непереносимость фрустрации; преобладание агрессивных импульсов; использование патологического расщепления, нарциссических идентификаций, фантазий о всемогуществе и всеведении, а также идеализации в качестве центральных защитных процессов; нарушения идентичности; состояния диффузной тревоги; нарушение контакта с реальностью, хотя и без полной утраты связи с ней; временная потеря контроля над импульсами, с тенденцией к отыгрыванию вовне; преобладание примитивных объектных отношений; депрессия и крайне инфантильная зависимость от объектов; превалирование прегенитальных конфликтов и тенденция к развитию психоза переноса, вплоть до угрозы кратковременных психотических срывов
В качестве отщепленной структуры эти эксгибиционистские влечения позже обретают автономную идентичность, в значительной степени сформированную интернализованной яростью в отношении самости и родительских фигур. В конечном счете эта «система» становится внутренним врагом, так как подпитывается энергией травмирующих переживаний. Ясно, что впоследствии любое подлинное проявление самости будет активизировать эту внутреннюю систему, пробуждая боль и ненависть, связанную с ней. Но самый мучительный аспект этого процесса состоит в том, что аутентичная самость со своим эксгибиционистским компонентом отщепляется и отступает. В случае пограничной личности вхождение в эту внутреннюю сферу выводит на свет самую мучительную «правду» из всех: бесконечную, пронизывающую пустоту. Расщепление становится образом жизни, и контакт с отщепленными эксгибиционистскими энергиями требует героических усилий, которые лишь немногие предпринимают. Но в то время как обнаружение самости приравнивается к психической смерти, ее укрывательство расценивается как мошенничество. Пограничная личность живет между этими мирами, будучи причастна к обоим, но не принадлежа ни одному; следовательно, отщепление боли неприкаянности приносит лишь временное облегчение.
Когда Фрейд ссылался на «океаническое переживание», он использовал этот термин для рефлексии очень ранних состояний слияния матери и младенца (Eigen, 1987, p. 8, n. 10). Пограничный пациент страдает от отсутствия подпитки и поддержки со стороны этого «Океана». Но, как правило, он знаком с мистической сферой, в которой Океан – это не его собственная мать, а numinosum
У пограничной личности две возможности – отвержения или переживания принятия – переплетены между собой; кроме того, такой человек склонен провоцировать трудности, так как он обычно строит отношения таким образом, что гибельные пророчества исполняются в них сами собой. Если мы хотим понять пограничную личность, мы должны признать, что обычные определения гордыни или всемогущества часто плохо отражают глубинные страхи, стоящие за такими утверждениями, как: «Я стану слишком сильным» или «Я стану столь ненасытным, что сожру тебя».
Когда пограничный пациент считает, что его эксгибиционистские энергии окажутся слишком мощными для другого, нам нужно понимать, что это выражение всемогущества часто отражает его убеждение, что если он действительно прочувствует и проявит свою силу и креативность, то никакой другой человек не сможет соответствовать этим энергиям, и скорее всего, за это отвергнет его. На формирование этой системы убеждений существенное влияние оказали детские переживания пограничного пациента, да и во взрослой жизни проявление эксгибиционистских энергий часто влечет за собой отвержение. Но это ожидание не всегда оказывается верным; убежденность в этом основана на всемогуществе и должна быть поколеблена.
Кроме того, имея дело с пограничным пациентом, терапевт подвержен духу идеализации, который тормозит или блокирует его инициативу. К тому же терапевт ощущает угрозу того, что пациент разоблачит его – тем более, что малейшая поверхностность и любые ошибки терапевта болезненно преувеличиваются пациентом.
На небесах Индры, говорят, есть сеть из жемчужин, сотканная так, что взглянув на одну, видишь другие, отраженные в ней. Так и каждый объект существует в мире не просто сам по себе, но содержит все другие объекты, и фактически является любым другим объектом
Имагинальный процесс обеспечивает способность точно воспринимать эмоциональные состояния и установки других людей,– способность, присущую каждому человеку и, вероятно, функционирующую с рождения.
Эго и самоощущение пограничного пациента сильно ограничены, а связи с бессознательным (например, через переживание страха) слабы, и маловероятно, что они в состоянии соединить человека с его самостью – с ядерной идентичностью. Попытка же установить связь с бессознательным через интерпретацию терапевта может породить у пациента чувство беспомощности – большей, чем когда-либо.
С пограничным пациентом дело обстоит иначе. При работе с ним терапевт может чувствовать принуждение делать что-нибудь, и если эти чувства тщательно исследовать, то вскоре выяснится, что бессознательное намерение терапевта состоит в том, чтобы сохранить ощущение собственной идентичности. Он может также демонстрировать усиливающуюся тенденцию все знать, стремление полностью понимать ситуации. Это побуждение к всемогуществу усиливается ощущением собственной механистичности, многословности и телесной развоплощенности.
