Оглавление

МАРАТ ГАЙНУЛЛИН

АДМИРАЛ ИВАН ФЁДОРОВИЧ КРУЗЕНШТЕРН

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельца авторских прав.

250 лет со дня рождения адмирала Ивана Фёдоровича Крузенштерна (в крещении Адама Иоганна)

От автора

Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не уважать оной есть постыдное малодушие.

А. С. Пушкин

Книга посвящается 250-летию со дня рождения знаменитого мореплавателя, учёного и педагога Ивана Фёдоровича Крузенштерна (Adam Johann von Krusenstern, Haggud 08.11.1770 — Asz 12.08.1846) [75 лет]. Именно он был начальником экспедиции, совершившей первое русское кругосветное путешествие.

Иван Фёдорович Крузенштерн удивительный человек — человек невероятного мужества, доброжелательный, порядочный, отличный моряк, учёный, прекрасный педагог, воспитавший целое поколение морских офицеров, которые стали славой и гордостью России.

Автор стремился дать наиболее полный портрет адмирала Ивана Фёдоровича Крузенштерна, рассказать не только о его официальной, но и о личной жизни в кругу семьи, родственников и друзей.

Повествование начинается с описания детства, затем — учёбы в Морском кадетском корпусе и позже боевого крещения молодого моряка и его службы под британским флагом.

Большое внимание уделено первому российскому кругосветному плаванию, которое представляет целую эпоху в жизни Ивана Фёдоровича Крузенштерна.

Известно, что 26 июля (7 августа) 1803 года корабли экспедиции «Надежда» и «Нева» подняли паруса и вышли из Кронштадта в открытое море. Кругосветное плавание продолжалось 3 года 12 дней и закончилось 7 (19) августа 1806 года.

Императором Александром Павловичем начальником первой русской кругосветной экспедиции был назначен 32-летний капитан-лейтенант Иван Фёдорович Крузенштерн.

После возвращения экспедиции в Кронштадт, учитывая ценность научных материалов полученных в экспедиции, император Александр Павлович поручил Ивану Фёдоровичу Крузенштерну написать и подготовить к изданию отчёт о проделанной работе с описанием первого русского кругосветного путешествия в двухгодичный срок, то есть закончить работу к 1809 году.

В скромном господском доме имения Коддил, ныне Кодила (Эстония), принадлежавшем с 1807 по 1811 год знаменитому мореплавателю, и был создан его главный научный труд:

«Путешествие вокруг света в 1803, 4, 5 и 1806 годах по повелению Его Императорского Величества Александра I на кораблях „Надежде“ и „Неве“ под начальством флота капитана-лейтенанта, ныне капитана второго ранга, Крузенштерна, Государственного Адмиралтейского департамента и Императорской Академии наук члена».

Исполненный в срок отчёт состоит из трёх частей.

Первая часть объёмом в 413 страниц издана в 1809 году и состоит из введения и тринадцати глав. В этой части изложены подготовка к первому русскому кругосветному путешествию и исполнение поставленной перед экспедицией задачи до завершения визита чрезвычайного и полномочного посланника России в Японию камергера Николая Петровича Резанова.

Вторая часть объёмом в 471 страницу издана в 1810 году и состоит из тринадцати глав. Повествование начинается от выхода шлюпа «Надежда» из японского порта Нагасаки и заканчивается благополучным прибытием корабля 7 (19) августа 1806 года в Кронштадт.

Третья часть объёмом в 455 страниц издана в 1812 году и состоит из введения и пятнадцати глав, в которых изложены, за малым исключением, все научные материалы, полученные экспедицией под руководством капитан-лейтенанта Ивана Фёдоровича Крузенштерна. Помимо этого, в эту часть включены три работы астронома доктора Иоганна Каспара Горнера: «О колебании барометра между тропиками» (стр. 228–259), «Степень теплоты морской воды в разных глубинах» (стр. 260–280) и «Удельная тяжесть морской воды» (стр. 339–347); три небольшие работы естествоиспытателя Вильгельма Готтлиба Тилезиуса фон Тиленау: «О музыке» с приложением нот (стр. 388), «Бахия», или «Камчадальская медвежья пляска» (стр. 389–390), «Песнь людоеда» с острова Нукагива» (стр. 391–397); и одна очень интересная, на мой взгляд, статья доктора шлюпа «Надежда» Карла Эспенберга — «Замечания по врачебной части, учинённые во время путешествия Крузенштерна» (стр. 281–332). Особый интерес в настоящее время, как мне кажется, представляет параграф десятый (стр. 398–405) третьей части отчёта — таблица, показывающая широты и долготы мест определения астрономических наблюдений на корабле «Надежда» во время его плавания вокруг света.

Почти одновременно первая и вторая части отчёта о кругосветном путешествии были изданы на русском и немецком языках.

Выпущенный в свет отчёт без иллюстраций не в состоянии был представить всего многообразия материалов, полученных во время кругосветного путешествия. По этой причине был разработан и выпущен в свет в 1813 году в Санкт-Петербурге прекрасной работы альбом гравюр, известный нам под названием «Атлас к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна».

Полный комплект «Атласа» составляет сто девять гравировальных листов. Из них тридцать девять листов — карты, планы и виды с изображением очертаний берегов. Две гравюры, листы II и IV «Атласа», исполнены по рисункам астронома, доктора Иоганна Каспара Горнера. Остальные шестьдесят восемь листов — это гравюры по рисункам натуралиста Вильгельма Готтлиба Тилезиуса фон Тиленау, исполненные во время кругосветного путешествия с натуры. Карты, планы и виды с изображениями очертаний береговых линий составлялись под наблюдением Ивана Фёдоровича Крузенштерна астрономом — доктором Иоганном Каспаром Горнером, лейтенантами Ермолаем Ермолаевичем Лёвенштерном и Фаддеем Фаддеевичем Беллинсгаузеном, который собственноручно нарисовал все карты. Рисунки и карты, привезённые из путешествия, представляют исключительную ценность. Они уникальны и позволяют своими глазами увидеть земли и страны, где побывали кругосветные путешественники экспедиции Ивана Фёдоровича Крузенштерна.

В наше время не представляет никакого труда ознакомиться с интереснейшим трёхтомным трудом Ивана Фёдоровича (Адама Иоганна) Крузенштерна «Путешествие вокруг света в 1803, 4, 5 и 1806 годах по повелению Его Императорского Величества Александра I» и «Атласом к путешествию вокруг света» не выходя из дома. Поверьте, мне на слово, это очень увлекательное занятие.

Научная деятельность Ивана Фёдоровича Крузенштерна, началом которой можно считать поданную в 1799 году записку министру коммерции Саймонову с изложением проекта организации русской кругосветной экспедиции для развития торговли с целью обогащения России, длилась более сорока лет, практически всю жизнь. Он разработал и написал по просьбе графа Николая Петровича Румянцева программу научных работ для кругосветной экспедиции в «Южный океан и Беринг пролив» под начальством лейтенанта Отто Коцебу на бриге «Рюрик».

В декабре 1818 года Иван Фёдорович Крузенштерн высказал мысль морскому министру Ивану Ивановичу маркизу де Траверсе о необходимости организации кругосветной экспедиции в район Южного полюса. От руководства экспедицией отказался. Известно, что экспедицию возглавил капитан второго ранга Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен, открывший Антарктиду.

В 1837 году за совокупность научных работ: трёхтомник «Путешествие вокруг света в 1803, 4, 5 и 1806 годах» и «Атлас Южного моря» Ивану Фёдоровичу Крузенштерну была присуждена полная Демидовская премия.

Авторитет Ивана Фёдоровича в научных кругах был настолько высок, что академик Карл Максимилианович Бэр, адмиралы Фёдор Петрович Литке и Фердинанд Петрович Врангель включили начальника экспедиции, совершившей первое русское кругосветное путешествие, Ивана Фёдоровича Крузенштерна в число основателей Русского географического общества (РГО), несмотря на то, что великий мореплаватель отсутствовал на учредительном собрании общества.

Большое внимание в книге уделено деятельности Крузенштерна на посту директора Морского кадетского корпуса. Здесь в полной мере раскрылся истинный педагогический талант Ивана Фёдоровича, его искренняя доброта, исключительная порядочность, чувство долга, любовь к воспитанникам.

В книге описана среда, в которой жил и работал Иван Фёдорович Крузенштерн, круг его друзей и знакомых, подробно описаны последние дни жизни Ивана Фёдоровича (Адама Иоганна) Крузенштерна и почести, которые оказали ему его современники.

Книга заканчивается описанием почестей, которые воздают первому русскому кругосветному мореплавателю адмиралу Ивану Фёдоровичу Крузенштерну благодарные россияне и его земляки в наши дни. Во время работы над книгой большое внимание было уделено родственным связям Ивана Фёдоровича (Адама Иоганна) Крузенштерна и его жены Юлии Ивановны (Юлианы Шарлотты) Крузенштерн, урождённой баронессы фон Таубе.

В результате анализа родословных схем было установлено, что Юлиана Таубе, супруга адмирала Ивана Фёдоровича Крузенштерна, приходится кузиной (троюродной сестрой) баронессе Ефросинии Ульрике фон Поссе, урождённой Липхарт, «бедной бабушке» Натальи Николаевны Пушкиной, во втором браке Ланской.

Это исследование и многое другое, как считаю, будут мной опубликованы в книге «Благородные родственники» и вызовут интерес читателей. Родственные связи в те времена, и не только, были очень важны и играли большую роль в жизни человека. Они ценились и бережно поддерживались.

Впервые в книге опубликовано денежное содержание по чину Ивана Фёдоровича (Адама Иоганна) Крузенштерна, денежные наградные аренды, список полученных адмиралом орденов, знаков отличия.

Автор искренне благодарит за помощь и поддержку герольда Таллинна Юрия Куускемаа, докторов философии Инну Ярва, и Юрия Мальцева, директора художественного музея в Кадриорге (Таллинн, Эстония) Александру Мурре, руководителя музея «А. С. Пушкин. Век XX» (Таллинн, Эстония) магистра философии Аллу Беленкову, куратора Исторического архива, кандидата наук Татьяну Шор, куратора Русского музея и Дома-музея Петра I (Таллинн, Эстония) Зураба Яниса, бывшего директора Русского музея Хейго Сахка, членов поэтического клуба «Гармония» Вячеслава Пернавского и члена Объединения русских литераторов Эстонии (ОРЛЭ) магистра права, доцента Михаила Кикаса, председателя Таллиннского клуба ветеранов флота Александра Караулова и члена клуба Александра Злобина, художников Владу Жаркову-Свиридову и Сергея Киркова, гидов по Таллинну Елену Валабик-Хаав, Ольгу Соболеву, Любовь Драничкину, сына Дмитрия, внуков Петра и Фёдора Гайнуллиных, дочь Екатерину Сумину, внучку Марию и её мужа Артёма Медведевых. Особо благодарю Ирину Маркову за трогательную заботу, проявленную к автору.

Марат Гайнуллин

Таллинн, 2006–2020

Детство и учёба в Морском кадетском корпусе

Поля, холмы родные,

Родного неба милый свет,

Знакомые потоки,

Златые игры первых лет

И первых лет уроки.

В. А. Жуковский

Адам Иоганн Крузенштерн (на русской службе Иван Фёдорович) родился 8 (19) ноября 1770 года в имении Хаггуд (Haggud-Hagudi-H-Rapla) в Эстляндии. Он был младшим ребёнком в семье.

Отцом его был капитан в отставке Иоганн Крузенштерн (Johann Friedrich von Krusenstern, 14.02.1724 — Haggud 29.08.1791), матерью — Кристина, урождённая Толь (Christina Friederika von Toll, Meyris-Määri-Viru-Simuna 1730 — Haggud 19.03.1804).

Семья была большой и дружной. Все дети радовались рождению братика.

Всего в семье было семеро детей: пять девочек и два мальчика. Одна из девочек, Генриетта (Johanna Henriette, 17.03.1752 — декабрь 1755) умерла в раннем возрасте простудившись во время прогулки. Когда родился Адам Иоганн, его старшей сестре Еве (Eva Dorothea, 01.12.1750 — Revel 04.04.1811) было уже двадцать лет. Сестре Елене (Helena Friederika, 1758–24.11.1855) исполнилось двенадцать лет, Оттилии (Karolina Ottilia, 1763–24.10.1835) — семь, a Августе (Johanna Augusta, 1765 — Narva 02.03.1835), которая была самой младшей, — пять.

Близким по возрасту к Адаму Иоганну был его брат Карл (Karl Friedrich, 04.10.1769 — Haggud 01.01.1847), который был старше братика всего на тринадцать месяцев. Он был верным другом и товарищем в детских играх и в жизни в целом.

Часто в играх мальчиков принимали участие две младшие сестры — Оттилия и Августа.

Многочисленная семья жила в прекрасном не большом, но и не маленьком двухэтажном каменном доме, который построил Иоганн Крузенштерн. Очень помогло в строительстве дома приданое Кристины Толь.

К моменту рождения Адама Иоганна Крузенштерна родители его прожили в мире и согласии уже двадцать лет.

У отца дружного семейства Крузенштерн были две сестры. Старшая из них, Анна (Anna Margaretha, Reval 10.02.1732–19.09.1796), 18 февраля 1754 года вышла замуж за лейтенанта Германа Эссена (Hermann Reinhold von Essen,? — 04.02.1761). В браке у неё родились два сына — Карл Эссен (Karl Philipp von Essen, 20.11.1754–27.10.1813) и Отто (Otto Gustav von Essen, 11.12.1755 — ?), двоюродные братья Адама Иоганна Крузенштерна. Сыновья тётушки Анны были на пятнадцать лет старше Адама Иоганна. Конечно, они не участвовали в детских играх маленького двоюродного брата.

Младшая тётя мальчиков Крузенштерн — Хедвиг (Hedwig Elisabeth, Ahagfer-Ohakvere-Viru-Jõhvi 03.11.1735 — Pühs-Purts-Viru-Lüganuse 26.12.1782), ухаживая за родителями, так и не вышла замуж.

Старший из дядей Адама Иоганна — Карл (Karl Adolf, Reval 13.02.1727–20.10.1792), в службе Карл Филиппович Крузенштерн, родился в Ревеле. Поступив на службу в армию, он через двадцать пять лет вышел в отставку в чине полковника, с «полной пенсией и правом ношения мундира». Через год, в 1768 году, он женился на Анне Брюммер (Anna Magdalena von Brümmer, 11.11.1745 — Pühs-Purtse-Viru-Lüganuse 07.01.1781), которая принесла в дом в виде приданого имение Варранг (Warrang-Varangu-J-Koeru).

У них родились две дочери, которые были близки по возрасту к Адаму Иоганну. Это были двоюродные сёстры будущего знаменитого мореплавателя — Кристина (Christina Gertrude, 25.04.1769 — Berlin 08.08.1803), на полтора года старше, и Каролина (Karoline Elisabeth, Paggar-Pageri-Viru-Jõhvi 20.12.1771 — Reval 30.12.1839), на год моложе своего двоюродного брата. При встречах семейств на днях рождения, рождественских праздниках и других торжествах Карл и Адам Иоганн, братья Крузенштерн, с удовольствием играли со своими маленькими родственницами.

Дочери другого дяди — Отто (Otto Wilhelm, Ahagfer-Ohakvere-Viru-Jõhvi 06.02.1740 — Loal-Lohu-H-Hageri 12.12.1820) были значительно моложе своих двоюродных братьев Карла и Адама Иоганна.

У матери Адама Иоганна были две сестры. Это Гертруда Клуген (Gertruda Helena von Toll, Мeyris 12.04.1720 — Lodensee-Klooga-H-Keila 16.02.1782) и Доротея Гелфрейх (Dorothea Elisabeth von Toll, Мeyris 10.05.1728 — Meyris 09.04.1785). Их дети были старше Адама Иоганна на пять и более лет. Такая разница существенна в детском возрасте. Двоюродные сёстры и братья знали друг друга, но вряд ли играли вместе. Хаггуд находился довольно далеко от моря. Поэтому поездки в гости к тётушке Гертруде вызывали у мальчиков бурный восторг. Тётушка жила в имении Лодензее (в настоящее время Клоога) принадлежавшее её мужу Гансу Клугену (Hans Heinrich von Klugen, Lodensee 02.05.1713 — Lodensee 19.10.1785).

Имение Лодензее было расположено примерно в 45 километрах на северо-запад от Хаггуда, в двух километрах от моря. Усадебный дом находился на берегу красивейшего озера. В водной глади, как в зеркале, отражался двухэтажный дом Клугенов со специально оборудованным купальным павильоном.

У дядюшки Ганса была большая парусная лодка, на которой очень любили кататься братья Крузенштерн. Когда приезжал на каникулы к родителям их двоюродный брат Якоб (Jаkob Gottlieb, von Klugen, Lodensee 01.02.1761 — Wayküll-Vaeküla-Viru-Kadrina 13.06.1815), он охотно брал с собой на парусник своих кузенов, братьев Крузенштерн. В жаркие солнечные дни хозяева Лодензее вместе с гостями ездили на море, чтобы подышать свежим просоленным воздухом. Здесь Адам Иоганн впервые увидел бескрайнее море, нежно ласкающее песчаный пляж.

Будущий знаменитый адмирал со звонким смехом бегал вдоль пляжа, разбрызгивая в разные стороны тёплую морскую воду.

Это веселье прерывалось только тогда, когда из-за горизонта медленно выплывали корабли с белоснежными парусами и позднее исчезали вдали. Мальчики, заворожённые увиденным, долго смотрели им вслед. Детские игры, прогулки в лес по ягоды и грибы, поездки в Лодензее были чудесным, беззаботным детством.

Дружба братьев сохранилась на всю жизнь, несмотря на большую разницу в их положении. Адам Иоганн Крузенштерн, в службе Иван Фёдорович, стал всемирно известным учёным, адмиралом, к которому очень благосклонно относился император Николай I.

Он был начальником первой русской кругосветной экспедиции и шестнадцать лет директором Морского кадетского корпуса, воспитал поколение блестящих моряков, которые принесли славу России. Брат Карл Крузенштерн, в службе Карл Фёдорович, жил в своём небольшом имении Хаггуд (Хагуди) в Эстляндии. Майор в отставке, порядочный, честный, добрый деревенский житель, отец огромного семейства (у него было двадцать детей от двух жён), постоянно ищущий побочный заработок, чтобы хоть отчасти покрыть долги, он всегда радовался за своего младшего брата и гордился его успехами. Переписка между братьями продолжалась всю жизнь.

В традициях страны было бережливое ведение своего хозяйства. Такое отношение у Иоганна Крузенштерна было ко всему, кроме образования. Родители никогда не экономили, если речь шла об обучении детей. С этой целью Иоганн Крузенштерн, несмотря на денежные затруднения, пригласил нескольких учителей, чтобы дети получили хорошее начальное образование.

Особое внимание уделялось обучению детей французскому языку и литературе. Одним из приглашённых учителей был Георг Калм (Georg Heinrich Kalm,?).

Все сёстры Адама Иоганна Крузенштерна, за исключением самой старшей, Евы, вышли замуж. Первой Оттилия в конце сентября 1780 года, как только ей исполнилось семнадцать лет, была выдана за тридцатилетнего офицера Иоганна Руктошеля (Johann Friedrich von Ruckteschell, 1750–20.12.1798).

Через два года была выдана замуж молоденькая Августа, самая младшая из сестёр Адама Иоганна. Мужем семнадцатилетней девушки стал местный помещик Отто Бистрам (Otto Gotthard von Bistram, 1762–21.10.1836). Последней вышла замуж двадцатисемилетняя Елена за бывшего домашнего учителя семейства Крузенштерн — асессора Георга Калма.

В 1782 году братья Крузенштерн поступили в рыцарскую школу при cоборе Святой Марии в Ревеле (Таллинне), более известном как Домский собор на Вышгороде.

Впервые эта весьма уважаемая школа была упомянута письменно в 1319 году. В 1782 году директором школы был надворный советник Иоганн Христиан Тидебёл (Johann Christian Tidebohl), представитель выехавшего из Померании в Эстляндию рода. Адам Иоганн проучился в этой школе два года. Затем встал вопрос о дальнейшем образовании.

Обычно сыновья дворянских фамилий в Эстляндии, проучившись в школе при Домском соборе в Ревеле, становились студентами различных университетов в Германии или же кадетами военных училищ в Петербурге. Самым престижным был Пажеский корпус, а затем шли различного рода сухопутные корпуса. Список этих учебных заведений замыкал Морской кадетский корпус. Однако имелась и другая возможность.

В XVIII веке молодому дворянину, особенно из бедной семьи, совсем не обязательно было продолжать учёбу в Петербурге в престижном кадетском корпусе.

При чрезвычайно стеснённых материальных средствах можно было начать свою службу волонтёром или поступить в какой-нибудь полк солдатом. В этом случае многие из них также становились офицерами, а некоторые делали блестящую карьеру.

Карл Крузенштерн после учёбы в школе при Домском соборе был направлен родителями в Императорский пажеский корпус.

К сожалению, отец мальчиков, Иоганн Крузенштерн, был не в состоянии финансировать обучение обоих сыновей в этом дорогом привилегированном учебном заведении. Но он хотел, чтобы и второй сын продолжил своё образование в одном из военных корпусов в Петербурге. Во всех ранее изданных биографиях адмирала Ивана Фёдоровича Крузенштерна сказано, что выбор Морского кадетского корпуса был случайным и рекомендован кем-то из знакомых семьи. Считаю, наиболее вероятно, учиться в Морском кадетском корпусе посоветовал родной племянник матери Адама Иоганна — тридцативосьмилетний Иоганн Клуген (Johann Heinrich von Klugen, Lodensee 08.06.1747 — Kronstadt 1827), на русской службе Иван Иванович Клуген.

Он служил в Кронштадте и смог бы присмотреть за своим двоюродным братом, четырнадцатилетним Адамом Иоганном, который разговаривал только на немецком языке.

В семье двоюродного брата мальчик не чувствовал бы одиночества вдали от родного дома. В дальнейшем Иван Иванович Клуген в чине генерал-майора был комендантом Кронштадта.

Таким образом, выбор пал на Морской кадетский корпус, учреждённый указом от 15 декабря 1752 года императрицей Елизаветой Петровной для «государственной пользы».

При поступлении в Морской кадетский корпус Адам Иоганн был записан на службу под именем Ивана Фёдоровича Крузенштерна, и с тех пор до конца жизни и в настоящее время он известен в России только так.

Директором Морского кадетского корпуса во время учебы в нём Ивана Фёдоровича Крузенштерна был вице-адмирал Иван Логинович Голенищев-Кутузов.

Морской кадетский корпус раньше находился в Петербурге. Во время случившегося на Васильевском острове 23 мая 1771 года сильного пожара здание Морского кадетского корпуса сгорело. Это учебное заведение перевели в Кронштадт и разместили в Итальянском дворце. Директор корпуса постоянно жил в Петербурге, загруженный работами на занимаемых им высоких постах, вплоть до вице-президента Адмиралтейств-коллегии. Поэтому он крайне редко посещал своих воспитанников в Кронштадте. Когда директор корпуса приезжал в Кронштадт, его всегда принимали с большими почестями. Корпусное начальство заблаговременно готовилось к встрече, и во всё время пребывания вице-адмирала Ивана Логиновича Голенищева-Кутузова в Морском кадетском корпусе стоял почётный караул.

Однако из-за редкого посещения вице-адмиралом вверенного ему учебного заведения дела в Морском кадетском корпусе постепенно приходили в упадок. Многие известные педагоги, подражая своему директору, не переехали в Кронштадт, а остались в Петербурге и только изредка наведывались в Морской кадетский корпус. Такое положение не могло остаться без последствий: возникло пренебрежение к обучению и воспитанию кадетов, содержание которых было более чем суровым. Помещение, в котором жили кадеты, плохо отапливалось, в разбитые и прикрытые тряпьём окна нещадно дуло, одежда была ветхой, заношенной, а питание скудным.

Иван Фёдорович рассказывал иногда о порядках, которые царили в Морском кадетском корпусе во время его учёбы.

Теодор Бернгарди, зять Крузенштерна, со слов тестя описал процесс смены нательного белья в Морском кадетском корпусе:

«Само бельё не часто менялось несмотря на то, что носилось днём и ночью. В день смены белья кадеты по звону колокольчика должны были выпрыгивать из кроватей и бежать в рубашке через коридор, чтобы прибежать в зал, где унтер-офицер обходил для проверки фронт, чтобы принять поношенное бельё, которое каждый уже снял. Раздетые кадеты должны были стоять в ряд, пока другой унтер-офицер не выдавал чистые рубашки».

Постоянного расписания занятий не было. Вместо этого в первую половину дня, с семи до одиннадцати часов, планировались трудные предметы, например, математика, а с четырнадцати до восемнадцати — послеобеденный блок с лёгкими предметами, например, иностранным языком. Между блоками по плану были обед и игры. После блоков — ужин и выполнение домашних заданий.

В субботу вечером не было послеобеденного обучения.

Воспитатели наказывали тех, кто в течение недели был занесён в чёрный список. За каждую провинность, даже незначительное упущение или проступок, кадета ожидало суровое наказание.

Через все коридоры корпуса слышались пронзительные крики тех, кого нещадно пороли в караульном помещении, отпуская от десяти до пятнадцати «горячих».

Офицеры считали, что, подвергая своих подопечных такому жестокому наказанию, они выполняют свои обязанности и приучают кадетов к суровой морской службе.

Страшнее была царившая в Морском кадетском корпусе дедовщина, господство гардемаринов над кадетами. Гардемарин имел право выбрать себе кадета в качестве адъютанта. И этот кадет должен был ему подчиняться во всём. В виде вознаграждения кадету гардемарин должен был помогать ему в учёбе.

Ивану Фёдоровичу было четырнадцать лет, когда он пришёл в Морской кадетский корпус. Он был на два года старше своих товарищей. Не владеющий русским языком, невысокого роста, он был серьёзным, собранным, замкнутым, молчаливым, угловатым подростком.

Крузенштерн не проявлял интереса к обыденной жизни и только в редкое свободное время общался с другими кадетами.

Будущий участник первой русской кругосветной экспедиции Юрий Фёдорович Лисянский, хотя и был моложе, пришёл в Морской кадетский корпус за два года до Ивана Фёдоровича Крузенштерна. Он отметил в своём дневнике, что основными качествами кадета Ивана Крузенштерна были основательность, надёжность и пунктуальность.

Юрий Лисянский познакомился с кадетом Иваном Крузенштерном во время тренировок по верховой езде.

Их кабины оказались рядом. Юрий случайно увидел в кабине Ивана раскрытую книгу о морском путешествии в Северное море.

Книга была раскрыта на странице, где писалось о смерти капитана-командора Витуса Беринга во время зимовки. Иван Крузенштерн, который в это время уже вернулся в кабину, задумчиво сказал: «Завиден такой конец. Я надеюсь, что когда-нибудь однажды смогу посетить его могилу».

Уже тогда романтика дальних странствий и восхищение героями исследователями владели душой будущего моряка.

Старший брат Карл, в русской службе Карл Фёдорович, учился в Пажеском корпусе, который находился в Петербурге. Он навестил своего младшего брата на Рождество наступающего, 1786 года.

Однажды и Ивану Крузенштерну посчастливилось навестить брата Карла, когда тот уже окончил обучение в корпусе и стал пажом императрицы Екатерины Великой.

Жили пажи в отведённых для них дворцовых покоях. Иван пришёл рано утром. Придворный лакей тихим голосом, почти шёпотом, сказал, что «молодой барин ещё изволят почивать, и он не смеет его будить». Когда гостя впустили, он вошёл в комнату, обитую штофными обоями. Пол был натёрт до блеска.

Брат лежал в кровати с балдахином, под шёлковой занавесью. Ему как раз подали в постель чашку шоколада.

Какой разительный контраст с жизнью Ивана Крузенштерна в Морском кадетском корпусе, с поркой по субботам и дедовщиной!

Учёба юношей в Морском кадетском корпусе была разделена на два этапа. Первые три года они проходили общий курс и назывались кадетами. Затем, после экзаменов, их переводили в гардемарины.

В течение последующих трёх лет они не только учились в стенах Морского корпуса, но и проходили практическое обучение на кораблях и фрегатах в учебных плаваниях по Финскому заливу и Балтийскому морю.

Несмотря на то, что условия существования кадетов в стенах Морского корпуса были суровыми, преподавание основных дисциплин велось на высоком уровне. Среди преподавателей, которые переехали из Петербурга в Кронштадт, были опытные и любившие своё дело офицеры, умевшие привить своим воспитанникам любовь к морю. Особой популярностью среди кадетов пользовался старейший профессор корпуса Николай Гаврилович Курганов, автор известных в то время трудов «Универсальная арифметика», «Российская универсальная грамматика» и «Письмовник». На своих лекциях по астрономии и навигации профессор прививал своим слушателям любовь к исследованиям, связанным со службой на море.

Успешно отучившись три года, Иван Крузенштерн из кадетов был переведён в гардемарины. Однако он не успел окончить полный курс обучения в Морском кадетском корпусе в связи с тем, что Швеция объявила войну России. 27 мая 1788 года последовало повеление «по недостатку в офицерах выпустить из Морского кадетского корпуса всех гардемарин офицерами, даже и тех, которые, не окончив полного курса, были хоть один раз в море». Таким образом, Иван Фёдорович Крузенштерн, семнадцати лет от роду, проучившись всего три с половиной года в Морском кадетском корпусе, был выпущен в чине «за мичмана» в эскадру знаменитого и опытного адмирала Самуила Карловича Грейга (Samuel Greig, 30.11.1735–15.10.1788).

Морские сражения

О ваших победах гремят в дифирамбе

Cедые валы, набегая на мыс!

Н. Гумилёв

Летом 1787 года началась война России с Турцией. Английское правительство, встревоженное успехами русских на Чёрном море, открыто помогало Турции. Для ослабления России Великобритания стремилась вовлечь её одновременно в войну со Швецией.

Удобным орудием для этого стал шведский король Густав III, мечтавший о возвращении прибалтийских провинций, завоёванных Петром I.

Английские политики рассчитывали, что военные действия на Балтийском море и прямая угроза Петербургу вынудят императрицу Екатерину II оттянуть свои силы с юга.

Не зная о тайных дипломатических переговорах, русское правительство решило усилить свои морские силы в Средиземном море. Для похода была сформирована эскадра, командующим которой осенью 1787 года был назначен адмирал Самуил Карлович Грейг, главный командир порта и генерал-губернатор Кронштадта, шотландец по национальности, состоящий на русской службе с 1766 года.

Самуил Карлович Грейг был знающим, деятельным и отважным адмиралом. Разработанные им планы военных кампаний отличались высоким профессионализмом и тщательной проработкой деталей. Он точно оценивал размеры сил противника и определял средства для выполнения поставленной задачи. Граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский был обязан ему истреблением турецкого флота в Чесменской бухте 26 июня 1770 года.

Адмиралу Самуилу Карловичу Грейгу было в это время пятьдесят два года. Личное мужество и опыт адмирала вызывали уважение окружающих. Императрица полностью доверяла Грейгу, верила в его искусство флотоводца и любила его.

В своё время по её повелению он сумел арестовать и привезти в Россию известную авантюристку княжну Тараканову.

Старшим после адмирала Самуила Карловича Грейга был назначен вице-адмирал Виллим Петрович Фондезин (Willim von Desin, 1740–1826), человек опытный, но излишне осторожный.

По личному выбору Грейга в Средиземноморскую эскадру были назначены ещё два контр-адмирала: отважный Тимофей Гаврилович Козлянинов (1740–1798) и исполнительный Алексей Григорьевич Спиридов (1753–1828).

В это время шведский король Густав III всеми силами старался вызвать Россию на первое враждебное действие.

Однако сдержанность России заставила Густава III, не дожидаясь объявления войны, в июне 1788 года приступить к осаде принадлежавшей России крепости Нейштат (Оливинлина, Финляндия). Введя сильный флот в Финский залив, шведы пытались захватить два русских фрегата, бывшие в крейсерстве. 1 июля шведский король Густав III обратился к своей двоюродной сестре Екатерине II с нелепыми требованиями о разоружении Балтийского флота, возвращении Швеции принадлежащей России части Финляндии и прибалтийских провинций. Далее — возвращение Турции полуострова Крым и заключение при посредничестве Швеции с ней мира. Императрица Екатерина II срочно отменила поход эскадры адмирала Грейга в Средиземное море.

Линейные корабли и вспомогательные суда Балтийской эскадры в этот момент были ещё недостаточно укомплектованы.

Поэтому 27 мая 1788 года «по недостатку в офицерах» были выпущены из Морского кадетского корпуса все гардемарины «за мичмана», то есть с правами офицера. Среди них был семнадцатилетний Иван Фёдорович Крузенштерн.

Вчерашние гардемарины в новенькой форме с саблями, которые в отличие от мичманов были без темляков, явились на военные корабли. Молоденький «за мичмана» Иван Фёдорович Крузенштерн был назначен на 74-пушечный линейный корабль «Мстислав», командиром которого был капитан первого ранга Григорий Иванович Муловский (1757–1789). Этим назначением само провидение поставило Ивана Фёдоровича Крузенштерна на дорогу, которая определила весь его жизненный путь и привела к всемирной славе.

На корабль «Мстислав» в это же время был назначен Алексей Грейг, сын адмирала, командующего Балтийской эскадры.

Сын адмирала Самуила Карловича Грейга был крестником императрицы Екатерины Великой и графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского. При крещении малыш был произведён в мичманы, а в десять лет — в лейтенанты.

По настоянию отца в 1785 году Алексей был направлен для обучения в Англию. 19 мая 1788 года Алексей Грейг вернулся из Англии.

На «Мстиславе» он встретился с Иваном Крузенштерном. Дружба моряков, возникшая, когда один был семнадцатилетним юношей, а второй тринадцатилетним мальчиком, продолжалась всю жизнь.

Выше уже было упомянуто, что кораблём «Мстислав» командовал молодой капитан первого ранга, любимец российского флота Григорий Иванович Муловский. Тридцатилетний капитан считался одним из самых образованных офицеров русского флота. Он владел иностранными языками: французским, немецким, английским и итальянским. Увлекался музыкой и живописью, философией и математикой. Когда в 1786 году встал вопрос об организации первой русской кругосветной экспедиции, Григорий Муловский был единодушно назначен её начальником.

Отряд из пяти небольших кораблей: «Смелый», «Сокол», «Соловки», «Холмогоры» и «Турухтан» — под командованием Григория Муловского должен был совершить первое кругосветное плавание «для охранения права нашего на земли, российскими мореплавателями открытые».

Муловскому высочайшим указом повелевалось «объехать мыс Доброй Надежды, а оттуда, продолжая путь через Зондский пролив и оставив Японию в левой стороне, идти на Камчатку».

По ходу плавания было предписано «обойти и описать все малые и большие острова… причислить формально к владению Российского государства, поставив или укрепив гербы и зарыв медали в пристойном месте». Помимо этого, на Григория Ивановича Муловского были возложены задачи, согласно которым он должен был установить торговые отношения с Китаем и доставить необходимые материалы и готовые изделия из Кронштадта в Петропавловскую гавань на Камчатке. За выполнение кругосветного плавания начальнику экспедиции были обещаны два внеочередных чина и два ордена Святого Владимира — III и II степеней.

Однако этим захватывающим планам не суждено было сбыться. Подготовка к экспедиции уже близилась к завершению, когда пришло известие о начале новой войны с Турцией. Немедленно последовал указ об отмене кругосветного плавания группы кораблей под командованием капитана Муловского.

Кто бы мог подумать, что семнадцатилетний юноша, только что вступивший в жизнь, осуществит планы капитана Муловского и возглавит первое русское кругосветное плавание. А пока на кораблях эскадры адмирала Самуила Карловича Грейга спешно проводились работы по подготовке их к предстоящим боевым действиям. Эскадра состояла из 17 линейных кораблей: флагмана — 100-пушечного «Ростислава», восьми 74-пушечных и восьми 66-пушечных.

Адмирал разделил свою эскадру на три части. Командиром авангарда был назначен контр-адмирал Мартын Петрович Фондезин (1738–1821), арьергардом командовал контр-адмирал Тимофей Гаврилович Козлянинов (1740–1798), а сам адмирал Самуил Карлович Грейг возглавил самую сильную группу — кордебаталию.

Вскоре стало известно, что 20 июня 1788 года, ещё за несколько дней до официального объявления войны, шведский флот вошёл в воды Финского залива. Шведы рассчитывали внезапно напасть на русский флот и разгромить его, после чего высадить около Ораниенбаума и Красной Горки десант, который должен был захватить Петербург и тем самым заставить Россию капитулировать.

26 июня адмирал Грейг получил указ императрицы Екатерины II:

«Следовать с Божьей помощью вперёд, искать флот неприятельский и оный атаковать».

28 июня эскадра Самуила Карловича Грейга снялась с якоря, при самом тихом ветре вышла в море и взяла курс на остров Гогланд.

Больше недели русская эскадра крейсировала, готовясь к встрече с неприятелем. Адмирал каждый день проводил усиленные упражнения в стрельбе из орудий.

В кают-компании «Мстислава» офицеры часто говорили о кругосветном плавании, которое должен был совершить во главе своих кораблей Григорий Иванович Муловский после окончания военных действий на море. Молодой Крузенштерн уже давно мечтал о морских путешествиях. Затаив дыхание, он слушал разговоры офицеров. Как-то раз, набравшись смелости, он подошёл к капитану и попросил взять его в этот замечательный поход. Григорий Иванович Муловский уже к тому времени успел оценить молодого моряка, его скромность, основательность, смелость, трудолюбие и обещал взять его в экспедицию. Иван Крузенштерн был счастлив.

Казалось, кончится война, и он поплывёт в неведомые страны, увидит чудесный мир.

Но прошло долгих пятнадцать лет и много разных событий случилось в жизни Ивана Фёдоровича Крузенштерна, прежде чем он сам повёл корабли в первое русское кругосветное плавание.

Наконец днём 6 июля 1788 года на горизонте показался шведский флот, спешащий нанести удар по Санкт-Петербургу.

На военном совете, состоявшемся перед выходом в море, адмирал поставил капитанам задачу на предстоящий бой. Согласно диспозиции, «Мстислав» занимал место сразу за флагманским кораблём — «Ростиславом». На вопрос адмирала Грейга о том, как намерен Муловский держать своё место в строю, тот отвечал: «Пока мой корабль держится на воде, он не отстанет от своего флагмана!»

Невдалеке от острова Гогланд русский флот встретился со шведской эскадрой. Сражение было жестоким. «Мстислав» дрался отчаянно, нередко сражаясь сразу с несколькими вражескими кораблями, прикрывая в трудные минуты своего флагмана. Подавая пример подчинённым, капитан Муловский всё время находился там, где было наиболее опасно, и хладнокровно руководил боем.

Именно на «Мстислав» был доставлен флаг с пленённого шведского линейного корабля «София-Магдалина».

Во время сражения на корабле было убито 28 человек и 60 ранено. Моряки после боя сосчитали, что было получено 116 пробоин, перебиты якоря и шлюпки.

Знаменитое Гогландское сражение не дало заметного преимущества ни одной из сторон. Однако эскадра адмирала Грейга одержала в этом сражении победу, не отступив под напором шведского флота и не пропустив его к Петербургу.

Потеряв 74-пушечный корабль «Принц Густав», шведский флот покинул поле сражения и направился в Свеаборг для устранения повреждений.

Победа, одержанная адмиралом Грейгом, разрушила план короля Густава III овладеть Петербургом.

25 июля 1788 года последовал высочайший указ о награждении наиболее отличившихся морских офицеров, в котором императрица Екатерина II писала: «Флота капитанам Муловскому и Денисову в воздание храбрости их, всеми свидетельствуемой, пожалованные от меня знаки военного ордена Святого Георгия IV степени с грамотами при сём посланы».

В Гогландском сражении, кровавом и беспощадном, на палубе осыпаемого ядрами «Мстислава» состоялось боевое крещение Ивана Фёдоровича Крузенштерна.

Молодой моряк храбро сражался, не прятался от летящих ядер и не трусил. Он заслужил похвалу командира и уважение бывалых моряков. Но на вопрос Муловского юный моряк ответил, что это было ужасно.

Иван Фёдорович не знал, что в этой битве на стороне противника принимали участие четверо его родственников из той ветви рода Крузенштерн, которая осталась в Швеции.

В Северной войне (1700–1721) России со Швецией два родных брата Крузенштерн сражались на стороне шведов. Это дедушка Ивана Фёдоровича подполковник Эверт (Ewert Philipp von Krusenstern, 1676–1748) и полковник Адольф (Adolf Friedrich von Krusenstern, 1679 — Х Pelkenä 06.10.1713). Дедушка в начале войны попал в плен и провёл долгих 20 лет в русском плену в Иркутске, а его брат погиб в 1713 году в Финляндии.

И вот прошло 66 лет со дня окончания Северной войны, и столкнулись в морском сражении Крузенштерны — троюродные братья. Со стороны России — Иван Фёдорович Крузенштерн, со шведской — молодые офицеры Мориц Соломон, Себастьян, Мориц Петер и Фредрик Вильгельм Крузенштерны.

Адмирал Самуил Карлович Грейг понимал, что война только началась. Он срочно приводил в порядок корабли своей эскадры.

Следующий после сражения день эскадра адмирала Грейга провела на месте битвы, поднимая тела убитых и раненых. Приводился в порядок рангоут, заделывались пробоины в корпусе кораблей, зашивались и менялись паруса.

8 июля эскадра отошла за остров Гогланд. Четыре наиболее сильно пострадавшие в сражении корабля и взятый в плен 74-пушечный корабль «Принц Густав», на котором находился командующий шведским авангардом граф Густав Вахмейстер (Gustav Wahtmeister, 1757–1826), были отправлены в Кронштадт. Поспешно покинувший поле сражения шведский флот укрылся в Свеаборге.

Транспортные суда непрерывно подвозили провизию, ядра и пороховые заряды для корабельной артиллерии. Всё это надо было принять и разместить на кораблях.

Пока адмирал приводил свою эскадру в порядок, всё пространство западнее острова Гогланд было свободно от присутствия русских кораблей. Шведы посылали свои фрегаты в крейсерство до Ревеля и Гогланда.

Не обнаружив там русских военных кораблей, они решили, что русская эскадра понесла тяжёлые потери и ушла в Кронштадт, а сам командующий эскадрой Самуил Грейг тяжело ранен, и поэтому ни о каких действиях на море со стороны русских не могло быть и речи.

Однако 26 июля в туманное и пасмурное утро три шведских корабля и один фрегат, расположенные в двух морских милях от Свеаборга, были удивлены появлением русских кораблей.

Из тумана на расстоянии пушечного выстрела от них появился линейный корабль под флагом контр-адмирала Тимофея Гавриловича Козлянинова. За ним в кильватерной колонне шли другие, в том числе и «Мстислав».

Впервые Иван Крузенштерн с близкого расстояния наблюдал за паникой, возникшей на шведских кораблях. Он видел, как матросы спешно обрубали канаты и быстро ставили паруса. Корабли пытались как можно скорее укрыться за прибрежные скалы.

Совсем новый 64-пушечный корабль «Густав Адольф» в своём движении с такой силой налетел на скрытый в воде камень, что у него свалилась грот-мачта. После нескольких удачных выстрелов, сделанных по нему с русских кораблей, капитан спустил флаг.

Два дня пытались снять шведский корабль с камня.

Поняв, что это невозможно сделать, контр-адмирал Козлянинов приказал этот новенький корабль сжечь.

Когда огонь добрался до крюйт-камеры, где хранился порох, «Густав Адольф» взлетел на воздух.

Шведский флот, находящийся в Свеаборге, был крепко заблокирован русской эскадрой. Адмирал Самуил Карлович Грейг контролировал Финский залив от Балтийского порта (Палдиски) до острова Гангуд и от острова Нарген (Найссаар) до Свеаборга.

Корабли были расположены в шахматном порядке, а от крайних фрегатов к берегу был положен толстый бон.

Между кораблями ходили вооружённые баркасы, так что даже в тёмную ночь ни одна шлюпка не могла пробраться между ними незамеченной.

Адмирал Грейг находился с флотом у Ревеля в постоянной готовности поднять паруса.

Сильные отряды крейсеров захватывали все суда, идущие из Швеции с провиантом и другими предметами, необходимыми для флота.

Бдительный надзор русских крейсеров создал в лагере неприятеля продовольственные затруднения.

В конце кампании 1788 глда Самуил Карлович Грейг заболел горячкой. Находясь на «Ростиславе» в море, 23 сеньября он почувствовал недомагание и через пять дней, 28 сентября потерял сознание. Узнав об этом, императрица приказала ввести корабль «Ростислав» в гавань и отправила в Ревель придворного доктора.

Со времени болезни адмирала Грейга руководство эскадрой принял на себя контр-адмирал Козлянинов. 8 октября он получил указ о размещении кораблей эскадры на зимовку.

Было решено десять лучших кораблей поставить на зимовку в Ревельскую гавань. Среди них и 74-пушечный линейный корабль «Мстислав». Шесть кораблей, требующих незначительного ремонта, были отправлены под командованием контр-адмирала Спиридова в Кронштадт.

5 ноября Ревельская гавань покрылась довольно крепким льдом, сковав находящиеся корабли. Узнав об этом, шведские корабли 9 ноября покинули Свеаборг и благополучно пришли в Карлсккрону.

Адмиралу Грейгу, который находился в своей каюте на «Ростиславе», несмотря на все усилия придворного врача, с каждым днём становилось хуже и хуже. В бреду он часто жаловался на капитанов кораблей, плохо помогавших ему в Гангутском сражении.

Придя в себя и узнав, что шведский флот безнаказанно ушёл из Свеаборга, Самуил Карлович Грейг очень расстроился, что не была использована возможность уничтожить весь шведский флот. Потерял сознание и, не приходя в себя, скончался.

15 октября перестало биться сердце выдающегося русского адмирала. Через два дня, 17 октября, президент Адмиралтейств-коллегии граф Иван Григорьевич Чернышев (1726–1797) получил уведомление от командира Ревельского порта о смерти адмирала Грейга. В нём говорилось: «Сего октября 15-го дня, пополудни в 8 часов, его высокопревосходительство господин адмирал и всех российских орденов кавалер Самуил Карлович Грейг, к великому нашему сожалению, волею Божией преставился на корабле „Ростислав“, стоящем в Ревельской гавани. Прошу ваше превосходительство, прикажите прислать скорее ваше повеление, что с ним делать; мы здесь все не можем решиться».

Это известие сильно огорчило императрицу Екатерину II. Она сказала:

«ЭТО БОЛЬШАЯ ПОТЕРЯ; ЭТО ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОТЕРЯ».

Императрица приказала похоронить адмирала Самуила Карловича Грейга в Ревеле в соборе Святой Марии (Домском соборе) «со всевозможной пышностью, не жалея расходов».

Также приказано было архитектору Джакомо Кваренги изготовить рисунок для надгробного памятника-мавзолея адмиралу Грейгу.

О кончине была оповещена семья адмирала, которая находилась в Кронштадте.

В Ревеле для церемонии прощания с покойным отвели большой зал Адмиралтейства. Позднее этот дом был перестроен. В настоящее время в этом здании по адресу: улица Пикк, дом №26, находится посольство Королевства Швеция.

Именно в этом доме были приготовлены комнаты для Сарры Александровны Грейг, урождённой Куук, жены покойного адмирала, и его малолетних детей. Десять дней тело усопшего находилось на линейном корабле «Ростислав». 25 октября, когда всё было подготовлено для церемонии прощания, гроб с телом Самуила Карловича Грейга перевезли в Адмиралтейство.

Пять дней происходило прощание со знаменитым адмиралом.

Со слов адмирала Василия Яковлевича Чичагова, приехавшего на похороны: «Зала, где лежал знаменитый адмирал, была вся обита чёрным сукном, серебряными галунами и белым флёром.

Гроб стоял на высоком катафалке, под чёрным балдахином, и в ногах помещалась серебряная большая чаша, вроде куба, покрытая чёрным, обвитая лавровым венком и с надписью серебряными буквами: «Родился 30 ноября 1735 года, преставился 15 октября 1788 года». В головах стоял герб. Одетый в парадный адмиральский мундир, Самуил Карлович Грейг имел на голове лавровый венок.

Гроб был чёрный бархатный, с серебряными галунами; к крышке прибили шпагу, шарф и шляпу.

По обеим сторонам балдахина стояли табуреты с белыми атласными подушками, обшитыми золотою бахромою и кистями. На них лежали: адмиральская булава и пять орденов, которыми был награждён адмирал Грейг. Это ордена Святого Апостола Андрея Первозванного (1788), Святого Равноапостольного Князя Владимира I степени (1788), Святого Благоверного Князя Александра Невского (1776), Святой Анны I степени (1774) и Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгтя II степени (1770). Георгиевский крест был значительно погнут, в него попала пуля в одной из битв в Архипелаге.

Три флага стояли у стены, прислонённые в головах.

В траурном зале дежурили штаб- и обер — офицеры и часовые, которые также от ворот до входа в дом располагались попарно».

Молодой мичман Иван Фёдорович Крузенштерн тоже участвовал в похоронах храбрейшего адмирала Самуила Карловича Грейга.

Боль и сожаление были в душе. Он видел адмирала в бою и восхищался им. Наблюдая и участвуя в блокаде шведского флота в Свеаборге, Иван Крузенштерн сумел понять и правильно оценить высокое тактическое мастерство знаменитого адмирала.

Самуил Карлович Грейг всегда был образцом для Крузенштерна.

В старости, перед «заходом солнца», адмирал Иван Фёдорович Крузенштерн в завещании просил у императора Николая Павловича милости похоронить себя рядом со своим кумиром, своим первым адмиралом Самуилом Карловичем Грейгом.

Торжественные похороны в Ревеле происходили 31 октября.

От имени тех, кто когда-то служил под флагом знаменитого адмирала, с речью выступил кавалер ордена Святого Георгия IV степени, коллежский советник, председатель Ревельской палаты уголовных дел барон Иван Алексеевич фон дер Пален (Hans von der Pahlen, Palms 28.10.1740–19.05.1817).

Затем траурная процессия под звуки выстрелов, раздававшихся ежеминутно из крепости и с кораблей эскадры, торжественно направилась в соборную церковь Святой Марии (Домский собор).

По обеим сторонам дороги, ведущей в церковь, стояли войска.

Как было принято, во главе похоронной процессии шли члены общества Черноголовых со своими знамёнами и музыкой. За ними следовала рота лейб-гренадерского полка. Затем ученики Ревельской соборной школы во главе со своими учителями, а за ними православное и лютеранское духовенство в траурных чёрных плащах. В нескольких шагах от них шествовал герольд с жезлом. Восемнадцать офицеров несли шесть подушек — с булавою и орденами. Эту часть процессии замыкали три офицера, над головами которых реяли полотнища военно-морских флагов.

За ними несли серебряную чашу, обвитую лавровым венком.

Следом медленно ехала печальная колесница, запряжённая шестью лошадьми, покрытыми траурными попонами.

Лошадей вели бомбардиры.

Вдоль колесницы с каждой стороны с обнажёнными головами медленно шли двенадцать капитанов.

За колесницей шли губернатор Ревеля, генерал-майор барон Карл Врангель и жена покойного адмирала Сарра Грейг с детьми.

На некотором расстоянии за ними следовали адмирал Василий Яковлевич Чичагов, весь генералитет, городские власти, дворянство, все офицеры с кораблей эскадры и многие жители города Ревеля.

При колокольном звоне и траурном салюте, после проповеди пастора Ревельской лютеранской соборной церкви, гроб с телом адмирала Самуила Карловича Грейга опустили в открытый склеп.

Все офицеры, участвовавшие в траурной процессии, получили на память золотые кольца, на которых было выгравировано имя покойного адмирала и год его смерти.

Знаменитый российский адмирал упокоился в маленьком Ревеле (ныне Таллинн), далеко от своего родного городка Инверкейтинга (Шотландия).

Отдавая должное заслугам адмирала Самуила Карловича Грейга перед Российской империей, Екатерина II приказала выбить большую золотую медаль с профильным изображением адмирала на аверсе (лицевой стороне медали) с надписью по окружности:

«САМУИЛЪ КАРЛОВИЧЪ ГРЕЙГЪ РОССИЙСКОЙ АДМИРАЛЪ»,

На реверсе (оборотной стороне медали) корабли Балтийской эскадры с приспущенными в знак траура вымпелами.

В 1791 году над могилой адмирала Грейга по поручению императрицы Екатерины II был возведён величественный надгробный памятник из белого каррарского мрамора, выполненный по проекту известного русского архитектора Джакомо Кваренги (1744–1817), итальянца по происхождению. В Эрмитаже в Санкт-Петербурге хранится рисунок Кваренги «Гробница адмирала С. К. Грейга в церкви Святой Марии». Гробница адмирала Самуила Карловича Грейга хорошо сохранилась. Она является замечательным памятником прекрасной работы каменотёсов Ревеля.

Надгробный памятник представляет собой миниатюрный греческий храм, в центре которого с лицевой стороны расположена в венке из дубовых листьев круглая мраморная доска, на которой золотом написаны текстом на латинском языке слова, посвящённые подвигам адмирала Самуила Карловича Грейга:

SAMUEELI GREIGO SCOTO SUMMO RUSS: CLASS: PRAEFECTO. NAT: MDCCXXXXV. DENAT: MDCCLXXXVIIII. HUNC ARCHIPELAGUS ET MARE BALTICUM ORAYUE SOSPES AB HOSTIUM IGNIBUS. HUNC VIRTUTUM LAUDES ET MAGNANIMAE CATARINAE II SUPERSTES DOLOR PERPETUO CARMINE CELEBRANT.

Надпись на памятнике в переводе на русский язык гласит:

«Самуилу Грейгу, шотладцу, русскому адмиралу, род. 1735, ум. 1788. Его благославляют в нетленных стихах Архипелаг, Балтийское море и побережье, не знающее вражеского огня, хвала отваге и достигающая небес печаль великодушной Екатерины II».

По обеим сторонам мраморной доски, между колоннами стоят, понурив головы, ангелы смерти с опущенными лавровыми венками и факелами. На фронтоне храма два купидона держат фамильный герб адмирала Грейга. На боковых сторонах храма изображены фигуры скорбящих женщин.

27 ноября адмиралу Василию Яковлевичу Чичагову было приказано принять под своё командование Ревельскую эскадру и приготовить её к кампании 1789 года.

Как только десять кораблей были размещены на зимовку в Ревельскую гавань, команды с них были сняты на берег. Командиры кораблей разъехались по домам. В частности, командир корабля «Мстислав» Григорий Иванович Муловский уехал в Петербург, где его ждала невеста — графиня Анна Чернышева.

Иван Фёдорович Крузенштерн, как местный житель, поселился в доме своего дяди Карла на Вышгороде, где после долгой разлуки встретился с родителями и своими многочисленными родственниками. Находясь в Ревеле, Иван Фёдорович в кругу семьи на какое-то время вновь стал Адамом Иоганном.

Его мать Кристина Крузенштерн и старшая сестра Ева были заняты праздничными хлопотами. Ещё бы! Ведь 8 ноября младшему сыну Адаму Иоганну, так величали его в кругу родственников на родине, исполнится восемнадцать лет.

Какое счастье, что сын-моряк будет вместе с ними на этом празднике!

15 декабря 1788 года адмирал Василий Яковлевич Чичагов прибыл в Ревель, чтобы в следующем году подготовить эскадру к выходу в море, привести в порядок портовые стены, которые пришли в полную негодность, и другие сооружения, необходимые для обороны города.

Здесь, в Ревеле, адмирал обнаружил, что многие капитаны кораблей и морские офицеры разъехались по домам, которые находились достаточно далеко от места службы.

Для того чтобы подготовить флот к кампании 1789 года, Василий Яковлевич Чичагов привлёк к работе всех офицеров, оставшихся на зиму в Ревеле.

Были привлечены и вчерашние гардемарины, среди них и Иван Крузенштерн. Чтобы представить, до какой степени нуждается флот в самых необходимых вещах, приведем отрывок из письма адмирала Чичагова в Адмиралтейств-коллегию:

«Теперь у нас крупы на сухопутную дачу нет… На помещенных во флоте армейских солдатах мундиров нет… Масло здесь дорого, и трудно отыскать большое количество… Клюквы для наливки очень мало, не знаю, однако, её пользы. В капусте кислой также недостаток… Желающих быть толмачами шведского и чухонского языка отыскивать было приказано, но приходили ко мне три человека негодные и пьяницы. По дороговизне хлеба нельзя надеяться, чтобы сварили хорошее пиво, а худое и скоро окисляемое вредно».

В письме от 7 февраля 1789 года адмирал Чичагов писал:

«Мы нуждаемся в квартирах для рекрутов и особливо больных».

Насколько было возможно, все просьбы адмирала выполнялись, а под госпиталь по личному распоряжению императрицы был отдан только что отремонтированный и роскошно отделанный дворец, расположенный в прекрасном парке близ Ревеля.

В ответ на запрос о помещении для госпиталя было сказано: «Гошпиталь для пользования больных от флота нашего позволяем поместить в Екатерининском нашем дворце, при Ревеле… по обращению нам флоту служить может».

С 1 марта по 30 апреля адмирал Василий Яковлевич Чичагов занимался распределением по кораблям офицеров.

К радости Ивана Фёдоровича Крузенштерна, он был распределён на «Мстислав», капитаном которого вновь был назначен Григорий Иванович Муловский.

В кампании 1789 года адмирал Василий Яковлевич Чичагов во главе эскадры 2 июля вышел в море. 15 июля в пятидесяти милях от южной оконечности острова Эланд он встретил шведский флот под начальством герцога Карла Зюдерманландского.

Шведская эскадра состояла из 21 линейного корабля и 8 фрегатов. Хотя у адмирала Чичагова было только 20 линейных кораблей, они по силе своей артиллерии, а также по количеству и качествам экипажей имели значительное преимущество перед неприятелем. Крепкий ветер разогнал столь крутую волну, что на кораблях с обеих сторон задраили порты нижних доков.

Весь день противники держались на виду друг у друга, борясь со штормом.

На следующее утро, едва волнение спало, флоты пошли на взаимное сближение. Непрерывно стреляли пушки. Клубы порохового дыма окутали корабли. Было два часа пополудни. Передовым в русской боевой линии шёл линейный корабль «Мстислав». Ведя ожесточённый артиллерийский огонь, он стал сближаться со шведскими кораблями. На неприятеля обрушился шквал пушечных ядер.

Не выдержав огня, в панике покинули линию баталии сразу два линейных корабля шведов.

В сражении при острове Эланд 15 июля 1789 года отважный командир корабля «Мстислав» Григорий Иванович Муловский был убит. О его мужественной кончине капитан-лейтенант Александр Эссен написал в письме графине Анне Александровне Чернышевой:

«Как скоро сбили у него переднюю мачту, то вышел он осмотреть оную и стоял посредине корабля, на противном боку, с коего стреляли. Тогда пролетели вдруг три ядра, и одно, пробив стоящие наверху шлюпки и матросские койки, ударило его в бок. Он упал, сказав: „Ах! Понесите меня!“ И первое несущим его матросам слово было: „Братцы! Не сдавайте корабля!“ Потом жаловался, что отбили ему ногу, и просил, чтоб ему её показали. Но как лекарь сказал ему, что он ранен не в ногу, то с удивительною бодростью сказал: „Делайте, что надо!“ В сие время сбили у неприятеля флаг, и матросы, думая, что шведы сдаются, закричали: „Ура!“ А он, услышавший сей крик, спросил: „Что такое?“ Ему сказали, что неприятель спустил флаг, и он умирающими уже устами сказал: „Пошлите мой катер за флагом!“ Потом приказал лекарю сказать графу Ивану Григорьевичу (Чернышеву. — Прим. авт.) и просить, чтоб он исполнил по письму его. Приказав сказать своей невесте, что он любил её до самого конца и чтоб графиня Екатерина Павловна не оставила домашних его в Кронштадте. Всё сие произошло не более как в четверть часа, и, исполняя весь обряд веры, скончался; его анатомировали и положили в его каюте до возвращения в порт».

В донесении об Эландском сражении адмирал Чичагов писал:

«Вред, неприятелю причинённый, хотя и неизвестен мне, но, судя по тому, что двое из кораблей, его атаковавших против авангардии нашей, были весьма храбро отражены крайним кораблём нашим, под командою капитана Муловского, принуждены были выйти из линии, можно почитать немалым… Вред не так бы был велик (с нашей стороны), ежли бы, к общему всех служащих во флоте сожалению, не лишились мы в сем случае уважаемого начальниками и любимого подчинёнными своими храброго и лучшего капитана Григория Ивановича Муловского. Смерть его служит честью российскому воинству. Быв поражён в бок неприятельским ядром, последние слова его не были иные, как служащие к одобрению подчинённых своих храбро и неустрашимо отражать неприятеля…»

Так на глазах молодого мичмана погиб любимый командир, обещавший взять его в кругосветное плавание.

По распоряжению адмирала Чичагова тело доблестного капитана было перевезено на госпитальное судно «Холмогоры» и уже на нём отправлено в Ревель в сопровождении мичмана Ивана Фёдоровича Крузенштерна.

Отпевали Григория Ивановича в морской церкви Святого Симеона Богоприимца. Эта церковь сохранилась до наших дней и находится по адресу: улица Ахтри, дом №5.

Похоронили отважного капитана на Ревельском морском кладбище. К сожалению, место захоронения до нашего времени не сохранилось. В журнале текущих событий Адмиралтейств-коллегии за июль 1789 года отмечено: «Прибыло на ревельский рейд судно „Холмогоры“, на коем привезено тело покойного бригадира флота капитана Муловского для учинения погребения».

После довольно успешного завершения морской кампании 1789 года в Ревельской гавани на зимовку были размещены десять линейных кораблей: 100-пушечные «Ростислав» и «Саратов»; 74-пушечные «Кир Иоанн», «Мстислав», «Святая Елена» и «Ярослав»; 66-пушечные «Победоносец», «Прохор», «Болеслав» и «Изяслав». Ещё в Ревеле были оставлены пять фрегатов, госпитальное судно «Холмогоры» и десять более мелких судов.

И вновь Иван Фёдорович Крузенштерн, превратившись в Адама Иоганна, провёл зиму среди своей любимой семьи.

Как только корабли вошли в гавань на зимовку, адмирал Василий Яковлевич Чичагов, оставив вместо себя начальником над Ревельской эскадрой вице-адмирала Алексея Васильевича Мусина-Пушкина, уехал в Петербург.

Весной 1790 года шведский король Густав III решил возобновить военные действия. Он хотел стремительным наступлением на море разбить русские эскадры, зимовавшие в разных портах, высадить десант под Петербургом и заключить выгодный для себя мир с Россией.

Ранней весной, 6 марта, два шведских фрегата внезапно напали на небольшой городок Балтийский Порт (Палдиски, Эстония).

В расположенный на входе в Финский залив городок шведы высадили десант, который уничтожил все имевшиеся там запасы пороха, заклепал пушки в недостроенной крепости и ушёл до появления значительных сил русских войск.

Шведский король не предполагал, что эта вылазка послужит серьёзным предупреждением о готовящемся нападении на Ревельскую эскадру.

Адмирал Василий Яковлевич Чичагов был в это время в Петербурге. Не теряя времени, он немедленно прислал в Ревель на имя вице-адмирала Алексея Васильевича Мусина-Пушкина предписание о подготовке кораблей эскадры к выходу в море и выводу пяти фрегатов под командованием контр-адмирала Петра Ивановича Ханыкова на внешний рейд.

Один из них должен был находиться у острова Нарген (Найссаар) «для опроса проходящих с моря судов и для предварительного уведомления, не окажется ли неприятель».

Все распоряжения адмирала были выполнены ко дню его прибытия 9-го апреля в Ревель.

На Суропский (Суурупи) и Пакерортский (Пакри) маяки были посланы наблюдатели, которые должны были немедленно оповещать командующего эскадры о любых изменениях, происходящих в Финском заливе.

Как только море очистилось ото льда, 17 апреля линейные корабли Ревельской эскадры были выведены на внешний рейд.

В течение последующих девяти дней на них были завезены пороховые заряды, проведены учения по стрельбе и упражнения по работе с парусами.

27 апреля с Суропского маяка было получено известие о том, что с вчерашнего дня была к северо-западу слышна пушечная пальба и видны были три корабля без флагов, скрывшиеся за горизонтом.

Адмирал Василий Яковлевич Чичагов тут же направил в море корабль «Кир Иоанн», приказав осмотреть всё пространство Финского залива от Ревеля до Балтийского Порта (Палдиски).

Утром 30 апреля капитан первого ранга Егор Георгиевич Тэт сообщил, что видит на горизонте шведский флот, направляющийся к Ревелю.

Адмирал Чичагов понял, что шведы решили уничтожить Ревельскую эскадру до того, как она успеет объединиться с Кронштадтской.

Шведский флот намного превосходил Ревельскую эскадру.

Сражение под парусами в открытом море привело бы к гибели русских кораблей.

Поэтому командующий Ревельской эскадрой адмирал Василий Яковлевич Чичагов решил расположить в линию все десять кораблей и фрегат «Венус», превратив их в бастионы на море.

Он поставил их на таком расстоянии от гавани, чтобы береговая артиллерия никак не могла бы нанести вред, если в случае прорыва в тыл Ревельской эскадры шведских кораблей пришлось бы открыть огонь по ним из пушек береговой артиллерии.

Таким образом, корабли образовали линию, правый фланг которой опирался на отмели, а левый был надёжно прикрыт береговой артиллерией. Такая расстановка сил, осуществленная адмиралом Василем Яковлевичем Чичаговым, оказалась очень удачной.

В связи с малочисленностью эскадры и в силу морского устава было приказано поднять на флагманском корабле вице-адмиральский флаг, на корабле младшего флагмана Алексея Васильевича Мусина-Пушкина контр-адмиральский флаг, а на корабле Петра Ивановича Ханыкова — брейд-вымпел.

2 мая в пять часов утра на горизонте появился шведский флот под одним адмиральским, одним вице-адмиральским, двумя контр-адмиральскими и двумя бригадирскими флагами.

Был дан приказ быть готовым к бою. Шведский генерал-адмирал герцог Карл Зюдерманландский решил с ходу уничтожить русскую эскадру. В восьмом часу авангард шведского флота начал атаку, направляясь по фарватеру между островами Нарген (Найссаар) и Вульф (Айгна). Шведские корабли шли один за другим вдоль линии, выстроенной адмиралом Чичаговым, интенсивно обстреливая центр русской эскадры. Перевес был явно на стороне шведского флота, который своей численностью более чем в два раза превосходил русскую эскадру. Вероятно, шведы собирались повторить этот маневр столько раз, сколько будет необходимо, чтобы вывести все корабли Ревельской эскадры из строя и захватить Ревель.

Началась ожесточённая перестрелка.

Между тем неожиданно стала портиться погода. Ветер крепчал, раскачивая шведские корабли во время прохождения вдоль линии русских и мешая вести прицельный огонь. Ветер усилился и наклонял шведские корабли так сильно, что ядра, не долетая до русских кораблей, ударялись о воду, высоко от неё отскакивали и большей частью пролетали выше корабельных палуб, не причиняя никакого вреда. Русские корабли, крепко стоящие на якорях, позволяли канонирам расстреливать корабли неприятеля, как на учебных стрельбах. Русские орудия били без промаха как по корпусам шведских кораблей, так и по их снастям и парусам.

Сражение продолжалось более двух часов. Потеряв два корабля, один из которых сел на мель, а другой, 64-пушечный корабль «Принц Карл», сдался в плен, генерал-адмирал герцог Карл Зюдерманландский прекратил бесплодную атаку.

Вот как описал Ревельское сражение в своих «Записках» генерал-майор в отставке Владимир Иванович Лёвенштерн (Woldemar Hermann vonn Lõwenstern, Rasik 08.12.1776 — St. Petersburg 21.01.1858): «Когда мне было 12 лет, благодаря счастливой случайности я был свидетелем морского сражения, в котором адмирал Чичагов разбил близ Ревеля шведский флот, коим командовал герцог Зюдерманландский, потерявший при этом два линейных корабля, из коих один взлетел на воздух, а другой был взят в плен. Граф Бобринский, живший в то время в ссылке в Ревеле за проказы, учинённые им в Лондоне и Париже, часто посещал дом моего отца. Он встретил меня 2 мая на улице, усадил в свои дрожки и повёз в гавань, где мы сели с ним на маленькую лодку и отправились на батарею, защищавшую вход в гавань.

Шведские ядра долетали до нас; свист, который они производили, пролетая над нашей головою, приводил меня в восторг; некоторые ядра попадали в стену этой старой деревянной батареи, и я заметил, что окружающие нимало не разделяли моё радостное настроение; некоторые старые воины даже побледнели. Их ужас и ещё более величественная картина сражения произвели на меня глубокое впечатление. … Появление шведского флота навело ужас на жителей Ревеля, из коих одни выехали из города, другие попрятались в погреба; остальные направились в гавань, чтобы лицезреть единственное в своём роде замечательное зрелище, какое представляет собою морское сражение. Когда горевшее более двух часов шведское судно взлетело на воздух с оглушительным шумом и треском, наступила мёртвая тишина, и когда все опомнились от ошеломившего их впечатления, то на судах, в гавани и на морском берегу раздалось громогласное «Ура!». Картина была великолепная!»

За проявленную в сражении доблесть капитан корабля «Мстислав» Николай Иванович Барш был награждён золотой шпагой с надписью: «За храбрость», мичману Ивану Фёдоровичу Крузенштерну было объявлено «монаршее благоволение».

Шведский флот ещё некоторое время стоял на виду у Ревеля. Адмирал Василий Яковлевич Чичагов своей позиции не менял. Транспортные суда в эти дни ходили взад-вперёд от берега к кораблям эскадры, подвозя необходимые пороховые заряды и ядра для корабельной артиллерии.

Приведя в порядок свои корабли, герцог Зюдерманландский снял блокаду с Ревеля.

Затем шведская эскадра ушла к Кронштадту.

Только 14 (26) мая адмирал Чичагов получил донесение, что неприятельский флот «скрылся из виду».

Через два дня Ревельская эскадра снялась с якоря и, выйдя в море, расположилась вблизи острова Нарген (Найссаар).

Вечером 22 мая (3 июня) командира эскадры, находившейся в 85 верстах от Петербурга, вице-адмирала Александра Ивановича Круза оповестили о стремительном приближении шведского флота, который был вдвое сильнее русского.

Появление грозной шведской эскадры посеяло панику в столице. Однако герой сражения в Хиосском проливе 70-летний вице-адмирал Круз был настроен решительно и 23 мая (4 июня) в четыре часа утра отдал приказ атаковать неприятельский флот.

На флагманском корабле «Чесма», шедшем первым в строю, музыканты, стоя на юте, по традиции исполняли победные марши. Упорное сражение продолжалось чуть более двух часов до тех пор, пока шведские корабли при стихшем ветре стали уклоняться от боя.

В течение двух дней шведы несколько раз атаковали русский флот и каждый раз встречали упорное сопротивление. В ходе сражения у Красной Горки русская эскадра вице-адмирала Александра Ивановича Круза не допустила прорыва шведского флота к Санкт-Петербургу. 23 мая (4 июня) эскадра Василия Яковлевича Чичагова, выстроившись в кильватерную линию, поспешила на помощь сражающимся кораблям Кронштадтской эскадры.

На следующий день утром шведы увидели свой дозорный фрегат, который извещал герцога Карла Зюдерманландского о том, что за ним гонится Ревельская эскадра. Не желая оказаться зажатыми между двумя русскими эскадрами, шведские корабли поспешно покинули поле боя и укрылись в Выборгской бухте.

На выходе в море у Выборга сосредоточился русский флот в составе 27 кораблей, 5 парусных и 8 гребных фрегатов. Шведский флот оказался заблокированным. Шведы ожидали попутного ветра, чтобы совершить прорыв блокады, сохранить свои корабли и, не вступая в бой с русской эскадрой, уйти и укрыться в Свеаборге.

С вечера 21 июня установился восточный ветер, которого шведы ждали целый месяц. Неприятельский флот приготовился к выходу в море. В четыре часа утра 22 июня шведские корабли начали сниматься с якоря. Адмирал Василий Яковлевич Чичагов, всё ещё уверенный, что шведы для выхода в море выберут северный фарватер, опасался передвигать свои корабли и только сигналом приказал подготовиться к бою. Между тем шведы, пользуясь свежим ветром, проходили между кораблями отрядов Иллариона Афанасьевича Повалишина и Петра Ивановича Ханыкова, беспрестанно осыпая их ядрами. Окружённые непроницаемым дымом, корабли отрядов Повалишина и Ханыкова отбивались от постоянно сменяющихся противников. Не получая помощи от флота, продолжавшего оставаться на якоре, эти два отряда вынесли на себе всю тяжесть жесточайшего боя. Все корабли имели значительные повреждения и большую потерю в людях. На бомбардирском корабле «Победитель» был сбит весь рангоут, а на «Не тронь меня» был смертельно ранен его командир — отважный капитан 1-го ранга Яков Иванович Тревенин.

Во время бегства среди густого дыма несколько шведских кораблей наскочили на мель. Были взяты в плен три линейных корабля, два фрегата, катер, две галеры и три транспортных судна.

Замыкающий неприятельскую линию корабль должен был пустить три брандера на отряды контр-адмиралов Повалишина и Ханыкова. Однако по недосмотру при вступлении под паруса, поданный с корабля на брандер канат не был обрублен. Горящий брандер, сцепившись с кораблём, зажёг его и вместе с ним свой ближайший фрегат. При взрыве этих судов два русских корабля были осыпаны горящими обломками, но спаслись от пожара. К девяти часам утра, когда передовые суда неприятеля уже прошли русские отряды, адмирал Василий Яковлевич Чичагов приказал двум кораблям из отряда вице-адмирала Мусина-Пушкина идти на помощь контр-адмиралу Повалишину. Потом Чичагов направил в погоню за неприятельскими кораблями отряд кораблей под командой вице-адмирала Александра Ивановича Круза. Затем адмирал Василий Яковлевич Чичагов двинулся сам со своими главными силами.

Торопясь вступить под паруса, русские корабли рубили канаты, однако быстроте выхода мешала близость мелей, между которыми стояли некоторые из судов. К 11 часам утра весь шведский флот вышел в залив, оставив далеко за собой главные силы русского флота. Спешно снявшись с якоря, корабли русской эскадры пустились вдогонку. К вечеру «Мстислав» сумел догнать и атаковать 74-пушечный корабль «София Магдалена». После жестокого и короткого боя шведы спустили флаг и сдались в плен.

За отличие в этом сражении мичману Ивану Фёдоровичу Крузенштерну было поручено принять корабельный и адмиральский флаги со шведского корабля. Молодой мичман также перевёз на свой корабль «Мстислав» захваченного в плен шведского контр-адмирала. Вскоре за храбрость, проявленную в сражениях со шведами, молодой мичман Иван Фёдорович Крузенштерн был досрочно произведён в лейтенанты.

Так завершилась для него война со шведами на море.

Под британским флагом

На полярных морях и на южных,

По