Морской ястреб

Рафаэль Сабатини

И все ушли, оставив Оливера и Розамунду одних. Оба долго глядели друг на друга. Было много такого, о чем нужно было поговорить, спросить, что объяснить, и ни один из них не знал, с чего начать. Тогда Розамунда внезапно подошла к нему и протянула руки.
– О, дорогой мой, – сказала она, и этим было сказано почти все.
Один или два слишком любопытных матроса, бродя по баку и смотря через ванты, были очень неприятно поражены, увидев владелицу замка Годольфин в объятиях босоногого, повязанного тюрбаном последователя Магомета.

Его жестокая ненависть к сводному брату, сознание несправедливости, жажда мести – все умерло, было похоронено и позабыто. Даже больше – словно этого никогда и не было. Лайонель в ту минуту снова стал слабым, милым и любимым братом, которого он обожал, защищал и охранял и для которого, когда настал час, он пожертвовал своим честным именем и любимой женщиной и даже рисковал жизнью.
– Лайонель, мальчик! – Это было все, что он мог сказать в этот момент, и потом: – Бедный мальчик, бедный мальчик, искушение было слишком велико для тебя. – И, наклонившись, он взял другую руку Лайонеля и держал обе в своей руке, крепко сжав их.

– Вам, вероятно, понятно, – сказал сэр Джон после долгой паузы, – для чего вас привели сюда?
– Не совсем, – ответил пленник, – но мне будет совершенно понятно, для чего меня уведут отсюда, хотя, – прибавил он холодно и критически, – я вижу по вас, что вы собираетесь почему-то издеваться надо мной. Если это делается для вашей забавы, то я не сержусь на вас, я только хотел сказать вам, чтобы вы избавили миссис Розамунду от этого мучительного и неприятного дела.