Оглавление

Дождь

Жизнь достойна очерка и романа

Только смерть достойна стихотворения

В. Бурич

Сентябрь плачет, смеется синий гром.

Холодный август похоронен под листвой.

Дождь.

Танцует лампа в каплях на стекле.

Дождь.

Тебе тоскливо в комнатном тепле.

Судьбы печали сохраняешь при себе.

Надежда тает в предрассветной тишине.

Дождь.

Следы помады на стакане с молоком.

Дождь.

Пришел возлюбленным, а ушел врагом.

Он,

Один-единственный, неповторимый, твой,

Любимые мечты твои унес под дождь с собой.

Боль.

Ты чувствуешь, как стучит в висках.

Боль.

Смываются дождем все твои слова:

«Останься, я прошу тебя, останься хоть на миг.

Не вынесу тоски ночной, пожалуйста, пойми…»

Стон.

Ушел он, твой герой, твои слова пусты.

Стон.

Как август, похоронены твои мечты.

Спадаешь хрупким телом, сжимаешься в клубок.

Дрожат следы помады на стакане с молоком.

Сон.

Тебя не клонит в сон, в дожди одет рассвет.

Жаль,

Во сне герой бы дал заслуженный ответ:

«Да!

С тобой мы будем вместе, будем ты и я.

И будут у нас дети, будет крепкая семья…»

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,»,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,

,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,;,,,

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,. /.///,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,

,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,././//,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,;;,,,,

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,././,//././//,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,. /.///,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,

,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,././//,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,;;,,,,

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,././,//././//,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

././//

./,/!//

Дождь.

Резвится в тучах желтая стрела.

Дождь.

Рассвет темнее ночи, он лишь на словах.

Он,

Один-единственный, страдает по тебе,

Тот дождь, чьи слезы, как твои, не чувствуют предел…

 La pluie (le goût de tes larmes) Il pleut.
Il frappe sur le toit avec un voile gris.
Il pleut.
Il court dans la rue comme s’il était aigri.
Septembre pleure avec les cloches d’orage —
Août froid enterré sous le feuillage.
Elle pleut.
La lampe danse en gouttes sur le verre.
Elle pleut.
La chaleur intérieure pourrait satisfaire:
Mais le chagrin que tu tiens tout en toi —
Il bat l’espoir avec un contrepoids.
Tombée.
Sur un verre de lait il y a traces à lèvres.
Tombée.
Il a donné le calme. Et il est énerve.
Il est votre seul et parfait voleur,
Il va maintenant piller un autres rêves ailleurs.
C’est mal.
Tu comprends le mal de ton ressentiment.
C’est mal.
L’eau céleste lave tous les mots de blanchiment:
«Ne me laisse pas seul! Reste un moment!
Est-ce que tu n’vois pas que j’suis frissonnant?»
Gémir.
Ton héros a agi comme un traître écœuré.
Comme en août, vos rêves sont enterrés.
Un verre tremble avec des traces de rouges à lèvres.
Ton corps fragile délicatement grelotte sous la fièvre.
Rêves.
Tu ne veux pas dormir, l’aube est habillé sous la pluie.
Tant pis!
Dans les rêves le héros toi sauverait de l’oubli:
«Oui!
Nous serons ensemble avec toi, toi et moi serons.
Et nous aurons des enfants, il y aura foyer fort!»,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,»,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,.,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,»,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,»,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,. /.///,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,,,,,,,,././//,,,,,,,,,,,,,,,,,,,;,,,,,,,,,,,;;,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,././,//././//,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,././//./!/!//
La pluie. Une flèche jaune joue dans les nuages.La pluie. L’aube est plus noire que la nuit, c’est s’grenouillage.La pluie est la seule sans attentes stupides
qui vous félicite. Elle te sent mais ne sent pas la limite....ne sent pas la limite…...sens pas la limite… ...sens la limite…...sentent là…

Лужи

дел[1]

 Des flaques d’eau
la limite

Вниз по радуге

Начальственноликий злой рок

Безглазьем своим не шелохнет,

Соленые губы земли,

От левых, сушеных морей,

Обручили на трон из дерьма,

Мертвеца, и трон обнесли

Поцелуями, их кутерьма

Закружилась, как мышь среди змей.

Да здравствует мир кораблей,

Захлебнувшихся в сети паучьей!

Ш

Шломо Молхо был португальским марраном, который впоследствии стал иудеем.

— Скажи, будь добр: «шибболет».

— Спешит грабеж, ускоряет добыча… Шма Исраэль Адонай Элохэйну…

— Алкогерентно ноше. Быховец! Изоляция! Пасха!

— Моа роав лтэма э оа лоа эеэ…

— LXX? 10? Ше?

— LTR. Му. 6? 70.

— 15… 20… 143… 144…

— «Sterbetourismus»

«ЧП колония БК. Выставка жестокостей ЧФ. Душа и сердце БФ. Двадцать четыре часа и 1753…»

«Deа…»

«Десятилетия белого и черного королей. Злата, Кира и Регина»

«Набожный Васюков, убийца-стропальщик Гжижтак и аллея Иева. Прибалтика и Македония, повторяю, Прибалтика и Ма… И ЧТ000000000? Уж! Неро, гнездо, аллилуйя… Таракан! Хозяин квартиры или собаки. Ночлег. Внучка… Не Кирие элейсон. Близкий. Святой дух. Помазанник. Член семьи… Любое. Абсолютно любое средство для достижения цели, повторяю, абсолютно любое…»

Бесконечность

(шибболет)

Днем Агния меняла горшок и переодевала Максима Фадеевича в чистую одежду. Мимоходом, будто относясь к этому, как к мелочи, Агния пересказала, перевирая, слова Максима, выражавшие желание того быть для нее страхом. Дождавшись, когда отец сам еле затронет, но затронет тему наследства, Агния намекнула, что Максим не должен его получать.

«Дело не в родстве» — говорила Агния. — «Если бы Аля или Аня вели бы себя так, как он, то и их надо было бы его лишить. Я не безгрешна сама, но никогда людей намеренно не доводила».

«Ему не нужны деньги»

«Он так часто говорит про это, что, думаю, то — ложь»

Вечером Максим Фадеевич хрипло сообщил пасынку свое решение.

«Агния права. Ты злишь семью нарочно»

Добавил, как и Агния, словно это не важно, что не вписал и вписывать не будет его в завещание. Максиму было искренне все равно.

«Я был бы более больным, чем ты, если бы ждал милостей».

Максим Фадеевич вспомнил свою жену, мертвую «мать» Максима, обожавшую Максима, любившую его сильней, чем родных своих детей. Уж сильнее, чем Аркадия точно — тот уже сидел в тюрьме.

«Она умерла четыре года назад», — равнодушно сказал Максим.

«Твои родители умерли и того раньше…»

Максим усмехнулся бубнежу Столпа, медленно перетекшего в сон. Он знал, благодаря Злате, что его родители живы и живут в Македонии.

«Не отчаивайся» — сказала мать, когда он позвонил ей через интернет. — «Разумеется, мне бы самой деньги не помешали, но не деньги главное в жизни. Ничего, заработаешь, и вот тогда приедешь»

«Почему все думают, что это сраное наследство возбуждает меня?» — возмутился Максим. Его возмутило мимолетно брошенное «нам». Не в Македонии, ни где-то еще отца не существовало. Была только мать.

«Была только Агата Степановна» — сказал Максим Столпу. — «Вас нет, и после смерти вас не будет». Максима злили наставления чуть ли не покойника. Но тот, как и все, связывал неприятные слова Максима с лишением наследства, словно бы забыв, как все, что Максим ведет себя так всегда, не иначе.

«Моя настоящая мать живёт с моим настоящим отцом. Давно пора знать».

«Ложь! Твои родители — иезуиты!»

«Женщина не может быть иезуитом!» — смеялся Максим, отчего Столпу стало хуже.

«Твой отец — католик-иезуит».

Поздно. Максим уже ушел. Он клялся не рассказывать о матери никому из знакомых — Максим убедил себя, что это не нарушение клятвы, а ее видоизменение: теперь Максим клялся не говорить о своей матери сестрам.

«Только им не. Аркадий в тюрьме, а на Толю плевать!».

Максим смотрел на солнце, пока курил. С солнцем всегда приходится мириться, хорошо, что с людьми нужно не всегда.

«Чудесно, что мужчины погибают, плохо, что женщины стареют». — Пепел упал на порог комнаты Алисы.

Он соврал ей насчёт своей ссоры с Агнией и попросил показать ему фотографии, которые она сегодня делала в студии. Максим ткнул пальцем в обезображенную татуировками руку.

«Что за LTR?»

«Я не заметила, что тут LTR. Сложно вообще, что здесь к чему привязано».

И продолжила говорить о свидании с Жиртянским. Максим ее не слушал. Он гадал, что значит LTR на руке мужчины.

«LTR предвещает расплату за все мои грехи», — чувствовал Максим. «Алкогерентно ноше» — вспомнил далее цитирование Джойса Милецким. «Очередное слово, обозначающее нечто новое от Джойса», — говорил Милецкий. — «Убийца литературы… что же, молодец, моя же цель — зарыть в могилу ее труп».

Придя в «Кофеянепротив», Максим, почти физически скучая по Ане, лучшей из сестер, решил ее набрать. Но говорил он с ней не о ее приезде, которого так ждал, а про Киру, официантку, про опыт той в БДСМ, и опыт этот, знал Максим, в «мире его положений» обрел бы геометрическую фигуру, схожую с геометрической фигурой Вселенной.

«Ладно» — смеялась Аня. — «Пока я не приехала, можешь соединять свои линии в несуществующие фигуры».

«Как же ты любишь Питер…»

«Да…»

Максим же любил Литву, в которой не был, и Македонию, в которую верил попасть.

Кира принесла ему кофе.

«Кира — элита общепита» — рассмеялся Максим. Улыбнулась и Кира. Максим считал ее страшной, но притягательной нимфоманкой, которая фальсифицирует смерть, работая в этом заведении с дурацким названием и дешевыми булочками, которые здесь вкуснее дорогих. Поев и выпив пол литра водки, чтобы дать своим мыслям нечто новое, Максим вновь пришел в кафе, под конец Кириной смены, не дав, а убив свои мысли.

«Тебе надо выиграть с длинной иголистой цепью» — сказал он Кире в раздевалке. Потрогал ее за грудь, когда она, не стесняясь, снимала с себя рабочий халат.

«Нам сегодня нельзя, не забывай»

«Я-то не забуду, а вот ты сегодня не забыла?»

«Вот она»

«Здесь?» — Максим указал на коробку из-под обуви.

Кира грустно улыбнулась.

«Не удивляйся. Старость не радость».

Когда через четыре дня Максим встречал Аню на железнодорожном вокзале, в руке у него была та самая коробка.

«Старовато выглядит для новой обуви» — улыбнулась Аня, привычно целуя Максима в щеку.

Впервые от поцелуя сестры Максима передернуло.

«Это домик для кота Милецкого», — сказал он.

Лекция

Он жаждет худшего из горя.

И даже смерть ему отрада.