автордың кітабын онлайн тегін оқу Тяжесть слова
Екатерина Гичко
Тяжесть слова
© Гичко Е., текст, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Иллюстрация на переплете Ирины Василенко
* * *
563 год эры Храмма́ра[1]
Глава 1
Встреча у озера
– Госпожа! – раздался вопль позади. – Вернитесь! Там опасно!
– Дурная девка! Куды прёт?!
Шесть всадников неслись через луг прямо к лесу, пока я поспешно проламывалась сквозь кусты и бурелом. Голоса постепенно отдалялись, и через некоторое время они уже звучали немного в стороне. Похоже, погоня пошла по другому пути. Не рискнули войти в лес и, наверное, решили в объезд на другую сторону выехать, подумав, что я пройду по краю леса и выйду к дороге. А я, размазывая злые слёзы и паутину по лицу, забиралась всё глубже и глубже. Туда, куда никто не ходил, справедливо опасаясь никогда не вернуться.
Я ненадолго остановилась и осмотрелась. Ляда́щий лес не имел мелкого редколесья по опушке. Он сразу начинался с дремучей чащи. Стволы заросли цветистым лишайником, с ветвей свисал бородатый мох, кроны деревьев переплетались так густо, что лучи солнца сюда почти не доходили.
Путь то и дело преграждали поваленные стволы и заросли колючих кустов. Через некоторое время я уже не могла понять, с какой именно стороны пришла. На мгновение даже испугалась, но тут же вспомнила, что всё равно не собиралась возвращаться. Прислушалась. Сквозь птичьи трели, шум ветвей и глухое потрескивание стволов едва-едва пробивались человеческая речь и конское ржание. Переклики всадников звучали совсем далеко. Я развернулась и полезла дальше через ежевичные кусты.
Лядащий лес имел дурную славу. Непролазные чащи, дикие звери, ядовитые змеи, нечисть… По слухам, здесь водились даже наги. А что? До гор недалеко, полтора дня пути верхом. Через горы ещё дня четыре, а дальше Даврида́нская империя и княжество нагов. Может, они и к нам заползают.
Своё название лес получил ещё в давние времена, когда представлял из себя жиденький, насквозь просвечивающий лесок. Теперь-то он уже был не таким, но название осталось. Как насмешка. Или ирония.
В одиночку сюда никто не ходил. Да и отряды охотников далеко не отваживались забредать. Зачем рисковать жизнью, когда вокруг много других лесов, поспокойнее? Слышала, недавно сюда из ближайшей деревни ходил охотник по имени Михо́нь. Не вернулся. Мужики потом прошли вдоль кромки леса, ногу его нашли, а самого охотника нет.
Слух разбалтывал Вале́йка, мальчишка, помогающий на нашей конюшне. Девки, слушающие его, аж позеленели, услышав про ногу. А он, поганец, специально, чтобы их постращать, лишь в конце добавил, что у охотника нога деревянная была, из осины выточенная. Потому, мол, на неё нечисть и не покусилась.
Ещё Валейка рассказывал, что мужики, которые искали Михоня, слышали вой и насилу ноги унесли. Клялись, что их едва не пожрало какое-то чудище.
Я зацепилась ногой за корень и упала лицом вниз. Хотела встать, но просто перевернулась на спину. Над головой качались ветки, на них развевались рваные нити паутины. На одной, как маятник, раскачивался паук. Картинка перед глазами расплылась, и я опять заплакала. Тихо и беззвучно, но от этого не менее горько.
Плакала больше от обиды. И почему мне всегда стараются сделать что-нибудь плохое? Такое, от чего всем хорошо, а мне плохо! Я шмыгнула носом и прерывисто вздохнула. Перед глазами появился образ отца. На смену обиде пришла злость. Замуж меня выдать! За Женоеда! Законных дочерей-то пожалел, мной откупился!
Женоедом жениха звали не просто так: семь жён уже схоронил. До свадьбы они были молоды, полны сил и здоровья, а после самое большее полгода жили. Говорят, последняя долго умирала, а от чего умирала, никто и не знал. И вот даже месяца с её похорон не прошло, а граф уже к батюшке сватов прислал. Мол, у тебя шесть дочерей, не пора ли им замуж? И выкуп посулил по весу невесты серебром.
И подгадал-то как хорошо! Аккурат в этот год наша семья оказалась в неприятном положении: неурожай, скот падает, дочери-невесты, каждой приданое нужно… А отец ещё дал в долг большую сумму старому другу, прохиндею графу Со́мскому. Тот денежки не спешил отдавать.
И ладно, и без этих денег прожили бы. Не впервые неурожайные годы выпадают. Но мачеха запела, что девок незамужних в доме шесть вместе со мной, так хоть одну нужно замуж выдать. Граф Ротри́йский же – тот самый Женоед – и высокороден, и богат. Так почему бы Таю́ну не отдать за него? Ей, незаконнорождённой, о лучшей доле и мечтать не следует. И за ней можно и приданого не давать. Графу оно всё равно не нужно.
В имении все слуги на меня как на умирающую смотрят. Ларио́на, сестра, голосит по смерти моей, а за спиной хихикает, какой мне красавец жених достался. В меру стар, не в меру безобразен. А отец… Ладно мачеха, я ей кровь не родная и вообще о неверности мужа напоминаю. Но он-то… Согласился и вздохнул с облегчением, что долг отцовский передо мной выполнил до конца. Замуж выдаст, а что девке ещё надо?
А утром сегодня в наш дом заехал герцогский кортеж. Герцог Ома́ский с домочадцами проезжал мимо в своё имение. Батюшка предложил им гостеприимство, мачеха рассыпалась в любезностях, а сёстры заробели, посматривая в сторону четырёх симпатичных герцогских сынков. Все в доме оживились, одна я была как в трауре!
От радости домочадцев мне стало совсем тошно, и в таком мрачном настроении я была, пока ко мне не подошёл младший герцогский сын. Он так ласково смотрел на меня, с таким интересом задавал вопросы и так внимательно слушал… И отец его, герцог, наблюдал за нами благосклонно. Я уже начала надеяться, что вот, может, сложится у меня с этим милым юношей и откажут Женоеду. Но тут мачеха словно мимоходом сказала, что я обручена и жених к вечеру приедет. Может, и стерпела бы, но сердце словно ножом полоснуло, когда я увидела на лице юноши искреннее огорчение.
Это и стало последней каплей. Злость вскипела. Ну уж нет! Пусть лучше звери в лесу сожрут! Хоть быстро отмучаюсь.
Я ушла в комнату, переоделась в рубаху и штаны и пошла на конюшню. Не глядя оседлала первого попавшегося коня и поскакала в сторону Лядащего леса.
Слуги, конечно же, сразу устроили переполох. Даже мачеха выскочила из дома и вслед кричала, чтобы вернулась. А отец стражу послал догонять. Хорошо, что конь быстроногий попался. Как ветер вынес на окраину леса, оставив погоню позади на полверсты[2]. Я его отпустила, а сама в лес побежала.
Немного успокоившись, я вытерла слёзы, встала и пошла дальше. Один раз испугалась и замерла, когда ветка хлестнула по лицу. Показалось, что перед глазами мелькнула мордочка какого-то существа. Крошечная, оранжевая, а ноздри и глаза чёрные… Бересклет! Тьфу ты! Ягоды ядовитой испугалась!
Я уже глубоко забралась, но до сих пор никто меня не попытался ни сожрать, ни даже напугать. Может, враньё всё про лес? Я остановилась и без сил упала на обросший мягким мхом ствол. Осмотрела себя и приуныла ещё больше. Рубаху успела порвать в двух местах, зеленью и паутиной вся измазалась, на щеке ныла и набухала ссадина, коса была полна сухой листвы и мелких веточек. Опять накатила обида. Чтобы снова не разреветься, сжала зубы, поднялась и решительно зашагала снова.
Через полчаса впереди замаячил просвет. Я приостановилась, испугавшись, что сама себя запутала и вышла к дороге кружным путём. А там меня стража поджидает… Вряд ли они посмели так быстро с пустыми руками вернуться в имение. Прислушалась. Голосов вроде не слышно, птички поют, дятел стучит… Осторожно двинулась вперёд.
Просветом оказалась маленькая полянка, расположенная на берегу небольшого озера. Вокруг водоёма всё так же чернел непролазный лес. В тени деревьев на поляне трава росла невысокая, но мягкая и густая на вид. Ближе к берегу попадались ладошки подорожника и куртинки каких-то меленьких жёлтых цветочков. Само озеро было необыкновенно красиво. Вода зеленоватая, но такая прозрачная, что можно было увидеть камешки на дне и обросшие тиной коряги. В глубине иногда сверкали блестящими чешуйками рыбки, стремительные, как блики на воде. С той стороны, куда я вышла, спуск к озеру был пологим, и это оказался самый удобный подход к воде. Во всех остальных местах берега были обрывисты, склоны их оплетали корни, а над водой тяжело клонились ветви деревьев. С одной стороны, справа от меня, обрушившийся ствол и вовсе ушёл кроной в воду. Дерево давно уже было мёртво, кора позеленела от мха, а голые ветви обросли бородатой тиной.
У самого берега тихо шуршали кусты камыша, а на водной глади покачивались листья кувшинок с желтовато-белыми соцветиями. Вот уж чудесное место! Ноги сами подогнулись, и я плюхнулась на травку. Здесь не грех и отдохнуть, успокоить душу прекрасной картиной. Можно даже руки помыть и лицо ополоснуть… Потом, когда буду уверена, что мне в воде пальцы никто не откусит.
Только подумала об этом, как из-за упавшего дерева показалось из воды нечто длинное, толстое, чёрное и чешуйчато-блестящее. Вынырнуло и плюхнулось обратно. Словно кто-то хвостом махнул. Сердце испуганно захолонуло, а кровь в жилах выстудилась. Змея! Вот и дождалась. В тёмном лесу меня не съели, зато сейчас съедят в этом дивном месте. Озеро потеряло всю свою прелесть. Если глаза меня не обманули, то змея была очень длинной и толстой, толще меня. Ей и жевать не придётся, так заглотит. А если она меня живьём проглотит, я, получается, буду медленно умирать у неё в брюхе?
Женоед уже не казался таким страшным. Я осторожно, на заднице, начала отползать от берега, ожидая, что вот-вот из-за дерева с тихим шуршанием выползет гигантская змея, поднимет свою уродливую голову, раззявит жуткую пасть и бросится на меня. Под бедром хрустнула ветка. В чуткой тишине леса, наполненной лишь пением птиц, хруст показался оглушительным. Я замерла.
Птицы продолжали петь, от солнца шёл лёгкий жар, а от озера приятная свежесть. Чуть слышный плеск раздался среди купающихся в воде ветвей мёртвого дерева. Затаив от страха дыхание, я вытаращилась в ту сторону. На зелёный ствол легла белая рука. Мой рот открылся. Не от удивления, просто так дышать было легче, я уже задыхалась от страха. Следом за рукой показалось плечо. Голое крепкое плечо. А затем голова.
Голова была мужская. Очень красивая. Узкое породистое лицо, плавные, немного хищные черты. Тонкая прямая линия носа, капризный изгиб губ. Глаза миндалевидные, тёмные, слегка вытянутые к вискам. Я никогда раньше не видела таких удивительных глаз. Хищный разлёт чёрных бровей. Густой водопад жгуче-чёрных прямых волос.
Мужчина слегка подался вперёд и, сложив руки на стволе, повернулся ко мне. На меня он смотрел с умеренным любопытством. Видно, его не радовало, что кто-то нарушил его уединение, но, похоже, это происходило так редко, что меня были склонны простить.
– Ты кто? – спросил мужчина.
Его голос был тягучим и властным. Он так и приказывал ответить незамедлительно. Но я не могла вымолвить ни слова. Страх и удивление лишили меня дара речи. Я пошевелиться-то не могла и дышала с трудом! Сердце, казалось, разрослось и бухало в горле, перекрывая доступ воздуху. Мужчина склонил голову набок и окинул меня взглядом.
– Подойди ко мне! – неожиданно приказал он.
Я испуганно вжала голову в плечи.
– Ну же, хватит трусить, – приободрил он, и на его губах появилась ехидная улыбка.
Я не хотела подходить, хотя было немного любопытно, что этот мужчина там вообще делает. Но и бежать боялась. Мысли о ползающей где-то гигантской змее заставляли меня цепенеть от леденящего страха. А незнакомец всё-таки живой, с ним не так страшно. Я всё же встала и на негнущихся ногах пошла к нему. Каждый посторонний шелест заставлял меня испуганно сжиматься, ненадолго замирать и выискивать глазами извивающееся змеиное тело. Обойдя упавшее дерево, я испуганно захрипела.
Сначала я решила, что, пока обходила дерево, змея напала на мужчину и уже заглотила его до пояса. И лишь потом сообразила, что головы глотающей змеи нет, а сам змеиный хвост словно прирос к его торсу. Незнакомец довольно хмыкнул и шевельнул хвостом. Вода плеснулась.
Наг! О боги, это наг! Страх и любопытство во мне сошлись в смертельной схватке. Я никогда не видела нагов, хотя одно из княжеств змеелюдов располагалось как раз рядом с границей. А граница от нас не так далеко, правда, добираться до неё нужно через леса и горы.
У находившегося передо мной нага торс плавно переходил в антрацитово-чёрный мощный змеиный хвост. Руки и грудь мускулистые, а на животе даже вырисовывался рельеф. Совсем не похоже на рыхлое брюхо батюшки, которое я как-то видела, когда отец по зиме выскакивал из баньки в одних портках, чтобы окунуться в снег. Чуть ниже пупка у нага шли редкие светло-серые чешуйки, которые постепенно сливались в чёрное блестящее полотно. Чешуйки были мелкие, только там, где у человека должна находиться развилка, располагались две крупные пластины. Хвост в самой верхней его части был очень толст, шириной в полторы, а может все две меня. Он постепенно сужался к своему кончику. Очень постепенно, потому его длина привела меня в ужас. И сейчас чешуйчатый кошмар лениво плескался в воде.
Губы нага кривились в снисходительной усмешке. Мой страх его, видимо, забавлял.
– Ну же, присаживайся, – пригласил он.
Я даже не успела обдумать предложение, как кончик хвоста стремительно выскользнул из воды и, обвив мою ногу, дёрнул. Взвизгнув, я шлёпнулась на спину. Хвост поволок меня к своему хозяину и отпустил, когда мои ноги оказались примерно в локте от мужчины. Длинный ужас опять уполз бултыхаться в воде, а я торопливо села, одергивая рубаху и поджимая под себя ноги.
– Как тебя зовут?
Я решила, что безопаснее ответить.
– Т-таю́на, – заикаясь, произнесла я.
– Таюна, – повторил наг, словно смакуя. Мои щёки почему-то полыхнули. – И что ты здесь делаешь одна? Насколько я знаю, люди не любят сюда заходить.
Его вопрос вернул меня к действительности. А именно – к Женоеду. Почему-то сейчас Женоед уже не казался предпочтительнее гигантской змеи, оказавшейся нагом. Я опять помрачнела. Осмотрев нага, который ожидал моего ответа с насмешливым интересом, я прочистила горло и осторожно спросила:
– Вы людей едите?
Мужчина фыркнул от смеха, показав в улыбке зубы. Я тут же подумала, что даже если не ест, то укусит запросто. Тонкие длинноватые острые клыки произвели впечатление. Поэтому ответ меня даже разочаровал.
– Нет.
– И кровь не пьёте? – искренне расстроилась я. – Может, хотя бы убиваете людей?
На лице нага мелькнула озадаченность. Похоже, ему мои вопросы показались странными.
– Может, и убиваю, – осторожно ответил он.
От следующего вопроса меня отвлёк хвост, который высунулся из воды и, вытянувшись вверх, уцепился за ветку растущего рядом дерева. Теперь здоровенная чёрная колбаса раскачивалась в воздухе. Я не могла оторвать от неё глаз. Сбоку раздалось тихое недовольное шипение, и я дёрнулась, зачарованно уставившись на губы нага.
– Так что ты здесь делаешь? – повторил мужчина вопрос.
Я смутилась, сообразив, как вообще будет звучать причина моего нахождения здесь, и перевела взгляд на его пупок.
– Ну… я думала, что, может быть, меня тут кто-нибудь съест…
Наг громко расхохотался. Я обиженно посмотрела на него. Змей змеем, а ржёт, как конь!
– Не надо смеяться, – тихо попросила я. – Мне что здесь умереть, что там мучиться, а потом всё равно умереть. Тут просто получится быстрее.
Смеяться мужчина перестал, но глаза так и блестели весельем.
– Сколько тебе лет, девочка? – насмешливо поинтересовался он. – В твоём возрасте все склонны преувеличивать беды.
Я была готова с ним согласиться.
Я чувствовала себя глупо, ужасно глупо! Зачем вообще сюда потащилась?!
– Девятнадцать, – хмуро ответила я. – Может, моя беда и не беда. От свадьбы ещё никто не умирал, это верно. Но с мужьями не всегда везёт. И с жёнами тоже.
– Наверное, старый и некрасивый? – с усмешкой предположил наг.
Я недовольно посмотрела на него.
– И что с того? Не всем везёт на симпатичных женихов! – с вызовом ответила я, но тут же сдулась и поникла. – Просто он семь жён уже похоронил. Ни одна больше полугода не прожила. Слухи жуткие ходят…
Наг удивлённо вскинул брови.
– И твои родители дали ему согласие?
– Я незаконнорождённая, это хорошая возможность сбыть меня с рук.
Я ожидала, что лицо его осветится пониманием, но наг хмыкнул и загадочно протянул:
– Люди…
Его хвост громко плюхнулся с высоты в воду, а затем начал стремительно выползать на берег. Так стремительно, что у меня всё внутри поджалось и я пискнула:
– Мамочки!
– Как же я буду тебя есть, если ты шарахаешься от меня? – снисходительно посмеивался наг. – Ловить тебя, что ли?
Я понимала, что мужчина просто забавляется и есть меня не будет. Наверное… Но его хвост был по-настоящему жутким! Чёрные кольца сворачивались, перетекали, извивались… Я не могла смотреть на это без содрогания.
Про нагов вообще ходили ужасные слухи. Наш старый конюх Е́рха, любитель хорошо и часто выпить, постоянно травил страшненькие байки. В некоторых из них главная злодеистая роль отводилась нагам. Если верить его историям, то наги похищали юных дев, выпивали их досуха, как вампиры, а плоть пожирали. В особенности любили они печёнку. Или же, наоборот, крали мужчин и травили их своим ядом. От этого яда в телах жертв зарождались змейки, которые постепенно, очень медленно пожирали плоть. И эти змейки вырастали в нагов. Эта история мне казалась страшнее первой. Даже оторопь брала при мысли о том, как наги размножаются. Нет бы хотя бы женские тела использовали!
Байки байками, но сейчас передо мной лежал живой наг, который утверждал, что людей не ест. Может, и врёт. Сомнения в его искренности вызывали руки: на пальцах у него имелись длиннющие белые когти. На вид – твёрдые и очень острые.
– А жених-то богат? – вывел меня из созерцательной задумчивости голос нага.
– Богат, – поморщившись, ответила я.
– Так выходи за него, потом отравишь, – посоветовал мужчина, лениво улыбаясь и посматривая на меня из-под ресниц.
– Так после свадьбы нельзя, а до свадьбы, говорят, он в гостях в рот маковой росинки не берёт, – нерешительно пробормотала я. – Вроде был случай, когда свадьбу в похороны хотели переделать. Рассказывают, даже гроб втихомолку приготовили, чтобы сразу его и схоронить. А то вдруг мертвяком встанет.
– Чтобы он мертвяком после смерти сам встал, ему некромантом нужно быть. Он некромант?
Такого о Женоеде не рассказывали.
– Вроде бы нет… Я сама в магии ничего не понимаю. Что говорят, то и пересказываю. От себя ничего не прибавляю.
– Слухи выдумывают глупые бабы и пьяные мужики. Почему после свадьбы нельзя помочь ему перебраться на тот свет? В разных домах, что ли, жить будете?
– Так нельзя же, – растерялась я, чувствуя себя всё глупее и глупее. – Я клятвы же принесу, что уважать его буду, беречь…
Глаза нага недоверчиво расширились. Наверное, он решил, что я смеюсь над ним.
– Какая наивность… И многие у вас этих клятв придерживаются? – Он презрительно искривил губы. – Твой отец не больно верен своей жене был, раз появилась ты.
– Это на его совести, – непреклонно ответила я.
Мужчина с некоторым удивлением осмотрел меня ещё раз. Видимо, ему нечасто такие дурочки встречались. Но улыбка очень быстро вернулась на его лицо.
– Ну а ты представь, что после смерти мужа останешься богатой вдовой, которой никто не указ. Богатая, свободная… – искушающим тоном протянул наг.
– Нельзя так! – упрямо заявила я. – Клятвы мы даём для себя. Мы их всегда даём только сами себе! Если, например, ты обещал кому-то исчезнуть из его жизни, то исчезнуть должен ты, а не тот, кому ты дал обещание. Клятва имеет власть только над тем, кто её дал! Нарушишь клятву – обманешь себя. А обманывать себя хуже всего. Лучше уж не обещай, так хоть перед собой виноват не будешь.
Наг рассмеялся, и мне стало немного обидно. Я ему, можно сказать, душу раскрываю, без обмана всё рассказываю… Я редко такая откровенная бываю. Образина змеехвостая!
– Первый раз такое слышу! – Мужчина опять тихо рассмеялся. – Даже спорить с тобой не буду. Твоя наивность мне нравится.
А затем, подавшись вперёд, спросил:
– А если он тебя резать будет, ты и это стерпишь?
Глупость какая!
– Не буду я терпеть подобное, – решительно ответила я. – Среди брачных клятв нет таких, которые бы велели терпеть всё. Но и убивать его не буду!
– Так не выходи за него, – предложил наг кажущееся простым решение. – Кто тебе мешает во время церемонии сказать «нет»? Или у вас даже прямой отказ не принимается во внимание?
Я почувствовала себя совсем глупой девочкой. Отвечать на вопрос не было никакого желания. Я уже решила угрюмо промолчать, но хвост мужчины слишком резко шевельнулся, и, испугавшись, я рассказала всё как есть.
– Не могу, я отцу обещала, что выйду за того, кого он выберет и одобрит.
Это давняя история. Мне тогда лет десять было, наобещать могла что угодно. Взгляд нага стал ещё более насмешливым и снисходительным. Я в его глазах, наверное, полная дура. Да и в своих тоже.
– Ты даёшь слишком много ненужных обещаний. А если бы твой отец пожелал отдать тебя за вампира, тоже бы пошла?
Озноб прошёл по спине, но я продолжала упрямиться.
– Пошла бы.
Сидит весь умный такой передо мной глупой и скалится! Сам-то наверняка свои обещания раз на пятый выполняет, если не реже.
– И как часто ты раздаёшь такие глупые обещания?
– Последние лет пять вообще ничего не обещаю, – честно и с раздражением призналась я. И зачем я вообще этому чешуйчатому всё рассказываю?
Его хвост опять шевельнулся, и я нервно на него уставилась.
– Боишься? – довольно протянул наг. – А вот представь, что тебя за нага замуж отдали. Как тебе? Всё равно бы согласилась?
Такого я представить не могла. У него же хвост, а у меня ноги! Мы совсем разные по внешнему виду. Но эти мысли я не высказала. Просто упрямо буркнула:
– Привыкла бы.
Скалиться мужчина перестал и пристально, с прищуром уставился на меня. Не то я что-то сказала… Хвост взметнулся так стремительно, что я пикнуть не успела, как он обвил меня поперёк живота и швырнул в руки нага. Я испуганно попыталась сесть, опираясь на торс мужчины. Но тут хвост пощекотал моё колено, и я, взвизгнув, села на обладателя хвоста верхом. Наг даже помог мне. Подхватил когтистыми лапами под ягодицы и притянул поближе. Хвост опять пошёл в атаку, обвившись вокруг правой ноги. Ему хватило трёх оборотов, чтобы она полностью скрылась в чешуйчатых кольцах. Я дёрнулась, но не смогла даже пошевелить образовавшийся кокон.
– Уш-ш-ше привыкаеш-ш-шь? – коварно прошипел наг прямо на ухо, а затем, к моему ужасу, высунул длинный тонкий, хоть и не раздвоенный, язык и лизнул это самое ухо.
Это стало последней каплей. Сознание запаниковало и выпустило вторую сущность из-под контроля. Тело выгнуло дугой, позвоночник затрещал, и я повалилась на грудь нага, болезненно хрипя. Попыталась встать, но вместо этого вцепилась ему в плечи и подалась вперёд, почти вплотную к его лицу. Мужчина больше не смеялся, озабоченно и насторожённо осматривая меня. Вот же сюрприз его ожидает…
Разум ненадолго померк, а потом вновь заработал. Только мысли и восприятие изменились.
Мне уже не было страшно.
Мне было очень любопытно: где это я, кто это подо мной и что это мне мешает? Активно потряхивая лапками, я выбралась из кучи тряпья, села на живот нага и, обвив лапы хвостом, как хорошая девочка, любознательно посмотрела на незнакомое лицо.
Правда, долго усидеть не смогла. Энергия во мне била ключом, а вокруг было столько интересного! Я тщательно обнюхала пупок, попробовала на язык светло-серые чешуйки. Живот нага судорожно дёрнулся. Повела носом, принюхалась и полезла мужчине под мышку. Там о-о-о-очень вкусно пахло. Но лизнуть шершавым языком это место я успела только один раз. Меня обхватили пальцами немного пониже передних лап и подняли вверх. Я поджала хвост с лапами и жалостливо мявкнула, просясь вниз. Объект моего исследования смотрел на меня с удивлением и недоумением.
Сбоку мелькнула блестящая чешуя: кончик змеиного хвоста крутился в воздухе. И, конечно же, он мне срочно понадобился! Пытаясь дотянуться до него, я суматошно засучила лапами, и меня наконец-то опустили обратно на живот. Не сводя глаз с блестящей приманки, я подобралась, притихла, прижала голову к передним лапам и оттопырила пушистый зад. Хвост задиристо взмыл вверх, и я напряжённо замерла.
Змеиный хвост маняще изогнулся, вильнул в воздухе, и я бросилась на него. Обхватила лапами и вцепилась зубами. Хвост играючи выскользнул, я же, подпрыгнув на месте, развернулась и опять бросилась в атаку. Но враг оказался слишком скользок и хитёр. Пару раз меня издевательски шлёпнули по заднице. В конце концов я умаялась и, обиженно мяукая, отскочила в сторону.
– Таюна.
Уши заинтересованно навострились в сторону звука. Смысл сказанного до меня не дошёл, но звучание понравилось. Наг похлопал по траве рядом с собой ладонью. Любопытная, я подошла и уставилась на него круглыми любознательными глазами. Меня мгновенно сгребли на руки и, не успела я возмущённо мявкнуть, усадили на живот. Лапы разъехались, я тут же собрала их и приготовилась атаковать, но в этот момент чужие пальцы коварно почесали меня за ухом. Это оказалось неожиданно приятно, и я удивлённо замерла. Почёсывание продолжилось. Я блаженно зажмурила глаза, и из горла пошёл вибрирующий звук.
Я уже почти уснула, когда позвоночник выгнуло до хруста и все суставы начало выворачивать. Я метнулась, одурело и хрипло мявкнув. Потом сознание уже как-то привычно помутилось, и когда я пришла в себя, то поняла, что пытаюсь дрожащими ладонями опереться на грудь нага. Перед глазами всё ещё плыло, мышцы дрожали. Более-менее придя в себя, я разглядела лицо нага. Его более чем заинтересованный взгляд помог мне осознать, что я лежу на нём голая. Встрепенувшись, я попыталась одновременно откатиться в сторону и завернуться в волосы.
Откатился наг. Со спины на живот, подмяв меня под себя. Я с ужасом ощутила, как под спиной шевелится извивающийся прохладный хвост.
– Мамочки… Слезь… – плаксиво просила я, пытаясь одновременно прикрыть руками всё, не предназначенное взгляду нага.
Мне нагло улыбнулись, и в солнечном свете влажно блеснули длинные клыки. Я лихорадочно оборачивалась волосами и своими, и его, в панике не разбирая своё и чужое. Тяжёлый хвост давил на колени, вжимая мои бёдра всё сильнее и сильнее в гладкую чешую, которая шевелилась подо мной. Сердце испуганно бухало в груди. Наг опёрся локтями по обе стороны от моих плеч, и его лицо оказалось в совершенно неприличной близости. Я даже смогла различить узкую вертикальную полоску зрачка в чёрной радужке глаза. Зрачок был немного светлее.
– Ай-яй-яй, – укоризненно протянул наг. – Сперва смотрит, бесстыдница, на совершенно голого мужчину, а как доходит до серьёзного дела, на попятную?
– Я?! На голого?! – больше удивилась, чем возмутилась я.
– Я, по-твоему, одетый? – провокационно спросил он.
Ну, для нага, наверное, нет. Я как-то не подумала об этом.
– Срам не видно, значит не гол! – смело заявила я дрожащим голосом.
– Ты в этот срам ладошкой упираешься, – ухмыльнулся ползучий гад.
Ладошкой я упиралась в две большие пластины ниже пояса. Чешуя и чешуя. Пока она под моей рукой не дрогнула, и я не поняла, что они сейчас раздвинутся и будет срам. Судорожно отдёрнула ладошку и уставилась нагу в глаза, опасаясь смотреть куда-то ещё. Мужчина откровенно забавлялся.
– Девочка с сюрпризом, – посмеивался он. – И кто же из родителей подарил тебе это?
– Мама, – хмуро ответила я, понимая, что он имеет в виду.
Мне говорили, что она была актрисой. Их театр провёл в Старко́не, городе недалеко от нашего имения, год. Отец довольно часто пропадал по вечерам там. Он обожал театр. Через год театр уехал, а отец привёз меня. Мне было около двух недель. Слуги шептались, что она, моя мама, была очень красива и похотлива, как кошка. Оказалось, не как…
Дар оборотня проснулся во мне совершенно неожиданно и довольно поздно: три месяца назад. У оборотней вторая ипостась чаще всего проявляется сразу после рождения, моя же проявилась, когда я-человек уже выросла. Сама взрослая, а ипостась – детёныш, мелкий пантерёныш, которому ещё расти и расти. От родных мне пока удавалось это скрывать. Точнее, мне везло: я ни разу не теряла контроль на людях. До этого момента.
– Полукровка, – безошибочно заключил наг, – ипостась проснулась очень поздно. Среди людей большая удача. Твои родители могут отдать тебя замуж куда выгоднее.
Как он быстро разобрался. Наверное, часто имеет дело с оборотнями… Мысль мелькнула и исчезла. Наг прижался ко мне ещё сильнее, и я с возрастающим ужасом ощутила тепло его живота. Я почувствовала его запах: приятный, немного терпкий и очень мужской. Это напугало ещё сильнее.
– Они не знают, – прошипела я, вжимаясь в хвост, в ту его часть, что располагалась под спиной, и стараясь не обращать внимания на ту, что сверху прижималась ко мне вместе с человеческой.
– Так, может, за меня выйдешь? – промурлыкал наг. – Я о-о-о-очень люблю человеческих девочек.
Сердце совершило испуганный кульбит, и я неожиданно разозлилась.
– Отец одобрит – пойду! – огрызнулась я.
Я уже поняла, к чему всё катится. Прощай, честь девичья, здравствуй, позор блудодейский! Я же ему ничего и сделать не смогу! Может, опять обернуться?
Но наг почему-то задумался. А затем, масляно улыбнувшись, перекатился на бок.
– Можешь откатываться, – милостиво разрешил он.
Я тут же рванулась в сторону. Тихое шипение напомнило мне, что обернулась я не только своими волосами. Спешно вернула их хозяину. В меня полетели моя одежда и сапоги. Я даже не возмутилась, когда каблук впечатался мне в локоть, и стала быстро облачаться под откровенно ехидным взглядом нага. Уже одетая, с кое-как заплетённой косой, я покосилась на него.
Наг перебирал в пальцах тонкие хитросплетённые звенья серебряного браслета. Раньше этот браслет мне на глаза не попадался. Украшение полетело в мою сторону, и я, едва успев поймать его, озадаченно посмотрела на змеелюда.
– Надень его, – коротко приказал он.
– Зачем?
Мужчина ничего не ответил. Точнее, ничего понятного не ответил. Лишь прошипел нечто невнятное. Из-за деревьев выполз ещё один наг. Я одеревенела. Неужели он был тут всё время и всё видел?! Вот стыд-то!
Появившийся наг был зеленохвост и русоволос. И, в отличие от чернохвостого, даже одет в длинную рубаху, поверх которой был застёгнут панцирь с загнутыми вверх наплечниками. Живот обхватывал широкий металлический пояс, а с него на манер юбки свисали кожаные полосы вперемежку с металлическими пластинами. К поясу были пристёгнуты ножны с длинным кинжалом и тяжёлым двуручным мечом. Мужчина почтительно поклонился чернохвостому нагу и внимательно выслушал затейливое шипение.
– Он проводит тебя до выхода из леса, – огорошил меня наглый змеелюд.
– Меня?! – удивилась я.
– Да, тебя. Когда у тебя свадьба?
Я озадачилась.
– Жених приезжает сегодня, а свадьба будет через три дня, – тупо ответила я.
Наг подпёр голову рукой и довольно улыбнулся.
– Что?! – не выдержала я.
– Твой отец мне не откажет, – ошарашил он меня уверенным заявлением. – Надеюсь, ты отвечаешь за свои слова? И надень браслет. Это мой подарок.
– Вы это несерьёзно… – непослушными губами произнесла я. – Я ведь не наг… я не вашего вида…
Меня прервало ехидное хмыканье.
– У нагов мало женщин, – медленно протянул мужчина, – поэтому мы часто берём жён из других рас. Вот только согласных стать нашими спутницами мало. А ты согласилась.
Холодок прошёл по спине. Чёрные глаза насмешливо сузились.
– Иди домой и ожидай жениха. Меня жди.
Несколько секунд я молча смотрела на нага, словно зачарованная чёрным взглядом, а потом развернулась и деревянным шагом двинулась в лес с глупой мыслью, что, может, на обратном пути меня всё же съедят. Какая же я дура! Ведь это не первый раз, когда моей наивностью пользуются, и нет бы мне уже хоть чему-то научиться, а я вместо этого раз за разом сажусь в одну и ту же лужу!
Следом за мной с тихим шелестом пополз провожатый. Только никуда он меня не провожал, в роли провожатого выступала я, так как шла впереди. Хотя, наверное, я просто в правильном направлении двигалась. Бурелом и кустарник нагу не мешали. Он с лёгкостью переползал обрушившиеся стволы и подминал под себя кусты, оставляя за собой широкий след. В конце концов я пропустила его вперёд и пошла по пролагаемой им тропе.
Бросив корить собственное легкомыслие, я лихорадочно попыталась вспомнить всё, что знала о нагах. Кроме жутких баек и того, что они наши соседи, я больше ничего не знала. К своему стыду, я не очень увлекалась расоведением. Интересовали меня в основном вымершие народы, а ещё больше мёртвые языки. Но если припомнить байки… Сказки же не возникают на пустом месте? Предположим, что наги довольно опасны. Даже не предположим. Набор когтей, клыков, возможно ядовитых, а также длинный, закованный в железно-твёрдую чешую хвост, который сам по себе представляет смертельное оружие, говорят в пользу довода об опасности. И я отметила, что они очень сильны, когда ползущий впереди наг хвостом, не размахнувшись, сшиб с моего пути здоровенную корягу. Я настолько опешила, что даже не смогла определить, приятна ли мне такая забота. Сбоку кто-то зарычал, но рычание тут же сменилось поскуливанием и удаляющимся треском. Я уставилась на спину нага. Кого из нас испугался этот кто-то, гадать не приходилось.
Итак, наги очень-очень опасны. У них есть своё княжество, и, если верить словам чернохвостого, они часто берут жён из других рас. И как долго живут эти жёны? Нет, не думать об этих жутких байках о размножении! Не могут они так размножаться! Но если просто представить сам процесс исполнения супружеского долга, то… Наг, он же такой большой, тяжёлый, сильный, а человеческие женщины такие слабые… Им легко причинить вред. Я решительно не могла представить такой союз. Такой мужчина убить может случайно. Просто посильнее обнял, и жена умерла. Но Женоед…
Я споткнулась о коварно затаившийся в палой листве корень. Про графа Ротрийского ходили очень нехорошие слухи, что он мучил жён ради собственного удовольствия. И от этих издевательств они и умирали. Сама я его никогда не видела, но слышала, что он чуть старше моего отца. Кривоног, низкоросл, безобразен. Если сравнивать это описание и нага, то наг сильно выигрывал внешне. На змеелюда хоть смотреть приятно, даже принимая во внимание хвост. Он молодой и красивый. И пахнет от него хорошо. И пантерёнышу он понравился, и вреда нам не причинил…
Я тяжело вздохнула, и сопровождающий наг даже обернулся посмотреть, всё ли у меня в порядке. Глаза у него были светло-зелёные, натурально змеиные – с узким вертикальным зрачком. Жуть! Я споткнулась ещё раз.
А вообще, с чего я взяла, что наг выполнит то, что сказал? Всё время, пока я была на озере, он надо мной потешался. Может, и сейчас пошутил? Или не пошутил, но потом подумает и передумает. И дождусь я только Женоеда. Я тряхнула головой, выбрасывая мысли о женихе-графе.
Провожающий остановился и кивнул головой вперёд. За деревьями виднелся просвет. Вот мы и вышли. Дальше наг ползти со мной не собирался. Я потопталась немного на месте, потом всё же благодарно склонила голову и пошла дальше. У самой кромки не выдержала и обернулась. Наг продолжал стоять, ожидая, видимо, пока я уйду. Внутри возникло ощущение, что сейчас я выйду из леса – и наги окажутся сказкой, сном, который мне приснился на берегу сказочного озера. Я отвернулась и решительно пошла к солнцу.
Вышла прямо к дороге, которая вела в ближайшую к нашему имению деревню – Ляда́щие Окраинки. Я часто ездила через неё на дальнее озеро. До имения отсюда было совсем близко. Но желания возвращаться никакого. Я почти поддалась искушению и развернулась в противоположную сторону, но тут сообразила, что что-то сжимаю в кулаке.
В моей ладони лежал изящный серебряный браслет затейливого плетения. Напоминание того, что это всё же был не сон.
«Надень его».
Я засунула браслет в карман и развернулась к имению, решив, что что-нибудь обязательно придумаю. И Женоед сам откажется на мне жениться!
Я успела пройти не более ста саженей[3], когда услышала хриплый крик со стороны Лядащего леса. В первое мгновение я отскочила подальше от леса, испуганно ожидая, что оттуда выползет какая-нибудь зверюга. Крик раздался вновь, и я, к своему удивлению, разобрала человеческую речь.
– Помогите! – звал кто-то хриплым сорванным голосом.
Я слышала рассказы о том, что в лесу водится нечисть, которая подражает человеческому голосу и так заманивает доверчивых людей в глухую чащу, где и поедает. Но после встречи с нагом все эти рассказы вызывали у меня сильные сомнения. Я прислушалась. Крик повторился. Да, действительно кто-то звал на помощь. Я осторожно повернула назад в лес. Но, оказавшись под сенью деревьев, поняла, что не знаю, куда идти. Призывов о помощи больше не было.
– Эй, есть тут кто-нибудь? – опасливо спросила я.
– Я здесь! Здесь! – тут же горячо откликнулись мне. – Я не нечисть! Я человек!
Будь я умной нечистью, тоже говорила бы, что я человек. Голос просящего слышался как-то странно, словно снизу шёл.
– Где вы? – спросила я. – Я не вижу никого.
– Я в ловчей яме, – отозвались мне. – Я тута ужо два дня кукую.
Я действительно обнаружила яму, а на её дне одноногого грязного бородатого мужика. И даже начала догадываться, кого вижу перед собой.
– Ох, Матерь-Богиня[4], это ж госпожа юная! – удивился Михонь, но удивление тут же сменилось подобострастным выражением. – Господарыня, не дайте подохнути здесь как зверю лютому! Смилуйтесь, век благодарен буду!
Я нашла молодое сухое деревце, кем-то когда-то сломанное, и опустила его в яму. Охотник начал выбираться по нему, как по лестнице. Руки его ощутимо дрожали. Попутно он жаловался, что вода у него как раз сегодня и закончилась. А хлеб, что он с собой брал, ещё вчера съел. Тут я помочь не могла, так как вообще без всего убежала.
– Говорят, мужики тебя искали, да только ногу твою деревянную нашли.
Михонь почти вылез из ямы и при этих словах зло сплюнул:
– Уцепился я ногой этой за корень и в яму-то сверзился, а деревяшка наверху осталась. Эти шлынды сиволапые, как услышали меня, ор подняли и убёгли! Телеухи! Трясси! Ой… простите, барыня! Тёмные[5] язык подмазали!
Я нашла Михоню две рогатины, на которые он опёрся, как на костыли, и помогла выбраться на дорогу. Дальше наши пути разошлись. Я пошла в имение, а он в деревню.
Наагаса́х Аршаве́ше де́о Ширрадоша́рр
Как занимательно всё вышло! Я довольно улыбнулся. Даже не надеялся найти в этой глухомани хоть одно стоящее развлечение. А тут такое…
Надо признаться, сперва я опешил, увидев девочку. Меня поразило её сходство с бабкой. На мгновение даже решил, что сама наагашейди́са пожаловала к безымянному озеру. Но уже в следующее мгновение отметил, что моя гостья куда юнее и в её глазах был ужас. Страх, по моему мнению, бабушка не была способна испытывать вовсе.
Девочка оказалась прелестно наивной и даже имела свои принципы. Довольно странные. Странные уже потому, что в жизни они ей только мешали. Я бы заподозрил её в неискренности, но по глазам видел, что она действительно верит в то, что говорит. Ребёнок… Только дети способны так верить в свои идеалы.
– Господин! – Кусты затрещали, и к озеру выполз один из охранников. – Она покинула лес.
Его появление вернуло меня к действительности, и я вспомнил, по какой причине нахожусь здесь. Моментально стало скучно. Когда я просил деда отправить на переговоры меня, то и подумать не мог, что проходить они будут в такой глуши. Что здесь может быть интересного: провинциальные городишки, тупые и суеверные люди и леса, леса… Тоска! Перед глазами опять возникло перепуганное личико.
Я перевернулся на живот, шевельнул хвостом, взбултыхнув воду, и задумался. Подшучивая над девочкой, я был настроен совсем не серьёзно. Ну кто она и кто я? Она – дочь какого-то провинциального аристократа, а я – представитель правящего рода нагов. Можно ли вообще рассматривать её в качестве жены? Но это прелестное личико и чарующая наивность… Очень нежное и немного своевольное создание… Проснулся охотничий инстинкт, захотелось поймать и поиграть с этой трепетной малышкой. Она пугалась таким замечательным образом, что возникало непреодолимое желание испугать её, потом успокоить и опять испугать… Лёгкое возбуждение охватило тело.
А собственно, почему бы нет? Почему бы не поиграть с ней? Можно придумать замечательную игру… Мысли лихорадочно заработали. Я перевернулся на спину и уставился на крону дерева. Визит в Норда́с уже не казался таким скучным.
Тёмные – подразумеваются Тёмные боги и духи.
Мать-Богиня – богиня, почитаемая как создательница человеческой расы.
Сажень – мера длины, равная 2,13 м.
Верста – мера длины, равная 1,06 км.
Храмма́р – один из тринадцати священных зверей-охранителей мира (см. главу «Про летоисчисление»). (Здесь и далее – прим. авт.)
Глава 2
Почётный гость
До замка я добралась уже в сумерках. Не желая привлекать лишнее внимание, воспользовалась входом для слуг и прошла через кухню. Повариха и пара служанок уставились на меня, округлив глаза. Видимо, не ожидали, что вообще вернусь. Или это их мой внешний вид смутил? Я решительно пересекла помещение, прихватив по пути яблоко, и свернула к лестнице. Мне нужно было в библиотеку.
Мой прапрадед, Тери́м Ава́йский, в своё время собрал внушительную библиотеку из книг, свитков и тому подобных вещей. Он вообще был интересной личностью. Не мог, в отличие от своего правнука, моего отца, долго сидеть на месте. Путешественник и исследователь, прапрадед написал несколько землеописаний, участвовал в изыскательных экспедициях, прекрасно разбирался в истории и знал около двадцати языков. Он бывал при королевских дворах во многих государствах и оставил своим потомкам многочисленные дневники с описаниями странствий.
Я обнаружила его записи сравнительно недавно, но уже успела прочесть большую их часть и как раз остановилась на моменте, когда прапрадед в своих странствиях попал ко двору императора Даврида́нии, где и находилось княжество нагов. В Давридании Терим Авайский уже успел побывать не один раз, но в предыдущих описаниях упоминаний о нагах не было. Я надеялась, в дальнейших записях будет хоть что-то.
По дороге в библиотеку мне никто не попался. Осторожно приоткрыв дверь, я прислушалась. Мои родственники не очень часто посещали это место, но всё же у нас были гости. У них могло возникнуть желание разнообразить досуг чтением. Встретила меня тишина. Я вошла и тщательно прикрыла за собой дверь.
Нашей библиотекой я заслуженно гордилась. У самого входа в это огромное помещение, около стрельчатого окна, располагался солидный деревянный стол с лампой на столешнице. Рядом стояло удобное кресло. Чуть в стороне, вокруг низенького круглого столика, расположились два мягких диванчика. А дальше на всю глубину комнаты тянулись многочисленные деревянные стеллажи с книгами. В промежутках между окнами были установлены высокие закрытые шкафы, в которых хранились древние свитки, кипы пожелтевших газет и редкие старинные книги. В огромном, всегда закрытом шкафу в дальнем конце библиотеки находились рукописи, содержание которых не было предназначено для широкой публики. Здесь имелись гримуары с описанием магических ритуалов и заклинаний довольно тёмного назначения. Скрывались тома с почти не встречающимися сейчас знаниями. И нашли своё пристанище редчайшие книги. Ключ от шкафа я уже очень давно умыкнула у отца. И он даже не заметил пропажи.
Дневники прапрадеда хранились в одном из незапертых шкафов. Вытащив короб, где находились листы с еще не прочитанной рукописью, я бухнула его на стол и осторожно запалила пальцами лампу. Да, про магию нагу я немного приврала. Ну не то чтобы приврала, просто он меня не спросил, а я не уточнила.
Почерк у прапрадеда был быстрым и слегка угловатым, словно он боялся забыть свои мысли и спешил их записать. Иногда записи перемежались иллюстрациями, которые, скорее всего, мой талантливый прапрадед рисовал собственноручно. Именно на одну из таких картинок я наткнулась, когда пробегала глазами по страницам, стараясь найти хоть какое-то упоминание о нагах. На рисунке, выполненном чёрной тушью, красовался наг. Нарисован он был довольно схематично, но узнаваемо. Я возликовала.
«…при дворе императора я имел честь встретиться и быть представленным наагасаху Шашеоло́шу де́о Ширрадоша́рр. Я был очень заинтригован этим знакомством. Принято считать, что раса нагов довольно закрытая. В свои предыдущие посещения Давридании я ни разу не имел удачи лицезреть представителей этого вида».
Его праправнучке повезло больше – или меньше. Это с какой стороны посмотреть. И мне даже не пришлось покидать пределы земель нашего рода.
«Когда я был моложе, то прочитал несколько книг, в которых имелись описания нагов. Считается, что род Ширрадошарр ведёт свою родословную от императорской семьи наагаше́хов».
Я призадумалась. Кто такие наагашехи, я знала. Они относились к вымершим народам. Их целенаправленно уничтожали, и было за что. Очень жестокое племя. В период Древних войн они вырезали население вне зависимости от расы под корень. У них процветали культы тёмных божеств с человеческими жертвоприношениями, и не только человеческими. Кровожадные, сильные и беспринципные. Самые ближайшие родичи нагов. Я видела гравюры, изображающие наагашехов, в одной книге. Мои змеехвостые знакомцы рядом с ними – неописуемые красавцы. Или же это просто излишки фантазии художника.
Одна из тех гравюр изображала сухощавого змеелюда с оскаленной пастью и скрюченными когтями. Зубы в палец длиной. Носа нет, только две узкие прорези на лице. Из плеч и локтей выпирают длинные острые костяные наросты. По хвосту сзади, начиная от хребта, идёт гребень из острых шипов с чем-то похожим на жало на самом кончике хвоста. В описании под гравюрой значилось: «Тварь зело люта и ядовита. Охоча до мяса людского…» Более подробное описание я потом нашла в другой книге. Охочи они были не только до людского мяса. Неудивительно, что про нагов страшные истории ходят, с такими-то родственниками.
Я продолжила читать.
«Лицом он был благороден, глаза же и хвост чёрного цвета, что, как я потом выяснил, довольно редко встречается у нагов и является признаком правящего рода наагашехов».
Перед глазами возник чернохвостый наг, и мне стало как-то беспокойно. Я только сейчас задумалась, а что эти наги вообще делали в Лядащем лесу? Да, граница недалеко, но между нами горы и лес. Такая местность не располагает к простым увеселительным прогулкам.
И я читала, что наги сыграли едва ли не решающую роль в уничтожении своих кровожадных родственников, потому что страдали от их жестокости не меньше других. И оказывали более успешное сопротивление, так как по силе были им равны. А тут признаки правящего рода наагашехов…
«Рядом с ним находилась очень красивая девушка, сестра одного из прежних императоров Лаодо́ния Прекрасная, нежная и хрупкая, как цветок. Я был очарован ею. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что столь нежное создание стало женой нага и счастливо в этом браке!
Мне было сложно представить себе подобное. Мой друг, Саа́ший Ро́йши, советник императора, объяснил мне, что у нагов рождается очень мало женщин. Из-за этого их мужчины берут в жёны женщин других рас. Нагини же выходят замуж за представителей древнейших родов нагов, чистота крови которых поддерживается не один век. Наги очень бережно относятся к своим женщинам. Нагиням разрешается многое, вплоть до самостоятельного выбора мужа. Принудить женщину к браку приравнивается к преступлению.
Но, как это ни парадоксально, нагам разрешено иметь несколько жён. В нынешнее время такое редко встречается, но если вдруг наг захочет обзавестись ещё парочкой жён – по закону он имеет на то право.
Мой друг по строгому секрету поведал мне, что, хотя территории нагов входят в состав Давридании и формально они подчинены власти императора, в личной охране которого имеется отряд из нагов, в действительности княжество Шаашида́ш является суверенной территорией, где существуют свои законы, свой правитель и своя армия. К сожалению, большего мне мой друг поведать не смог. Тем же вечером он был отравлен кем-то из своих врагов».
Неожиданное окончание истории. Я просмотрела текст дальше, в надежде найти ещё что-нибудь, но бросила это дело, когда прапрадед стал описывать своё новое приключение в Рире́йских горах. Вспомнила, что у меня есть яблоко, и захрустела им. Стало немного спокойнее. Писанине прапрадеда я доверяла больше, чем словам незнакомого нага. Хотя, опять же, ничего конкретного не узнала. Только нашла подтверждение чужим словам. Даже не могла решить, стоит ли мне вообще расстраиваться. Может, он не приедет, жених этот!
Кстати, о женихах. Женоед должен был прибыть сегодня вечером. Наверняка он уже приехал и расположился. Надо бы узнать… Если он прибыл, то можно уже приступить к выполнению плана «Провал свадьбы». Удивительно! Стоило прогуляться по жуткому лесу, встретить не менее жуткого нага и вляпаться в нечто непонятное, как проблема с Женоедом стала мелкой и несерьёзной. И сразу же появились многочисленные варианты её решения. Похоже, мне просто нужно было встряхнуться.
От яблока остался только хвостик, а в голове появился немного туманный план. Главное – больше не паниковать и не поддаваться дурным мыслям. Один раз уже поддалась и теперь не знаю, во что выльется моя несвоевременная паника. Что делать с Женоедом, я примерно решила. Не поможет это – есть ещё несколько вариантов, немного похуже. Не для меня похуже. О наге решила не думать. Пока проблема не объявилась – проблемы нет! И вообще, я не уверена, что приключившееся со мной – не плод моей фантазии. Может, у того озера испарения галлюциногенные? Задумчиво потрогала сквозь ткань штанов браслет в кармане. А браслет я могла на берегу найти. Возможно, и озера никакого не было. Потеряла сознание на окраине леса, очнулась, а рядом браслет. А всё остальное так, сон дурной и игра воображения.
За окном окончательно стемнело. Я затушила свет и покинула библиотеку. В коридоре плясали по стенам огни от настенных ламп. Обычно их не зажигали из экономии, но сейчас по случаю приезда гостей запалили все. Я как можно тише направилась к своим покоям.
Имение наше было не очень большим, и возраст его насчитывал около пяти веков. Всё это время оно принадлежало только нашей семье – графскому роду Авайских, ныне несколько обедневшему. Точнее, обычно здесь жила побочная ветвь рода. Главное семейство же располагалось в замке, ныне заброшенном.
Сам род наш был не очень знатным. Если наши предки, подобно прапрадеду, ещё прославляли своё имя, то их потомки эту славу разбазарили. Дед мой, Ге́рдан Авайский, – вояка, дуэлянт и игрок, – довольно быстро промотал внушительное состояние. Именно при нём большая часть земель была распродана в уплату долгов. Умер дед довольно бесславно, утонув во время переправы ночью через реку. Он был пьян и просто выпал из седла в воду, где и затонул на глубине четверти сажени. Довольно глупо утонуть, перебираясь через брод.
Батюшка мой, Лоран Авайский, – человек слабовольный и слабохарактерный. Служить он не захотел, образование получил кое-как, учиться дальше просто поленился. Ничего менять не желал. Когда пришло время, женился и наплодил детей – шесть девчонок вместе со мной и ни одного мальчика.
Мачеха, наоборот, женщина волевая и, наверное, смогла бы поднять имение, если бы получила иное образование, нежели дают всем девушкам благородного происхождения. Отца она любила с юности. Говорят, по молодости редкий красавчик был. Мачеха постоянно изводилась ревностью, к слову сказать, не беспричинной. Отца по любви своей ненавидеть не могла, зато злобствовала на меня.
Среди сестёр я третья по возрасту. Самой младшей пятнадцать лет. Я не сказала бы, что мои сёстры действительно злые, ну, кроме Ларионы. Они ласковы со слугами, скромны, получили достойное для девушек высшего сословия образование, добродетельны… Просто воспитывали их с мыслью, что я – дрянь, из-за которой в семье разлад идёт. Для них я плохая. А посмотреть на меня по-другому они и не пытаются. Это у них от батюшки. В своё время они выйдут замуж и будут вести спокойную размеренную жизнь хозяек дома.
Увлечённая мыслями, я не услышала шагов, поэтому появившийся из-за угла мужчина стал для меня неожиданностью. Четвёртый сын герцога Омаского, Ариаде́н. Сердце тоскливо ёкнуло, и обида на мачеху опять уколола. Юноша остановился и растерянно посмотрел на меня. Тоже не ожидал встречи. Я едва сдержала трепетный вздох. Какой он всё-таки! Высокий, светловолосый, с приятным мужественным лицом, стройным станом и мягким взглядом голубых глаз. Я неожиданно вспомнила о своём внешнем виде. Выгляжу как разбойница! В сапогах и штанах, в свободной, местами порванной и измазанной зеленью рубахе, с кое-как заплетённой косой. Я оробела, он тоже как-то смущённо потупился и отвёл глаза. Чувствуя эту неловкую атмосферу, я поспешила откланяться и удалиться. Но когда уходила, лопатки жёг его взгляд.
У входа в комнату меня поджидала служанка. Она метнула на меня испуганный взгляд, поклонилась и убежала. Ясно, мачехе побежала докладывать. В комнате я тут же скинула сапоги, разделась и вытащила ночную рубашку. Успела только ополоснуться в тазу и переодеться, когда в спальню, шурша юбками, влетела мачеха.
– Ах ты, дрянь! – выплюнула она, тяжело дыша. – Неблагодарная тварь! Ославить нас перед всеми хотела!
Это была уже полноватая, слегка подурневшая блондинка с глубоко посаженными голубыми глазами. Я тяжело посмотрела на неё и сухо обронила:
– Может, и хотела.
Терять всё равно было нечего. Глаза мачехи возмущённо округлились.
– Мы тебя вырастили, выкормили, а ты ещё нам репутацию испоганить хочешь своими капризами?! Да ты одним своим появлением нам уже срам причинила!
– Со срамом – это к батюшке, – ядовито ответила я, ощущая странное бесстрашие.
– Дрянь, – тихо и зло протянула мачеха. – Граф Ротрийский оказал большую честь, согласившись взять тебя в жёны. Ты должна быть нам по гроб жизни благодарна, что мы тебя так хорошо пристроили.
– Так по гроб только и получится, – рассмеялась я. – У Женоеда же никто подолгу не живёт. Каково это – человека на смерть верную продавать, а? Небось там, на том свете, вам это зачтётся. Боги всё видят…
Графиня покрылась белыми пятнами и метнулась ко мне, замахнувшись рукой.
– Как ты с матерью говоришь!!!
Я перехватила её руку. В груди вскипела ярость. Захотелось сделать этой женщине так больно, чтобы её лицо исказилось страданием, и я со всей силы отшвырнула мачеху от себя. Она глухо бухнулась о дверь и вскрикнула больше от испуга, чем от боли.
– Что ты сделала, чтобы стать мне матерью?! – заорала я. – Ты просто злобная старая лицемерная крыса! Не смей никогда поднимать на меня руку! В следующий раз я просто убью тебя!
На лице мачехи мелькнуло что-то странное. Пылая яростью, я не смогла распознать эту эмоцию.
– Ты смеешь мне угрожать? – просипела графиня.
– А мне есть что терять? – делано удивилась я. – Меня продают за старого извращенца, убивающего своих жён. Чтобы я сдохла так же, как и остальные! Чего мне ещё бояться? Тебя?! Да что ты сделаешь?! Убьёшь меня? Ну так давай, убивай! А от Женоеда потом своими дочерями будешь откупаться. Кем откупишься, над той через полгода и поплачешь. У него же жёны дольше не живут.
Лицо мачехи побелело как полотно, челюсти плотно сжались. Меня же трясло. Кончились годы терпения, получи, что вырастила!
– Отец с тобой разберётся, – словно яд, выплюнула она и, резко развернувшись, вылетела за дверь.
– Ага, как же! – издевательски проорала я прежде, чем дверь захлопнулась.
И обессиленно опустилась на кровать. Меня продолжало трясти. Это была первая стычка с мачехой, в которой я полностью перестала себя сдерживать. Я не ощущала себя победившей, но мне стало чуточку легче. А то, что отцу пожалуется, – пускай. Ему всегда было всё равно, что происходит между его женой и третьей дочерью. Бабьи разборки – это не для него. Я устало повалилась на покрывало и закрыла глаза. Сегодня был слишком насыщенный тяжёлыми впечатлениями день. Я перевернулась на бок, заворачиваясь в покрывало, и провалилась в сон.
* * *
Снилась мне зелёная трава. Я лежала на ней. Голая. На правой руке серебряной нитью поблёскивал браслет. Надо мной нависал чернохвостый наг. Он мне улыбался, нагло, нахально, проводя кончиком языка по губам и клыкам. Мне почему-то не было страшно. Мужчина наклонился ниже. Чёрный водопад волос, как занавеси, закрыл весь остальной мир. А есть ли он во сне, остальной мир? Наг склонялся всё ниже и ниже. Я уже могла различить его неуловимый в цвете радужки зрачок… Сон смазался и поблёк.
– Госпожа, проснитесь!
Я с трудом открыла глаза. Рядом с постелью в ряд стояли три горничные. Осмотревшись, я увидела, что на стуле лежит очень красивое голубое платье с изящной, на тон темнее, вышивкой по вороту, краю рукавов и подолу. Я удивлённо воззрилась на него. Такой красоты в моём гардеробе никогда не было. Нет, я не ходила в жалких обносках. Мачеха заботилась о репутации семьи, поэтому все её члены одевались достойно, в том числе и я. Но мои наряды отличались скромностью как в крое, так и в выборе тканей.
– Госпожа, скоро завтрак, нам нужно привести вас в порядок, – поторопила та из горничных, что будила меня.
В порядок привести? Для этого мне как-то раньше и одной помощницы за глаза хватало. Но через несколько секунд до меня всё-таки дошло. Жених, видимо, действительно приехал и будет присутствовать на завтраке. Конечно же, я должна произвести на него впечатление и быть просто неотразимой. Наведением «неотразимости» займутся горничные, а красивой обёрткой послужит платье.
Я нехотя встала и отдалась в чужие руки. Для начала меня отвели в соседнюю комнату и погрузили в ванную. Я не сопротивлялась, блаженно нежась в чуть горячей ароматной воде. За эти полчаса чистого восторга я отдохнула больше, чем за всю ночь. Пока подрёмывала, мои волосы тщательно промыли, вычистив из них всю ту труху, что я успела вчера собрать в лесу.
После омовения меня натёрли какими-то маслами. Некоторые были из них настолько пахучи, что мой чуткий нос не выдерживал и я чихала. Пока одна девушка умащала моё тело, две другие разбирались с длинными волосами. Их аккуратно сушили и втирали что-то, пахнущее цветами.
Закончив со всякими натираниями, меня обрядили в исподнее: немыслимой элегантности панталоны и нижнюю рубашку. Поверх последней затянули кружевной корсет. В отличие от моих большегрудых сестёр, я не умирала в этой конструкции от недостатка воздуха. Да, двигаться было не очень удобно. Но в принципе особых неприятностей он мне не причинял.
После этого меня усадили на пуфик, и одна из девушек занялась моими руками, другая ногами, а третья продолжила перебирать волосы. Я почувствовала, что снова начинаю засыпать. Но уснуть мне не дали.
Судя по ощущениям, громоздкой прически по типу гнезда сооружать не стали. Сделали что-то очень скромное, оставив основную массу волос распущенными. Ногтям же на руках и на ногах придали удивительно красивую, аккуратную форму. Я даже залюбовалась своими тонкими пальцами с аккуратненькими розовыми ноготками.
Красить лицо я не любила. У меня очень чувствительный нос, и его раздражают все эти пудры и едва уловимый химический запах красок для глаз. К моей радости, меня не стали особенно мучить. Немного накрасили глаза, чем-то помазали губы и слегка тронули кистью скулы. Пока одна девушка меня красила, вторая надела на мои ноги телесного цвета чулки с ажурным верхом. Как будто моё нижнее бельё будет сегодня кому-то демонстрироваться. Я почувствовала раздражение: мне не нравилось, когда кто-то посторонний натягивал на меня эту деталь гардероба. Третья горничная в это время наводила порядок в комнате и собирала раскиданные вечером вещи.
– Дай сюда, – потребовала я, увидев у неё в руках свои штаны.
– Но, госпожа, они грязные… – попробовала возмутиться девушка, но я потребовала одежду ещё раз.
Получив штаны, я залезла в карман и изъяла браслет. Вспомнила про него совершенно случайно. Если бы не мелькнувшая в голове картинка сна, то, наверное, и не хватилась бы.
В платье меня облачили в последнюю очередь. Я стояла, подняв вверх руки и зажав в одной ладони браслет, а горничные осторожно надевали портняжный шедевр сверху. Они долго возились с нижними юбками, многочисленными мелкими пуговками на спине, завязывали пояс сзади изящным бантом, расправляли складки…
Когда мне подали чёрную коробочку, я удивилась. В бархатном футляре лежал драгоценный гарнитур из белого золота и сапфиров с мелкими вкраплениями бриллиантов. Раньше фамильные драгоценности мне носить не разрешалось, и я почувствовала себя польщённой. Гарнитур состоял из изящного колье, длинных неброского вида серёжек и тонкого витого колечка с синей капелькой сапфира.
Последними надели светло-голубые туфельки на низком каблуке. Только после этого меня подвели к высокому, в полный рост, зеркалу. И я удивлённо вскинула брови. Никогда я ещё не была так свежа, невинна и прекрасна. На белой коже лица, слегка тронутой розовым румянцем, темнели бездонными озёрами тёмно-карие глаза. А губы были похожи на лепестки шиповника. Волосы, завитые крупными локонами, блестящим тёмным водопадом рассыпались до самой талии. Пряди спереди заплетены вокруг головы в косы и перевиты жемчужными нитями. Талия, подчёркнутая синим шёлковым пояском, казалась совсем тонкой. Украшенное вышивкой декольте было очень скромным, но при этом хорошо выделяло грудь. Рукава закрывали руки по самые запястья. Ниже локтя они сборились и приобретали форму фонариков. Тонкий рисунок вышивки украшал их до самых плеч. Шуршащая юбка пышной лилией опускалась в пол, вызывая восторг лёгким, почти незаметным на ткани кружевом шитья. Драгоценности лишь придавали образу дополнительный вес, делая его законченным. Мачеха явно знала толк в подобных вещах!
В общем, в зеркале отражалась прекрасная, пышущая свежей юностью девушка из благородной семьи, невинность и скромность которой не вызывали сомнений. Я была искренне поражена. Всего лишь платье, подходящая причёска – и ты можешь стать кем угодно. Я не могла сказать с уверенностью, что это беззащитное существо, смотрящее на меня из зеркальной глади большими влажными глазами, – именно я. Настолько беспомощной и хрупкой я не ощущала себя никогда.
На завтрак я спускалась в сопровождении двух горничных. Девушки посматривали на меня с опаской, явно ожидая, что сбегу. Но нет, я рвалась в бой!
На одной из лестниц мы столкнулись с наследником герцога Омаского, До́лианом. Он, в отличие от брата, пошёл внешностью в своего отца и был голубоглазым брюнетом. В целом довольно привлекательный молодой человек, но цепкий взгляд и слегка кривоватый нос делали его похожим на ястреба. При моём появлении у него удивлённо приподнялись брови. Я почувствовала себя польщённой: старший сын герцога был скуп на эмоции. Я присела в реверансе и с лёгкой улыбкой пожелала ему доброго утра. Он медленно и чинно склонил голову, не сводя с меня глаз. Но промолчал. Только продолжал пристально смотреть. Я ощутила себя неотразимой и была очень этим довольна.
Внизу лестницы меня ожидал отец. На фоне милорда Долиана Ло́ран Авайский выглядел несколько блекло. Среднего роста, довольно приятного телосложения, но с уже наметившимся животом. Волосы тёмно-русые, их оттенок немного темнее моего собственного. Лицо не лишено привлекательности и благородства, но вялый и незаинтересованный вид портил общее впечатление.
Когда отец посмотрел на меня, его лицо стало откровенно потрясённым. На мгновение в его глазах промелькнул ностальгический восторг, но он быстро пришёл в себя и поспешил ко мне с пылом, которого я от него не ожидала. От его «моя дорогая, ты очаровательно выглядишь» я слегка растерялась. Отец нечасто баловал своих дочерей комплиментами. Уже потом он заметил милорда Долиана и поприветствовал его в соответствии с этикетом.
В зал, где проходил завтрак, я шла уже в сопровождении отца. Впервые мне довелось увидеть на его лице что-то вроде самодовольства, обычно он был вял и апатичен. Казалось, отец гордился красавицей дочерью. И для меня это было в новинку.
Увидев двери, я начала готовиться привести свой план в действие.
Двери распахнулись, явив богато убранную комнату, посреди которой стоял длинный стол для завтрака. За столом собрались уже почти все, кроме трёх сыновей герцога, первый сын зашёл с нами. Место во главе одного края стола сейчас пустовало, ожидая моего отца. По левую руку от него сидела его жена и моя мачеха, госпожа Агне́сса. Следующее за ней место оказалось свободным и было явно предназначено для меня, так как напротив, по правую руку от отца, сидел, видимо, граф Ротрийский. Далее, также со стороны мачехи, сидели мои сёстры строго по старшинству: Риола́на, Те́шша, Ларио́на, Кристабе́лла и Дари́лла. Одеты они были довольно скромно, видимо чтобы не отвлекать внимание от главной звезды дня – меня.
Во главе другого конца стола сидел герцог Миро́ш Омаский, крупный седеющий брюнет с серыми глазами, сильно похожий на своего старшего сына. По левую руку от него находилась герцогиня Ноне́лия Омаская, его жена, хрупкая, всё ещё красивая блондинка с чудесными голубыми глазами, которые унаследовали все её сыновья. Их наследник, милорд Долиан, сел по правую руку от отца. Три места после него оставались пустыми.
Граф Ротрийский встал, чтобы поприветствовать меня. И я, как стрелу, спустила заклинание. Я действительно немного приврала, когда говорила нагу, что не разбираюсь в магии. Разбираюсь, правда, не очень хорошо, так как училась самостоятельно по книгам, которые имелись у нас в библиотеке. При таком обучении оставались огромные дыры в образовании. Дар у меня был весьма скромный, и я, откровенно говоря, плохо им владела. И сейчас хотела использовать наведённый фантом. Суть его заключалась в том, что все видят тебя такой, какая ты есть. А тот, на кого направлено заклинание, видит созданный тобой образ. Но заклинание довольно сложное, и я совершенно не была уверена в успехе. Возможно, оно не подействует совсем или подействует, но на всех сразу. Мне приходилось очень сильно концентрироваться, чтобы удерживать его.
Удивлённые взгляды были мне наградой. Причём, судя по удивлению на некоторых лицах, видели присутствующие отнюдь не моего ужасненького фантома. Герцогиня смотрела на меня с вежливым, вполне благожелательным интересом, взгляд герцога был оценивающим. Сёстры были удивлены, даже мачеха, похоже, не ожидала такого. Только граф скривился, словно унюхал поблизости скотный двор.
Женоед оказался низкорослым и кривоногим мужчиной с полностью седой головой. Даже шевелюра моего отца всё ещё была тёмной с редкими серебряными нитями. Глядя на графа, можно было с уверенностью сказать, что и в молодости он не был красавцем. Борозды глубоких морщин пересекали его маленькое лицо. Крючковатый нос нависал над тонкими сухими губами. Дополняли всё это слабовольный подбородок и широкий покатый лоб. Дорогой, вышитый золотой нитью камзол сидел на его высохшей фигуре как мешок. А рядом с ним я – такая красивая, свежая и невинная. На моём фоне он выглядел ещё несуразнее. В глазах отца мелькнуло сомнение. Наверное, посчитал, что продешевил. На лицах наших гостей появилось плохо скрываемое недоумение. Мы с графом представляли собой две противоположности.
И вот стою я, вся такая очаровательная, смотрю на графа с вежливым смирением и улыбаюсь самой скромной и лёгкой улыбкой. А у него на лице всё чётче и чётче проступает отвращение.
– Это моя третья дочь, Таюна, – представил меня отец.
Граф посмотрел на него так, словно заподозрил, что над ним издеваются.
– Вы серьёзно?
Этой фразой он сказал всё. Как оскорбительно она прозвучала!.. Я растерялась, то есть попыталась растеряться. Отец тоже. Он явно не понимал, чем недоволен гость. На лице мачехи мелькнула злость. По её глазам можно было прочесть, что она в бешенстве из-за того, что эта пародия на мужчину не оценила её усилий. Вряд ли о платье побеспокоился отец. На лицах решительно всех присутствующих мелькнуло непонимание. Только милорд Долиан продолжал всё так же цепко смотреть.
– Что-то не так? – спросил отец.
Граф скосился в сторону стола и недовольно пожевал губами. Видимо, не желал устраивать публичный скандал.
– Ничего, прошу прощения, – чуть смягчившись, произнёс он. – Рад знакомству.
И поклонился, даже не сделав попытки облобызать мне ручку. Все расселись по местам. Завтрак пошёл своим чередом. Вяло потекла светская беседа. К графу обращались пару раз, но он отвечал сухо и немногословно, и от него отстали. Я продолжала ловить на себе его недовольные взгляды.
Минут через десять после начала завтрака пришли, извинившись за опоздание, герцогские сыновья. Сёстры расцвели приветливыми улыбками. Все три брата были блондинами. При этом двое чертами лица больше походили на отца, а младший – на мать. От них мне тоже досталась порция удивлённо-восхищённых взглядов, а Ариаден даже замер, остановившись у своего стула. Я чувствовала его взгляд всем телом, но не посмела поднять глаз от тарелки.
Я почти не ела, боясь пошатнуть хрупкий контроль и разрушить заклинание. И едва уловимо улыбалась, изображая неземное создание, которое явилось, чтобы скрасить своим присутствием это замечательное утро. Подняв один раз глаза, я увидела, что Ариаден смотрит на сидящего по соседству графа, презрительно кривя плотно сжатые губы. Граф же ни на кого внимания не обращал. Он ел, придирчиво осматривая каждый кусок, прежде чем положить в рот.
Первой откланялась и покинула стол моя младшая сестра. Следом постепенно потянулись остальные. Я решила, что посидела уже более чем достаточно, и тоже поднялась. Мачеха, озадаченная и расстроенная непонятным поведением графа, даже не попыталась меня остановить. За дверью я облегчённо выдохнула и поспешила убраться подальше, чтобы распустить заклинание. Теперь бы не столкнуться с графом где-нибудь чисто случайно.
Я направилась в сторону открытой галереи. Она выходила окнами во двор и считалась открытой, так как продувалась всеми ветрами и окна её не были застеклены. Представляла она собой просторную прямоугольную площадку, окружённую голыми стенами с оконными проёмами и с крышей над головой. В зимнее время сюда наметало много снега, который слуги старательно вычищали, чтобы весной растаявшая вода не заливала нижние этажи.
Сейчас здесь было пусто. Внизу по чисто подметённому двору чинно и неторопливо ходили слуги, у открытых ворот навытяжку стояла стража. Я поморщилась, представив, каково им стоять в доспехах по такой жаре. В обычное время они позволяли себе прохаживаться на посту в одних рубахах. Батюшка на это не очень строго смотрел. Но нынче в замке гости, поэтому никаких послаблений.
– О, Тайка! – раздался позади голос.
Я недовольно обернулась, узнав голос Ларионы. Да, это была она вместе со старшей сестрой Риоланой. Все мои сёстры внешностью пошли в свою маменьку: светловолосые, голубоглазые. На отца ни одна не была похожа. Даже я на него не была похожа, что ещё сильнее злило мачеху.
Риолана, самая высокая из нас, довольно стройна и не обделена приятными глазу формами. Она всегда пряма как палка и держит себя с достоинством
