Оглавление

«Посвящается светлой Памяти моего отца- Лучшего Сказочника на Свете…»

Надежда Плахута

«..Когда все упавшие камни сложатся в мост, отыщется поюще — сияющий КУРУН-ЧУПР, — Отец Небесных Камней, ибо, лишь он один на время откроет расщелину между мирами… — СЕРДЦЕМ, выпустив МАСТЕРА ПЕРЕХОДА…»

Из древних петроглифов

От автора

Здравствуй, мой незнакомый Друг! Признаюсь., что Я, как и Ты, очень и очень люблю Сказки… Люблю их читать, перелистывать пожелтевшие от времени страницы с картинками и без; люблю слушать и… фантазировать, грезить о волшебных мирах, а иногда и сочинять, придумывать что-то своё..

На этот раз не пришлось ничего придумывать, потому что эту удивительную историю я узнала от своего старого приятеля — Эдвина Торнслипта — последнего эльфа с Тирлинского Плато, (ну, с того заброшенного острова, что на 68- й широте в ледяном ОКЕАНЕ НЕВОЗМОЖНОСТИ).

Этот добрый и изобретательный эльф разрешил мне открыть миру людей записи и рисунки из своего старинного дневника, что я и делаю с Великой Благодарностью к нему и ко всем маленьким обитателям ТИРЛИНСКОГО ПЛАТО и ФЕИСТОГО ДОЛА.

ЭТА ИСТОРИЯ о МЕЧТАХ…

Можно долго-долго мечтать о чём-то несбыточном, а воплотив МЕЧТУ, не стать счастливее.

Потому что даже стоящая мечта может оказаться не твоей или не настоящей мечтой. А осуществив её, ты поймёшь, что пришёл совсем за другим

ЭТА книжка о долгом ПУТИ в поисках СЧАСТЬЯ. Но знаешь ли Ты, чего хочешь и что для ТЕБЯ значит СЧАСТЬЕ?

П. С. Похоже, не обошлось без хитрых гномичьих штучек и волшебства эльфов, потому что теперь ЭТУ КНИЖКУ можно не только ЧИТАТЬ, (рассматривая красочные иллюстрации художницы Алёны Светоносовой), но и СЛУШАТЬ…

Просто зажмурь глаза и …окажешься в ТИРЛИН БОРЕ или на ПЕРЕКРЁСТКЕ ОЗЁР…

П. С. Мы надеемся, что Тебе и Твоим Друзьям скучно не будет…

Предисловие

Письмо в Национальное Географическое Общество

«Приветствую Тебя, Дорогой путешественник и исследователь Тирлинского[1] Плато! Не хотелось бы никого шокировать, но… я не совсем человек, вернее, я совсем не человек. Я эльф ЭДВИН ТОРНСЛИПТ, последний представитель древнего рода Торнслиптов.

Когда-то здесь был полуостров, соединённый с материковой частью небольшим перешейком. В его центре рос густой и раскидистый ТИРЛИН БОР, а в центре Бора спустя века появился ПРИЧЁСАННЫЙ ЛЕС — со странными, повёрнутыми на восток деревьями!

И, если Ты уже потратил столько времени, чтобы по воздуху или по океану добраться до этих суровых мест, то, сверившись с присланной мной картой, потрудись пройти на восток ещё полторы тирломили[2] по Бору вдоль длинной и рваной трещины: от МЫТОЙ ПОЛЯНЫ до старых развалин УРОЧИЩА ГНОМОВ (ТИРЛИННИКА). Там ты обязательно упрёшься в края нашей огромной и для ловека[3] ЗИЯЮЩЕЙ ВПАДИНЫ — от «Небесного Тела», что когда-то упало сюда.

Я рассказываю об этом лишь потому, что именно с его загадочного падения и началась эта история…

В силу своей склонности к эпистолярному ремеслу я попытался изложить случившееся со мной и моими друзьями (тирлином БЛУМОМ — КРУГЛОЕ УХО, сороконожкой БОСЕЙ и доисторической птицей ПТЕРОПОПИЕЙ) в форме лёгкой Повести — Сказки. И эту необыкновенно правдивую и лишь отчасти волшебную повесть я с трепетом в сердце и хочу рассказать Тебе.

Ниже я привожу описание приключений, произошедших во время нашего увлекательного и полного опасностей похода через ТИРЛИНСКОЕ ПЛАТО в ФЕИСТЫЙ ДОЛ.

События эти (впрочем, как нравы и обычаи местных жителей) могут показаться надуманными или вовсе лишёнными смысла, однако я попросил бы Тебя, Дорогой путешественник и Исследователь, не спешить с выводами.

А ещё… прошу не судить строго старого эльфа, рискнувшего поведать миру о САМОМ ГЛАВНОМ ПРЕВРАЩЕНИИ в его, (и не только в его жизни…)

П. С. В этой книге, написанной от третьего лица, я привожу выдержки из своего дневника (пятисотлетней давности).

В нём ты найдёшь зарисовки, а также некоторые мои заметки и наблюдения.

С надеждой на скорую встречу — эльф Эдвин Торнслипт»

Начну-ка я не с начала, не с конца, а с середины этой загадочной истории

Итак.., рыжеволосая фея, синекрылый эльф и маленький круглоухий тирлин расселись на листе лопуха под боровиком, таким огромным, что под ним, как под зонтом спокойно бы уместился пятилетний ребёнок…

— Расскажи нам историю о камнях? — попросил свою крёстную эльф Эдвин.

— О небесных, или о земных? — с улыбкой переспросила та.

— Обо всех, фея Джева, но лучше о драгоценных, — бодро откликнулся Блум. — Вы же знаете правду о сокровищах? — быстро заморгал он.– Ну, о тех, о похищенных…

— Всей правды о пропавших камнях не знает никто, — ответила фея, смущённо добавив. — Почти никто. — К тому же, это не слишком весёлая история. — Джаверия взглянула в сторону Тирлин Дома — урочища гномов, так, словно правитель или его прислужники могли слышать её слова. — Но вы должны знать правду. — Её голос снова обрёл уверенное спокойствие. — …Правду о Плато, вашей Родине. — Она задумалась. — Когда-то здесь был полуостров с узким мостом на материк. В полуторе тирломиль от этого места и сейчас можно увидеть странную впадину…

— От камешка, что рухнул на нас когда-то давно! — возбуждённо воскликнул Блум. — Я знал, я знал, это был астероид…

— Упал…, и будто бы растворился, — констатировал Эдвин. — Хотя, не факт, что астероид…

— Да, такое уж это Плато, загадочное и неподдающееся объяснениям, — продолжала Джаверия. — Так вот, однажды приглашённые со всех концов света гномы и кобольды, тролли и гоблины, эльфы и феи прибыли в наши края!

За гостями следовали возы, гружёные жемчугами и изумрудами; фургоны с алмазами; слепящие глаз колесницы, доверху набитые редкостными рудами и слитками наичистейшего золота. Всех радушно встречали хозяева, ушастые гномы.

— Тирлины, — обиженно подсказал Блум, а Джаверия кивнула ему, как бы извиняясь, и продолжала:

— Под строжайшей охраной караван с сокровищами проследовал в самое сердце полуострова — в хранилище Великого Тирлина.

Косматый гном клятвенно обещал, что отныне: «ни человек, ни зверь не потревожит накоплений, нажитых непосильным трудом маленького народца»!

Вот тут-то и произошло непредвиденное!

После этих слов Блум прижал к голове уши и пересел к Джаверии, а Эдд сдержанно улыбнулся.

— Не успели гости распаковать чемоданы, как по небу с чудовищной скоростью пронеслось нечто, располосовав его надвое! — глаза Джаверии заблестели. — А трещина…

— Я знал, я знал! Это было нечто, а не астероид! — истошно завопил Блум, перебивая фею.

Однако, после небольшой паузы она снова продолжила свой рассказ:

— Окрасив закат в кислотно-лимонный цвет, трещина протянулась до самого океана, стремясь проникнуть как можно глубже — в сырые потаённые недра. Земля содрогнулась, с грохотом откалываясь от материка, а перешеек, соединявший его с миром, скрылся в ледяных водах, и все решили, что наступил конец света. Да-да…, тролли и гоблины, эльфы и феи попали в хитрую ловушку Плато, обрывистой кручей возвышающегося над бездной.

— А как же сокровища? Они что, остались там, в глубине, в тайном хранилище Шудры? — с ужасом пробормотал Блум.

— Да, там остались их вклады — богатства, соизмеримые со всем золотым запасом планеты! — печально произнесла фея.

— Как я понял, тогда никто не пострадал? — вдумчиво спросил Эдвин.

— По счастливой случайности, никто, — ответила Джаверия. — …Никто, кроме потерпевшего крушение светящегося Небесного Слизняка, Мастера Перехода, наглухо замурованного в разломе хранилища. Но о нём знал лишь Шудра да его пара слуг.

Блум с Эдвином затаили дыхание. Джаверия с минуту помолчала.

— Они что, там, на пару застряли? — глупо щурясь, предположил Блум.

— Небесный Слизняк и Мастер Перехода, — это одно и то же существо, — таинственно проговорила Джаверия, понижая голос до шёпота. — В древнем пророчестве говорится, что однажды трещина раскроется, чтобы выпустить затворника на свободу, и закрыться навеки вечные. И что Мастер Перехода перейдёт по мосту из камней с плато земного на Плато Небесное.

— Слизняк попадёт в слизняковский рай! — покатился со смеху Блум, но… поглядев на своих друзей, придал лицу серьёзное выражение.

— Красивая легенда, — заметил Эдвин. — А, может, и не легенда вовсе…

Затем Джаверия рассказала, что пришёл новый день, и горе вкладчиков впустили в «святая-святых» хранилища — в «рукава» разбегающихся от центрального приёмника коридоров. Однако там было пусто: ни слитков, ни драгоценностей, ни обронённого в спешке камушка, ни одной изумрудной крошки.

— Это было в самом дальнем тоннеле, в котором не уместилась бы и малая доля похищенного. Так вот там отчего-то было не холодно, а наоборот, нестерпимо жарко, — говорила крёстная эльфа. — «Так пышет из трещины магма, — невозмутимо объяснил Шудра, — А драгоценности исчезли в трещине между мирами! Пусть покоятся с миром»!

И, ему, как ни странно, поверили. «Да и кто теперь разберётся, куда пропали сокровища?! — писали в газете „Гномич“. — Но мы, тирлины, поможем нашим невольным пленникам начать новую жизнь на Плато! Ведь жизнь, — лучшая драгоценность!»

Джаверия повела своими дивными крыльями, заигравшими в лучах заходящего солнца подобно сапфирам и танзанитам!

— Лучшая драгоценность! — зачарованно повторил Блум. — Но …не мог же Шудра даже с сотней охранников вытащить такую вселенскую тяжесть? — неожиданно воскликнул он.

— Не мог, конечно, — согласился Эдд.

— И где же тогда сокровища?! — Блум вскочил как ужаленный, но потоптавшись на листе, снова сел.

— Этого я не знаю, — призналась фея.

— Выходит, пленники плато потеряли не только вклады, но и саму надежду вернуться к себе на Родину, — мрачно заметил Эдвин, в голове которого кипела невидимая работа, а крёстная кивнула ему в ответ.

— И что, все они так просто сдались и… приняли свою участь? — раздражённо спросил Блум.

— Сдались…, но не все, — Джаверия поглядела вверх, куда-то за шляпку гриба, кромку деревьев и за облака. — Некоторые, спустя время, бежали. Вы были совсем маленькими тогда.

Странно, но история с пропажей сокровищ не вызвала ни революций, ни войн, ни даже небольшого бунта. Да и что могла сделать кучка подневольных созданий, затерянных на чужом и холодном острове посреди океана? А пленники плато и вправду, чувствовали себя, словно муравьи на оторванном от дерева, и уносимом бурливой волной, листке.

— После падения того космического объекта прошло триста лет, — вздохнула Джаверия.

— Так всё-таки это был объект?! — вытаращился Блум. — Я знал, я знал, я что-то такое чувствовал!

— Три века — огромный срок для людей, но не слишком большой для эльфов, фей или тирлинов. — Она прикрыла глаза… — За это время в самом центре Тирлинского Бора, неподалёку от этого места разросся лес, да так причудливо….

— Наш Причёсанный Лес! — с гордостью подтвердил Эдвин. — С деревьями, как шипы дикобраза повёрнутыми в одну сторону!

— Вот именно! — рассмеялась Джаверия, незаметно зевая. — Строго на восток!

— С деревьями, странной впадиной, и непонятными мутантами-переростками, — буркнул Блум. Он хотел было пнуть ножку боровика, но вместо этого спросил. — Хм…, но откуда вы всё это знаете?

Но древесная фея его не слышала. После долгой дороги она так устала, что заснула, прислонясь к тому же боровику.

 Тирлины-дальние родственники гномов

 Тирломиля-единица измерения в Мире Тирлинского Плато, сопоставляется с одним пролётом эльфа над ЗИЯЮЩЕЙ ВПАДИНОЙ (местом падения инопланетного существа)

 Ловек (ами) на Тирлинском Плато называют людей

Глава 1

ЛОПУХОВЫЕ БРАТЬЯ

Давайте заглянем в не очень давнее прошлое, помня о том, что на Плато время идёт своим чередом…

Итак.… В один из редких погожих деньков лес огласился слаженными криками двух новорожденных — эльфа и тирлина. На большом листе лопуха лежал ушастый пузанчик, похожий на недовольного старичка и вопящий на весь Тирлин Бор.

Мать Блума сразу же умерла, и если бы не пережившая её лет на сто бабушка, (передавшая упрямцу всё, что знала и умела сама), то, ох, как не сладко бы ему пришлось в этом суровом краю!

О лежащем на соседнем листе младенце-эльфе не было известно и этого — ничего, кроме его принадлежности к древнему роду Торнслиптов, о чём свидетельствовали удивительные карманные часы, оставленные рядом с ребёнком. Малыш ещё не знал, что он сирота и потому терпеливо молчал, дрыгая тростинками ножек.

Нашедшая его фея назвала найдёныша Эдвином, и, одарив парой чудесных крыльев, пообещала следить за его дальнейшей судьбой. И это было всё, что могла сделать в то время Джаверия.

Когда же мальчик чуть-чуть подрос, она, чмокнув крестника мокрыми от слёз губами, улетела с другими крылатыми созданиями на Перекрёсток Озёр, где и основала поселение Феистый Дол.

Так Эдвин с Блумом остались на плато — в Тирлин Боре, в домике на Мытой Поляне с великанскими лопухами и боровиком: остались, как казалось им — навсегда.

«Но почему же эльф не полетел со своей крёстной»? — спросите меня вы.

Всё дело в том, что Эдвин не очень любил летать, да и уходить из дома тогда он тоже не собирался…

А Джаверия дала себе слово, что её следующий прилёт в эти места поставит точку в мельтешении между Долом и бесприютным, да просто опасным островом! И тогда она непременно заберёт мальчика в Дол! Подготовится и заберёт!

Прошли те вольные времена, когда ей удавалось беспрепятственно навещать юного эльфа! Теперь она действовала с большей осторожностью, выбрав средством передвижения свою особую гордость — не распознаваемый гномичьей техникой Облаколёт. Да и зачем махать без устали крыльями, если есть лёгкое, как Безе мобильное облако?

Так вот. В очередной день рождения Эдвина воздушное судно феи с ворохом подарков и сладостей преодолевало привычный путь от Феистого Дола до Тирлин Бора.

«Страшно представить, что будет, если кто-то меня заметит!» —

От этих мыслей Джева похолодела, но тут же взяла себя в руки, как это умеют делать лишь древесные феи. — «Главное, оборвать мысленную связь со всем плохим»! — вслух проговорила она, поглядывая на торт, требовавший срочной, причём волшебной доставки. Красавица представила сияющую мордашку своего обожаемого крестника и облегчённо вздохнула.

Внезапно небо заволокло тучами, и планирующая в воздушных потоках ископаемая птица не заметила, как и откуда возникло это легкомысленно-кучерявое «нло». Самолётооблако «прошило» летунью, или летунья «прошила» Облаколёт, что к счастью, оказалось не опасней, чем столкновение со сладкой ватой, поэтому никто ничего не почувствовал. И только когда до ушей феи донеслось противное чавканье, она оглянулась и… побелела. В грузовом отсеке сидела невесть откуда взявшаяся то ли птица, то ли рептилия с крокодильским зубастым клювом и голой морщинистой шеей, вгрызающаяся в торт её мальчика!

- Поглощая эттто, я обрываю связь с дурным и невкусным миром, — кривлялась птица, явно подслушавшая мысли Джаверии. —

И преобщаюсь к миру фей-тортожорок. Из-за твоей, фееричной, феечка, облачной тачки Птерочка опоздала на слёт ВетроПёроФ, хотя правильней было бы сказать — ВетроПеров!!

— Ветеранов Пернатого Фронта? — изумилась Джева. — Прости, странная птица, как тебя назы…?

— Пте-ррро-попия! — птица громко выкашляла крошки.

— Прости, Птеро …Попия.

— Можешь называть просто Птерой! А ведь её, эту Попию, то бишь, меня ждали первой, ээээ, нет, второй после Доды, хотя это сморя с какой стороны смотррреть…, — вздохнула она.

— После птицы Додо? — охнула фея. — Так она ведь давно вымерла.

— Вы- мер… Да ну?! Ну да…. Да нет! Да как как ты сме…. — Птера громко высморкалась в крыло. — Смешно… До-До, как и я, вечно исчезающий вид. Сё… ня у Додочки неотложные дела на Озоне…, на Амазоне, в Амазонском селе…

— В Амазонской сельве? — уточнила фея, а птица яростно закивала, отчего ошмётки торта разметало по всему салону. — Моя древесная матушка, — еле выговорила Джева. — Но это же был лучший торт, испечённый королевскими поварами из раннего «Утреннего Тумана» с примесью земляничной Свежести, «Взбитых морских Барашков» и целого Цветка Папоротника, цветущего раз в сто лет! Не говоря уже о Сливочных Облачках! — В изнеможении она откинулась на спинку сиденья.

В этот момент их так тряхануло, что птицу по самый клюв втянуло в липкое сладкое.

— Тур-буль-ленность! Там были камешки такие пррр-ррикольные! — застрекотала наглая, с трудом высвобождая клюв. — Верр-рней, орр-решки….

— Там…, это были не орешки! — простонала Джаверия, уж и не чая спасти подарок. — Это была «Непреклонная Твёрдость», столь необходимая одному эльфу!

— А это чё? «Преклонённая Мягкость»?!? — кривлялась птица, наматывая на клюв нечто, напоминающее карамель — то, что ещё с утра считалось венцом волшебной кулинарии.

— А это была «Тихая Радость», причём …лесная, — беззвучно откликнулась Джева. — …радость моего крестника Эдвина.

— Вот её я твоему Эдвику и оставлю, — заключило это несноснейшее из созданий. — Ибо, что может быть тише, то есть, лучше тихой радости?! Эта ваша Нерпеколная Вёрдость её б на корню загубила! — рассудила Птера, зевая во весь клюв, и устраиваясь в останках торта, словно в гнезде. — Так ты летишь до плато? Надо ж так планы подпортить! Придётся с тобой переться.

О! Если бы Джаверия была обычной домохозяйкой, вечно снующей по магазинам и засыпающей в бигудях, то она бы показала этой доисторической хамке! Но она была настоящей Феей; а Феи просто обязаны заботиться обо всём Живом, даже если оно, это Живое ум само ум ни о чём не заботиться!

Скоро перед путешественниками замаячили контуры Тирлинника — это было урочища гномов, которые облаколет аккуратненько облетел. За ними возникли торчащие вбок деревья и разбегающиеся ручьи Мытой Поляны, где вовсю готовились к предстоящему пиршеству. Поглядев вверх, Эдвин радостно запрыгал на лопухе. Джаверия расправила свои крылышки, а Птеропопия свои, и корабль пошёл на посадку.

Последний на плато эльф пригласил на свои именины одного Блума, (не считая конечно, всегда ожидаемой феи). Кого же ещё приглашать, если все остальные (не слишком дружелюбные) тирлины живут далеко, где-то в районе шахт?

Торнслипт уже битый час болтал со своей крёстной. Его крылья подрагивали, а челюсти так и ходили, еле справляясь с попадающими в рот вкусностями, и это при том, что раньше скромняга эльф не отличался таким прожорством.

А славящийся своим недюжинным аппетитом Блум насупился. Он сидел в сторонке на неудобной занозистой коряге.

— Подумаешь, волшебница?!? — фыркнул тирлин. — Что, я, Фей не видал, что ли?!? Да о них в учебниках столько всего понаписано, что скучно читать! И добрые-то они, и щедрые-то они. А этот? Ещё друг называется! — гном косо взглянул на «сладкую парочку».

Джаверия с Эдвином оживлённо болтали, разместившись под знакомым боровиком. Разложив перед именинником целый ворох крыльев и крылышек, фея активно жестикулировала, видимо, советуясь по поводу их форм и расцветок.

— Тоже мне, боги! Решают, кому лета