Мне нужна секунда, чтобы обуздать свои эмоции, но это нелегко, учитывая, что я почувствовала, как подвожу подруг. Я пялюсь на стол, пока не убеждаюсь, что мои глаза больше не жжет.

– Эй, Стил, – зовет Аманда, привлекая к себе внимание. Ее щеки розовеют от текилы, а улыбка становится только шире.

– Аманда! – приветствует он, а затем поворачивается к Джеку. – Привет, дружище, а ты уже знаком с нашим новым игроком на позиции левого нападающего?

Они с Джеком пожимают друг другу руки, а я наконец поднимаю взгляд и понимаю, что Стил к столу подошел не один.

Я чувствую, как от моего лица отливает вся кровь, потому что рядом со Стилом, выглядя так, будто ничего не случилось, стоит…

Человек, виновный в аварии и разрушении моей жизни.

Грейсон Деверо.

Глава 2

Грейсон

Мой товарищ по команде кивает в сторону одного из столиков, за которым сидит его приятель, окруженный девушками.

– Грейсон, это Джек! Джек – квотербек, недавно вернувшийся в футбольную команду университета, – представляет нас он.

В этом году футбольная команда потерпела поражение. Конечно, не по вине Джека, но хорошо, что на фоне ее разгрома хоккейная команда стала понемногу возвращать к себе внимание публики. А в центре этой команды теперь блистаю я!

Ну… поправочка. Я блистал в хоккее и раньше.

Мой взгляд переходит на девушку, сидящую рядом с Джеком. Она выглядит так, будто ее сейчас стошнит. Как и большинство девушек, она кажется знакомой, будто в какой-то момент жизни мы с ней уже пересекались, но в то же время в ней не было ничего такого, что стоило бы запомнить.

Возможно, мы встречались в «Хэйвене», после игры?

Когда я улыбаюсь ей, она отшатывается, и эта необычная реакция меня удивляет.

Интересно.

Стил обходит стол, представляя мне всех участников танцевальной команды, но их имена я не запоминаю, потому что все еще пялюсь на девушку, сидящую рядом с Джеком. Она тоже наблюдает за мной своими голубыми глазами, блеск которых похож на сияние лезвия кинжалов. Я заинтригован.

– И Вайолет, – представляет ее Стил. – Она недавно вернулась из…

– После небольшого перерыва, – тихо произносит она.

У нее необычное имя, и мне доводилось слышать подобное имя лишь раз…

– Вайолет Рис, – продолжает Стил. – Без обид, дамы, но она лучшая танцовщица в вашем чертовом коллективе. – Он подмигивает другим девушкам.

Вайолет Рис.

Я стискиваю зубы, чтобы не сказать ничего лишнего, и стараюсь придать своему лицу беззаботное выражение, хотя внутри меня бурлит желание выяснить – какого хрена она делает в моем городе? Я приехал в кампус к началу осеннего семестра и не только не видел ее в университете, но и не слышал ничего о том, что Вайолет тоже учится здесь. Ни единого гребаного шепота.

Лучшая танцовщица в команде возвращается после перерыва? Неужели такие совпадения возможны? Вероятно, мне просто повезло. Или же повезло ей?

Своим взглядом я буквально прожигаю дыры в ее черепе, но она не отводит от меня глаз.

Что ж, вызов принят.

– Итак, Грейсон, как тебе играется с «Ястребами»? – спрашивает одна из девушек. Отведя взгляд от Вайолет, я стараюсь найти того, кто задал этот вопрос.

Я часто видел эту девушку в компании других фанаток, которые повсюду следуют за командой. Несмотря на то, что ее упругая грудь так и грозит выпасть из рубашки с глубоким декольте, она все равно наклоняется вперед. Похоже, подобный прием часто используется девушками, чтобы привлечь к себе внимание, поэтому я делаю вид, что заинтересован, и сначала смотрю на ее сиськи, а уже потом на лицо, раскрасневшееся от выпитого алкоголя.

Наша команда – завсегдатаи бара «Хэйвен», владелец которого хорошо к нам относится и закрывает глаза на возраст. Особенно после наших побед. А у этой девушки взгляд хоккейной болельщицы, которую больше привлекают игроки, чем сам хоккей. Обычно такие, как она, действуют менее вызывающе, однако ее намеки вряд ли можно назвать тонкими.

– Приехать сюда означало кардинально изменить свою жизнь, – наконец отвечаю я ей. – Но я рад этим переменам. Здесь гораздо приятнее, чем там, где я был раньше.

Вайолет поднимает рюмку, стоящую перед ней, и, выпив содержимое, с грохотом ставит обратно на стол, снова привлекая мое внимание. Это нервирует меня. Я смотрю на то, как двигается горло девушки, когда она медленно проглатывает алкоголь, а затем прекращает пялиться на меня, видимо, решив игнорировать мое существование. По реакции остальных гостей за столом можно понять, что они не замечают ее презрения ко мне. Но, возможно, Вайолет всегда ведет себя подобным образом?

Наша встреча кажется мне интригующей, поскольку, если подумать, я практически ничего не знаю о ней. Мне знакомо только ее имя, которое стало причиной крушения моего будущего.

– Еще увидимся, леди, – произносит Стил и тянет меня за рукав. – Пойдем, чувак!

– Зачем? Мне кажется, за этим столом хватит места еще для двоих, – говорю я, и все девушки, за исключением той, что сидит в конце стола напротив Вайолет, начинают смеяться.

Лучшая подруга?

Кажется, она улавливает мысли, мелькающие в голове у Вайолет.

– Нет, – кем бы ни была эта девушка, она отвечает за остальных. – Мальчики на наш праздник не допускаются.

– О! Слышал, Джек?

Я поднимаю бровь, и он хмурится.

– То, что она сказала, касается только членов хоккейной команды.

– Разумеется, – усмехаюсь я. – Что ж, увидимся позже.

Я спокойно засовываю руки в карманы и следую за Стилом в сторону бара, где вместе с моими приятелями, Ноксом и Джейкобом, нас уже ждут другие танцовщицы, с которыми я знаком больше. Подойдя ближе к барной стойке, я замечаю стоящего рядом с ней игрока правого фланга Эрика. Вопреки надеждам тренера, с этим парнем общение у меня не задалось. Но я ведь не виноват, что он гребаный тупица. Слава богу, в этом году он оканчивает университет, так что больше мы с ним не пересечемся. В следующем году, когда Нокс, Стил и я станем старшекурсниками, мы возьмем хоккейный мир штурмом! А выиграв больше матчей, чем сейчас, мы сможем даже пробиться в НХЛ ![3]

– Ты уже познакомился с остальными членами танцевальной команды, Грейсон? – спрашивает Пэрис, и я позволяю ей положить руку мне на плечо.

А почему бы, черт возьми, и нет? Она симпатичная и неплохо сосет член. Это я выяснил еще в прошлом месяце, перед тем как все разъехались на зимние каникулы.

Хоккейная команда вернулась с каникул неделю назад для возобновления тренировок. Поскольку в понедельник начнутся занятия, эти выходные – наши последние свободные дни перед непростым семестром.

К счастью, в этом университете я окружен уважением, которое заслужил своим трудом. В моей старой школе при Брикеллском университете все знали меня из-за фамилии, но деньги могут лишь открыть множество дверей, а удерживать их открытыми помогает обаяние. Этой истине научил меня мой старый добрый папочка, и я усердно работал над этим, пока мое будущее просто не разлетелось на куски прямо у меня перед глазами.

Я заказываю пиво и упираюсь локтями в барную стойку, оказавшись зажатым между Пэрис и другой девушкой. Сегодня длинные светлые волосы Пэрис распущены и струятся по плечам. Несмотря на то, что на дворе январь и на улице чертовски холодно, на ней только черная блузка с открытыми плечами и узкие джинсы.

– Грей? – она проводит рукой по моему бицепсу, поглаживая, как собаку.

– Либо Грейсон, либо никак, Пэрис, – говорю я, хмуря брови.

– Извини, – смущается она.

– Стил представил меня остальным членам вашей команды, но почему те девушки такие угрюмые? – Я киваю головой в сторону стола, от которого мы только отошли.

– Не знаю, – усмехаясь, оглядывается Пэрис. – Возможно, это связано с тем, что все зациклились на невозможности Вайолет вернуться в команду.

Слегка повернувшись на стуле, я внимательно рассматриваю Вайолет с ее пепельно-русыми волосами и челкой, прикрывающей большую часть лба. На долю секунды перед моими глазами мелькает ясная как божий день картина, на которой по виску Вайолет течет кровь. Совсем как после аварии.

Неужели она специально укладывает свои волосы так, чтобы скрыть шрам?

Даже сейчас, находясь среди своих друзей, она все еще выглядит скованной и барабанит пальцами по столу. Кажется, ее не волнует, что Джек прижимается к ней и шепчет что-то на ухо. Он не получает никакой реакции от девушки, но кровь в моих жилах мгновенно закипает. Я сжимаю челюсть и заставляю себя отвести взгляд, так мастерски скрывая свою реакцию, что девушка, сидящая рядом со мной, не замечает ее, пока я не спрашиваю:

– Вы с ней подруги?

– С Вайолет? – шокированно спрашивает Пэрис. – Конечно, мы дружны.

– Но не лучшие подруги?

Она морщит нос.

– Нет, она была любимицей тренера.

Была.

Анализируя ситуацию, я прихожу к выводу, что после ухода Вайолет Пэрис может занять ее место. Меня поражает степень безжалостности, которой обладают такие девушки, как Пэрис. Но потом я вспоминаю, что, если бы не я, у Пэрис, вероятно, так бы и не прорезался голос, и она бы не предприняла никаких шагов, чтобы сместить Вайолет. Ведь, по сути, она чертова трусиха.

Внезапно я обращаю внимание на то, что Джек встает из-за стола, давая возможность Вайолет выскользнуть из кабинки. Все такая же напряженная, она спешит в уборную, а я отмечаю, что ее внешний вид резко отличается от вида девушек, которых я привык здесь видеть. Да даже от ее подруг по команде, оставшихся за столом. В отличие от Вайолет, ее подруги отдают предпочтение платьям и очень коротким юбкам, которые не оставляют простора воображению.

Закончив пить пиво и немного поразмыслив, я решаю поддаться первоначальному порыву и следую за ней. Входя в женский туалет, я уже наклоняюсь, чтобы проверить кабинки, но все они оказываются открыты, кроме одной. Охваченный трепетом, я запираю входную дверь и, опершись о стену, жду, пока Вайолет выйдет из кабинки. Возможно, она слышала, как я вошел, потому что не особенно удивилась, обнаружив меня в женском туалете.

К моему удивлению, девушка оказывается заметно ниже ростом, чем я предполагал. Ее фигуру скрывает розовый мешковатый свитер, в то время как кожаные брюки, напротив, акцентируют внимание на мускулатуре бедер и икр, которые, должно быть, являются результатом многолетних занятий танцами.

Она выбрала розовый свитер, чтобы выглядеть невинно? Но ее выдает яркая помада на губах.

Заметив меня, Вайолет застывает, цепляясь за дверцу кабинки, но потом с достоинством поднимает подбородок и спрашивает:

– Чего ты хочешь?

Я смеюсь.

Какого хрена я хочу?

Я медленно качаю головой и делаю шаг навстречу ей, но она отступает назад.

Ошибочка!

Никогда прежде я не испытывал такого прилива гнева, как сейчас. Мне кажется, что теперь я могу отомстить ей, и часть меня действительно удовлетворится этой местью. Я просто жажду возмездия.

Мой арест вызвал значительный резонанс в местных новостях. Вокруг этой истории подняли шумиху и мое имя разнесли по всему штату, что, конечно же, повлекло за собой негативные последствия для моей жизни. Например, тренер хоккейной команды из Брикелла позвонил мне и сообщил о моем исключении из состава команды, потому что для нее мой арест был плохой рекламой. А декан колледжа настойчиво советовал мне туда не возвращаться. Несмотря на то, что эта статья провисела всего несколько дней, она нанесла мне немалый ущерб. Куда бы ни направился, я чувствовал на себе осуждающие взгляды окружающих, которые видели во мне ничтожество, севшее за руль в нетрезвом состоянии, разбившее свою машину и подставившее невинную девушку. Помимо всего прочего, люди выдвигали еще множество предположений и обвинений. Они говорили, что я родился с золотой ложкой во рту, а моя жизнь так сложилась из-за известной фамилии. Возникали вопросы и о том, сколько еще правонарушений я смог избежать благодаря своему положению. А мой отец… ничего не предпринимал.

– Скажи мне, чего, по-твоему, я хочу? Давай посмотрим, сходятся ли наши мысли?

– Не знаю, – отвечает она, нахмурив брови.

– Ты узнаешь меня? – спрашиваю я, сокращая дистанцию между нами.

Вайолет неизбежно достигает тупика, натыкаясь на стену, испещренную граффити, сделанными аэрозольной краской, но я все равно продолжаю приближаться, пока не оказываюсь в нескольких сантиметрах от нее.

Возможно, это лишь мое воображение, но мне кажется, что я ощущаю тепло, исходящее от ее тела, и наслаждаюсь этой близостью гораздо больше, чем следовало бы. Мы стоим напротив друг друга, и я будто чувствую пульсирующее между нами электричество. Пожалуй, это звучит безумно, но в этом есть что-то безмерно приятное.

В ней есть что-то приятное.

– Я не думаю, что когда-нибудь смогу забыть твое лицо, – признается она. – А сейчас – отвали от меня на хрен.

Вопреки желанию Вайолет, я протягиваю руку и касаюсь ее подбородка. Одним движением пальцев я убираю волосы с ее лица, и она не останавливает меня. Вайолет не отворачивается, даже когда кончиками пальцев я касаюсь уродливого шрама на ее виске, который, кажется, переходит прямо в волосы. Серебристая полоска на фоне покрасневшего лица. Этот шрам, как я предполагаю, является единственным участком на ее теле, который сейчас не охвачен жаром.

Я чувствую, как она дрожит, грозно глядя на меня, будто выражение ее лица заставит меня отступить. Думаю, мне нравится прикасаться к этой девушке, а ее взгляд, возможно, отпугнул бы менее уверенного в себе мужчину, но определенно не меня.

Даже несмотря на все вышесказанное, я осознаю, что не должен испытывать влечения к своему врагу, и из-за этого меня внезапно пронзает злость на самого себя. Она стала причиной разрушения позолоченного миража, в котором я жил. Из-за нее испортились мои отношения с отцом, а мое будущее оказалось под угрозой. Все это произошло из-за того, что она не смогла держать рот на замке.

– Ты много что испортила в моей жизни, – говорю я, наклоняясь ближе, будто рассказывая ей какой-то секрет, но на самом деле я хочу знать, как она отреагирует на следующие слова: – Как насчет того, чтоб я сделал то же самое с тобой?

Она вздрагивает.

Снова уловив ее дрожь, я смакую и наслаждаюсь ею, будто этот всплеск страха – именно то, чего я ждал. Что-то сжимается во мне от предвкушения, потому что ее страх так похож на те чувства, которые я испытывал, сидя в той тюремной камере. Несмотря на то, что мне пришлось страдать в ней всего несколько часов, Вайолет будет страдать намного дольше.

О да! Это будет весело.

– Когда я закончу с тобой, твоя драгоценная маленькая танцевальная команда будет отнюдь не единственным, что я у тебя заберу, – обещаю я и отхожу.

Вайолет прислоняется к стене, и я вижу, как тяжело вздымается ее грудь. Я почти не прикасался к ней, но она смотрит на меня так, будто я только что воткнул в нее нож и повернул лезвие.

Я не могу дождаться, чтобы увидеть, как она будет выглядеть, когда сломается.

Глава 3

Вайолет

Я стону, когда солнечный свет падает на мое лицо, и заслоняюсь от него, но тут же кто-то включает свет в комнате.

– Проснись и пой, Спящая красавица, уже почти час. – Уиллоу забирается на мою кровать и устраивается рядом. – Как ты себя чувствуешь?

– Словно моя голова превратилась в наковальню, по которой снова и снова бьют молотком, – отвечаю я, прищурившись глядя на потолок. – Не могу определиться, что болит сильнее: моя нога или остальные части тела?

Это ложь. Как только я сосредотачиваюсь на своей голени, боль волнами поднимается прямо к бедру, вынуждая меня стиснуть зубы.

– Ты вчера и правда немного переборщила…

К сожалению, это так. Я не могла выносить присутствия Грейсона в том баре, даже несмотря на то, что он полностью игнорировал меня после инцидента в туалете. Все остальное время он флиртовал с Пэрис и с одной из ее подруг, а я продолжала психовать и думать о том, какого черта он здесь делает, и знал ли он, что я здесь учусь?

Университет Краун-Пойнт расположен в другом штате, но всего в нескольких часах езды от моего родного города Роуз-Хилл. Этот маленький городок всегда был моим спасением, а теперь становится кошмаром.

Как появление в нашем университете такого преуспевающего хоккеиста, как Грейсон, прошло мимо меня? Такая новость не могла ускользнуть от внимания моих друзей, учитывая их страсть к хоккею. Да и, признаться, я тоже дружила с нашей хоккейной командой. По крайней мере, раньше, ведь теперь я стремлюсь держаться от них подальше.

Неужели я столкнусь с ним в кампусе в понедельник? Мне что, теперь придется бегать от него, как от чумы?

Если бы я только могла вернуться домой в Роуз-Хилл. Я бы снова спряталась ото всего под одеялом на узкой кушетке, которую на период моей реабилитации мама задвинула в угол гостиной. Но теперь, когда танцы для меня потеряны, а деньги на университет неуклонно тают, не думаю, что у меня есть другой выбор, кроме как продолжить учебу.

– А что случилось с Джеком? – внезапно спрашивает Уиллоу.

– Он слишком плохо целуется, когда пьян, – хмыкаю я.

Еще одна моя вчерашняя ошибка.

Слава богу, несмотря на его мольбы, Уиллоу отказалась впускать его в нашу квартиру. Без сомнения, он бы получил то, за чем пришел, и неважно, сколько бы ему потребовалось времени, чтобы кончить, десять минут или час. Какая разница, если бы он все равно оставил меня с болью между ног и мне пришлось бы позаботиться о себе самой.

Это одна из его ужасных черт – оставлять меня в возбужденном состоянии после того, как он получил все, чего желал.

– Чем хочешь заняться? – Уиллоу берет меня за руку и переплетает наши пальцы. – Может, сходим в кино на дневной сеанс или просто отдохнем?

– Конечно.

Любая перспектива провести время в темноте кажется мне привлекательной, а поскольку свет все еще жжет глаза, я переворачиваюсь на бок и оказываюсь лицом к лицу с Уиллоу.

– Пока меня не было, Грейсон стал популярен в кампусе?

– Вчера, когда Стил представил вас друг другу, твоя реакция показалась мне необычной, – она прищуривается. – Вы что, уже были знакомы раньше?

– Э… – я сглатываю образовавшийся в моем горле комок.

Если я расскажу Уиллоу правду, она превратится в мамашу-медведицу, защищающую своего медвежонка, а возможно, и в кого-то гораздо более опасного. Но тем не менее я должна рассказать ей о том, что случилось, – это я, собственно, и делаю. Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить:

– Это он виновник аварии.

Повисает пауза, а затем:

– Да ладно?!

Я вздрагиваю под пристальным взглядом Уиллоу.

– Вайолет Мари Рис! – Она приподнимается на локте. – Ты, должно быть, шутишь? Это он…

Она указывает на мою ногу.

– Грейсон Деверо, – резко выдыхаю я. – Мне бы и в голову не пришло выдумывать это дерьмо, Уиллоу. Этот придурок врезался в мою машину, но… – Я протягиваю руку и сжимаю ее запястье. – Ты не можешь об этом никому рассказывать.

– Почему нет?

Потому что мною было подписано соглашение о неразглашении, которое также послужило основанием для отказа от предъявления обвинений. Моя мать стремилась извлечь максимальную выгоду из ситуации и с моей помощью выжать из них все до последнего пенни. Она настаивала на том, что семья Деверо должна покрыть все наши медицинские расходы, а Грейсон отбыть тюремный срок. Однако Грейсон был освобожден из полицейского участка уже в течение нескольких часов. Временной промежуток между тем, как полицейские допросили меня в больнице перед операцией, и их прибытием в дом Грейсона, оказался слишком велик, поэтому они заявили моей маме, что проведение алкотеста невозможно, хотя я клялась, что Грейсон был пьян. Ему все сошло с рук. Как гласит история, его отец сделал несколько телефонных звонков, и начальник полиции снял все обвинения. Грейсон быстро и тихо покинул город, а я даже не знаю, были ли у него взяты отпечатки пальцев.

После им оставалось всего лишь разобраться с гражданским иском, которым им угрожала моя мать. Когда отец Грейсона пришел в больницу, он стал взывать к здравомыслию моей мамы и, указав на меня, спросил, готова ли она провести меня через суд? Ведь меня будут допрашивать. Почему меня не было дома? Чем я занималась в тот день? Что побудило меня повернуть на ту улицу? Была ли я внимательна на дороге? Старалась ли избежать столкновения с другой машиной?

Только на эти вопросы я не смогла бы ответить, ведь день, предшествующий аварии, будто стерся из моей памяти.

Мне не только неизвестно, с какой скоростью я ехала, но и была ли я хотя бы пристегнута. Если бы не фотографии моей машины, сделанные после аварии, я бы не поверила в то, что произошло. А осознав масштаб происшествия, я не могла понять, каким образом мне удалось остаться в живых. Водительская дверь была настолько деформирована, что напоминала скорее скомканную бумагу, чем металл, а пассажирская дверь на одной из фотографий была распахнута, потому что через нее, обхватив за шею и поддерживая голову, меня извлекали спасатели, первыми оказавшиеся на месте аварии. Но эта часть в моем сознании слишком размыта, а весь тот день в памяти начинается с боли, лица Грейсона и крови. Возможно, я неоднократно теряла сознание, потому что мне казалось, что между моментом, когда медики помогали девушке выбраться из машины Грейсона, а спасатели пытались извлечь меня, – прошло несколько секунд.

Я помню, как та девушка стояла между спасателями на нетрезвых ногах, снова и снова извиняясь. Уже тогда я почувствовала, что происходит что-то неладное. Грейсон не только погубил мою карьеру, он чуть не погубил ее.

– Я подписала соглашение о неразглашении, – тихо повторяю я Уиллоу, будто стены могут подслушать наш разговор и выдать мои секреты. – Даже то, что я рассказываю тебе о его участии в этих событиях, может повлечь за собой неприятности. А если я признаюсь вслух, что Грейсон имеет хотя бы какое-то отношение к той автокатастрофе или моей травме, – мне конец!

Деверо – одна из самых влиятельных семей в Роуз-Хилле. Их друзья, включая адвоката Джоша Блэка, вращаются в высших кругах общества. И под высшими кругами общества я имею в виду богатых и известных людей. Они живут в Роуз-Хилле десятилетиями, и все в округе знают их фамилии. Поэтому неудивительно, что, несмотря на то что Грейсон был виновником аварии, почему-то расплачиваюсь за все я!

Когда об этом происшествии пронюхали СМИ, Деверо нашли рычаги давления, которые они смогли бы использовать против меня. Встречный иск о клевете похоронил бы мою семью, поэтому я подписала соглашение о неразглашении, покупая наше спокойствие. Подписание этого документа означало, что моя мать больше не может давить на семью Деверо, а я могу спать спокойно, не терзая себя чувством вины.

Да, да, чувством вины.

Мистеру Деверо удалось свалить всю вину на меня, а я позволила себе поверить в это.

В этом и состояла моя ошибка. Мне не следовало сдаваться раньше времени. Я должна была опровергнуть иск о клевете и подать иск на Грейсона о причинении вреда моему здоровью, ведь страховка предоставляется только в этом случае.

– О, Вайолет! – шепчет Уиллоу и закрывает глаза. – Вот черт!

– Могло быть и хуже, – говорю я.

Это тоже ложь.

Я чувствую, что Грейсон не оставит это просто так, а значит, и я не могу.

– Что ты собираешься делать? – спрашивает Уиллоу. – Я могу тебе чем-то помочь?

Глядя на свою лучшую подругу, я выпрямляюсь и убираю волосы с лица. Я знаю, что она готова за меня бороться. Ради меня она поставит на кон все, что у нее есть, и, без сомнения, ради нее я сделаю то же самое. Мы с Уиллоу больше чем подруги, больше чем сестры.

– Я собираюсь его игнорировать, – киваю я самой себе, считая избегание Грейсона Деверо отличной идеей. – У нас достаточно большой кампус.

– Ты говоришь так, будто пытаешься убедить в этом больше себя, чем меня, – фыркает Уиллоу. – Ну ладно. Будем играть по-твоему, Рис.

Встав с кровати, я ощущаю дискомфорт в ноге и, морщась, уже предчувствую, что сегодня будет слишком тяжелый день для моих ног. Опираясь коленом на кровать, я провожу рукой по задней поверхности икры, нащупывая аккуратный шрам, который начинается на несколько дюймов ниже колена и заканчивается над лодыжкой. Навыки пластического хирурга, приложившего к нему руку, позволили сделать шрам менее заметным и не таким уродливым, как после первой операции. Прошло достаточно времени, чтобы шрам начал сливаться с кожей моей голени. И сейчас я, к счастью, могу ходить самостоятельно, а не передвигаться на инвалидной коляске.

Когда-то мои икроножные мышцы были сильными, а ноги хорошо держали меня во время вращения на пуантах. Теперь они стали настолько слабыми, что только усердная работа поможет вернуть им силу, чему очень мешает боль.

Я помню, как на один из сеансов физиотерапии пришла моя мать. Тогда все время она просидела на металлическом стуле в углу, наблюдая за мной, а в конце сказала:

– Ты все еще двигаешься как танцовщица.

Это был не тот комплимент, на который я рассчитывала, но все же я и правда по-прежнему ощущала себя танцовщицей. В моей памяти все еще были живы ощущения, которые я испытывала, выполняя пируэты, наклоны и изящные движения своим телом. Во время танцев и балета я вращала бедрами, ступнями, коленями, а ногти на моих ногах были сбиты от многолетних тренировок. Походка балерины радикально отличается от походки человека с травмированной ногой.

– Все-таки я выбираю триллер, – говорит Уиллоу, возвращая меня с небес на землю.

– А я выбираю воду и обезболивающее, – бормочу я.

– Ты хочешь, чтобы я запретила тебе пить? – смеется она и вскакивает с кровати.

Это вопрос с подвохом. Разве кто-либо из нас когда-либо слушал другого, находясь в таком настроении? В очередной раз, после разрыва отношений Уиллоу с ее новым парнем, мы с ней пошли в «Хэйвен» и напились там до такой степени, что по приезде домой мне пришлось держать ее волосы, пока ее рвало всю ночь напролет. Иногда такое очищение необходимо.

Уиллоу дает мне обезболивающее, после чего я неспешно одеваюсь, расчесываю волосы и собираю их в тугой конский хвост. Я укладываю челку таким образом, чтобы закрыть лоб и шрам, на который вчера глазел Грейсон. По дороге в кинотеатр я прихрамываю из-за боли в ноге, но Уиллоу не обращает на это внимания, или по крайней мере не комментирует. Выбрав какой-то триллер про поезд, название которого я не запомнила, с одним из Крисов [4] в главной роли, Уиллоу купила билеты по телефону, и вот мы уже стоим в очереди за попкорном.

– Уиллоу! – за нашими спинами раздается мужской голос, и, оглянувшись, моя подруга напрягается.

Я замечаю, как она слегка сжимает губы и хмурится, а затем, посмотрев на меня, произносит тихое «о».

– Что?

Она хватает меня за руку прежде, чем я успеваю повернуться и посмотреть, кто же направляется к нам.

– Прости, я забыла упомянуть. Пока тебя не было, мы с Ноксом несколько раз переспали.

От этих новостей мои глаза чуть ли не вылезают на лоб.

Уиллоу и Нокс?

Мысленно я решаю расспросить ее об этом. Но из-за человека, встающего в очередь рядом с нами, мне придется сделать это позже.

– Привет.

Откинув темные волосы, достаточно длинные, чтобы они падали ему на глаза, Нокс улыбается Уиллоу и смотрит на нее так, будто готов сожрать. Логично, ведь он уже видел ее обнаженной.

Нокс подходит ближе и наклоняет голову, заглядывая Уиллоу в глаза.

– Я так и думал, что это ты.

– Узнал меня по затылку?

К флирту моей подруги с парнями мне не привыкать, но я не ожидала, что она закрутит с Ноксом Уайтшоу. Я знала о ее увлечении этим парнем, но не ожидала, что Уиллоу перейдет от слов к действиям. Раньше мы просто шептались и сплетничали о Ноксе, пытаясь привлечь его внимание. Нокс – звезда хоккейной команды и один из тех парней, которые подчиняют себе толпу, просто существуя.

Но так исторически сложилось, что секс на одну ночь никогда не был коньком Уиллоу.

– Узнал по твоей заднице, – хихикает он. – Ты вчера быстро ушла из бара.

– Мы пробыли там несколько часов. – Уиллоу пожимает плечами и проходит дальше в очереди, увлекая меня за собой.

– Недостаточно долго. – Улыбка не сходит с лица Нокса, пока он следует за нами.

– Я напилась, – отвечаю за нее я. – А Уиллоу повела себя так, как положено хорошей подруге, и отвела меня домой.

– Вайолет! Похоже, Джек Майклс был готов отвезти тебя домой, – подмигивает мне Нокс. – Кстати, я рад, что ты вернулась. Танцевальной команде тебя не хватало, – говорит он, и я прикусываю язык.

Люди узна́ют, что я не собираюсь возвращаться в команду, только через несколько недель. Когда девочки выступят на соревнованиях без моего участия или когда команда будет провожать наших хоккеистов на выездную игру. В зависимости от того, что произойдет раньше.

– Я почти уверен, что она не будет участвовать в соревнованиях, – услышав голос Грейсона, я расправляю плечи и поворачиваюсь к нему лицом.

Сегодня на Грейсоне черная толстовка и серые спортивные брюки. В таком освещении мне проще разглядеть, что его волосы темно-русые, но так же, как и в тусклом свете бара, я отчетливо вижу злость в его глазах и наглую ухмылку. На секунду мне кажется, что сейчас он расскажет, почему я больше не буду танцевать.

– Она просто боится.

С моей стороны было глупо выдавать желаемое за действительное и думать, что он скажет правду.

– Будто ты что-то знаешь обо мне.

– Пока нет, – пожимает он плечами. – Но я знаю, что ты слишком мало пользуешься языком, когда целуешься, – говорит он, и я удивленно отшатываюсь назад.

Ухмыляясь, Грейсон достает телефон и воспроизводит на нем видео, на котором мы с Джеком… целуемся прошлой ночью.

А потом мой бывший приподнимает мой розовый свитер и, проскальзывая под него руками, ласкает мою грудь. По выражению моего лица можно подумать, что я против того, что происходит, но продолжаю держаться за талию Джека, который прижал меня спиной к стене бара.

– Где ты это взял? – шиплю я, и Уиллоу издает такой же звук.

– Если ты не хочешь, чтобы люди увидели твои ужасные навыки в плане поцелуев, то тебе, наверное, стоит делать это в более приватной обстановке. Или вовсе забыть о поцелуях и держать во рту член, ведь, судя по остальной части видео, у тебя это неплохо получается.

Сначала меня охватывает шок.

Неужели он только что сказал, что я публично делала Джеку минет?..

Я едва помню прошлую ночь, но в моей голове мелькают смутные воспоминания о том, как Джек поставил меня на колени.

Вот же дерьмо.

Грейсон подмигивает мне, а затем убирает телефон в карман и машет Ноксу, улыбаясь при этом так, будто выиграл в лотерею. Возможно, так оно и есть.

– Увидимся, детка, – говорит Нокс Уиллоу.

– В твоих снах, – усмехается она.

Они оба направляются в кинотеатр, прихватив с собой вместо попкорна только ехидные ухмылки. Мы смотрим, как парни присоединяются к остальным членам хоккейной команды и отдают свои билеты работнику, стоящему у коридора. Они как секта и по большей части дружат только друг с другом.

Черт.

– Это похоже на объявление войны, – тихо говорит Уиллоу. – Ты действительно отсасывала Джеку возле «Хэйвена»? Я же оставила тебя всего на пару минут!

– Не знаю, – выдыхаю я. – Наверное. Все как в тумане.

– Неудивительно, что он так хотел выйти на улицу. Возможно, Грейсон… – Она неопределенно приподнимает одно плечо. – Возможно, он просто ревнует?

– Следующий! – зовет парень за прилавком.

– Я уже не хочу есть, – вздыхаю я. Кивая, Уиллоу просто отводит нас в сторону.

Мы идем в зал мимо парня в начале коридора, который сканирует наши билеты и пропускает вперед. Нога все еще болит, но уже не так сильно. Боль уменьшилась до пульсации, которая сопровождает каждый мой шаг.

Войдя в затемненный зал кинотеатра, мы замираем.

– Конечно же, они выбрали триллер, – шепчу я, глядя на Грейсона, Нокса и еще нескольких парней, расположившихся на одном из средних рядов.

– Давай просто уйдем отсюда, – предлагает Уиллоу.

Я знаю, что ей больно за меня. Но, в конце концов, это я поступила необдуманно, а она просто не смогла это предотвратить. Злость на парней уже ничего не изменит и уж точно не заставит их удалить запись, но, не дожидаясь моего ответа, она тащит меня к выходу.

Глава 4

Вайолет

Весь день я ловлю на себе странные взгляды и как дура списываю это на то, что вернулась после длительного отсутствия в течение целого семестра. Я никогда не считала себя популярной, но нравилась людям, и у меня было много друзей, в том числе среди спортсменов, ведь я занималась танцами и вращалась в этом кругу. Но сегодня меня окружает странная тишина, будто я нахожусь в каком-то пузыре и не могу прорваться сквозь него. Вернувшись, я составила свое расписание так, что большинство моих занятий приходится на понедельники и среды, и теперь расплачиваюсь за это.

Аманда ловит меня в коридоре у аудитории перед последней парой и выглядит довольно напряженной и нервной.

– Что случилось? – спрашиваю я, и она прикусывает губу.

– Уиллоу сейчас находится в офисе IT-отдела и уже целый час орет на сотрудников.

Разблокировав экран, Аманда сует мне в руки свой телефон, и я медленно качаю головой. Я не хочу прикасаться к телефону, а мой желудок скручивает, потому что я представляю, что она хочет мне показать. Но, возможно, я думаю о самом худшем и там нет ничего страшного?

– Я не понимаю.

– Пожалуйста, просто посмотри. – Аманда снова сует мне свой телефон прямо под нос, и на этот раз я беру его в руки и смотрю на экран.

Я не удивлена, что на экране воспроизводится видео, на котором мы с Джеком целуемся, однако меня поражает, что оно размещено на главной странице сайта университета. И более того, теперь к видео добавлен еще и текст.

«Она ушла из танцевальной команды, но готова продемонстрировать свое искусство в горизонтальном танго, при условии, что вы уделите ей время или достаточно за это заплатите!»

Я прикрываю экран рукой.

Они заклеймят меня как шлюху.

Я чувствую ярость и смущение, распаляющие кожу докрасна, и внезапно понимаю, почему на меня так странно смотрели весь этот чертов день.

Когда и как Грейс опубликовал это видео?

Я снова смотрю на экран и попадаю на тот момент, где я опускаюсь на колени, обхватывая руками талию Джека. На видео мои глаза полузакрыты, и я выгляжу пьяной, но тут Джек слегка сдвигается в сторону, будто прикрывая меня от камеры.

Я быстро отвожу взгляд от экрана и отдаю ей телефон.

Джек знал, что они там?

– И Уиллоу пытается заставить их убрать видео с сайта? – спрашиваю я, чувствуя, как у меня сводит живот, а к горлу подступает тошнота.

Она могла бы написать мне и предупредить. Но нет, я провела весь день в неведении. Теперь понятно, почему все на меня пялятся. Они понимают, что я та самая девушка из видео.

Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза. Мне нужно найти Джека и все выяснить. Если он не знал о том, что нас снимают, то будет в ярости, а если знал, то почему не остановил меня?

Как, черт возьми, я вообще могу его об этом спросить?

– Шлюха! – выкрикивает кто-то, выходя в коридор, и от неожиданности я спотыкаюсь.

– Кого ты так разозлила? – спрашивает Аманда, подхватывая меня под руки и широко раскрывая глаза от шока. – Я просто спрашиваю, чтобы избежать с ними встречи, – хихикает она, но ее смех быстро стихает. – А если серьезно, ты в порядке?

Я отстраняюсь и качаю головой.

Неужели это имеет значение? Ведь я осознаю, что разгневала единственного человека, который уже объявил мне вендетту.

Смотря на свои часы, я понимаю, что никогда не испытывала большего облегчения. Сделав шаг назад, я показываю Аманде на свое запястье.

– Опаздываю на занятия, поговорим позже.

Я спешу к аудитории и быстро проскальзываю внутрь. Поскольку я опоздала, большинство мест уже занято и свободными остались лишь два. Одно из них находится в первом ряду, только вот занять его – означает практически напроситься на то, чтобы тебя спросили, чего бы мне не хотелось. Ведь как бы ни старалась быть хорошей, я могу упасть лицом в грязь, потому что никогда не была отличницей и все мое внимание было сосредоточено в основном на балете. Другое свободное место оказывается впереди Грейсона Деверо.

Заметив меня, он приподнимает брови, будто молчаливо приглашая сесть рядом с ним.

Черт, ну уж нет.

Я делаю шаг по направлению к свободному месту впереди, но, кажется, двигаюсь слишком медленно, так как какой-то студент обгоняет меня и, опускаясь на стул, утыкается в телефон.

Ну и каковы шансы, что я могу отказаться от этого предмета в своем расписании?

В любом случае я не могу сделать это прямо сейчас, поэтому беру себя в руки и иду по ряду ко второму свободному месту. Я осторожно опускаюсь на стул, ожидая услышать колкости или насмешки от Грейсона, но он молчит, хотя я чувствую, что его взгляд прожигает мне затылок.

– Если вы пришли не на экономику окружающей среды, – улыбаясь и заходя в аудиторию, говорит профессор, – то вы попали не на то занятие. – Она окидывает взглядом своих студентов и кивает сама себе. – Что ж, раз никто не выходит, тогда давайте начнем…

Открыв тетрадь, я переношу на бумагу то, что она записывает на доске, но ее слова в одно мое ухо влетают, а из другого вылетают. Мне никогда особенно хорошо не давалась экономика или любой другой из бизнес-курсов с математическим уклоном, который так необходим для получения степени, но дело не только в этом. Мне сложно сосредоточиться, потому что я слышу каждый вздох и каждое движение Грейсона позади себя. Скрип его карандаша по бумаге эхом отдается у меня в ушах, и я сжимаю ручку так сильно, что костяшки пальцев белеют, и вскоре руку сводит судорогой.

Профессор в общих чертах рассказывает нам о том, что мы будем изучать в этом семестре, и, заканчивая занятие, открывает дверь, приглашая всех выйти.

Забрав тетрадь и карандаш, Грейсон встает, и я замечаю, что у него с собой нет ни рюкзака, ни куртки, а одет он в облегающий серый свитер, который слишком ему идет. Он останавливается рядом со мной и постукивает пальцем по наполовину заполненной странице в моей тетради.

– Это будет весело, – говорит Грейсон, и я наблюдаю за тем, как он направляется к выходу.

Представившись профессору, он пожимает ей руку, после чего идет к двери походкой, которая слишком грациозна для тупого идиота.

Мне хочется его убить.

Но он даже не упомянул о том видео и не ткнул мне этим в лицо. Это заставляет меня задуматься, кто же опубликовал его сегодня? Грейсон или кто-то другой, кому он отправил его, дабы не марать свои руки?

Вздыхая, я поспешно собираю свои вещи, но тут меня зовет профессор:

– Вайолет, я рада, что ты вернулась.

– А я рада вернуться, – отвечаю я, встречаясь с ней у доски.

– Как твоя нога? Декан рассказал нам, что ты пропустила занятия из-за травмы. – Она качает головой. – Наверное, тебе трудно вернуться в привычное русло?

– Все в порядке. В моем бедре был поврежден нерв, и я стараюсь справиться с последствиями травмы… но в остальном чувствую себя отлично.

– Тогда не буду тебя задерживать, – улыбается она. – Но я рада, что ты вернулась.

– Спасибо, профессор.

Поспешно выйдя на улицу, я прислоняюсь к стене и, достав свой телефон, игнорирую миллион входящих сообщений, а захожу прямо на веб-сайт университета, на главной странице которого висит огромный знак, означающий ошибку. Должно быть, Уиллоу удалось добиться хоть чего-то от IT-отдела.

Я сразу же просматриваю восемь сообщений, которые прислала мне Уиллоу за последний час.

Уиллоу: Я добилась, чтобы это проклятое видео удалили!

Уиллоу: Эти чертовы айтишники притворяются, что все знают, а сами не могут придумать способ сбросить пароль, чтобы попасть на собственный сайт.

Уиллоу: Все нормально, но я убью Деверо, как только увижу его. Предупреждаю!!!

Уиллоу: В следующий раз, когда мы соберемся напиться в общественном месте, мы установим жесткие правила!

Уиллоу: 1. Никаких парней, никаких Джеков, никаких членов!

Я хихикаю, одобряя первое правило.

Уиллоу: 2. Никаких парней! Подожди, я это уже говорила. Но я серьезно!

Уиллоу: Нокс дружит с этим придурком, и я больше никогда с ним не трахнусь!

Уиллоу: НО, сучка, твой пьяный минет выглядит горячо.

Минет, который я не помню, но могу посмотреть на видео. Парень, который это выложил, стремится сделать меня такой же печально известной, как и он сам.

Оттолкнувшись от стены, я медленно возвращаюсь обратно к студенческому центру. Я не особо голодна, но уже наступило время обеда. И кроме того, я не собираюсь прятаться и позволять Грейсону думать, что он победил.

Мой телефон снова вибрирует, и я смотрю на экран, ожидая получить сообщение от Джека. Возможно, он пропустил последние новости, в чем лично я сомневаюсь, и просто не выходил на связь. Однако мне снова приходит сообщение от Уиллоу, в котором она говорит, что находится возле студенческого центра.

Как раз вовремя.

Я замечаю ее, стоящую рядом с Джесс и несколькими другими участницами танцевальной группы. При моем приближении взгляды девушек наполняются сочувствием и жалостью.

– Привет, Вайолет, – приветствует меня Пэрис и обнимает. – Мне так жаль, что тебе приходится проходить через такое. Боже, я даже представить не могу, что ты чувствуешь.

Ну конечно. Будто у нее нет аккаунта в Джаст Фанс [5]. Но когда видео с тобой публикуются против твоей воли, это совсем другое дело. У Пэрис есть клиенты, которые платят за то, чтобы посмотреть на нее, а я просто испытываю унижение.