Оглавление

Глава первая

Нина Владиславовна считала, что лучший вид на мир открывается не с высоты птичьего полета, а с двадцатого этажа, через тройной стеклопакет и желательно — с чашкой чая в руках. Ее мир был удобным, обустроенным и мягким, как стельки в ее дорогих мокасинах, в которые она тут же переобувалась, скинув тапочки, стоило только выйти на балкон.

Сегодняшний мир за окном был окрашен в промозгло-серый цвет поздней осени. Над городом висело тяжелое одеяло туч, с которых то и дело срывалась колючая изморось. Нина закуталась в ярко-бирюзовый кардиган, поправила на груди брошь в виде совы и вздохнула. Из окна соседнего подъезда донеслись чьи-то приглушенные крики — опять ссорятся. Она брезгливо поморщилась. Как людям не надоедает выяснять отношения, когда можно просто взять и помолчать в разных комнатах? Идеальный рецепт семейного счастья, проверенный на себе и Викторе Игоревиче за сорок лет.

На столе, рядом с чашкой с календулой, мягко пропищал ноутбук. На экране затанцевала иконка входящего звонка от «Ангелочек <3». Нина ткнула в клавишу с залипающей крошкой печенья.

— Это еще не все. Я погуглила его. У него есть… о, боже… — она замерла, уставившись на что-то у себя на мониторе.

— Что? Что такое?

— У него есть инстаграм[1]. Открытый. И он… он фанат скорпионов! Смотри!

— Приём, приём, моя хорошая, как слышно? — голос Ангелины звучал так, будто она только что пробежала марафон, хотя Нина точно знала: девочка не отходила от ноутбука дальше, чем на расстояние до чайника.

— Слышно тебя, как всегда, идеально, а вот Ричи почему-то не слышно, — Нина прищурилась, разглядывая на экране лицо подруги. Ангелина сидела, поджав под себя ноги в объемных разноцветных носках, а на голове у нее красовалась повязка с ушами лисички.

— Она спит, нагулялась за день на балконе. Я, кстати, новое печенье делаю, овсяное с клюквой. Рецепт из Австралии! — Ангелина триумфально потрясла над головой испачканным в муке фартуком.

— Опять эти твои опоссумы кулинарничают? — фыркнула Нина, но одобрительно кивнула. — Молодец. А я тут «Птичье молоко» купила, настоящую, по ГОСТу. Жаль, через монитор не передать.

Они обе мечтали об Австралии. О кенгуру, опоссумах и сиднееской опере. Эта мечта родилась случайно, во время одного из бесконечных Zoom-совещаний, и превратилась в их личную шутку, спасающую от уныния отчетных дней. «Вот поедем в Австралию, там и проверим эту кандидатуру», «Этот договор стоит больше, чем билет до Сиднея», «У меня сегодня столько работы, что я как коала, которая объелась эвкалипта и спит».

— Как твои? — спросила Нина, отламывая кусочек зефира. — Мама не звонила с предсказаниями о конце света?

— Звонила. Говорила, что папа видел, как НЛО над нашим районом кружило. Говорит, чтобы я на ночь окна не открывала, а то меня похитят. А Лиза… Лиза просила тысячу рублей на новый стикерпак для телеги. Говорит, иначе ее социальный статус в классе рухнет безвозвратно. Я сказала, что мой социальный статус на удаленке и так ниже плинтуса, и предложила ей помыть посуду за полцены.

Нина рассмеялась. Ей нравилась эта девочка. В двадцать четыре года — а Нина хорошо помнила свои двадцать четыре — она сама была уже замужем, ждала Сашу и боялась всего на свете. А эта — одна живет, сама на себя зарабатывает, сама печенье печет. Хоть и трусиха, но боевая.

— А у нас Виктор Игоревич велосипед новый присмотрел. Говорит, на нем до Австралии за неделю можно доехать, если через Китай и без остановок на сон. Пушильда с подоконника не слезает, птичек считает. Вчера одна синичка так нахамила ей, та даже усы надула.

Они болтали еще минут десять, обсуждая работу, глупые запросы от начальства и абсурдность заполнения электронных дневников очередности отпусков. Нина уже собиралась отключиться, чтобы подогреть себе чаю, как вдруг ее взгляд упал на окно напротив.

В обычно темной квартире на том же этаже в соседнем подъезде зажегся свет. Нина поморгала. Тот самый сосед, молчаливый и симпатичный мужчина лет сорока пяти, что появлялся там раз в неделю, стоял посреди гостиной не один. С ним был кто-то другой, высокий, но из-за угла обзора Нина видела только тень на стене.

— Ангель, подожди секунду, — машинально сказала Нина, привставая и прижимаясь лбом к прохладному стеклу.

— Что такое? Птичка экзотическая прилетела? — пошутила Ангелина.

— Нет… Кажется, они ссорятся.

Фигуры на том конце раскадрованного комикса за окном сходились и расходились. Жестикулировали. Нина видела, как ее сосед развел руки, словно что-то объясняя. Другая фигура сделал резкий шаг вперед.

И потом случилось это.

Короткое, отрывистое движение. Что-то блеснуло в свете люстры. Сосед замер на мгновение, а потом его тело бесформенным мешком осело на пол, исчезнув из поля зрения Нины.

Вторая фигура наклонилась, замерла, затем резко выпрямилась и бросилась прочь, погасив за собой свет.

В квартире напротив снова стало темно и пусто. Тихо. Как будто ничего и не было.

— Нина? Нина Владиславовна? Ты меня слышишь? Что там? У тебя лицо совсем белое стало!

Голос Ангелины доносился из ноутбука, словно из глубокого колодца. Нина медленно, очень медленно отлипла ото лба и опустилась в кресло. Пальцы дрожали.

— Ангелина, — прошептала она, глядя в камеру широко раскрытыми глазами. — Я… Я, кажется, только что видела убийство.

В тишине комнаты громко щелкнула дверь — это Виктор Игоревич вернулся с работы. Из колонок ноутбука раздался пронзительный, истеричный лай. Проснулась Ричи.

Пижамный детектив начал свое первое дело.

 Здесь и далее Instagram принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещённой на территории РФ

Глава вторая

— Убийство? — голосок Ангелины на другом конце провода взвизгнул до частоты, доступной только собакам и системам пожарной сигнализации. В ответ на это из колонок ноутбука раздался еще более яростный, пронзительный лай. — Ричи, тихо! Тихо! Нина, ты уверена? Может, ему стало плохо? Сердце? Может, он просто поскользнулся на ковре?

Нина, не отрываясь от темного окна, сглотнула комок в горле. Руки все еще дрожали.

— Поскользнулся на ковре, упал и сразу выключил свет на пути вниз? — ее голос прозвучал резче, чем она хотела. — Нет, Ангелина. Там был кто-то еще. Тот, кто свет и выключил.

Дверь в гостиную скрипнула. На пороге стоял Виктор Игоревич в своем засаленном комбинезоне энергетика, с сумкой с инструментами в руке. Его круглое, доброе лицо было усталым.

— Кому свет? Ты опять на мои счета за электрительство наезжаешь? Я тебе говорил, лампочки энергосберегающие, сам все проверил…

Он замолчал, заметив выражение лица жены и голос из ноутбука.

— Что случилось-то?

— Виктор, — Нина обернулась к нему, и он, увидев ее испуг, мгновенно сменил гнев на милость, отставив сумку в сторону. — В квартире напротив… кажется, человека убили.

— Убили? — Виктор Игоревич нахмурился и прошелся к окну, прищурившись. — Где? В какой?

— В той, что угловая, на нашем этаже.

— Да не может быть, — мужчина махнул рукой. — Мужик с виду крепкий. Или грабители? Хотя в нашем районе…

— Не грабители! Там была ссора, потом удар… и он упал, — Нина уже начала злиться на его скепсис. Это придавало ей храбрости.

— Надо звонить в полицию, — тоненьким голосом проскрипела из ноутбука Ангелина. — Прямо сейчас! Пока они… пока они там еще что-нибудь не сделали!

— Кто «они»? — огрызнулся Виктор Игоревич, всегда недовольный, когда непонятно откуда раздавались голоса, вмешивающиеся в его домашний уют.

— Моя коллега, — коротко бросила Нина. — И она права. Виктор, дай мне телефон.

Пока муж копался в карманах в поисках своего новомодного аппарата, Ангелина уже вовсю работала.

— Нина, я его нахожу! Кирилл Сергеевич Белов, да? Управляющая компания выкладывала списки должников за прошлый месяц, он там есть. Так, соцсети… LinkedIn, профиль закрыт, но компания видна… Ой!

— Что «ой»? — Нина с тревогой посмотрела на экран.

— Ничего, просто Ричи опять на клавиатуру запрыгнула. Прости.

Нина с глубокой благодарностью представила на секунду эту маленькую истеричную собачку. Ангелина в стрессе была похожа на ураган, но невероятно продуктивный ураган.

Виктор Игоревич протянул ей телефон.

— Набирай 102. Только, Нина, говори четко. А то ты, когда волнуешься, все путаешь.

Это была чистая правда. Нина, отлично справлявшаяся с самыми конфликтными кадрами по телефону, начисто терялась при общении с официальными лицами. Она сделала глубокий вдох, набрала номер и поднесла трубку к уху. Ангелина на экране замерла, широко раскрыв глаза, словно наблюдая за сериалом в прямом эфире.

— Здравствуйте, — начала Нина неестественно вежливым, дрожащим голосом. — Меня зовут Нина Владиславовна. Я хотела бы сообщить… о происшествии.

В трубке что-то пробормотали.

— Нет, не лопнула батарея. Нет, не соседи шумят… — она помялась. — Я… я видела из своего окна, как в квартире напротив… возможно, совершено убийство.

Пауза. Было слышно, как на том конце провода кто-то переспрашивает, усмехаясь. Нина покраснела.

— Да, я понимаю, что это звучит странно. Я живу в доме номер сорок пять по улице Космонавтов, квартира двести один. А напротив, в доме сорок три, квартира двести пять… Да. Нет, я не видела кровь, я видела, как он упал после удара! Нет, я не могу подойти и проверить… У меня ноги болят! — это прозвучало так нелепо, что Ангелина на экране схватилась за голову.

Нина отчаянно посмотрела на мужа, умоляя о помощи. Тот вздохнул, взял трубку.

— Слушайте сюда, молодой человек. Это Виктор Игоревич, муж. Мы не хулиганы, у меня сорок лет трудового стажа на заводе «Электроприбор». Супруга действительно что-то видела. Пришлите, кого положено, разберетесь. Адрес вам повторить?

Он говорил густым, начальственным баритоном, не допускающим возражений. Через минуту он положил трубку.

— Сказали, что пришлют участкового. Когда — не сказали. Довольна?

Нина кивнула, чувствуя, как напряжение немного спало. Она снова опустилась в кресло.

— Слышала? — спросила она Ангелину.

— Да, — голос девушки звучал немного обиженно за нее. — Как он мог так с тобой разговаривать? Ты же свидетель!

— Зато теперь приедет участковый, — Нина попыталась быть оптимисткой. — Все выяснит.

Они замолчали. Трое взрослых людей — двое в комнате и одна на экране — уставились на темное окно в доме напротив. Оно молчало и казалось теперь не просто окном, а экраном, на котором только что закончился самый страшный фильм.

— Нина, — тихо сказала Ангелина через несколько минут. — А что, если участковый не приедет? Или приедет и тоже не поверит?

— Куда он денется, обязан приехать, — буркнул Виктор Игоревич, направляясь на кухню ставить чайник. — А вам, барышня, не нагнетать.

Но семя было посеяно. Нина посмотрела на Ангелину, а та — на Нину. В их взгляде, переданном через сотни метров пространства и оптоволоконные кабели, читалась одна и та же тревожная мысль.

Что, если правда никто не поверит двум трусихам в пижамах? И что, если тот, кто был за тем окном, все еще там? Или уже вышел и теперь смотрит на их дом, зная, что его видели?

Впервые за три года виртуальной дружбы им обеим одновременно, до мурашек, захотелось оказаться не по разные стороны монитора, а в одной комнате. Чтобы можно было хотя бы взяться за руки.

Глава третья

Чай, заваренный Виктором Игоревичем, стоял нетронутый и остывал. Нина не отходила от окна, вцепившись пальцами в подоконник, словно корабль в шторм. Ангелина на экране тоже молчала, лишь изредка слышалось ее нервное постукивание по клавиатуре и сопение Ричи где-то на заднем плане.

— Может, все-таки позвонить еще раз? — робко предложила Ангелина, нарушая тягучую тишину.

— Нет уж, — отозвался с кухни Виктор Игоревич. — Насчитают за ложный вызов. Сиди уж тихо.

Но тихо сидеть не получалось. Каждая тень в окнах напротив, каждый мелькнувший вдали свет фар заставлял Нину вздрагивать. Ей начинало казаться, что за ней тоже наблюдают. Что тот высокий силуэт сейчас стоит в темноте чужой комнаты и смотрит на ее освещенное окно.

Прошел час. Пушильда, почуяв неладное, спрыгнула с подоконника и улеглась в своем домике, демонстративно повернувшись к ним спиной. Ее кошачье пренебрежение было единственным, что хоть как-то напоминало о нормальной жизни.

И вот, наконец, внизу, у подъезда напротив, замерла знакомая серая машина с полосой. Сердце Нины екнуло.

— Едет! — прошептала она в микрофон ноутбука.

Из машины вышел молодой человек в форме и гражданском плаще. Он лениво потянулся, посмотрел на высотку, затем полез в машину и что-то достал. Это что-то оказалось папкой с бумагами. Он оперся на капот и начал что-то в них усердно записывать.

— Что он делает? — ахнула Ангелина, уставившись в свою камеру, как будто могла что-то разглядеть. — Он же должен идти в дом!

— Протокол составляет, — мрачно констатировал Виктор Игоревич, появившись в дверях с бутербродом с колбасой. — Бюрократия. Сначала бумаги, потом дело.

Еще десять минут участковый наводил порядок в своих документах. Нине казалось, что прошла вечность. Наконец, он направился к подъезду и скрылся за дверью.

— Пошёл, — облегченно выдохнула Нина.

— Теперь ждем, когда он к нам явится, — сказал Виктор Игоревич. — И смотри, Нина, говори четко. Без лишних эмоций.

Ожидание стало еще невыносимее. Что он там видит? Нина лихорадочно пыталась вспомнить каждую деталь, боясь что-то упустить, переврать и выглядеть идиоткой.

Звонок в дверь прозвучал как выстрел. Нина вздрогнула. Виктор Игоревич пошел открывать.

В квартиру вошел молодой участковый, сержант полиции Артемьев. Он выглядел усталым и слегка раздраженным. В руках он держал планшет.

— Здравствуйте. Это вы вызывали? По поводу… происшествия напротив?

— Да, я, — выступила вперед Нина, поправляя кардиган. — Нина Владиславовна.

Участковый кивнул, его взгляд скользнул по ее яркому домашнему костюму, по ортопедическим тапочкам, по ноутбуку на столе, с которого на него смотрело испуганное лицо девушки в повязке с ушками.

— Так, — сказал он, и в его голосе читалось легкое сомнение. — И что именно вы видели, Нина Владиславовна?

Нина начала рассказывать, стараясь говорить медленно и по делу, как учил муж. Она описала свет, две фигуры, ссору, удар, падение и погасший свет. Участковый внимательно слушал, изредка делая пометки в планшете.

— Вы можете описать того второго человека?

— Нет… Он был в тени. Высокий. И все.

— Вы слышали крики, звук борьбы?

— Нет, окно закрыто, — Нина покраснела. — Но я видела, как они активно жестикулировали!

— Понимаю, — участковый сделал еще одну пометку. Его взгляд упал на старый бинокль, лежавший на книжной полке рядом с фотоальбомами. — Вы… с помощью него смотрели?

Наступила неловкая пауза.

— Это Виктор Игоревич для птичек… — начала было Нина, но запнулась.

— Для наблюдения за птицами, — твердо подхватил муж. — Хобби у меня такое.

Участковый кивнул с таким выражением лица, которое ясно говорило: «Ну да, конечно, птички».

— Так вот, Нина Владиславовна, — он отложил планшет. — Я был в той квартире.

Нина и Ангелина на экране замерли в ожидании.

— И? — выдохнула Нина.

— Квартира пуста. Признаков проникновения нет, ничего не разбросано, ничего не сломано. На полу… — он сделал театральную паузу, — на полу возле дивана лежит большой сверток с бельем для химчистки. Похоже, хозяин его как раз разворачивал или, наоборот, заворачивал, когда вы его увидели. Он мог поскользнуться, зацепиться за него и упасть. Со светом тоже все ясно — у них там датчик движения в прихожей. Человек вышел — свет выключился.

В комнате повисло гробовое молчание. Нина чувствовала, как по ее щекам разливается краска стыда.

— Сверток? — проговорила она наконец. — Но… но я же видела…

— Вам показалось, — участковый мягко, но твердо положил конец спору. — Такое бывает. Особенно если смотреть с большого расстояния и через бинокль. Тени, игра света. Вы не первая.

Он собрался уходить.

— Но… а где сам хозяин? Кирилл Сергеевич? — не сдавалась Нина.

— Его нет дома. Видимо, ушел по делам. Вам же лучше знать, Нина Владиславовна, — он кивнул в сторону ноутбука, — мы все сейчас на удаленке, редко кто выходит. Так что не волнуйтесь. Все в порядке. Спасибо за бдительность.

Он ушел, оставив в квартире запах официальщины и тяжелое чувство неловкости.

Виктор Игоревич первым нарушил тишину.

— Ну вот, я же говорил. Напугалась из-за какого-то белья. Позорище.

Нина не отвечала. Она смотрела на темное окно, и внутри у нее все сжималось в твердый, холодный комок уверенности.

— Это не сверток, — тихо, но очень четко сказала она.

— Что? — донесся из ноутбука голос Ангелины.

— Я сказала, это был не сверток. Я видела, как он падал. По-человечески. А датчики движения… — она резко обернулась к экрану, и ее глаза горели. — Ангелина, ты меня слышишь?

— Да! — голос девушки стал собранным, без тени паники.

— Они врут. Или он что-то скрывает. Или тот тип успел все подчистить. Но я не сумасшедшая. Ты ведь мне веришь?

На экране Ангелина решительно кивнула, поправляя лисий ободок.

— Верю.

Тишина, наступившая после ухода участкового, была гулкой и унизительной. Слова о «свертке с бельем» и «датчике движения» висели в воздухе, как проклятие. Нина чувствовала себя старой, неадекватной истеричкой. Она стояла у окна и смотрела на темный квадрат квартиры напротив, пытаясь убедить себя, что все это действительно показалось.

На экране ноутбука Ангелина выглядела такой же подавленной.

— Ну вот, — прошептала она. — Я же говорила. Напугались из-за ничего. Извини, что накрутила тебя.

— Да нет же, — убежденно возразила Нина. — Я же видела… Я точно видела, как он падал…

В этот момент в дверь раздался резкий, настойчивый стук. Не звонок, а стук костяшками пальцев — нервный и частый.

Нина вздрогнула. Виктор Игоревич, возившийся с велосипедом в прихожей, нахмурился.

— Опять этот сержант? Ну нет, сейчас я ему скажу всё, что о нем думаю!

Он сердито зашагал к двери и посмотрел в глазок. Его выражение сменилось с гнева на недоумение.

— Галина Борисовна? Наша соседка снизу.

Он открыл дверь. На пороге стояла пожилая, худая женщина в стеганом жилете. Ее лицо было бледным, а глаза широко раскрыты от страха. Она вся дрожала.

— Нина Владиславовна! Виктор Игоревич! — она почти ворвалась в прихожую, захлебываясь. — Случилось… случилось ужасное! Белов-то… Кирилл Сергеевич…

— Успокойтесь, Галина Борисовна, — Нина подхватила ее, усаживая на табурет. — Что такое? Говорите медленнее.

— Да он же… он же там! Мертвый! — выдохнула соседка и разрыдалась.

Ледяная волна прокатилась по спине Нины.

— Как… мертвый? Кто нашел?

— Да я же! — всхлипывала женщина. — Я пошла ему молоко отнести, он мне денег дал на него перед отъездом… Стучу-стучу — не открывает. А из-под двери… о, господи… — она с ужасом закрыла лицо руками, — из-под двери такой запах пошел… сладкий, тяжелый… Я сразу поняла! Я ведь медсестра в прошлом, я этот запах ни с чем не спутаю! Вызвала полицию… те вскрыли… а он там… на полу… уже весь посиневший…

Нина онемела. Ее худшие подозрения подтвердились с ужасающей жестокостью.

— И что… что они сказали? — с трудом выдавила она.

— Да что сказали! — Галина Борисовна махнула рукой, смахивая слезы. — Несчастный случай! Мол, поскользнулся, ударился об угол стола виском и все. Сердце, видите ли, слабое было. А я говорю: «Да как же так, у него же свет горел, потом перестал, Нина Владиславовна видела!» А они на меня так смотрят: «Может, вы обе видели одно и то же? Возраст, нервы…» Да я их!..

Дальше Нина почти не слышала. Голос соседки превратился в отдаленный гул. В ушах у нее звенело. Она смотрела на испуганное лицо Ангелины на экране ноутбука и понимала: они обе только что из свидетелей превратились в проблему. В проблему, которую кто-то очень могущественный уже попытался списать на «возраст и нервы», объявив убийство несчастным случаем.

Виктор Игоревич проводил потрясенную соседку до двери, сунул ей в руки коробку конфет для успокоения и вернулся в гостиную. Он молча смотрел на жену.

— Ну что, — хрипло проговорил он. — Поздравляю. Ты была права. И теперь у нас серьезные проблемы.

Нина медленно кивнула. Весь ее страх и неуверенность куда-то испарились, сменились леденящей, четкой яростью. Их не просто не послушали. Их выставили дурами. Над ними посмелись. И над смертью человека — тоже.

Она подошла к ноутбуку.

— Ангелина, ты все слышала?

— Да, — голос девушки был тонким, как лезвие. — Они убили его. И пытаются скрыть это. Нас за дурочек держат.

— Больше никогда, — тихо, но очень четко сказала Нина. — С этого момента мы никому не верим. Только себе. Только фактам. Работаем, коллега.

Она посмотрела на темное окно. Теперь это было не просто окно. Это было место преступления. И они, две «истерички» в пижамах, были единственными, кто знал правду.

Пижамный детектив только что получил не просто дело. Он получил личный счет. И отступать было уже некуда.

Глава четвертая

После ухода соседки Галины в квартире повисла тягучая, унизительная тишина. Виктор Игоревич бубнил что-то про «истеричку на пенсии», заваривая себе новый чай. Нина молча смотрела в окно, чувствуя, как жар стыда медленно сменяется ледяной уверенностью.

Она не ошиблась. Она знала, что не ошиблась.

— Нина? — тихо позвала ее Ангелина с экрана. — Ты еще там?

— Я здесь, — отозвалась Нина, не отворачиваясь. — И я не сошла с ума.

— Я знаю, — в голосе Ангелины не было и тени сомнения. — Этот участковый… Он просто не хотел разбираться. Или ему кто-то велел не разбираться.

Нина обернулась к монитору. На экране Ангелина уже сняла лисий ободок, волосы были собраны в строгий хвостик. На ее лице читалась сосредоточенность.

— Ты сказала «заведем дело». Что ты имела в виду?

— То, что умеем лучше всего, — Ангелина взяла с стола блокнот и ручку. — Мы же кадровики. Мы не ищем отпечатки пальцев и не бегаем с лупой по кустам. Мы составляем досье. Проверяем биографи