Королевишны : #3колбаски

Клементина Бове

эти люди? По-прежнему загадка. Правда ли за этими жуткими оскорблениями стоят живые люди, которые тоже едят, смеются, танцуют?

— У меня такое впечатление, будто вы их отпугиваете, — признаюсь я им.

— Да? Забавно, у меня такое же впечатление, — цедит Солнце сквозь зубы.

— Почему это мы их отпугиваем? — задаётся вопросом Хакима. — Потому что мы уродливые?

— Нет, Кадер не уродливый! Да и ты тоже! — спохватываюсь я.

— Значит, потому что у Кадера нет ног? — спрашивает Хакима, совсем погрустнев.

— Может быть, — бормочет Солнце. — Ладно, Хакима, давай так: мы с тобой займёмся кухней, ок? А Мирей с Астрид — рекламой.

Мы меняемся. И — чудо! — это работает.

Вы только не подумайте, я вовсе не говорю, что все эти люди — расисты. Просто они предпочитают двух белокожих уродин половине красивого парня с уродиной посмуглее.

Я сказала это одному из батлеров, Зимо, здоровенному парню, который читал про свою жизнь, что кружит, считая этажи бетонных башен, где он пашет, натирая стёкла, вечный ритм платформа — вокзал, электричка Шуази — Париж, потом назад, вагон битком, всюду пот течёт с лиц простых людей с глазами убийц, потому что жара и стаи офисных крыс дохнут в вагонах, грязных, тесных, где нет места расправить плечи, когда ты высок, но потолок слишком низко, и он, пока едет вагон, вспоминает о том, что видно с бетонных высот: облака глядят из окон-сот с тоской, а внизу люди-букашки снуют между башнями корпораций, вот она, Франция? И сквозь стёкла в слёзных подтёках он видит залы собраний, цифры с шестью нулями, когда сам батрачишь за двадцатку часами…