автордың кітабынан сөз тіркестері  Морской ястреб

Рафаэль Сабатини

И все ушли, оставив Оливера и Розамунду одних. Оба долго глядели друг на друга. Было много такого, о чем нужно было поговорить, спросить, что объяснить, и ни один из них не знал, с чего начать. Тогда Розамунда внезапно подошла к нему и протянула руки.
– О, дорогой мой, – сказала она, и этим было сказано почти все.
Один или два слишком любопытных матроса, бродя по баку и смотря через ванты, были очень неприятно поражены, увидев владелицу замка Годольфин в объятиях босоногого, повязанного тюрбаном последователя Магомета.

Его жестокая ненависть к сводному брату, сознание несправедливости, жажда мести – все умерло, было похоронено и позабыто. Даже больше – словно этого никогда и не было. Лайонель в ту минуту снова стал слабым, милым и любимым братом, которого он обожал, защищал и охранял и для которого, когда настал час, он пожертвовал своим честным именем и любимой женщиной и даже рисковал жизнью.
– Лайонель, мальчик! – Это было все, что он мог сказать в этот момент, и потом: – Бедный мальчик, бедный мальчик, искушение было слишком велико для тебя. – И, наклонившись, он взял другую руку Лайонеля и держал обе в своей руке, крепко сжав их.

– Вам, вероятно, понятно, – сказал сэр Джон после долгой паузы, – для чего вас привели сюда?
– Не совсем, – ответил пленник, – но мне будет совершенно понятно, для чего меня уведут отсюда, хотя, – прибавил он холодно и критически, – я вижу по вас, что вы собираетесь почему-то издеваться надо мной. Если это делается для вашей забавы, то я не сержусь на вас, я только хотел сказать вам, чтобы вы избавили миссис Розамунду от этого мучительного и неприятного дела.

– Вы как-то сказали, что вами руководил ваш инстинкт: если даже я не совершил того, в чем меня обвиняли, то ваш инстинкт знал, что я гадок, и ваш инстинкт был прав, потому что это так и есть.

– Какую же лучшую судьбу можно пожелать мне?
– Вы будете жить и вернетесь в Англию! –удивила она его своим восклицанием. – Истина должна восторжествовать, и с вами должны поступить по справедливости.
– В Англии меня может ожидать только одно – веревка. Кроме того, подумайте о моем последнем предательстве по отношению к этим людям. Кто бы они ни были, они много раз шли за мной в опасные предприятия и еще сегодня доказали мне свое доверие и свою любовь. Для вас и для ваших они не что иное, как бедные язычники, но для меня они мои морские ястребы, мои воины, и я был бы собакой, если бы пережил гибель, которую я уготовил им.

Нагнулась над ним, потом медленно опустилась перед ним на колени. В ее глазах стояли слезы, слезы удивления и благодарности перед такой верностью.

– Не так громко, – сказал Сакр-эл-Бар, и глаза его вспыхнули ответным гневом. – Если моя команда услышит твои угрозы, то я не отвечаю за последствия. Я противлюсь тебе во вред себе, хорошо, пусть будет так, – он мрачно усмехнулся. – Значит между нами война, Азад, раз ты этого желаешь, вспомни потом, что выбор принадлежал тебе.

Он знал, что не следует приказывать там, где нельзя надеяться на послушание.

Тебе нет необходимости разводиться с ней. Она больше не твоя. Она принадлежит любому мусульманину, который захочет ее взять.
Сакр-эл-Бар злобно рассмеялся.
– Такой мусульманин, – сказал он, – ближе к моему мечу, чем к раю Магомета.

«Сын человека есть часть его души». У меня нет секретов от Марзака. Говори в его присутствии, а если не хочешь, уходи.
– Пусть он часть твоей души, но, слава аллаху, он не часть моей, – насмешливо сказал корсар. – А то, что я хочу тебе сказать, касается моей души.