«Слепят прожекторами, бьют, пихают и пинают, травят собаками, — в таких вот прежде невиданных, думаю, никем из нас условиях мы тут внезапно оказались, — писал он. — Те, кто послабее, от ошеломления просто впали в ступор» [527].
Но меру в подобных подтасовках она по-всякому вынуждена была соблюдать, дабы эсэсовцы ничего не заподозрили. Как бы высоко Катя ни поднялась в лагерной иерархии, она оставалась еврейкой из числа заключенных, и ее легко могли пустить дымом по ветру над фруктовыми садами [352].
В последовавшие за сверхсекретной встречей с Гиммлером месяцы Гёсс работал над созданием и отладкой бесперебойной машины смерти, производительность которой в полной мере соответствовала бы масштабам миссии рейха.
Десятки лишившихся крова прихожан искали там убежища и молили Всевышнего о пощаде, преклонив колена перед алтарем и уткнув лица в сложенные ладони. В ответ на их молитвы алтарь рассыпался фонтаном полыхающих обломков, а с внезапно открывшегося неба с грохотом обрушился на их головы град обломков купола.
Зловещая туча нацизма сгущалась и зримо надвигалась, угрожая застить все. Одно за другим захлопывались окна свобод и возможностей, коих при жизни бабушки Юлии было, казалось, чуть ли не в избытке.
