Лео Сухов

Мир логосов
Города в поднебесье

Глава 1

В которой рассказывается о том, как глупо я жил, как глупо умер и как глупо получилось потом — хотя я надеялся, что все глупости моей жизни уже закончились.

Помню, когда я был маленьким, то считал, что живу нормально. Как и все остальные дети. Я потом ещё долгие годы пытался снова поймать ощущение «нормальности жизни». Это ведь просто внутреннее ощущение, но оно помогает смириться с тем, что всё идёт через одно место. Честное слово, вот когда ты об этом не знаешь, то и не переживаешь из-за странных ситуаций, ещё более странных происшествий — и всего такого прочего…

В первый раз с тем, что я какой-то не такой, как все — и не со знаком «плюс», а со знаком «минус»! — я столкнулся в первом классе школы. Когда пять раз подряд опоздал, потому что застревал в лифте. В школу тогда, в первом классе, меня водила бабушка, и она всегда отправляла меня в кабинет одного: не считала нужным общаться с моей учительницей. Я как сейчас помню момент, как вхожу в пятницу, опоздав на первый урок, а наша Анна Валентиновна (на всю жизнь запомнил её имя-отчество) смотрит на меня эдак насмешливо и говорит:

— Что, Малышев, опять застрял в лифте?

И весь класс хохочет, а кто поглупее — и пальцем на тебя показывает. А ведь ты и в самом деле застрял… В пятый раз. В одном и том же стареньком лифте…

— А что же ты, Малышев, по лестнице не ходишь?

Ну маленький я ещё был, чтобы объяснять, что по лестнице бабушка не может!.. Даже с третьего этажа ей тяжело спуститься.

— Садись, фантазёр!

Фантазёр — проклятое прозвище, намертво закрепившееся за мной с тех самых пор. Кто-то скажет — хорошее прозвище, красивое. Но вы просто не знаете, как его произносили те, кто меня тогда знал. Ведь одно и то же слово в русском языке можно произнести совершенно по-разному. Важны и интонация, и выражение лица, и мимика, и тон голоса… Всё важно…

А ведь случались в моей жизни глупости и раньше. Ещё в саду, я помню, были у нас старые качели — на четырёх детишек. И всем на них качаться запрещали, но не всегда воспитатели могли уследить. Три года на них все качались, стоило только отвернуться. А я не качался — не хотел злить воспитателей.

И стоило мне в первый раз на них залезть, как они обрушились вместе с четырьмя детьми. Все расплакались, хотя отделались лишь ссадинами и ушибами, а я сижу и молчу… Оказалось — трещина в правой руке. Правда, это выяснилось уже потом, а остаток дня меня просили не выдумывать и вести себя нормально. Я ходил и терпел. Скандала не случилось, потому что это был последний день в том садике. Моя семья как раз переехала в другой район…

В новом садике нам поставили новые шкафчики, и только мой постоянно ломался. Мои любимые игрушки постоянно пропадали и терялись, мои любимые вещи рвались, а если в моей жизни что-то случалось — то обязательно так, что нарочно не придумаешь… Это было с детства, если верить рассказам папы и мамы. С детства… Что я невезучий, я понял ещё в первом классе — и вот это знание мне точно не было нужно…

Я вылетел из школы в девятом классе, потому что меня подставили одноклассники. Они-то просто хотели свалить вину за своё хулиганство, но в итоге дело дошло до отчисления и детской комнаты милиции. Нет, потом всё раскрылось, и меня оправдали, — но всё равно отчислили… Чисто на всякий случай… Я был тем неудачником, кому не досталось места в ПТУ поблизости от дома — пришлось мотаться на другой конец города. Но даже в ПТУ я не задержался надолго: вылетел с треском — хотя дураком не был, отнюдь…

Я ждал армии, но меня не взяли. Я влюблялся в девушку только для того, чтобы прийти на первое свидание, попасть в глупейшую ситуацию — и больше никогда с ней не разговаривать. Я устраивался на работу лишь для того, чтобы с треском вылететь или прийти к закрытым дверям фирмы-банкрота.

Я привык и научился жить с этим к своим огромным двадцати годам…

Я даже работал уже почти год на складе грузчиком…

 

И я умер самым глупейшим образом. Нелепейшим образом!.. Я даже не знаю до сих пор, что было в этом проклятом ящике! Какой-то механизм, который зачем-то запустился (хотя и не должен был), разворотил ящик (хотя вроде бы не мог) и загнал мне совершенно тупую трубку в бедренную артерию… Трубку! В бедренную артерию! И ведь даже больно не было — наступил болевой шок.

— Да ладно! — сказал я, оседая на пол и пытаясь остановить хлещущую кровь.

Ах да, я ещё подёргался, когда в этом агрегате замкнуло электронику и меня приложило током… А когда я пришёл в себя, спасать меня было уже поздно. Прибежавший на шум охранник склада вызвал скорую, но я её так и не дождался — отрубился.

Из-под потолка я смотрел, как бригада реаниматоров пытается вернуть моё тело к жизни. И ждал, когда же, наконец, откроется туннель, про который все рассказывают. А потом меня в него засосёт, и я снова встречусь с умершей бабушкой и погибшими в отпуске родителями.

Когда я умирал там, на складе, мне было очень жалко так никчёмно окончившейся жизни. А ещё я самого себя очень жалел — ведь только жизнь начала налаживаться! А когда уже висел под потолком, хотелось засмеяться: хорошист, спортивный парень, устроился грузчиком работать — это налаживается, да? Как я ещё рассудок-то сохранил со всеми этими странностями…

— Не старайтесь, ребята! Вы и сами можете пострадать, возясь со мной! — попытался докричаться я до реаниматоров.

Понятное дело, они меня не услышали. А я стал размышлять над вопросом: что же там, впереди? Больше не было жалко тело, что валялось на медицинском столе, не было жалко неудавшейся жизни, и вовсе не было страшно — просто очень любопытно.

Вдруг я почувствовал, как меня куда-то тянет, и радостно позволил потоку меня подхватить (не хватало ещё посмертие провести призраком, как в старом фильме про доброе привидение!..). Я радовался классическому тёмному туннелю и свету в конце…

Вот ровно до того, как то ли увидел, то ли услышал сообщение:

Системная ошибка!.. Маршрут переноса изменён!.. Обратитесь за разъяснением к Хранителю Миров!.. Внимание!.. Маршрут переноса изменён!.. Конечная точка неизвестна!.. Вы перенаправлены!.. Критическая ошибка!..

— Стой! Стой! Куда, твою мать?! — беззвучно заорал я, когда меня затянуло в сторону из столь желанного коридора. Куда-то туда, где света в конце явно не просматривалось. — Верни меня на мой путь!

Это твой путь!.. С возвращением!..

 

Я снова ощутил своё тело… И очень твёрдую землю под собой, на которой разлёгся носом вниз…

А потом рядом вспыхнули яркие неоновые огни и принялись неистово мерцать.

— Нет!.. Верните меня! — жалобно попросил я, поднимаясь на ноги.

«И ведь даже сраное посмертие не задалось, Фант! Что с тобой не так?!»

Да, с годами я принял своё прозвище. Фантазёр, Фант… Оно заменило мне имя. Я и сам стал себя так называть. Почему-то это помогало мне заякориться в реальности…

— Вместо классики с апостолами и Богом я попал… в РПГ?!

Ну, наверно, в РПГ. Потому что в реальной жизни на периферии зрения не болтается какой-то шарик, на самом донышке заполненный чем-то золотистым, — а ещё логи не выскакивают, и новорожденных никто не приветствует сообщением…

Добро пожаловать на Терру — землю счастья и радости! Здесь каждый обретёт то, что хотел обрести, но не мог. К сожалению, в данный момент все смотрители заняты и не могут начислить вам жизненной силы, но на первое время вам должно хватить трёх сотен единиц.

Постарайтесь не тратить их понапрасну и не рисковать собственной жизнью. Ведь возрождение в круге обойдётся вам в сто единиц. И не забудьте взять комплект одежды для новичка на складе!

Запрос на связь поставлен в очередь под номером 1 043 435 342 956 452

— И даже РПГ мне досталась сломанная! — возмутился я, прочитав сообщение. — Квадрильон сообщений? Серьёзно, да?!

Я осмотрелся и понял, что стою на вершине лысого каменного холма, посреди руин какого-то древнего строения. Вокруг холма, куда ни кинь взгляд, простирается лес — густой, тёмный и наверняка непролазный. И я, конечно же, голый, а склада поблизости не наблюдается. Кто ещё мог попасть в такую историю, кроме Фанта? Да никто не мог!..

Итак, я живой, голый, посреди леса, в сломанной РПГ, наблюдаю за закатом огромного багрового светила, а надо мною сразу три луны видны — кто-то скажет, что хреново быть мной. А я скажу, что это ещё были хорошие новости… И они закончились. И вот теперь я жду плохих новостей. Если бы рядом оказался кто-нибудь азартный, я бы сейчас выиграл спор. Вообще мне по жизни только в спорах на своё невезение и везёт…

Рык какого-то зверя в лесу спугнул сотни птиц, заставив их подняться над деревьями. Вот это и были они — плохие новости. Я стоял и, ёжась, смотрел на лес, пытаясь придумать, что мне теперь делать. Мне уже хотелось есть, пить, а впереди была ночь. И ещё неизвестно, сколько здесь продлится ночь.

А ещё я был уверен, что если бы все после смерти попадали в РПГ, то у всех были бы классические характеристики, классические навыки — и строгая система, которая за всем следит. Но в моей РПГ всё будет совсем не так… Здесь вообще ни хрена не будет!.. И пока так оно и есть. У меня есть лишь какой-то полупрозрачный шарик, в котором на самом дне что-то болтается. Подозреваю, что это энергия жизни, но нигде не подписано…

Просто умру ещё три раза, и теперь уже нормально! Ведь должно мне не повезти — и наверняка не повезёт. Точно говорю! Надеюсь, смерть будет быстрой!..

 

Я заплакал, когда хищная тварь добралась до моей правой ноги. Не то чтобы мне не было левую жалко, но, когда подъедали её, я просто ещё мог терпеть боль — сыграл своё болевой шок и привычка стойко переносить неприятности… А вот потом, когда я лишался правой ноги, стало по-настоящему неприятно и страшно. Вы, конечно, можете сколько угодно рассказывать о моём будущем возрождении… Однако я оставлю себе законное право сомневаться в подобном исходе — даже с учётом того, что один раз уже умер и снова возродился.

Шевелиться я уже особо не мог — любое движение причиняло израненному телу почти невыносимые страдания. Правый бок и живот были располосованы до такой степени, что можно было видеть собственные внутренние органы. Руки в попытке прикрыть горло (зачем? ну зачем?!) почти оторвались — как у сломанной куклы, попавшей в пасть игривого щенка. В результате вот уже минут двадцать как я валялся на земле и стонал, когда тварь пыталась оторвать от моей ноги очередной кусок и мотала, как акула, головой.

Я боролся с накатывающим безумием, страдал… И думал, что умереть от когтей твари изначально было плохой идеей. Первого нападения пришлось ждать очень долго. Солнце здесь закатывалось за горизонт медленно-медленно — совсем не так, как в средней полосе России, и уж тем более на юге. Наверно, будь я художником, успел бы не спеша закат с натуры нарисовать, не говоря уже об эскизах. А когда на землю опустилась тьма, из леса вышли они — странные и невероятные твари.

А я всё стоял и ждал, когда меня наконец убьют. И вот теперь самая сильная зверюга жрала меня тёпленьким, а я всё никак не помирал от боли и кровопотери… Хотя слабость накатила такая, что даже невыносимая боль отступала на второй план. А потом я наконец потерял сознание…

 

Вы умерли!

Функция отсрочки возрождения недоступна!

Функция выбора точки возрождения недоступна!

Приготовьтесь к возрождению!

 

И вот я снова лежу в круге сверкающих камней, а неподалёку кто-то урчит… Я приподнял голову и с ужасом увидел самого себя — своё тело, практически обглоданное, с вырванными внутренностями, с перекушенной шеей… И всё тех же тварей, большая часть из которых, облизываясь, кружила рядом, а одна, самая крупная — с аппетитом лакомилась мной.

Вот тогда я и понял, что заново умирать совсем не хочу. Я не был уверен, что и с одной-то смертью справлюсь, не повредившись в уме. И ведь по закону подлости, который в моём случае работает безотказно и без промаха, умирать опять придётся долго! И я снова окажусь в круге, когда твари будут ещё здесь…

Пожалуй, это и была наиболее здравая моя идея с момента появления в игре. Или не игре, а в странном мире — да и неважно… Важно, что идея была здравая — и надо было сделать так, чтобы в третий раз меня никто не сожрал. Чтобы, когда я снова окажусь в круге, все твари находились подальше от него. А для этого надо было дать себе фору! И ещё надо было увести тварей хотя бы ценой второй своей жизни — ведь не просто так они напряглись, глядя на мерцающий круг из камней. Поди привыкли, что раз мерцает — значит, вкусный ужин подан.

Вскочив на ноги, я бросился в ту сторону, где тварей было поменьше. Бежал я со всех ног, готовясь на ходу уворачиваться. И даже увернулся — от самой прыткой зверюги, успевшей среагировать и броситься наперерез. В тот момент, когда тварь прыгнула на меня, я прокатился по земле, не обращая внимания на больно впивающиеся в голую спину и плечи камешки, — и рванул дальше в сторону леса, в надежде выиграть время между деревьями.

 

И вот это была глупая идея!.. Потому что жуткие твари жили в лесу, и он был их родной стихией. Если на ровной местности я ещё удерживал отрыв от ближайшего преследователя, то в лесу сразу начал спотыкаться, натыкаться на ветки, стволы — и был пойман в считанные секунды. Спина вспыхнула болью, когда когтистая лапа оставила на ней свой кровавый след. Я кубарем покатился вперёд, больно ударяясь обо всё, что попадалось на пути…

Вскочив, я попытался спастись на дереве. Подпрыгнул и ухватился за ветку, подтягиваясь повыше… Ухватился за следующую, снова подтянулся… Я приготовился лезть дальше, но вдруг понял, что меня больше не преследуют. Твари кружили внизу, рычали, шипели, брызгали слюной, но не лезли за мной — видимо, просто не умели. Некоторые из них даже пытались подпрыгивать, чтобы дотянуться до столь желанного куска аппетитного мяса, но никак не могли достать.

Сердце колотилось в груди так, что казалось, сейчас выскочит, сломав рёбра. Спина болела, воздуха всё ещё не хватало, и грудь ходила ходуном, но главное — я спасся. Я залез чуть повыше и сел, разглядывая своих преследователей, бесновавшихся внизу.

Кого там только не было… Более фантасмагорических созданий и вообразить было бы сложно. Когда я дожидался вечера, то видел нескольких животных, выходивших из леса — каких-то травоядных. И вот они как раз выглядели вполне нормально. А эти… От одного вида некоторых из них тошнить начинало… И это с учётом того, что в темноте никак все подробности не разглядишь.

Дерево покачнулось, и я ещё внимательнее вгляделся в то, что происходило внизу. Раздвинув листья, я с ужасом смотрел, как две твари принялись драть ствол когтями, разбрасывая в стороны щепки и куски коры.

— Да что же вы умные-то такие!.. — возмутился я, лихорадочно обдумывая дальнейший план действий.

По всему выходило, что дерево вскоре придётся менять — вот только как? Я ведь не обезьяна, чтобы прыгать с ветки на ветку. И даже если перепрыгну и уцеплюсь, ещё надо будет добраться до удобного места, где я смогу подтянуться и залезть. И вот как можно быть уверенным в том, что на всё это мне силёнок хватит? Я же не гимнаст из цирка и не спецназовец какой-то (уберегли высшие силы спецназ от моего везения!) — пусть даже и неплохо физически развит.

Пока я размышлял о своей горькой судьбе, к своим товаркам присоединилась та крупная тварь, которая съела моё предыдущее тело. Видимо, за добавкой пришла… Пришлось срочно лезть ещё выше — почти до того места, где ветки и ствол становились слишком тонкими, чтобы нормально выдержать мой вес. С интересом посмотрев на меня, самая крупная тварь поднялась на задние лапы и начала скрести по стволу передними, влёгкую срывая нижние ряды веток. Ствол закачался ещё сильнее, и мне стало понятно, что пора решаться хоть на что-нибудь…

В этот самый момент ствол наконец не выдержал и стал с треском заваливаться в сторону. То ли моё обычное невезение взяло сегодня выходной, решив, что на эти сутки с меня достаточно, то ли оно, невезение, в том и заключалось, — но дерево, на котором я сидел, плавно и почти без толчков легло стволом на крону соседнего исполина. И вот у него ствол в основании был таким широким, что и три человека не обхватили бы, а высота вообще достигала, наверно, метров тридцати.

Не веря своему счастью, я перескочил на широкую ветвь и, вспоминая слова молитвы, почти пробежал до ствола — после чего вцепился в него и полез ещё выше. Я решил, что если мне и суждено умереть, когда свалят это дерево, то умру я от падения с высоты, а не медленно пожираемый хищными тварями. Дальше, почти у самой вершины, ствол разделялся на три части, образовывая небольшую площадку, на которой я и устроился в ожидании скорой смерти, свернувшись калачиком.

 

Дерево сотрясалось от ударов ещё часа три. Точнее сложно было определить без часов, когда свои, биологические, не особо работают. Если честно, я устал от ожидания и ещё больше устал от страха — и начал подумывать, а не броситься ли самому вниз? И в этот самый момент сверху в глаза ударил яркий свет, а с тёмных небес спустилась верёвка, болтаясь прямо перед моим лицом. Я так опешил, что даже не сразу шевелиться начал…

— Наэ! А ун катта? Наэ! — раздался сверху голос.

И — удивительно! — но я понял, что мне говорят! Прямо у меня в голове неизвестные слова самопроизвольно сложились во фразу: «Хватайся! Чего уставился? Хватайся!» — как будто в моём сознании был встроенный переводчик. Я несмело поднял взгляд, но яркий источник света не позволял рассмотреть, откуда именно мне кричат.

— Парень, у меня нет времени всю ночь здесь торчать! Хватайся и лезь, если хочешь жить! — требовательно проорали сверху.

— Сейчас! Сейчас!.. — завопил я в ответ на родном русском языке, не сразу сообразив, что меня здесь могут не понять, но другого-то я не знал.

А затем решительно поднялся, схватился за канат и полез вверх, решив, что ещё успею умереть. Возможно, чуть менее отвратительным способом…

— Ну вот сразу бы так! — сверху явно одобрили мои действия.

Канат начали вытягивать вместе со мной, хотя я и сам поднимался достаточно быстро. А ещё мы начали медленно сдвигаться: я, канат и ещё что-то, куда я по нему забирался и что пока не мог рассмотреть. Земля медленно удалялась, а вместе с ней — и опасные ночные твари, так жаждавшие откусить от меня лакомый кусочек.

Меньше чем через минуту я уцепился руками за край какого-то люка, через который и был пропущен канат. Две крепкие руки помогли мне залезть и накинули на плечи колючее одеяло.

— Добро пожаловать на борт «Пап-ти»! — произнёс по-русски чей-то голос. — Меня зовут Лара, а ты откуда? Как тебя зовут?

— Меня… — я задумался на секунду, а потом решительно ответил. — Называйте меня Фант!

— Говоришь по-русски, а имя странное… — заметила Лара, щёлкая рычажком на прожекторе и выключая свет. После чего девушка слегка отстранила меня от люка и принялась закрывать крышку.

— Это прозвище, — пояснил я. — Толку-то здесь от моего имени, да?

— Верно! — кивнул здоровый мужик, появляясь в поле моего зрения (этот явно говорил на другом языке, но мне всё было понятно). — Фант — так Фант… Получается, ты из двадцать третьих яслей, как Лара?

— Наверно… Не знаю…

— Это нормально, — кивнула девушка. — Разберёшься, не переживай! И вообще чудо, что кэп увидел огни круга возрождения и мы успели. Тебе здорово повезло!

— Не уверен… — пробормотал я, вызвав улыбки у здоровяка и Лары.

Глава 2

В которой я знакомлюсь с «Пап-ти» и узнаю немного больше про мир, в котором оказался.

Когда глаза привыкли к полумраку, я смог разглядеть то помещение, в котором очутился. Это был небольшой склад, выйти из которого можно было, поднявшись по лестнице. Стены, потолок — всё было сделано из дерева. Свет давал прямоугольный фонарь, подвешенный под потолком. Кстати, когда мы выходили, то фонарь забрали с собой.

— Пойдём, подыщем тебе одежду!.. — заметил здоровяк, хлопнув меня по плечу.

Сам он был одет в плотную куртку с меховым воротником и капюшоном. Её полы заканчивались чуть выше колен. На ногах были странные сапоги с очень гибкой подошвой, доходившие до колена и крепившиеся несколькими завязками. И какие-то штаны, которые я толком не разглядел — да и не особо разглядывал. На руках у могучего здоровяка были обрезанные перчатки — как у мотоциклиста, только очень плотные и серые. Девушка тоже была одета во что-то похожее.

И, кстати, я был бы весьма не против заиметь такую же одёжку, как у них. Стены хоть и не имели видимых щелей, но от них уже начинало ощутимо поддувать. И сквозняк был очень и очень неприятным. Я уж молчу про то, что в помещении вообще было холоднее, чем снаружи. Ночью там, где я появился в этом мире, было весьма и весьма тепло — хоть я и был голым, но не мёрз. А здесь не спасало от озноба даже одеяло, укрывавшее меня почти целиком.

— Почему так холодно? — спросил я.

— Ну знаешь… На высоте всегда холоднее! — объяснил мне со всей серьёзностью здоровяк.

— Пибо, он в курсе! — укоризненно заметила Лара. — Он же мой земляк.

— Ну знаешь… С ваших яслей вообще все такие странные в последние лет тридцать приходят… — ответил дядька, которого звали Пибо. — Уже и не знаешь, что надо объяснять, а что не надо.

— Мы в летающей лодке, Фант, и поднимаемся всё выше, — заботливо пояснила мне Лара. — Ты разве не увидел?

— Нет, вообще меня свет слепил… — признался я.

— Наша малышка «Пап-ти» сейчас ползёт ввысь… Наверно, уже забралась сотни на две пассов! — пояснил Пибо. — И это ещё не холодно! Вот что будет здесь, в трюме, когда мы до первого мильпасса дойдём!.. Вот тут только держись! Так что пошли скорее!

Сам он уже активно карабкался по лестнице, а Лара подтолкнула меня за ним, добавив:

— Пасс — это полтора метра, а мильпасс — тысяча пассов. Это, кстати, римская система мер длины. Не удивляйся: наша песочница немало привнесла сюда…

За лестницей обнаружился полутёмный коридор со множеством дверных проёмов, который заканчивался очередным подъёмом и люком. Этаж был таким низким, что я чуть потолок головой не задевал. А тот же Пибо так и вообще шёл, пригнувшись.

— Пошли… — Пибо махнул рукой в сторону следующей лестницы. — Чем быстрее поднимемся выше машинного отделения — тем лучше. Там Огненный Логос! Там тепло! Найдём тебе одёжку из запасов, да и каюту выделим.

— Спасибо! — поблагодарил я, видимо, сразу за всё обещанное вместе.

 

Над этим коридором находился ещё один такой же. А потом ещё один — и всё это был трюм. А вот потом мы попали в большой зал, в центре которого я увидел такое, после чего вообще перестал понимать что-либо вокруг… Там, заключённый в золотистую сеть, ревел огненный шар диаметром, наверно, метра три. Рядом с шаром стояли какие-то котлы и ящики, а прямо над ним располагался раструб, куда рвался тёплый воздух.

— Это «средний огненный логос», — пояснила мне Лара. Правда, понятнее мне не стало, но, видимо, девушка была в курсе. — Пока что не заморачивайся! Потом поймёшь. Это, если коротко, сразу и двигатель, и топливо нашего «Пап-ти». Этот огонь надувает аэростат над нами и питает винты, которые дают дополнительную подъёмную силу.

— Так мы на воздушном шаре? — догадался я.

— Скорее, на дирижабле, — кивнула девушка.

Ларе на вид было чуть больше, чем мне: молодая, темноволосая, сероглазая и, на мой взгляд, довольно симпатичная. Когда она улыбалась, на её щеках появлялись довольно милые ямочки. А Пибо был темноволосым, загорелым, кареглазым — ни дать ни взять настоящий араб. Сходство усиливала ещё и густая борода. Возраст определить было сложно, но я бы не дал ему и тридцати пяти — хотя бы потому, что не заметил в неверном свете фонаря ни одного седого волоса.

— От него у нас всё, — добавил Пибо. — Тепло в жилой части гондолы, ход, подъём, вода… Так что ты сейчас огненный логос увидел один раз — и больше не увидишь! Сюда доступ есть только у меня и моего помощника, но так будет быстрее добраться от трюма до жилой части.

Здоровяк махнул рукой в сторону паренька, суетившегося у одного из ящиков.

— Тандо, я сейчас подойду! — крикнул Пибо помощнику. — Только выдам одежду новенькому!

Помощник не стал даже оборачиваться. Просто махнул рукой, показывая, что всё слышал, и продолжил свою работу.

— Опять барахлит второй винт? — сочувственно спросила Лара.

— Да, что-то там совсем вразнос в системе пошло… — угрюмо кивнул Пибо. — Придётся кэпа просить встать на ремонт на ближайшей верфи. Главное — чтобы второй не полетел, а то мы даже на мильпасс не поднимемся… Перегруз! Сферы Пустоты не вытянут!

— Как не вовремя… — вздохнула девушка.

— И не говори!.. — кивнул Пибо.

Пройдя вдоль стены технического зала с огненным шаром, мы поднялись по деревянной лестнице до очередного люка и выбрались в небольшое помещение. Лестница далась мне нелегко, потому что сложно одновременно удерживать одеяло и хвататься за ступеньки. А отпустить его и дать одеялу раскрыться я, конечно же, не хотел — чтобы не светить наготой перед Ларой.

Из помещения вело два прохода. Один заканчивался металлической дверью, а другой — приоткрытой створкой, за которой я увидел огромные панорамные окна. Из любопытства я задержался всего на миг.

— Рубка, — сказал Пибо, махнув в ту сторону. — Но туда, да и в этот предбанник, только по приглашению. А нам — вот туда, в жилую часть.

И он указал на массивные ворота. Однако Лара его удержала.

— Пибо, да не беги ты так! — попросила она. — Дай человеку осмотреться. Он ведь впервые в наших кораблях!..

— Я не могу не спешить!.. — хмуро заметил Пибо. — Это тебе сегодня делать нечего. А у меня самая жара… Видишь, что там впереди?!

Он снова махнул на рубку, и я сразу понял, о чём он говорит. Из окна виднелось белое море облаков под тёмным звездным небом, летящих куда-то вдаль, — но дальше, у самого горизонта, в небо вздымались клубящиеся чёрные тучи, полыхая разрывами молний. Огромный грозовой фронт, каких я в прошлой своей жизни и не видел никогда… Или, может, я просто никогда не смотрел на них на такой высоте? И да, Пибо этот грозовой фронт явно не нравился.

— Простите! — сказал я, решительно разворачиваясь. — Просто загляделся…

Удовлетворённо кивнув, Пибо подошёл к металлическим створкам, потянул за какой-то рычаг — и те начали расходиться.

— Пошли-пошли! — сказал он, махнув рукой мне и Ларе, а потом указал направо. — Это один из двух наших абордажников — Сварг. Сварг, у нас здесь «подобрыш»… Зовут Фант.

Я проскользнул между дверей и посмотрел, куда указывал здоровяк Пибо. После чего понял, что больше не назову его здоровяком даже в своих мыслях. Сварг — вот он был здоровяк!.. Плотно сбитый, с металлическим нагрудником поверх куртки с меховым подбоем… Снизу вверх по нагруднику шли три полосы с какими-то символами, и, что меня особенно впечатлило, они едва-едва — почти незаметно! — мерцали внутренним светом. Хотя на вид все эти полосы были сделаны из той же самой стали.

Сам Сварг зарос густой чёрной бородой, из которой выглядывал только нос-картошка и сверкали внимательные глубоко посаженные глаза. Заметив внимание к своей персоне, он кивнул мне и махнул рукой. А Пибо уже тащил нас дальше, указывая по сторонам и, видимо, рассчитывая, что я всё запомню.

— Офицерская кают-компания, офицерская столовая, камбуз, каюта капитана, моя, старпома рулевых, карго… Это, кстати, каюта Лары, а вот эта — абордажников… А вот тут, напротив лестницы, гальюн.

Я только кивал, не успевая удивляться, как быстро получаю перевод его слов на знакомые морские термины. Не слишком хорошо знакомые, но в общем и целом — я хотя бы имел представление, о чём речь. А ещё я радовался теплу. Конечно, не такому, как на земле, под облаками, но вполне комфортному, если и дальше ходить в одеяле.

— Сначала давай в моё хозяйство! — сообщила Лара и ободряюще подмигнула мне. — Это на этаж выше.

Новая палуба и новый коридор. Здесь размещался склад с припасами, медицинскими принадлежностями и такелажем, камбуз и столовая для матросов, общая кают-компания и каюта судового врача с примыкающим к ней лазаретом. Только вот в каюте сейчас никто не жил, поскольку предыдущий врач сошёл «на скалу» с концами, а нового ещё не нашли. Пока что его обязанности выполнял старпом.

— Кстати, ты не врач? Не знаком с медициной? Из ваших яслей получаются неплохие лекари! — спросил Пибо. — Если врач, то ты скажи. Кэп тебя подучит и оставит служить.

— Нет, — с сожалением ответил я, хотя больше всего мне хотелось соврать. — Жаль, но я не врач…

— Ну ничего! — подбодрил меня Пибо. — Может, кто из матросов решит завязать с полётами, и тогда тебя могут взять на его место. А так и «на скале» устроишься… Какая там у нас ближайшая, Лара?

— Тероник, — девушка поморщилась. — Та ещё дыра…

Мы остановились у двери склада. Лара достала ключи и открыла дверь.

— Пошли, подыщем тебе шмотки. Какой у тебя был размер?

— Пятидесятый — плечи, сорок восьмой — бёдра. Рост…

— Рост я и сама вижу, — кивнула Лара. — А нога?

— Сорок четвёртый…

— Ничего себе у тебя ласты! — девушка засмеялась и, кстати, совсем не зло. Впрочем, я и не обиделся на «ласты» и тоже улыбнулся. — Так… Исподнее, один комплект. Дальше… Матросские штаны, рубаха и тёплый жилет. Куртка! Извини, выдаю простую, с лёгким подбоём. Нормальную все сами себе покупают. И ещё — вот тебе кожаные маска и перчатки! Так… Сапоги — хорошо, есть твой размер… И два комплекта тёплых носков.

— Хватай всё в охапку! — распорядился Пибо. — В каюте тебя оденем.

Я хотел уточнить, что не хотел бы оголяться перед девушкой, но Лара правильно истолковала моё смущение.

— Не боись! Пока одеваешься, тебе Пибо поможет, а я за дверью подожду.

Собственно, каюту мне выделили такую, что впору плакать. Всё, что там умещалось — это откидная лежанка, откидной же маленький столик и вешалка на стене. У матросов каюты были просторнее, но, как объяснил мне Пибо, ни одна пока не пустовала. Поэтому меня заселили в «гостевую», куда обычно и попадали «подобрыши» вроде меня.

Одежда напомнила мне архивные иллюстрации из XIX века… Трусы были явно больше похожи на шорты и крепились на завязках. К ним в комплект шла майка-алкоголичка — впрочем, довольно плотная. Рубаха была с обычными пуговицами, с той лишь разницей, что здесь их делали из дерева. А вот штаны, как и трусы, удерживались с помощью завязок и ширинки на всё тех же пуговицах. Ну, спасибо, хоть есть эта ширинка… Я боялся, что и носки окажутся на каких-нибудь подвязках, но нет — они были просто шерстяными и надевались только на ступню.

На ноги натягивались сапоги из какой-то мягкой кожи. Для стопы и лодыжки имелась меховая подкладка. Застёжки на голенище не было — только завязки на пуговицах, которые надо было распустить, чтобы просунуть внутрь ногу. После застёгивания на нужные пуговицы, голенище плотно обхватывало ногу и штаны, тем самым обеспечивая утепление. В итоге выглядело всё, как ботинки вкупе с обмоткой ноги у солдат в гражданскую. Или как военные ботинки с натягивающейся на них штаниной — как на иллюстрациях с иностранными солдатами (если честно, я и не помню, из какой страны).

Завершали моё преображение шерстяной жилет, прикрывавший тело вместе с плечами, и мягкая куртка с капюшоном. Куртка очень напоминала пуховики и ватники, вот только внешняя ткань была плотной. Наполнитель был похож на вату, — но что там на самом деле, я не знал. Мехом моя куртка подбита не была, как у Пибо или Лары, но я и за такой наряд был очень благодарен.

— Маска и перчатки — для выхода на палубу, — Пибо кивнул на оставленные на кровати принадлежности из коричневой мягкой кожи. — Защищают от ветра. Но я бы не рекомендовал тебе соваться на палубу без очков — ослепнуть можно. Всё… Лара!

Девушка приоткрыла дверь и заглянула в каюту.

— Раз у тебя выходной, то он твой, Лара. А я побегу!

— Беги, — кивнула девушка, а когда техник спешно ушёл, оценивающе осмотрела меня. — М-да, жмотит кэп… Принцессы из тебя, Золушка, конечно, не получилось… Когда кэп меня подобрал, сразу выдал нормальные комплекты. С другой стороны, я вообще-то сходу стала карго… Зря, кстати, сказал, что не знаешь медицины. Тут много знаний обычно и не требуется.

— Я ведь не знал, — пожал плечами я. — А врать не хотелось…

— Не соврёшь — не повысят! — философски заметила Лара. — Если тут не объявлять громогласно, что ты молодец и вообще очень крут, то никто на тебя внимания и не обратит. И вот тебе мой первый совет: не стесняйся здесь привирать.

Я кивнул, хотя совет мне и не слишком понравился.

— Ты голоден? — спросила Лара. — Завтрак ещё нескоро, но можем перехватить пару бутербродов.

— Голоден, — кивнул я.

— Тогда пошли в столовую для матросов. Сейчас там всё равно пусто. Кто на смене, кто спит…

Вместе с Ларой мы снова спустились вниз, заняли один из пустых столов и повесили над ним на специальный крючок фонарь — всё тот же, с которым меня забирали.

— Утром здесь откроют ставни, — кивнула Лара. — И фонарь будет не нужен. А пока так… Я поищу на складе, может, и найду тебе старенький фонарик — будешь пользоваться до высадки. Кэп экономит в последнее время, просто жуть… Неудачные выдались последние поездки.

Я хотел было сказать, что зря тогда они меня подобрали: я и сам невезучий, и вдруг своё невезение распространю на них… Но вовремя прикусил язык, представив, как на меня сразу и навесят всё, что только можно. Лара тем временем — пока я искал внутри себя рассудительность и предусмотрительность — погромыхала чем-то на камбузе и вернулась, притащив кувшин, краюху хлеба, кусок сыра и несколько полосок сухого мяса. Рядом с кувшином встали две деревянные кружки, в которые девушка налила какой-то напиток.

— Раньше у нас всегда была дежурная снедь, — сказала она. — А теперь вот чем питаемся… Надеюсь, хоть в этот раз повезёт выгодно сбыть товар. Так, в кружке — молос, местный аналог молодого вина. Делают из каких-то ягод, а когда пьют, разбавляют водой. Точнее, добавляют его в воду. Гадость страшная, но нормальные вина здесь стоят столько, что желание пить вообще пропадает…

— Почему?

— Ты пей и ешь! — строго сказала девушка. — А не вопросы задавай. Если я на все вопросы буду отвечать, то за ночь не успею всё рассказать. А мне надо тебе вводный инструктаж дать, да и поспать бы надо ещё. И не оглядывайся в поисках ножа — ешь прямо так! Сыр, хлеб, мясо — всё вприкуску, а то сейчас некогда. Что не доешь — завернёшь в тряпицу и заберёшь с собой в каюту. Считай, это мой подарок. В остальное время все едят по расписанию, и без меня еды никак не получить. Пайка у тебя будет скудная, потому что ты пока не работаешь… Так что подпитывайся этим запасом!..

Я молча кивнул и вгрызся в хлеб, едва не застонав от счастья. А вот молос был кислятиной и попахивал нестиранными носками, но, в общем и целом, если не нюхать, то пить можно. Может, ещё и привыкну…

— Ты успел хоть раз слиться? — с очень серьёзным лицом спросила Лара.

— Слиться?..

— В смысле погибнуть! — пояснила девушка и удивлённо вскинула брови. — Что, на Земле в игры не играл? Я думала, таких людей и не осталось…

— Играл, немного… — признался я. — Просто особо некогда было.

— Охренеть!.. — ошарашенно кивнула девушка, а потом взяла себя в руки и вернулась к ключевому вопросу. — Так ты успел слиться? Пневма ещё осталась?

— Я… А что такое пневма? — не удержался я от вопроса. — А слился я один раз…

— Ага. Значит, пневмы у тебя ещё двести единиц! — обрадовалась Лара. — Это хорошо! Считай, тебе крупно повезло! Обычно подобрыши либо с нулевым запасом, либо всего с сотней бывают. Мало кто сумел аж двести вынести с Терры…

Я хотел спросить, почему она говорит «с Терры» — ведь мы ещё на ней, просто в воздухе, но вовремя вспомнил о просьбе Лары. И решил сейчас не злить её: люди вокруг незнакомые, а я пока что от них завишу целиком и полностью.

— Как я понимаю, ты появился где-то под вечер… — сказала девушка, посмотрев на меня. — Огни круга мы заметили уже затухающими, в темноте. Что ты всё это время делал? Твари в лесу уже должны были выйти на охоту…

— Я просто ждал, когда меня убьют, — честно признался я.

— Убьют? Зачем?!

— Ну я ведь умер. И мне написали «ошибка»…

— Вот умора!.. — девушка звонко рассмеялась, сделав классический фейспалм. — Ты ешь, ешь… Так ты решил, что раз умер — и ошибка, то надо ещё разок умереть? Нет, это так не работает. Да и умер ты… Не умер ты!.. Все, кто умирает в яслях, переносятся в Эдем или что там ещё за мир… Но иногда людей ошибочно кидает на Терру. Вот и с тобой такое произошло. Однако это вовсе не повод ещё раз умирать. Умрёшь на Терре — в Эдем не попадёшь. Просто исчезнешь. А вот этого допускать нельзя. Потому что вообще-то здесь впереди у тебя целая жизнь…

— Мне вообще в той жизни не слишком везло, — вздохнул я. — Вот я и решил не пробовать… Да и тут просто игра какая-то…

— А в этой — повезёт! — уверенно заявила девушка и добавила чуть менее уверенным тоном. — Наверняка… В общем, про то, что ты думал, что умер и всё такое… Оно всё не совсем так. Понимаешь, я не слишком вникала в местные представления о мире. Поняла главное — всё это самый настоящий мир. А игра — это, наоборот, как бы наши ясли, из которых мы с тобой пришли. Заметил знакомые названия?

Я кивнул.

— Местные это всё по-другому называют, но наших здесь много, вот и надавали знакомых названий. Этот мир… он как бы настоящий, если по отношению к нашей Земле. А там у нас были ясли — что-то вроде подготовки к нормальной жизни… Здесь, в этом мире, рождаются дети, живут люди — тут всё настоящее, понимаешь? Это не игра.

Я неуверенно кивнул, но всё ещё не мог сказать, что полностью понимаю её. И даже подозрительно скосил глаза на шарик с золотистой жидкостью.

— То, на что ты сейчас смотрел, здесь называют пневмой, — сказала девушка. — Энергией жизни, праной — кто во что горазд. Она как бы пронизывает все миры: Терру, рай, ад и даже ясли. Однако в яслях мы ещё не можем управлять пневмой, а тут — запросто. Это универсальная местная энергия и материя. Кирпичик, из которого всё здесь строится.

— Сразу и материя, и энергия? — удивился я.

— Да, но ты потом разберёшься. Это очень похоже на наше волшебство или на ману в играх. С помощью пневмы можно разжечь огонь, разогнать ветер или материализовать золотой слиток. Ну или даже готовый стул…

— Так просто? — удивился я. — А почему, если у вас проблемы с деньгами, золотой слиток себе не сделать?

— И ничего не просто! Ты смешной такой… — возразила Лара и покачала головой. — Просто здесь вообще ничего не бывает. Вот у каких-то изначальных, по местным поверьям, у тех всё было просто… В давние времена они создали миры — все, включая наши ясли. А потом куда-то ушли. Может, новые миры создавать… А Терра, или Гея, как её ещё здесь называют, оказалась слишком близко к Аду, и попёрли оттуда чудовища всякие и нелюди. В общем, сам потом разберёшься…

— А что с пневмой-то? — уточнил я. — Почему «непросто»?

— А, ну да!.. — вспомнила девушка. — Непросто всё потому, что чтобы пневмой управлять, надо знать нужный логос. Знак, символ, звук, рисунок, изделие… Они разные бывают. Видел, на нагруднике Сварга вязь есть?

— Ага!

— Вот это и есть логосы. Вообще их куча всяких разных… А вот выучить их сложно, потому что каждый логос подходит одним людям и совсем не подходит другим. Здесь целая наука занимается поиском общедоступных логосов. Я всё ещё только несколько штук знаю, хотя здесь уже несколько лет. И не удивляйся, что выгляжу молодо — здесь стареют медленнее. В общем, с логосами тут целая беда — подобрать подходящий совсем не просто. А без них — пневму можно только копить или закачивать в чешуйки.

— Чешуйки?

Девушка молча достала мешочек из кармана куртки и вытащила оттуда небольшую, размером с ноготь, пластинку. После чего решительно подвинула её ко мне.

— Когда-то здесь рассказывали сказки про мирового змея, вот и прижилось название «чешуйки». Хотя я видела и целые кристаллы. Это на самом деле кристалл. И в нём можно хранить пневму. Это местные деньги. Вот на этой чешуйке — одна единица. Видишь, там даже нацарапана единичка… Кристаллы с большим количеством единиц обычно не царапают. Делают им оправу и пишут, сколько там денег. Хотя если ты просто возьмёшь чешуйку и приглядишься, то узнаешь, сколько в ней пневмы. Попробуй!..

Я взял кристалл, поднёс его к глазам и очень внимательно на него уставился. Все эти действия оказались лишними — как потом выяснилось, можно было легче сделать: просто прикоснуться и посмотреть. Зато сейчас я был очень горд собой, потому что у меня всё быстро получилось:

Кристалл жизненной энергии

Наполненность — 1 единица.

— Понял, как это работает? — спросила Лара, отбирая у меня деньги.

— Понял. А так только кристалл можно «рассмотреть?» — уточнил я.

— Нет, не только… — девушка убрала свой кошелёк в карман. — Можно и другие вещи рассматривать. Но чтобы получить ответ — нужно особое свойство. А свойства, они… Знаешь, их получить ещё сложнее бывает, чем логос. Но если получил — не жалей вливать в него пневму. Высокий уровень позволит очень хорошо зарабатывать. Но с этим всем ты сам разберёшься потом! А теперь слушай дальше… И ешь! Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь увидел, как ты еду в каюту уносишь — не поймут.

— Так, может, оставить…

— И не думай даже!.. — нахмурилась девушка. — С голодухи помрёшь. Итак, у тебя есть две сотни пневмы. Много ли это? У меня оклад — три в день. Тот же Пибо получает семь. А матрос — всего одну. Вот и считай, много ли у тебя или нет. Вообще сумма хорошая — поможет тебе немного обустроиться в Теронике… Да, там тебе придётся сойти на скалу. Извини, но капитан сейчас никого не наймёт. Только лекаря, а этот шанс ты уже упустил… Что ты умеешь делать? Кем работал? Есть годная профессия?

— Учился я на инженера-электрика, но не доучился, — признался я. — Работал грузчиком, продавцом…

— У-у-у-у, как всё запущено… — Лара кивнула. — Неудивительно, что ты говоришь, будто там тебе не особо везло. Здесь тебе разве что навык грузчика поможет. Электричества тут боятся и не любят — ну ты сам тучу видел. Знаешь, не представляю, что ты будешь делать на скале… Первое время — как-нибудь протянешь, а потом — крутись. Вот единственный мой совет…

И я только кивнул. Это всё привычно укладывалось в схему моего невезения.

— Ладно… Слушай, люди тут живут на скалах, — продолжила Лара, отбросив неприятную тему. — Здесь своеобразный мир, понимаешь? Есть горы, есть леса, есть моря и степи, пустыни — но всё это захвачено чудовищами. И только на скалах, которые есть то тут, то там, ещё можно выжить. Туда обычно всякие твари и нелюди не добираются. Есть скалы, пригодные для жизни, а есть почти голый камень. Если нашёл хорошую скалу — считай, повезло. Впрочем, и голые камни здесь используют — там ставят перевалочные базы для кораблей. К сожалению, тут ни одной нет поблизости, так что бурю нам не переждать…

— Неужели никто не спускается вниз? — удивился я.

— Почему? Спускаются, но с чёткими целями, — ответила Лара. — Исследуют древние руины, собирают ресурсы… Ты ведь и сам понимаешь, что на скалах много не соберёшь. Ну вот и приходится вниз спускаться. Только это дело опасное, знаешь ли… Умереть можно запросто. А перерождение стоит сто единиц пневмы. Кстати, в каждом городе делают круг возрождения, так что ты обязательно, как попадёшь, привяжись к нему.

— Привязаться?

— Да, платишь денежку и пользуешься. Сама привязка стоит около десятка единиц, но зато — навсегда. И всегда сможешь выбрать возрождение в том городе, где ты один раз привязался. Всё просто.

— А если нет пневмы, что будет? — спросил я.

— Смерть — окончательная и бесповоротная! — жёстко ответила Лара. — Так что всегда имей сотню в запасе. Поверь, лучше не поесть, чем исчезнуть навсегда! Ладно, у нас ещё будет время пообщаться… А сейчас у меня глаза слипаются, спать хочу… Бери платок, заворачивай, что осталось, и топай в каюту. И да, тебе бы тоже поспать. Кэп наверняка захочет с тобой пообщаться, как пройдём бурю. Блин, только бы в неё не влететь — это такая жесть!..

Лара отправилась на нижние палубы в свою каюту, а я засел в своём закутке. Под лежанкой обнаружился маленький ящик с ключиком — для личных вещей. И я скинул туда всю свою снедь. Остатки сыра и мясо. Хлеб я доел. Молосом напился загодя — и даже, пока рядом была девушка с фонарём, успел посетить местный гальюн. Боялся увидеть дырку в облака, но нет — там была нормальная труба, в которую всё и сливалось. Так закончился мой первый день в этом мире и на корабле «Пап-ти»…

Я разложил свою лежанку, укрылся тем самым одеялом, в котором поднимался из трюма, закрыл глаза — и мгновенно уснул, хотя и не верил, что смогу. Видно, слишком сильно устал, и слишком много странной информации на меня свалилось…

Глава 3

В которой я отвечаю на звонок в своей каюте, узнаю на палубе неприятные новости и наблюдаю за экстренной швартовкой перед тем, как сойти «на скалу».

Я проснулся от зычных ударов то ли гонга, то ли чего-то ещё, что выполняло здесь его функции. Жизнерадостное «донг» гулко разносилось по коридорам жилой части. Я лежал в тёмной каюте и жутко трусил выходить. Ну вроде бы, что стоит подняться, одеться и идти в уже знакомую столовую?

Ну да, скорее всего, в темноте, на ощупь — но ведь доберусь в конце концов. Так бы сейчас сказали все те, кого я знал на Земле. Но это им легко! Пришли, перезнакомились со всеми… Или застенчиво посветили мордой, а потом перезнакомились — и всё: ешь и общайся.

Однако человек с моим грандиозным талантом в невезении не может ничего просто так сделать. Вот смотрите, сколько всего меня подстерегает по пути: неверно одеться (в темноте-то немудрено!), споткнуться на лестнице (что тоже несложно!), но если я и дойду, то меня могут просто выгнать, сказав, что впервые видят, — и еды мне не положено.

И даже если меня не выгонят, вот тут-то и обнаружится, что я неправильно оделся — и в итоге надо мной весь завтрак будут потешаться матросы. А ещё они могут потешаться над размером моей порции, над ошалевшим видом — и даже над тем, что я шёл без фонаря… Вы даже не представляете, сколько глупостей можно совершить по пути от каюты до лестницы и от лестницы до столовой!..

В свете всего этого я слегка, как говорится, стремался… Я ведь страшно невезучий — и с этим живу всю свою сознательную жизнь. И вот сейчас я прямо пятой точкой чувствую, что глупая ситуация близка, что вот чуть не доглядишь — и сразу выставишь себя полным простофилей. В коридоре вовсю хлопали двери, мелькал свет фонарей, а я всё ещё собирался с силами, чтобы одеться и выйти.

В результате я покидал каюту в полной тишине и темноте. И да, вчера я был слишком шокирован всем произошедшим, но сейчас, когда не работало зрение, я улавливал звуки воздушного судна — скрип дерева, какие-то шорохи и едва различимые завывания ветра, будто плеск воды за стеной большого корабля. Казалось, что корабль живой, что он дышит и движется, что я брожу в его огромном чреве, пока он ищет свой путь в неведомую даль. И всё это немного завораживало и слегка пугало…

В столовой было светло от подвешенных под потолком фонарей. Громыхали деревянные тарелки, раздавались голоса, но я банально не мог разобрать, что говорят внутри. И только один голос прозвучал отчётливо — и даже заставил меня поторопиться:

— А что за порция половинчатая? Это что? Кому?

— Может, «подобрышу» вчерашнему?

— И где его носит?

— Что, вчера подобрали кого-то?

— Это, видимо, очень сытый «подобрыш»!

Конечно, именно на этих выкриках я и вошёл в столовую, где немедленно установилась тишина. И только пузатый седоусый матрос, который всё это время наяривал из тарелки, поднял взгляд и буркнул:

— Ты чего без фонаря, паря?

— Да как-то не нашлось… — пожал я плечами.

— А чего тогда со всеми не пошёл? — спросил всё тот же матрос.

«Ну во-о-от!..» — подумал я с тоской.

— В комнате темно. Одевался долго, — соврал я.

Усатый усмехнулся, покачал головой и махнул рукой в сторону камбуза:

— Давай, бери свою порцию и садись сюда! — его рука вернулась к скамейке и хлопнула по ней.

Я получил свою тарелку, на которой сиротливо лежал плюх чего-то пюреобразного и кусок сушёного мяса, а потом вернулся и сел на предложенное место рядом с седоусым. Тот неодобрительно глянул в мою тарелку, вздохнул, вытащил нож — и отрезал ломоть от краюхи хлеба, лежавшей рядом с его блюдом, в котором еды было раза в три больше, чем у меня.

— Гляжу, совсем кэп зажиматься стал… — он передал мне кусок.

— Спасибо! — не стал отказываться я. Всё равно не получится, поскольку я обычно тушуюсь перед напором таких людей.

— Вот, правильно! — похвалил седоусый. — Видишь, мы все тут дрянь всякую лопаем, да будет к нам милостива пневма… Совсем запасы у нас худые. Но на твоей порции долго не проживёшь, конечно… Я — Унго. А тебя как зовут?

— Фант, — представился я.

— И из каких ты яслей сюда попал? — спросил он.

— Я… Из двадцать третьих, кажется, — ответил я и пояснил. — Если честно, я не запомнил номер… Но если что, я из тех же, откуда и Лара.

— А! Безумные ясли! — радостно хохотнул другой матрос (тоже седой, но худой как жердь). — Ты, надеюсь, не будешь предлагать построить эту… Что там твой знакомый про электричество говорил, Туор?

— Станция! — крикнул тот. — Это как на рудниках, такая площадка для вагонеток!

— Точно!

— Нет-нет, — улыбнулся я, слегка засмущавшись, потому что я как раз электрик, хоть и несостоявшийся. — Не буду, конечно…

— Правильно! — кивнул Унго. — Лишнее это всё… Так тебе не выдали фонарь?

— Лара сказала, что не нашла на складе, но обещала ещё поискать, — признался я.

— Значит, поищет! — кивнул старый матрос. — Лара — девонька ответственная. Ну что, освоился у нас хоть чуть-чуть?

...