Свидание с несостоявшимся
Игорь Мальков (Мор)

© Игорь Мальков (Мор), 2016

© Игорь Мальков (Мор), дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Поэтические новеллы

Настанет миг – придется нам проститься.

Покончив с миром, к вечности уйдя,

Я в ад сойду – и буду о тебе молиться,

А если в рай – там буду ждать тебя.

«Не шляпу, жизнь одел я набекрень —…»

 

Не шляпу, жизнь одел я набекрень —

Разбросаны отрывки и наброски.

Я лунный свет накинул на плетень,

Закрывший, словно занавес, подмостки.

   

Я протираю небо по утрам,

Дождем грибным тоску с души смываю,

Дарю слова неведомым устам

И незнакомцев за свой стол сажаю.

   

Делю их груз пороков и грехов,

Черпая силы в тайнах мирозданья.

И чтоб не слышать лязг своих оков,

Слова любви шепчу, как заклинанья.

 

День рождения вселенной

 

На день рождения вселенной

Совсем недавно был я зван —

В пустыне темной и безбрежной

Рождался первый океан.

   

В безмолвье прозвучала лира —

Ни звезд, ни солнца, ни планет:

Вдвоем мы у истока мира,

Где даже Бога еще нет.

   

Взывая к первому восходу,

Собою тьму разорвала:

Будила музыка природу —

Так лира Господа звала.

 

Свидание с несостоявшимся

 

Ушедшее время подобно туману,

Приходит во время бессонных ночей —

Брожу по прошлому, как по чулану,

Среди заброшенных старых вещей.

   

Нет места на полках и пыльном полу,

Так много скопилось – кладезь бездонная.

А вот и шкатулка в дальнем углу,

В которой хранится всё несвершенное.

   

Ее открывая, я не ропщу,

Лишь груз сожалений со мною прокравшихся.

Зачем же я здесь? И что я ищу?

Пришел на свидание с несостоявшимся.

 

Правда бытия

 

Хоть раз послушайте себя,

Внимая, но, не соглашаясь,

И чувств своих не хороня,

На возражения решаясь.

   

Потом взгляните на себя,

Не прячась и не убегая,

Откройте правду бытия,

Ее впервые познавая.

   

Признайтесь во своих грехах

Душой и сердцем – не словами,

Застывшей клятвой на устах,

Скрепленной вашими слезами.

   

Не ожидая благ земных,

Не вопрошая чуда рая,

И не роняя слов пустых,

Пред Богом от стыда сгорая.

 

«Я прошел по лугý, не заметив цветов…»

 

Я прошел по лугý, не заметив цветов,

Пересмешника слышал, но не узнал,

Растерял, промотал, всё богатство миров.

Возможно, не то и не там я искал.

   

Всё чаще минувшее вижу во сне,

Чувства бегут – вдруг стали пугливы.

Привык я валяться в душистой траве,

А тут волдыри от жгучей крапивы.

 

«Меня накрыло тучею бордовой…»

 

Меня накрыло тучею бордовой,

Дождя ни капли так и не пролившей.

Я укрываюсь ею как покровом,

Пропахшим переспелой вишней.

   

К забытому истоку припадаю —

Течет в нем боль, что так и не простила.

Калитку на ночь плотно прикрываю,

А то кручина в гости зачастила.

 

«Обрывки фраз на скомканном листе —…»

 

Обрывки фраз на скомканном листе —

Они кричат. Пронзают тишину.

А лунный свет на стареньком холсте

Мостит дорогу в холод. В вышину.

   

Но нет ответа в строках на полу:

Припасть к земле?

Или над ней взлететь?

И вот, прильнув к замерзшему стеклу,

Я в нем пытаюсь небо разглядеть…

 

«Ночная мгла. Лишь отсвет лунный…»

 

Ночная мгла. Лишь отсвет лунный

Пески зыбучие ласкал:

Бродил в пустыне ангел юный,

Как будто что-то там искал.

   

И вдруг вскричал: «Прости! Я внемлю!»

Впервые волю дав слезам.

Тут небо бросилось на землю

И превратилось в океан.

 

«Прощаясь с прошлым безвозвратным…»

 

Прощаясь с прошлым безвозвратным,

Не я исход мой изберу.

Кем стану: Полем благодатным?

Или песчинкой на ветру?

Одной рассветною росинкой,

Средь не услышанных шагов?

Иль высохшей давно слезинкой,

Упавшей с белых облаков?

 

Чайка

 

Крылом ударила. Не по воде. По памяти.

Гладь встрепенулась годовыми кольцами…

И вот стою в толпе на стертой паперти,

Где нищие смешались с богомольцами.

   

Звенящий страх и будничность предательства

Вступали в битву с мыслями мятежными —

Творили гении на грани помешательства,

Оплеванные злобными невеждами.

 

«С Парнаса на Олимп я прикатил…»

 

С Парнаса на Олимп я прикатил,

Там ждал Сатир – проказник и повеса.

Меня и нимф он щедро угостил

Амброзией, украденной у Зевса.

   

Я им о прошлом спьяну ворожил,

Слагал всем оды, больше всё хмелея,

И палача лишь взглядом проводил,

Когда летел казнить тот Прометея.

   

Не скоро я расслышал скорбный глас,

Меня корил он, требовал ответа…

И я вернулся снова на Парнас:

Олимп – совсем не место для поэта.

 

Холодно

 

Звездный ковер – будто с неба срисовано,

Свет лунный пробрался сквозь старую крышу.

Нет ничего. Только холодно.

Холодно!

И тихо.

Такой тишины я не слышал.

   

Тень, как распятие над изголовьем,

Перепуталось всё в сомненьях и муках.

Я погибаю. Я скован безмолвьем.

Не хочу тишины!

Я мечтаю о звуках!

 

Дом со старой вишней

 

Шум крыльев одинокой птицы

Туман встревожил у реки.

В протяжном скрипе половицы

Мне слышатся твои шаги.

   

Но нет. То дом со старой вишней,

Меня пустивший на постой,

Мне говорит: «И здесь ты лишний.

Средь сонма страждущих – чужой.

И не рука, а лишь виденье

Вело тебя в чертог пустой.

Ты думал – Божье провиденье,

А то был помысел людской».

 

Несостоявшаяся встреча

 

Мне так хотелось их увидеть вместе,

Я полный яств им накрываю стол

И жду, присев на неприметном месте,

Но так никто из них и не пришел…

   

А утро подарило откровенье —

Я еду в древний монастырский храм,

И ставлю свечи за упокоенье

Моим несостоявшимся гостям.

 

«Просторно, но теснимо княжество…»

 

Просторно, но теснимо княжество,

Так много алчности – не мудрости,

А раб, помноженный на ханжество,

В залоге у духовной скудости.

   

Не смертью страшен – полоном,

...