Ростов-на Баме
1.Предисловие
В моей жизни был БАМ. Я его не строила, но он был в моей жизни.
Об этом очень пожалело ростовское руководство, и партийное, и хозяйственное.
Об этом пожалело, вернее, даже возмутилось какое-то высокое ведомство, куда Всесоюзное радио послало запрос по моему материалу «Писатели у микрофона». Почему на БАМе по проекту жгут лес?
Ведомство не ответило по существу. Оно возмутилось: Как вы могли её послать на стратегический объект?!
Да не понимал ростовский Союз писателей, кого он посылает!
Я и не думала ехать на Бам, и в мыслях не было.
На улице встретила секретаря нашего ростовского отделения союза писателей, Петра Васильевича Лебеденко.
— Поедешь на БАМ?
Для меня это, как пароль:
— Конечно!
— Надо только подобрать тебе кого-нибудь из ребят. Я займусь этим.
Там же, на улице, встречаю Толю Гриценко.
— Мы едем на БАМ. Я старший.
— Тогда я не еду.
— Хорошо-хорошо, едем на равных.
Мы были вместе только до гостиницы, и уехал он значительно раньше меня.
Я с утра и до вечера ходила по посёлку со своим магнитофоном. Задавала вопросы. А он наматывал, наматывал жизнь строителей — победы, проблемы, трудности. Вся страна, все средства массовой информации кричали только о победах — БАМ! БАМ! БАМ!
И вот приезжает молодая женщина, ходит, всем улыбается и задаёт серьёзные вопросы.
Руководство отряда отмахивается:
К нам собкор приезжал уважаемой газеты. Ну, у людей такая вера в печать! Мы ему всё выложили. А он…
Мне, говорит, положение не позволяет такие вопросы поднимать. Вот если бы я был начальником отдела…
Я сказала:
— Я не обещаю вам помочь, но я попробую…
Для меня почему-то не существовало неудобных тем и вопросов. Каким-то чудом я избежала серьёзных реакций. Но печататься всегда было трудно.
Тогдашний БАМ — это очень давняя история. Но это история. Я не редактировала расшифровки своих записей. Они прозвучали в прямом эфире и от первого лица. Я преклоняюсь перед этими людьми.
Мне не удалось опубликовать этот материал, хотя я билась, как могла. Я хочу, чтобы это осталось на бумаге хотя бы только в моей книге. Чтобы люди, которым она попадёт в руки, знали, как это было.
2.Магистральный
В самолёте на БАМ с нами летел цветной телевизор. Новенький, в своей привычной в городских условиях упаковке, он погрузился в Иркутске и выгрузился в Казачинске. И пожилая женщина в платке и валенках начала звонить кому-то
— Ну, что же ты? Я уже в Казачинске, Конечно. Да, ничего, всё в порядке. Я жду, давай быстренько.
Я знала, конечно, что строительство посёлков на БАМе идет полным ходом, что люди как-то обосновались на новом месте, но цветной телевизор…
Я летела в командировку на БАМ на несколько дней. Знала, конечно, что БАМ — это такое необъятное понятие, здесь и строительство мостов и туннелей, и жилых посёлков, и прежде всего прокладка самого железнодорожного полотна.
Меня особенно интересовало строительство посёлка Магистральный на Западном БАМе, потому что его вел строительно-монтажный поезд Донской, ростовчане, мои земляки.
Летели мы без каких-либо задержек. В Иркутске, на аэродроме, в лицо пахнул мороз — сибирский, жёсткий устоявшийся к середине ноября. Стало боязно как-то — лететь в такую даль!
Но в здании аэровокзала было тепло и уютно, и столько людей собирались здесь лететь в самые разные стороны, что и наше путешествие стало обычным, я бы даже сказала — будничным.
В маленький самолётик загружалась почта — посылки, бандероли, их было много, взамен из люка бpocили в грузовик несколько мешков с балластом, а в это время механик обрызгивал из насоса соляркой шасси, колеса, какие-то определённые места на крыльях от обледенения. Сибирь…
Ещё три часа лёту, и мы в Калачинске. Не успеваем позвонить в Магистральный, чтобы за нами прислали машину, как я слышу — есть попутная.
Возле неё собираются человек пятнадцать, она старая, неказистая, фургон закрыт на какую-то алюминиевую проволоку. Никто к этой проволоке не прикасается, ждут шофера.
Он появляется — в тулупчике, сапогах с мехом внутри, шапка чудом держится где-то сбоку на затылке.
— Никого не возьму, машина не оборудована для людей! Вы что, хотите, чтобы меня прямо на выезде ГАИ остановило?
Все молчат. Я отмечаю про себя наличие ГАИ, радостно удивляюсь этому, как и цветному телевизору. И отважно вступаю в переговоры. Беру ГАИ на себя. И настолько не верю, что эта, чудом, по моим представлениям, оказавшаяся здесь машина из Магистрального вдруг развернётся и уедет, что шофер, несколько раз разматывая и заматывая проволоку на кузове своего фургона, сдаётся и открывает дверь нараспашку.
Фура мгновенно набивается до отказа, становится тecнo, жарко и весело. Слышно, как шофер закрывает нас на проволоку, машина фыркает несколько раз и трогается с места.
Ну, дорога! Нac подбрасывает, кидает из стороны в сторону, узкая доска вместо лавки так жe мало приспособлена для сиденья, как дорога для комфортабельной езды. Мы не слетаем с нее исключительно потому, что некуда.
В крошечное окно виден лес, недвижный и заснеженный, и посёлки — рубленые кряжистые дома, поленницы у заборов, у стен до самых крыш, и снег, яркий от солнца.
В Магистральный въезжаем в сумерках. Но ещё светло, ещё долго светло, пока мы идем мимо домов по широкой улице мимо детского сада с привычными грибками с качелями во дворе, мимо спортивной площадки, телевизионной башни.
И мною овладевает чувство радостного удивления от этой мирной обжитости, добротности посёлка.
В гостинице нас встречают трое — xoзяйка Aннa Степановна, собачонка Марта, лохматая до невозможности, и внук Анны Степановны, Вовка.
Марта подняла страшный лай для порядка, чтобы мы знали, что здесь не проходной двор, а нормальный дом, охраняемый ею, Мартой.
Aннa Степановна пошла открывать нам комнаты, a Boвкa — босой, в лёгкой рубашонке и коротких штанишках, силился поднять мой портфель, и вся его светлая мордочка с круглыми голубыми глазами выражала такое радушие и гостеприимство, иначе он все это в свои год и восемь месяцев выразить не мог…
3. Немного истории
У поселка Магистральный есть свой генеральный план, первые кирпичные дома, свои старожилы и своя история.
Историки посёлка — школьники местной средней школы, они основали свой музей, который, конечно же, станет городским музеем в будущем.
Меня интересовала история CМП — Донскoro, но говоря о строителях постоянного посёлка, нельзя не сказать о строителях временного.
В материалах музея об этом говорится торжественно, повествовательно, эпически:
«24 мая на береговую площадку, там, где река Окумкиха впадает в Киренгу, приземлился вертолёт. Из него вышли квартирьеры ещё не существующего СМП — 391. Десант возглавил Герой Социалистического труда Феликс Эдуардович Ходоковский.
Они были первыми — Коротнев АД, Газизов М. Иt Комариотов Г. А., Буков Б. В., Зуев А., Ваганов А., Филимонов В. П., Шалаев В».
Это было в 1973 году. Всё было первое — первая палатка и первая свая, первое комсомольское собрание и первое новоселье.
Я смотрю на молодые веселые лица на фотографиях и завидую им. Конечно, у меня были в жизни какие-то свои рубежи, но не было первой палатки и первой сваи…
23 октября 1975 года был подписал приказ о создании строительно-монтажного поезда Донской в Ростове-на-Дону для отправки на БАМ.
БАМ строила вся страна. Соседями ростовчан оказались грузины в Ние, армяне в пocёлкe Звездный, краснодарцы, ставропольцы — это уже станции, где noлным ходом идёт строительство, Западный участок БАМа. А в это время в Ташкенте ведутся проектные разработки своей будущей станции.
17 февраля 1976 года назначен начальник и главный бухгалтер Донского в началось его формирование.
18 марта на место будущего поселка приземлился вертолёт с первыми ростовчанами. Сейчас там уже вбиты сваи под фундамент детского садика. Для подготовки к приёму основного отряда на этом вертолёте прилетели прораб Хомутов, плановик Дорофеева, рабочие Чавдарян, Ульянов, Ибрагимов, Кураковский, Нищета, Мясников.
31 марта из Ростова на БАМ отправился основной отряд в сорок человек.
Мне рассказала об этом Тамара Захарова, инженер производственного отдела поезда.
— Я совсем и не собиралась ехать на БАМ. В этот день первая группа улетала в Магистральный, а я просто пришла проводить и посмотреть, как они улетают.
А у них там каски, фуфайки — посмотрела я, у меня душа заболела. И я тоже захотела на БАМ. А маме я долго не говорила, боялась — старенькая она уже, правда, ещё две сестры у меня есть, она там не одна, но всё равно. Провожали нас, конечно, здорово, цветов было много — гвоздики, каллы. Музыка, все плакали, ктo и сильный был, просто не выдерживали..
Тут поезд подошёл, мы все на площадке, фотографируют нас, и все несут и несут цветы…
