Поэтому желательно, чтобы «свое» и «чужое» нигде не соприкасались: «Две любви не бывают совместны между собою». Для этого Шишков предлагает целую систему воспитания слепого патриотизма. Такое воспитание предполагает взгляд на чужой мир как неизбежно враждебный и более опасный в состоянии мира, чем войны. «Отсюда явствует, — пишет Шишков (не поясняя, правда, откуда именно это явствует), — что не одно оружие и сила одного народа опасно бывает другому; тайное покушение прельстить умы, очаровать сердца, поколебать в них любовь к земле своей и гордость к имени своему, есть средство надежнейшее мечей и пушек» [Шишков, 2010, с. 269]. Психология патриота, в представлении Шишкова, это психология человека, живущего во враждебном окружении и всегда готового отдать свою жизнь, свое здоровье для защиты Отечества. Отсюда патриотическая идея ассоциируется со смертью, страданием, членовредительством и прочей ущербностью, а само отечество предстает как языческий идол, требующий человеческих жертвоприношений. Своего рода эмблемой патриотизма у Шишкова служит поле, усеянное трупами и ранеными: «Взглянем после сражения на ратное поле, посмотрим с ужасом на сии многие тысячи людей, лежащих без ног, без рук, обезглавленных, растерзанных, умирающих и мертвых» [Там же, с. 272].
