Как рассказывал ей Аверелл, если дискуссия складывалась в его пользу, Сталин становился улыбчив и принимался набрасывать красным карандашом милые фигурки, а если вдруг сердился, то и зарисовки сразу становились злобно-враждебными, и из-под кончика чёрного карандаша нескончаемым потоком выходили сплошь волки да лисы{452}.
Похоже, что семьдесят восемь лет, две мировые войны и революция мало что изменили. Радушие русских было порою настолько ошеломляющим, что впору было с ума сойти от их гостеприимства. За очередной порцией икры (счёт порциям все давно потеряли), Сара Черчилль небрежно оборонила, ни к кому конкретно не обращаясь, что недурно было бы употреблять эту икру под лимончик. На следующий же день будто из ниоткуда (на самом же деле – из оранжереи, куда срочно доставили трофейное лимонное дерево) материализовался к икре лимон{307}. В другой раз Питер Портал залюбовался
Были среди делегатов и отважные едоки, которые ели все, что им подавали. Но адмирал Лехи был не из их числа – и принялся объяснять официанту, «не говорившему ни на одном известном языке», с помощью размашистой жестикуляции, чтобы ему подали просто яйцо, тост и кофе, и больше ему ничего не надо. Через четверть часа официант вернулся с икрой, ветчиной, копченой рыбой и водкой на подносе. «Бога ради, – взвыл Лехи, доведённый
Куда бы ни кинули взгляд делегаты, всюду острым клином сходились непримиримые противоположности – показная роскошь и примитивное убожество. Выстоявшим в утренних боях за
Даже утоление жажды там было сродни русской рулетке. В зале заседаний делегатам предлагали на выбор воду из-под крана или минералку, заверяя, что и та, и другая гарантированно безопасны{
К превеликому стыду и смущению какого-нибудь генерала, туда по каким-то своим нуждам то и дело заходили горничные и уборщицы, превращая принятие ванны в занятие не для слабонервных{299}.
