Оглавление

1. Я сердце потерял среди пути
2. От автора
3. Глава 1
4. Глава 2
5. Глава 3
6. Глава 4
7. Глава 5
8. Глава 6
9. Глава 7
10. Глава 8
11. Глава 9
12. Глава 10
13. Глава 11
14. Глава 12
15. Глава 13
16. Глава 14
17. Глава 15
18. Глава 16
19. Глава 17
20. Глава 18
21. Глава 19
22. Глава 20
23. Глава 21
24. Глава 22
25. Глава 23

От автора

Пришелец с далекой планеты Наолина оказался на Терре и в первые же дни перенес глубокое потрясение, когда по необъяснимой причине покончила с собой юная Ли, второй член экипажа. Не имея возможности вернуться на Наолину, Нао остается на чужой планете, где попадает в водоворот событий эпохи и знакомится с удивительной девушкой, которая становится его женой.

В третьей книге судьба Нао пересекается с удивительными людьми — великими воинами, знаменитым лекарем и одной загадочной старухой из древних легенд, тайна которой раскрылась самым невероятным образом.

Песни, которые поют герои повествования, можно услышать в плейлисте автора https://vk.com/audios74666899.

Глава 1

— Что это?

— Где?

— На твоей спине, чуть выше талии. Какие-то пятна.

— Не знаю. Я никогда не видела свою спину, — засмеялась Ника.

— Больно? — Нао надавил ладонью на талию девушки.

— Нет.

— Ты что-нибудь чувствуешь?

— Да. Твоё ласковое прикосновение.

— Да ну тебя…

Нао достал из укромного места скетчбук с микрофотокамерой. Через секунду изображение проступило на пластике. Они вдвоём уставились на экран.

Ника уже привыкла к тому, что у Нао есть куча каких-то непонятных, но очень полезных инструментов. Раньше чудеса происходили в маминых сказках, когда мама была ещё жива. Теперь чудеса окружали Нику в реальности. Но ведь сказки для ребёнка — тоже реальность, так что ничего не изменилось. Просто два года назад началась новая сказка.

— Похоже на буквы. Вот посмотри.

CUM

SIVI

— Какие-то слова… я не знаю, что это значит, — Ника начала одеваться. Нао задумчиво спрятал скетчбук.

Два года в Салерно были для Нао самыми счастливыми из прожитых на Терре. С Никой наступила полная гармония, душевная и телесная. Нао уже думал об эксперименте межзвездного зачатия ребёнка, но пока ещё не решался. По традициям Наолины подготовка к рождению потомка должна была длиться не один месяц. Ника ничего не говорила на этот счёт, но Нао слышал её мысли и понимал, что она ждёт его решения.

Занятия с принцессой не отнимали много сил. Сишельгайте едва исполнилось четыре, и почти все время она проводила с няней. Уроки Нао для неё были любимой игрой. Когда он учил малышку фехтовать деревянным мечом, на занятие собирали мальчишек-ровесников, и Сишельгайта забавно кричала «Умри, проклятый ромей!», пытаясь в решительном выпаде дотянуться до одного из них своей деревяшкой.

Потом, усталая, она с нетерпением ждала Нику, которая рассказывала ей старинные волшебные сказки, показывала буквы и учила их произносить.

— А знаешь, как Длиннобородых зовут другие народы?

— Как?

— «Лангобарды».

— Я слышала. Гизульф говорил, он уже большой, ему четырнадцать лет, — Ника с трудом выговорило длинное числительное. — А почему?

— Это просто перевод на другой язык. Разные народы говорят на разных языках.

— И не понимают друг друга?

— Плохо понимают.

— И поэтому убивают друг друга?

— Может быть, и поэтому тоже… — задумчиво сказала Ника.

— Если все выучат один язык, люди больше не будут воевать и станет не интересно, — задумчиво сказала принцесса. — Что тогда делать? Я не буду учить чужие языки!

Ника ответила не сразу.

— Ты знаешь, а я тоже наполовину лангобардка. Когда нас так называют, никто не думает про длинные бороды, — улыбнулась Ника.

— Как здорово, а на вторую половину ты кто?

— Ромейка.

Теперь замолчала Гайта.

— Ты не «проклятая ромейка», — она обняла девушку, — я теперь стану жалеть ромеев. Но кого же мне тогда убивать?..

Гайта снова задумалась.

— А как на других языках называют Северных людей?

— Норманны.

— Умри проклятый норманн! — она сделала выпад невооруженной рукой, — Правда здорово?

— Здорово, — подтвердила Ника, — а вдруг ты, когда вырастешь, полюбишь норманна, выйдешь за него замуж и ваши дети буду наполовину лангобарды, наполовину норманны?

— Никогда!

— Никогда не говори никогда, — тихо сказал подошедший сзади Нао.

— Лучше расскажи мне сказку про мага, который превратился в мышонка-тополино, — вздохнув, попросила Гайта.

* * *

На следующее утро Нао снова рассматривал спину Ники. Пятна напоминали устойчивую подкожную пигментацию, и Нао казалось, что семью буквами текст не исчерпан. Или это были не буквы?

Днём он принёс откуда-то потертый кусок старого пергамента и перерисовал пятна. После обеденной трапезы в замке князя Нао нашёл Атенульфа, того самого советника Гвемара, который привёз его когда-то из Неаполиса, выдав за повара из Руси. Достав замызганный пергамент, Нао спросил советника:

— Ты не знаешь, что это такое?

Атенульф посмотрел внимательно на пергамент, приблизил рисунок к глазам, потом снова отдалил.

— Где ты это взял?

— Старьё разбирал на чердаке, вот попалось.

— Хороший старинный пергамент, на таком Библию записывают.

— А надпись что-то значит?

— Так ты про надпись спрашивал?

— Ну да.

— Это, наверное, по латыни.

— И что это значит?

— «Cum sivi» — «Если дозволено»

— Что дозволено? Кому?

— Откуда я знаю кому? Здесь всего семь букв.

Нао забрал папирус и поплёлся домой.

Кому адресовано это послание? Любому мужчине, которому дозволено увидеть обнаженную спину Ники? Или кому-то конкретно? И почему «если»? И кто и как мог сделать такую несмываемую надпись?

Вопросов стало только больше, и на душе Нао было как-то неспокойно. Поздно вечером из соседнего дома зазвучали мелодичные звуки.

— Ты не знаешь, кто это поёт? — спросил Нао.

— К девушке в том доме из Неаполиса приехал гость. Симпатичный юноша, поёт колыбельную любимой, — улыбнулась Ника. «Нонна-нонна» — так он называет колыбельную, правда красиво? Мне мама так же пела, когда укачивала — «нонна-нонна, нонна-нуннарелла».

Новость про симпатичного соседа почему-то не добавила Нао спокойствия. Но песня была красивой.

— А ты любишь меня? — тихо спросила Ника, прижимаясь к мужу.

— Конечно. Ты же моя жена, я должен тебя любить.

— А не потому что должен, а потому что просто любишь?

— А в чём разница?

Глава 2

— Гайте скоро пять. Ты ещё помнишь, что должен учить её медицине, а не только размахивать оружием? — спросила Ника.

Нао помнил, но как-то всё откладывал этот вопрос. Медицина не была его специальностью, но в глубине души он надеялся почерпнуть знания из мнемовизоров, которые оставались в космолёте. Надеялся, но не был уверен.

Пора было это проверить, и Нао попросил у князя двухдневный отпуск «для улаживания личных дел».

— Ника, завтра едем в Неаполис. Ты увидишь много странного, ничему не удивляйся и сохрани всё в тайне.

Девушка кивнула, её глаза засверкали любопытством.

Наутро они оседлали лошадей, но уже через полчаса спешились в пустынном месте у хижины, в которой жил Оресте, отец одного из слуг Гвемара.

— Старик, посмотри за лошадьми до завтра. Покорми хорошенько, — Нао протянул ему несколько монет. Оресте почтительно поклонился.

— Дальше пойдём пешком? — удивилась Ника, — До Неаполиса ещё далеко.

— Ничему не удивляйся, — улыбнулся Нао.

Они подошли к берегу моря и с трудом спустились по скользким от прибоя скалам. Нао достал пульт, и субмарина послушно вынырнула из своего подводного гнёздышка. За последние три года Нао пользовался лодкой лишь однажды — когда перегонял её от Неаполиса. Так что пришлось подождать, пока подзарядятся солнечные батареи.

Наконец, Нао открыл люк, запрыгнул в него со скалы и поймал прыгнувшую следом Нику.

Девушка изо всех сил пыталась скрыть изумление, разглядывая внутренности большой блестящей рыбы. Когда лодка поплыла под водой, огибая мыс у посёлка Сорренто, а затем направилась мимо огнедышащей горы в сторону Неаполиса, Ника все-таки спросила:

— Ты приплыл в этой скорлупе из своего мира? Он там, внизу?

— Нет, он там, вверху, туда нужно лететь, а эта скорлупа умеет только плавать…

* * *

Ника была в Неаполисе впервые. Их впустили в ворота, и Нао повернул к месту захоронения Ли. Горожане чтили её память, устроили надгробие из большого камня, а рядом стояло несколько мужчин и женщин, желающих спеть новую песню.

К камню подошла женщина с грустными глазами и запела нежным голосом.

Ника взяла Нао за руку и замерла, слушая песню. Нао шепнул:

— Что такое «эллера», не знаешь?

— Знаю, — тоже шёпотом ответила Ника, — такое растение с тонким гибким стеблем, которое может выжить, только если обовьётся о чей-то ствол. По-другому — плющ.

Песня дозвучала. В последнем куплете женщина снова назвала себя плющом и сообщила, что хотела бы умереть вместе с тем, кого любит. Нао взяла досада. Мелодия песни была прекрасна, но её смысл от него ускользал.

Они поднимались на холм Воммеро, шагая под сводом переплетённых ветвей. Каждый думал о своём. Наконец, Нао спросил:

— А почему они должны расстаться?

— Кто?

— Ну те, из песни?

— Потому что люди могут жить вместе, если оба любят. Или если оба не любят. А у них это уже не так.

Ещё несколько минут неторопливого подъёма, и теперь уже Ника задала свой вопрос.

— А кто там лежал, под камнем?

— Ли. Мы прилетели вместе, но она умерла.

— От чего?

— От любви.

— Она так любила тебя?

— Не меня…

Нао продолжил, не скрывая охватившую его досаду:

— Когда её хоронили, один человек сказал мне, что если слушать песни Партенопы, то можно найти своё сердце и понять, где оно нужнее всего. Но я не понял, почему где-то кому-то нужно моё сердце, а не мои знания и умения?

— А сейчас ты понял?

Нао покрутил головой.

— Сейчас мне показалось, что это пела сама Ли, но слова песня были адресованы не мне.

Они снова замолчали.

— А кто такая Партенопа? — спросила Ника.

— Так в Неаполисе называют Ли. А себя они зовут партенопейцами, в память о ней. Хотя они видели только её тело, выброшенное морем. Я совсем тут запутался.

* * *

Закончив длинный подъём на Воммеро, они подошли к домику Джанни. Тут, казалось, ничего не изменилось. Нао постучал.

— Кто это? — прозвучал женский голос.

— Джанни дома?

Дверь распахнулась, и вышел Джанни, а за ним молодая женщина.

— Оп-па! Вот кого мы не ждали! Знакомься — Наннина. Точно не принцесса! — захохотал Джанни. — А ты нашёл свою принцессу на горошине?

— Он её нашёл! — неожиданно вступила в разговор Ника.

Джанни перевёл на неё взгляд, будто она только что материализовалась прямо из воздуха.

— Ты, что ли, принцесса?

— Нет, нет. Это — Ника, моя жена. А принцесса живёт в Салерно.

— Вот как? Здорово! А у меня свадьба с Нанниной через месяц.

— Её мама дала-таки согласие?

— Старуха померла в прошлом году, теперь нам никто не помешает.

Наннина стояла, молча разглядывая гостей.

— Слушайте, а приезжайте к нам на свадьбу. Ровно через двадцать дней, — он два раза махнул в воздухе ладонями с растопыренными пальцами. Поедем по Аппиевой дороге к большому озеру и песчаным морским пляжам. Устроим пир прямо на траве и купание весь день и всю ночь, до самого утра. Карло приедет. Ты хочешь поболтать с Карло?

Нао хотел поговорить с Карло. Очень хотел.

— Хорошо, мы приедем. А сейчас нам пора. — Нао взял Нику за руку.

— Через двадцать дней. Запомнили?

— Да.

— Ухóдите уже? А что приезжал-то?

— На тебя посмотреть, — Нао улыбнулся и быстрым шагом стал спускаться с холма, таща Нику за собой.

* * *

Вскоре субмарина уже плыла под поверхностью спокойного моря в сторону островов Энания и Прохита, на дне между которыми был спрятан вновь обретённый космолёт. Через пару часов лодка уже заплывала в шлюзовую камеру. Волшебная сказка Ники продолжалась, и она восторженно впитывала всё увиденное. Нао пытался что-то объяснить, Ника кивала с умным видом, но не понимала ровным счётом ничего.

Нао сразу бросился к центру связи, но на экране светились всё те же фразы, полученные восемь лет назад. Со вздохом он обмяк в кресле пилота, указав девушке на соседнее кресло, которое когда-то занимала Ли.

— В этой колеснице ты прилетел из твоего мира?

Нао кивнул.

— И ты не можешь вернуться?

— Не могу. Нет сообщений уже восемь лет, значит дверь в небе закрыта. Видишь? — Нао ткнул пальцем в экран.

Ника внимательно рассматривала неведомое устройство с непонятными знаками.

— А что это за три закорючки? — она показала на символы, которыми заканчивалось каждое сообщение, — и тут тоже, — теперь её пальчик постукивал по пластиковой обшивке прибора.

— «Наолина» — символ моего мира.

— Я их где-то видела…

— Этого не может быть, ты могла видеть что-то похожее.

— Они что-то означают?

— Связь человека с твердью под его ногами и с миром над его головой — с планетой и с космосом.

— Рядом с богами небес и богами преисподней человек должен стоять на коленях, — возразила Ника.

— У нас нет богов.

— Я определённо где-то видела эти знаки…

В ответ Нао лишь с сомнением покачал головой. Затем он встал и пошёл к отсеку, где хранились мнемовизоры. Он отобрал всё, что имело отношение к медицине. Некоторые обручи одевал на голову и включал воспроизведение мыслей. Потом упаковал всё нужное в холщовый мешок.

— В твоём мире мужчины носят украшения?

— Это не украшения. Тут записаны знания по медицине. Я могу их воспринимать. Ты пока не поймёшь.

Ника не обиделась. Она тут вообще ничего не понимала.

Глава 3

День за днём всё свободное время Нао прослушивал медицинские мнемовизоры. Чем дольше он это делал, тем мрачнее становился. На Терре знания Наолины были абсолютно бесполезны. Там всё давно было заключено в гибкие формализованные процедуры диагностики и лечения, которые на 99 процентов выполняли автоматы. Вот, например:

Каждый человек должен 10 раз за цикл проходить процедуру полной диагностики. Для этого необходимо явиться в центр медицины в удобное время и воспользоваться камерой диагностики. Необходимо лечь в камеру без одежды и нажать кнопку начала процедуры (зеленого цвета). В течение двух минут Вы заснёте, а примерно через полчаса будете разбужены. После этого можно одеться и покинуть медицинский центр. Результаты диагностики будут записаны на мини-мнемовизор, который можно получить у выхода из центра.

В целях проведения диагностики

— ваше тело будет приподнято силовым полем;

— четыре раза перевёрнуто без соприкосновения с обшивкой камеры;

— будут замерена электропроводимости вдоль сорока основных меридианов организма;

— аналогичные замеры будут проведены вдоль меридианов на ушах;

— показатели сердцебиения, кровяного давления, состава крови будут получены бесконтактно (путём сканирования лица, груди, спины и конечностей в инфракрасном диапазоне);

— …

Всё это не имело никакого смысла. Если начать применять средства экстренного воздействия — таблетки, инъекции, то их запас скоро закончится, и тебя назовут колдуном. И будут правы, потому что если у тебя есть панацея от всех болезней, но ты не понимаешь, как она действует, то ты и есть колдун.

Нужно было найти другой путь.

* * *

— Князь, нам нужна школа медицины.

— У нас в городе есть несколько хороших лекарей, — ответил Гвемар. — И ещё всякие знахари для народа.

— Нам нужна лучшая школа медицины, чтобы к нам приезжали учиться со всего мира, а врача, выучившегося в Салерно, уважали бы повсюду. Тогда твоя дочь будет великолепно знать врачевание, а о тебе, князь, пойдёт слава покровителя наук. У нас есть несколько лет на это.

Гвемар задумался. Похоже, воспитатель говорил дело.

— Что нужно сделать за эти несколько лет?

— Нужны лучшие врачи. Кто они и где практикуют? — спросил Нао в ответ.

Гвемар наморщил лоб.

— Арабы. На востоке и в Африке. До Африки ближе.

— Я спрашивал у Атенульфа. Он ещё назвал греков и евреев. Сказал, что все лечат по-разному, и у каждого свои достоинства и недостатки.

— Нужно пригласить по одному отовсюду, открыть школу и пусть работают вместе и учат друг друга.

— Где живут греки, я знаю. А где искать евреев?

— Эти есть повсюду, нужно только найти среди них настоящих врачей.

— И ещё нужно опросить знахарей, составить список рецептов снадобий на разные случаи. А у пациентов узнать, что кому помогло. Этим я займусь сам.

Гвемар снова задумался.

Да, он умён. Лучшая медицинская школа Салерно — ещё при моей жизни. Слава по всем странам. Слава не воина, а покровителя наук, именно такая слава остаётся в сердцах. И обучение дочери тут даже не главное.

— Хорошо, так и сделаем. Сколько нужно денег?

— Пока нисколько. Найду настоящих врачей — тогда нужно будет платить жалование. Буду искать таких лекарей, которые не станут задирать нос перед коллегами, а слушать их, делиться своим опытом и впитывать самое ценное.

— Как ты их будешь искать?

— У меня есть один знакомый-всезнайка, хочу для начала посоветоваться с ним. Он через неделю приезжает в Неаполис. Я съезжу, поговорю с ним.

— Ты поедешь с женой?

— Да.

— А как же занятия с Гайтой?

— Я объявляю пятидневные каникулы.

* * *

— Ника, мы начинаем писать книгу рецептов.

— Книгу чего?

— Описания снадобий, которые помогают от разных недугов.

— Я знаю один рецепт бальзама. Он лечит головную боль, боль бровей, ангину и удерживает слёзы. Его добавляют в разные отвары. Нужно смешать бобровую струю, белену, опиум. Добавить корицу, ладан, ревень…

— Постой, постой… Какую струю?!

— Бобровую.

— А откуда её берут?

— Из зада убитого бобра.

— Убитого? А из живого нельзя?

— Не знаю. Их всегда сначала убивают.

— Ну ладно. А по сколько нужно взять всего этого?

— Ну, понемножку. Вот по столько, — Ника показала пальцами, — а корицы поменьше. Ещё пион, перец. Их ещё поменьше. А ещё…

— Стой, стой, стой. — Нао ласково прикрыл ей лот ладонью, — так не пойдёт. Нам нужны точные рецепты. Какая самая маленькая мера веса?

— Гран. Это зернышко пшеницы.

— Зернышки тоже разные бывают. Но сойдёт для первого приближения. А побольше?

— Скрупул. В нем, наверное, гранов двадцать или двадцать пять. Мама давала один скрупул лекарств за раз, когда я болела. А за день три скрупула — это драхм.

— Хорошо, хоть какая-то система. А дальше?

— Когда болеешь долго, лекарь давал порцию на неделю — восемь драхм, это унция.

— Почему восемь, а не семь?

— Не знаю, наверное он давал с запасом, да и восемь удобнее делить на части…

— Отлично. Гран, скрупул, драхм и унция. Думаю, нам хватит. Когда будем записывать рецепты, обязательно уточнять вес, как часто принимать, и с чем. И давай собираться на свадьбу Джанни. Завтра поедем.

— Опять в подводной скорлупе?

— Нет, на этот раз верхом. Скорлупа не сможет скакать по Аппиевой дороге.

Глава 4

Выехали рано утром. Поездка до Неаполиса занимала часа три неторопливой рысью. Миновали огнедышащую гору, которая сегодня дремала под безоблачным голубым небом. Нао уже знал, что её называли Везувий.

— Нашей книге препаратов, которые будут давать против разных болезней, нужно название, — сказал Нао задумчиво. — Ведь как книгу назовёшь, так она и поплывёт… по реке времени.

— Думаешь, ею будут пользоваться даже после нашей смерти?

— Это зависит от трёх вещей — насколько хорошо мы её составим, сколько проживешь ты и сколько