Иероним Иеронимович Ясинский
Терентий Иванович
Возница делится с героем трагической исповедью о судьбе своей единственной дочери, девушкой высоких нравственных понятий.
Другими выдающимися произведениями автора являются «Пожар», «Родина», «Седло», «Сон», «Новый год», «Петербургская повесть», «Мотылек» и «Лунный свет».
Творениям И. И. Ясинского присущи социальные нотки, раскрывающие отношение писателя к судьбам обездоленных, революционеров и жертв царского режима.
Д. А. Коропчевскому
В один жаркий-жаркий день пришлось мне ехать из Киева в деревню, где я жил на даче. Ехал я на извозчичьих дрожках, и колёса, то и дело, прикасались к кузову, со скрипучим шорохом.
— Подвиньтесь, барин, направо…
Я подвигался направо.
— Теперь немножко на эту сторону, барин…
Я подвигался налево — всё равно, шорох не унимался.
— Ишь черкает, чтоб его!.. — произносил извозчик и, сделав «цигарку» из газетной бумаги, курил, поглядывал на колёса и укоризненно качал головой.
Дорога то поднималась, то шла вниз, и везде был песок. Иногда лошадь, замученная, хоть на вид и сильная, останавливалась, трясла головой, и нам надо было слезать и идти некоторое время пешком, под палящим зноем, жмурясь от солнечного блеска, отражаемого ослепительным, мягко волнующимся ковром пожелтевшей ржи. Горячий ветер обдавал пылью, и приходила в голову досадная мысль, зачем я выбрал именно этого извозчика, потому что другой, конечно, повёз бы и скорее, и удобнее.
— Что ваша лошадь всегда была такая? — спросил я почти сердито.
— Как можно всегда! Кобыла была первая в городе. Вы не знали Трофима Трофимовича Калача? В палате служил… В тысяча восемьсот семьдесят третьем годе умер. Так это его была кобыла.
— С тех пор прошло много лет. Больше десяти!
— Верно. Да у Трофима Трофимовича покойника она годов пятнадцать прослужила. Добрая кобыла! Бывало…
И радуясь, что недостатки настоящего времени можно заслонить воспоминаниями о славном былом, извозчик пустился в описание замечательных качеств, которыми обладала при жизни Трофима Трофимовича его тридцатилетняя лошадь.
— Будь такой добрый, — обратился он вдруг к человеку, который ехал позади нас с возом, нагруженным стульями, ванной и шкафом, — поезжай ты вперёд, то моя лошадка охотнее пойдёт за твоей. Видишь сам, какой песок…
После того, как мы потянулись за возом с кладью, замечательная лошадь моего извозчика пошла, действительно, ровнее, но зато мы туго подвигались вперёд, солнце жгло немилосердно, пыль клубилась удушлива
