Мадлон. Боже, как вы вульгарны! Меня часто поражает мысль, каким об* разом вы могли родить такую умную дочь, как я? Ну разве можно в высоком стиле встретить имена Като или Мадлон? Согласитесь сами, этого достаточно; чтобы уронить во мнении света самый лучший роман. т. Като. Это правда, дядя: всякое деликатное ухо страдает от таких слов; имя Поликсены, которое выбрала моя кузина, и Аминты, что я взяла для себя, более грациозны, и вы должны с этим согласиться.
Надо, чтобы возлюбленный, если он хочет нравиться, умел выказывать высокие чувства, — быть нежным, мягким и страстным. Его искания должны быть облечены в известные формы: особа, в которую ему суждено влюбиться, должна впервые встретиться с ним в церкви, на прогулке или на каком-нибудь народном празднике; либо его приведут к ней, по воле рока, отец или друг дома, и он расстанется с ней полный грез и меланхолии. Он должен скрывать некоторое время страсть от предмета своей любви и в то же время делать постоянные визиты, во время которых он непременно должен говорить о вопросах чувства, упражняя в этом направлении умы присутствующих.
Еще раз говорю вам, не желаю я слушать вашей болтовни. Я хочу быть полным хозяином, и, чтобы покончить с этими пререканьями, вы должны или немедленно выйти замуж, или, ей-богу, я вас запру в монастырь. Готов вам в этом поклясться!
Ах, отец, вот вам и кузина скажет то же, что и я: брак не может быть заключен иначе как после многих перипетий. Надо, чтобы возлюбленный, если он хочет нравиться, умел выказывать высокие чувства, — быть нежным, мягким и страстным. Его искания должны быть облечены в известные формы: особа, в которую ему суждено влюбиться, должна впервые встретиться с ним в церкви, на прогулке или на каком-нибудь народном празднике; либо его приведут к ней, по воле рока, отец или друг дома, и он расстанется с ней полный грез и меланхолии. Он должен скрывать некоторое время страсть от предмета своей любви и в то же время делать постоянные визиты, во время которых он непременно должен говорить о вопросах чувства, упражняя в этом направлении умы присутствующих. Когда наступит день признанья (что непременно должно произойти где-нибудь в аллее сада, в стороне от остального общества), это признание должно вызвать внезапный гнев, который скажется вспыхнувшим на лице румянцем и который потребует, чтобы возлюбленный на время удалился. Затем мало-помалу он должен изыскать средства умилостивить нас, приучить нас понемногу к излияниям страсти и вырвать от нас признание, причинявшее ему столько мук. После этого начинаются всевозможные приключения: соперники сопротивляются взаимной страсти; родители ставят всевозможные препятствия; появляется ревность, основанная на лживых свидетельству. — потом жалобы, отчаяние, бегство, ну и все, что за ним следует. Вот как поступают в порядочном обществе, вот правила, которых нельзя обойти при серьезном ухаживании. Но сразу, ни с того ни с сего начать говорить о брачном союзе, доказывать свою любовь подписанием свадебного контракта — это начинать роман с конца. Повторяю, отец, нет большого мещанства, как такие приемы! Мне делается дурно при одной мысли, что это может коснуться меня.
Конечно, придаю, и настолько, что хочу проучить их за дерзость. Я хорошо понимаю причину их презрения к нам. Дух жеманства заразил не только Париж, но охватил всю провинцию, и эти глупые девчонки полезли за всеми. Они представляют смесь жеманства с кокетством. Я знаю, чего им нужно, чтобы удостоиться благосклонного приема; положитесь на меня, мы с ними сыграем комедию, — они поймут, насколько они глупы, и научатся лучше различать людей.
Я хочу быть полным хозяином, и, чтобы покончить с этими пререканьями, вы должны или немедленно выйти замуж, или, ей-богу, я вас запру в монастырь. Готов вам в этом поклясться!
