Глава 1
Разбуди меня,
когда закончится сентябрь

Я закрываю дверь в комнату Рэма. В комнату, где похоронено мое уважение к себе, наша с Оливером дружба и моя гребаная девственность.

Что я наделала?

Перед глазами все размыто то ли из-за слез, то ли из-за того, что я все еще пьяна. Тело колотит изнутри, но при этом кожа горит.

Я иду, глядя в пол и ведя ладонью по стене, чтобы поймать равновесие. Кто-то со смехом проносится мимо, и я вздрагиваю. Кажется, что все вокруг в курсе того, что произошло между мной и Оливером. Но нет, люди не обращают на меня внимания, для них я просто переборщила с алкоголем, как и почти все в доме Рэма.

Спускаюсь по лестнице и молю бога, чтобы мне не встретилась по пути Пайпер, сейчас я не выдержу противостояние с ней.

Путь до входной двери занимает вечность. Я выхожу на крыльцо, прохладный воздух чуть остужает разгоряченную кожу. Бэйли сидит на ступенях спиной ко мне, напротив нее стоит Ник, и, заметив меня, он перестает улыбаться.

— Черт возьми, что случилось? Дай угадаю, Пайпер или Констанс опять что-то выкинули?

Язык прилип к нёбу, и я могу лишь мотать головой, сжимая и разжимая заледеневшие пальцы. Обернувшись, Бэйли подскакивает и в секунду оказывается рядом.

— Что случилось? — спрашивает она, убирая с моего лица прилипшие пряди. — Микки?

— Можете отвезти меня домой? — прошу я, стуча зубами, хотя мне совсем не холодно. — П-пожалуйста.

— Джейка еще нет, но я выпил совсем немного, — говорит Ник, выкидывая сигарету. — Могу отвезти или вызвать такси.

— Мне нужно сейчас.

— Хорошо. Я сегодня без тачки, возьму ключи от машины Рэма. — Ник тормозит у входной двери и смотрит так настороженно, словно подозревает меня в краже или вроде того. — Ты точно в порядке?

— Да. — Я пытаюсь растянуть дрожащие губы в улыбке. — Просто перепила, мама меня убьет.

— Все будет хорошо, у тебя день рождения, — успокаивает он, открывая дверь. — Ты выглядишь как среднестатистическая именинница.

— Микки? — с волнением зовет Бэйли, когда мы остаемся одни.

В ее глазах и голосе беспокойство и осторожность, будто я дикий зверек, которого она боится спугнуть. И от этого у меня сильнее жжет в глазах. Я смогу, справлюсь, не заплачу. Не заплачу, ведь иначе не смогу остановиться.

— Я совершила ошибку, — шепчу я. — Очень большую ошибку.

Бэйли качает головой, но спустя мгновение ее губы раскрываются, и она шумно втягивает ртом воздух — поняла, в чем дело.

— Я сама виновата.

— Нет, — твердо и почти злостно выпаливает Бэйли, сжимая мои плечи. — Нет. Нет. Нет. Не смей винить себя.

— Я все разрушила.

— Не бери всю ответственность на себя. Даже не думай, слышишь?

— Я призналась ему, мы начали делать это, и… Он произнес ее имя, Бэйли. Я не уверена, что он вообще понимал, с кем он сейчас. — Горло режет всхлип, и я закрываю ладонями лицо. — Боже.

— Сволочь, — цедит она сквозь зубы и крепко обнимает меня. — Как ты… Как ты себя чувствуешь?

— Противно. И он будто все еще…

— В тебе?

— Да. Я чувствую на себе его запах, мне нужно в душ. — Спрятав пальцы под рукавами свитшота, я потираю плечи, словно это поможет прогнать аромат парфюма Оливера. — Как я могла сказать ему такое, Бэйли? Как могла признаться? Как могла быть с ним, зная, что он любит другую? Черт, зачем я это сделала?

Лицо Бэйли расплывается из-за застилающей глаза пелены, и я тру веки, прогоняя слезы. Мне хочется, чтобы она ответила, как это произошло, хочется, чтобы хоть кто-то сказал, как я могла сотворить это с нами. Чертов алкоголь.

Ник выходит из дома и взмахивает ключами, направляясь к подъездной дорожке. Я спускаюсь с крыльца и на дрожащих ногах иду к машине, Бэйли придерживает меня, направляя.

По глазам бьет свет фар, заставляя крепко зажмуриться, а затем слышится хлопок дверцы. Сначала я различаю смазанный силуэт, и мое сердце замирает. Моргнув, прогоняю застывшие в глазах слезы и вижу Джейка.

— Ник, солнышко, ты уверен, что тебе можно за руль? — Задержав на мне взгляд, Джейк перестает улыбаться, а затем направляется к нам со скоростью истребителя.

Когда он останавливается напротив, Бэйли крепче прижимает меня к себе, будто тот собирается увести меня на допрос с пытками. Мне сложно разобрать эмоции на лице Элфорда, но я выдаю нелепую улыбку.

— Перепила, — хрипло выдавливаю я, пытаясь оправдать свой разбитый вид, и пожимаю плечами.

Джейк подходит ближе и склоняется так, что наши глаза оказываются на одном уровне. Сжав челюсть, он внимательно изучает мое лицо и произносит всего одно слово:

— Кто?

Тяжело сглотнув, я качаю головой:

— Меня никто не обижал, честно.

Я не могу сказать ему правду. Только не сейчас, не здесь, не в этом состоянии, не при Нике.

— Ее стошнило, — помогает Бэйли, прижимая меня крепче к себе. — Услышала грустную песню, разревелась настолько сильно, что стошнило. Теперь хочет домой.

— Говорит, что девчонки ни при чем, — бросает Ник. — Мы едем?

— Ты выпил, поэтому никого не повезешь, — отвечает Джейк, не отрывая от меня пристального взгляда. Он делает еще шаг, вставая вплотную ко мне. Смотрит так пронзительно, что меня начинает трясти сильнее, глаза наполняются слезами, и никак не удается прогнать их. К горлу подкатывает колючий ком, и я боюсь того, с какой силой истерика может вырваться наружу.

Джейку не нужны слова. Он как чертов сканер или экстрасенс, который способен пролезть в мои мысли. Он опускает подбородок, и его челюсть сжимается так плотно, что на скулах ходят желваки.

— Наизнанку, — говорит он.

— Что?

— Свитшот надет наизнанку, шов торчит.

Элфорд переводит взгляд на дом, и его лицо принимает мрачный, почти пугающий вид. Он все понял.

Дерьмо.

— Ник, вызови ей такси, — бросает Джейк, обходя меня и направляясь к дому. — Поедешь с ней, проводи до дома, прямо до двери.

— Нет, пожалуйста, не надо! — С меня слетают оковы оцепенения, и я бросаюсь вперед, хватая Джейка за локоть. — Это моя вина!

— Ты едва на ногах стоишь от выпитого, Микаэла, это чья угодно вина, но не твоя.

Он отдергивает руку и идет к дому. Я поворачиваюсь к Нику.

— Останови его, он его убьет.

— Кого?

— Оливера.

Ник цепенеет на несколько долгих секунд, складывая в голове уравнение сегодняшнего вечера, а затем его грудная клетка вздымается в резком вдохе. Выругавшись, он спешит за Элфордом.

Усталость и разбитое состояние отходят на второй план, и я бегу к крыльцу.

В доме продолжается вечеринка, из гостиной звучат радостные голоса, на кухне слышится звон бутылок. Народ сидит прямо на ступенях лестницы в холле, и я едва не спотыкаюсь о ногу какой-то девушки, пытаясь поспеть за Джейком.

К тому моменту, как мы с Бэйли поднимаемся, Элфорд выходит из первой комнаты и смотрит на дверь напротив. Он похож на копа, который ищет преступника.

— Джейк, пожалуйста, давай уедем, — прошу я. В моем голосе звучит самая настоящая мольба, но это не помогает.

Джейк толкает дверь в комнату Рэма, и мое сердце проваливается в желудок. Ударив пальцами по выключателю, он застывает посреди комнаты. К горлу подкатывает тошнота, когда я вижу скомканное одеяло. Футболка Оливера лежит на полу, там же валяется мой спортивный топ, а рядом поблескивает фольга этикетки презерватива.

Олли крепко спит. Глядя на него, Джейк сжимает кулаки.

— Черт возьми, — выдыхает Ник и похлопывает Джейка по плечу. — Брось, он никакой. Это лучше решить завтра.

Как только Джейк делает шаг, я бросаюсь вперед и встаю перед ним.

— Это был мой выбор, — твердо настаиваю я, упираясь ладонями в его грудь. — Не надо.

Бэйли прикрывает дверь и прислоняется к ней спиной, пряча нас от случайных свидетелей. Я действительно надеюсь, что этот секрет не распространится по всей школе. Даже думать не хочу, что начнется, если все узнают.

Джейк отодвигает меня в сторону и, схватив Оливера за щиколотку, резко тянет его к изножью кровати, а затем сваливает на пол. Простонав, Олли переворачивается на бок и бормочет что-то нечленораздельное.

Склонившись над ним, Джейк хлопает его по щекам.

— Просыпайся, Ромео.

— Что за…

— Очнулся? Супер. Вставай.

Элфорд поднимает Оливера, волочет его в сторону ванной комнаты, а затем сажает прямо в ванну.

— Джейк, — устало зовет Ник.

— Мы просто поговорим, я буду паинькой, Ники, слово скаута.

— Какого хрена?! — сонно возмущается Оливер.

Элфорд напоминает хладнокровного убийцу: он спокоен, почти безмятежен, лишь напряженные скулы выдают злость. Взяв душевую лейку, он направляет поток холодной воды в лицо Оливера.

— Сдурел?! — Олли пытается подняться, но Джейк толкает его в грудь, возвращая на место.

— Пойдем, — зовет Бэйли, коснувшись моего плеча. — Нам лучше уйти.

Ник кивает мне, молча соглашаясь с Бэйли.

— Я никуда не пойду. — Пытаюсь зайти в ванную, но Ник встает в проходе и, прислонившись спиной к дверному косяку, вытягивает руку, перекрывая путь. — Джейк, перестань!

— Хватит уже, твою мать! — требует Олли, уворачиваясь от бьющих в лицо струй.

Джейк дергает рычаг и бросает лейку на грудь Оливера, когда вода затихает. Упершись ладонями в колени, он склоняется над ванной.

— Доброе утро. Пришел в себя?

Оливер убирает прилипшие ко лбу волосы и проводит ладонью по лицу, смахивая капли. Взгляд покрасневших глаз немного проясняется. Оглядывая присутствующих, Олли задерживает внимание на мне.

Я с трудом выдерживаю этот контакт. Эмоции на его лице сменяются одна за другой, и в конечном счете остаются только страх и волнение.

— Мик, — Олли пытается подняться, но Джейк толкает его обратно.

— Не с ней. Разговаривай со мной. Я должен убедиться, что ты соображаешь, идет? — Он вскидывает руку. — Сколько пальцев я показываю?

— Чего?

Джейк берет душевую лейку и направляет холодную воду в лицо Оливера.

— Два! Два долбаных пальца!

Вода затихает.

— А сейчас? — спрашивает Элфорд, показывая средний палец.

— Пошел ты.

Джейк тянется к рычагу, и Олли поднимает ладонь, прося остановиться.

— Один.

— А сейчас?

— Три.

— Сейчас?

— Пять.

Ладонь Джейка сжимается в кулак.

Бум.

Я слышу хруст, а может, мне просто кажется. Оливер вскрикивает, из носа течет кровь. Закрыв рот ладонями, я отворачиваюсь. Еще один удар заставляет меня вздрогнуть. Я рвусь в ванную, но Ник стоит в проходе, как гребаная стена.

Джейк выпрямляется и, тяжело дыша, безучастно смотрит на Оливера.

— На сегодня хватит, поговорим завтра.

Олли прижимает ладонь к носу, сквозь пальцы просачивается кровь. Его глаза находят мои, и я всхлипываю.

— Прости, Мик.

— Я… Я не… Мне очень жаль, — выдавливаю я.

Джейк склоняется над Оливером так резко, что волосы падают ему на лоб. Он упирается ладонями в край ванны, и я замечаю кровь на его костяшках.

— Я же сказал. Не. Разговаривай. С ней. — Он делает акцент на каждом слове, голос жесткий и чужой. — Ты просил меня держаться от нее подальше, потому что боялся, что я ее обижу.

— Знаю, — приглушенно отвечает Олли, закрывая глаза. — Я облажался.

Невесело усмехнувшись, Джейк кивает:

— Ты называешь это «облажался»? Ладно, последний вопрос: когда ты сегодня забирал Микаэлу, ты обещал миссис Рамирес привезти ее дочь домой в целости и сохранности?

Тяжело дыша, Олли сплевывает кровь.

— Обещал? Ну же, Олли, мне нужен ответ. Чем быстрее ты ответишь, тем быстрее мы закончим этот разговор.

— Да, обещал.

Честность не помогает, потому что Элфорд замахивается и еще раз ударяет Оливера по лицу.

— Джейки, не надо, — просит Ник. — Он не в состоянии ответить тебе сейчас. Согласен, все это — полное дерьмо, но не сегодня.

Прикрыв веки, Джейк делает глубокий вдох и кивает.

— Как нос и зубы? — спрашивает Ник у Олли, освобождая Элфорду проход.

— Порядок, — отзывается Оливер.

Заметив капли крови на своих ладонях, Джейк вытирает их о джинсы и выходит из ванной. Взяв за руку, он выводит меня из комнаты. Я не сопротивляюсь, потому что хочу уйти отсюда, и из страха, что Джейк вновь сорвется.

Мы подходим к лестнице, и Элфорд переплетает наши пальцы, крепко сжимая мою дрожащую ладонь. Опустив голову, я позволяю волосам упасть на лицо и прикрыть его.

— Рэми, у тебя там пациент в комнате, — говорит Ник в трубку, когда мы выходим на улицу. — Поиграешь в заботливую медсестру? Нет, сам я не могу, моя будущая жена еще не дома, нужно отвезти.

Бэйли громко цокает и прибавляет шаг, равняясь со мной. В кармане джинсов вибрирует телефон, который я игнорировала все это время. Черт, мама наверняка с ума сходит.

Я слегка торможу, и Джейк оборачивается. Прочистив горло, провожу пальцем по экрану и призываю все свои силы, чтобы язык не подвел и не заплетался во время разговора.

— Микки, слава богу! Где ты? Я уже думала звонить в полицию.

— Все хорошо, я еду домой. Я… Я поскользнулась и упала в бассейн, мы с Бэйли сушили вещи.

Ребята смотрят на меня так, будто я сочинила самую глупую ложь на свете.

— Господи, вода наверняка холодная! Ты точно в порядке? Нос заложен, ты плакала?

— Нет, кажется, простудилась. Я скоро буду.

Убрав телефон в карман, я забираюсь на заднее сиденье вместе с Бэйли. Потирая плечи, борюсь с дрожью. Джейк не оборачивается, но, подозреваю, наблюдает за мной через зеркало заднего вида, потому что включает обогрев.

— Рехнулся? — возмущается Ник. — Здесь жарко.

— Заткнись, — бросает Джейк, поворачивая руль.

Ник включает свет, снимает толстовку и, повернувшись, протягивает мне. Выдавив «спасибо», я мотаю головой. Пожав плечами, Ник бросает толстовку на колени Бэйли.

— Раз уж я снял, постираешь? — улыбнувшись, Ник показывает ей два пальца. Черт знает, что это значит, но думаю, что до взрыва нервной системы Бэйли Шепард остались считаные секунды.

Я жду, что Бэйли задушит Ровера его же толстовкой, но, к моему удивлению, она поджимает губы и кивает, хотя в глазах отражается злость.

— Умоляю, не спрашивай об этом, — просит меня Бэйли, а затем лезет в сумку и достает косметичку. — Приведем тебя немного в порядок, хорошо? Освежим лицо, чтобы не напугать маму.

В салоне стоит оглушительная тишина, ребята явно не знают, как вести себя со мной. Да я и сама, черт возьми, не знаю. Боюсь думать о чем-либо.

Ник включает радио, где играет старая песня Принца Ройса «Речазаме». Несмотря на то что песня на испанском языке, которого Ровер не знает, он подпевает, жутко коверкая слова. Но у него настолько красивый голос, что выдуманный язык даже приятно слушать, и я сосредотачиваюсь на этом. Это немного успокаивает.

Ник поворачивает голову и поет, глядя на Бэйли, чем заставляет ее демонстративно закатить глаза.

— Это про нас, Баунти.

— Ты ведь понятия не имеешь, о чем эта песня, — устало выдыхает Джейк, включая поворотник.

— О любви. Все испанцы поют о любви. Микки, переведешь?

— Об измене.

— Что ж, измена — тоже любовь, нам подходит, правда? Ведь у кого-то есть парень.

Игнорируя Ника, Бэйли достает румяна и почти невесомо проводит кисточкой по моим щекам.

— Он поет о том, что у него есть жена, а у нее — парень. Он разрывается между верностью жене и счастьем с любовницей. Хочет все прекратить и не хочет изменять, несмотря на сильное желание и притяжение.

— У тебя какой-то неправильный перевод, — отмахивается Ник.

— Эступидо, — выдыхает Джейк на испанском, и я нахожу в себе силы слабо улыбнуться, потому что это переводится как «безмозглый».

Мы подъезжаем к трейлер-парку. Мама сидит на ступенях трейлера, но, заметив машину, подскакивает. Внутренности обжигает стыд за то, что я заставила ее волноваться.

— Так вот как выглядит твое детство, — хмыкает Ник, осматриваясь, и я понимаю, что он в курсе прошлого Джейка. — По рассказам звучало мрачнее.

Бэйли показывает мне большие пальцы, молча успокаивая, что я выгляжу сносно. Сделав глубокий вдох, я выхожу из машины на ватных ногах. Мама подбегает и крепко обнимает меня.

— Я так волновалась! — восклицает она и, чмокнув в лоб, отстраняется. — От тебя пахнет алкоголем.

— Да, — нехотя признаюсь я. — Мы немного выпили.

Преуменьшение года. Немного выпила, немного призналась в любви Оливеру, немного потеряла лучшего друга, немного лишилась девственности.

Джейк, Бэйли и Ник выстраиваются в ряд вдоль машины, явно готовые оправдывать меня перед мамой. Но я знаю, что она не будет ругаться, а утром тяжело вздохнет, посмотрит на меня с разочарованием и попросит больше никогда так не делать.

— Она правда выпила совсем немного шампанского в честь дня рождения, — оправдывает меня Джейк. — Просто сделала это на голодный желудок.

— Спасибо, что довезли ее, ребята, — устало выдыхает мама, поглаживая меня по спине. — Джейк, если выпил, не садись за руль, я вызову вам такси.

— Я не пил, честно. — Он вскидывает ладони.

Ребятам пора ехать, но никто не двигается с места. Джейк смотрит на меня пристально и с таким сочувствием, что мне хочется исчезнуть, испариться, лишь бы не видеть этого взгляда.

— А можно попросить у вас воды? — вдруг спрашивает Ник.

— Да, мне тоже очень хочется пить, — поддакивает Бэйли.

Мама конечно же соглашается и провожает их в трейлер, а мы с Джейком остаемся одни на том самом месте, с которого начинался этот день. Это словно было в другой жизни.

В секунду сократив расстояние, Джейк обхватывает меня за плечи и прижимает к себе. И в это самое мгновение я чувствую себя слабее, чем когда-либо. Это плохо, потому что грудь уже режет истерика, которая вот-вот вырвется наружу. Я хочу не просто плакать, мне хочется кричать навзрыд до тех пор, пока не сядет голос и не заболит горло. Этим я точно напугаю маму.

Стиснув зубы, я упираюсь ладонями в грудь Джейка и отстраняюсь.

— Только не говори сейчас ничего о том, что произошло, ладно? — молю я шепотом. — Я в порядке.

Голос срывается, и Элфорд снова делает шаг ко мне, но я отстраняюсь. Не потому, что не хочу этого, а потому, что сломаюсь в его руках.

— Мне лучше пойти домой. — Попятившись, я взмахиваю рукой на прощание, как полная идиотка, и выдаю улыбку дрожащими губами. — Спасибо за то, что подвез и… Спасибо.

Несмотря на то что мы на открытом воздухе, мне начинает казаться, что я задыхаюсь под сочувствующим взглядом Джейка, поэтому скрываюсь от него в трейлере.

Ребята уезжают, а мама, наблюдая за мной, не произносит ни слова. Чувство вины и стыда обжигает каждую клеточку тела. У меня начинается паранойя: а что, если она догадывается о произошедшем? От этих мыслей все мои движения становятся неуклюжими.

— Сходи в душ, поешь и ложись спать, — говорит мама, доставая из комода майку и пижамные штаны. — В школу завтра сможешь пойти?

— Думаю, что лучше отлежусь.

Мама кивает. Не ругает и не кричит, и от этого почему-то тяжелее.

В душевой мало места, и, оказавшись здесь наедине с собой, я чувствую себя запертым в гробу клаустрофобом. Раздевшись, встаю под едва теплую воду — мы до сих пор не починили бойлер. Взяв мочалку, выливаю на нее щедрую порцию геля и тру тело до тех пор, пока кожа не краснеет. Слезы сдавливают горло раскаленной спиралью, и, прикусив губу, я делаю несколько глубоких вдохов, борясь с эмоциями.

Мне повсюду мерещится запах Оливера, я ощущаю его прикосновения на своей коже сквозь мыльную пену. Мне нужно стереть это, смыть. Внизу живота саднит, а может, мне только кажется, не знаю.

Прикрыв веки, я подставляю лицо под струи воды.

«Констанс», — проносится в голове шепот Оливера, я буквально чувствую его горячее дыхание на своей щеке. Из легких вырывается всхлип, и я накрываю ладонью дрожащие губы. Нельзя оставаться наедине с собой, а впереди еще гребаная ночь. Пытка и самосожжение.

Надев майку и пижамные штаны, небрежно провожу полотенцем по влажным волосам. Смотрю на одежду в корзине для белья и борюсь с желанием выкинуть ее. Избавиться, как от страшного напоминания. Сжечь.

Вернувшись в комнату, я забираюсь в кровать и накрываюсь одеялом с головой.

Констанс.

— Дерьмо. — Крепко зажмурившись, я тру веки.

В ногах вибрирует телефон. Приподнявшись, беру его и роняю голову на подушку. Алкоголь не выветрился полностью, в глазах рябит, и я щурюсь, чтобы текст на экране не плыл.

Прикусив губу, я раздумываю несколько долгих секунд, прежде чем написать короткое «да». Телефон вибрирует в пальцах, я отвечаю на звонок, но не могу выдавить и простого «алло».

— Ты знала, что Бритни Спирс предлагали сняться в «Очень страшном кино»?

— Что?

Я ожидала каких угодно вопросов, но точно не этот.

— Джареду Лето тоже.

— Ты гуглишь факты о фильме, чтобы отвлечь меня?

— Да. А еще я чертовски сильно боюсь задавать вопрос о твоем состоянии. Глупо спрашивать об этом, верно?

Голос Джейка мягкий, почти неуверенный, будто он боится сломать меня одним вопросом. Ничего общего с жестким тоном, которым он сегодня говорил с Оливером и Пайпер.

Пошевелившись, я прижимаю телефон головой к подушке.

— Нет, это совсем не глупо.

— Тогда скажи мне, как ты себя чувствуешь, Рамирес.

— До твоего звонка все было похоже на мгновение перед ураганом, когда на секунду мир затихает, а затем сильный ветер сбивает с ног и рушит все вокруг. Только вот рушить больше нечего. Тишина давит. Но ничего, главное, что плеер цел, верно?

Я заставляю себя улыбнуться, будто Джейк может это увидеть.

— Хочешь, приеду и выкраду тебя из трейлера? Буду нести чушь и катать на машине до тех пор, пока не уснешь.

Хочу. Сейчас я хочу этого больше всего на свете.

Я почти грежу этим желанием.

— Мама расстроится, если сбегу. Я и так подорвала ее доверие.

Натянув одеяло до самого подбородка, я прижимаю колени к груди и хрипло прошу:

— Можешь пообещать мне кое-что?

— Что угодно.

— Не надо завтра трогать Оливера.

Джейк замолкает и делает глубокий вдох.

— Ты просишь невозможного, Микаэла.

— Я не готова говорить о правых и виноватых, это уже случилось. Я была там, я хотела этого, я совершила ошибку. Просто хочу взять завтра перерыв и подумать обо всем, но не смогу сделать это, без остановки переживая, что ты покалечишь Оливера. Сначала Пайпер с чертовой вечеринкой, слезы мамы, мысли о переводе в другую школу, следом сегодняшний вечер — слишком много драмы за один уик-энд. Я устала, Джейк. Очень сильно устала.

На последней фразе мой голос срывается.

— Хорошо, обещаю тебе, что не трону его завтра.

— Не только завтра, а вообще.

— Давай остановимся на завтра.

Выиграть хотя бы завтрашний день — уже победа.

Меня пугает мысль, что разговор с Элфордом сейчас завершится и я снова останусь наедине с тишиной.

— Что делаешь? — спрашиваю, глядя на коробки с кедами, которые Джейк подарил мне на день рождения. И зачем я только вышла сегодня из дома?

— Собираюсь смотреть все части «Очень страшного кино», ты со мной?

— Даже первую? — Взглянув на ноутбук на столе, хочу подняться за ним, но не нахожу в себе сил. — Ты ведь сегодня уже смотрел ее.

— Я проговорил весь показ с Ником, а знаешь почему?

— Почему?

— Потому что я ненавижу этот гребаный фильм. Почему ты не могла выбрать фаворитом хорошую черную комедию? «Убойные каникулы», к примеру?

Его слова заставляют меня усмехнуться.

— Одновременный просмотр отменяется, но я всегда готова послушать вместе с тобой.

Джейк включает фильм и прибавляет звук, а я спокойно представляю кадры в голове, потому что знаю все части наизусть.

— И тут я якобы должен смеяться? — фыркает он после шутки про порножурнал и сороковую страницу.

— Боже, не думала, что ты вырастешь таким занудой.

Джейк смеется, а я прикрываю глаза и с легкостью могу представить, что он сидит рядом.

Я еще ни разу не видела, чтобы кто-то так сильно ненавидел старую бестолковую комедию, но Джейк Элфорд умудряется комментировать каждый кадр. А может, он просто пытается отвлечь меня и заполнить пугающую тишину, не знаю. Знаю только, что обычно он смотрит другое кино: картины Скорсезе, Тарантино и Нолана. После них смотреть нечто с глупым и пошлым юмором для него наверняка пытка.

— Пойду за колой, но на паузу ставить не буду, — говорит он, и звук телевизора становится тише. — Слушай, Рамирес, я не против пошлости, но там все шутки ниже пояса, а ты была совсем мелкой, когда смотрела это.

— Я не понимала и половины шуток, но все равно смеялась. Особенно над трусами-замком в виде решетки под напряжением. Жаль, что мне такие не подарили, сегодня бы пригодилось.

Джейк какое-то время не отвечает, а затем усмехается.

— Господи. Извини, я не должен был.

— Нет, наоборот. Со смехом правда легче.

— Точно не хочешь поговорить о произошедшем?

— Нет, — без раздумий отвечаю я. — По крайней мере, не сегодня. Лучше расскажи, как мама? Ты хоть успел довезти ее до дома?

— Мама наконец-то послала родственников Сэма к черту и чувствует себя прекрасно. Сэму, кажется, нужен был именно такой пинок, потому что он позвонил мне. Оказывается, после отъезда мамы он высказал семье абсолютно все, что думает о них, и как недоволен их отношением к ней. Завтра утром должен приехать.

На том конце трубки раздается шипение открывшейся банки колы.

— Джейк?

— Я здесь, Микаэла.

— Что ты сказал тогда Пайпер в боулинг-клубе, когда она убежала в слезах?

— Кажется, я отвечал на этот вопрос.

— Да, шуткой про Джастина Бибера.

Он замолкает на какое-то время.

— Сказал, что очень брезгливый и у меня аллергия на мусор, поэтому попросил убрать от меня руки. Не знаю, почему она так расстроилась, это всего лишь аллергия, верно?

Прикрыв веки, я тихо усмехаюсь:

— Сегодня ты был жесток с ней.

— Она заслужила после того, что устроила на твой день рождения. Я просто сказал то, что думаю.

— После отношений с тобой девушкам нужен психолог, Элфорд.

— Сочувствую им.

— Девушкам или психологам?

— И тем и другим.

— Джейк?

— Микаэла?

— Спасибо.

Он не отвечает, а мне хочется добавить тысячу деталей к своему «спасибо», но сил на это не осталось.

Джейк возвращается в комнату, напевая под нос песню, которую Ник исковеркал, пока мы ехали в машине. И это снова помогает отвлечься. Моя бабушка говорила с нами на испанском, поэтому произношение Джейка не хромает, а его голос… Низкий, чуть хрипловатый и сексуальный. Раньше, слушая песни «Норда», я из обиды и злости старалась перематывать все сольные партии Джейка, сейчас же с жадностью ловлю каждую ноту. Это дарит мне чувство безопасности и напоминает о детстве, когда на совместных ночевках я просила спеть колыбельную, потому что не могла уснуть, а он отвечал, что не знает колыбельных, и мычал что-нибудь из Green Day.

— Дерьмо, она заела. Не знаю, что хуже: фильм или эта песня.

— Помнишь, как ты пел, чтобы я поскорее уснула?

Словно растерявшись, он не сразу находится с ответом.

— Конечно.

— Так странно, — шепчу я, водя кончиком пальца по подушке. — Ты бежишь от прошлого, а я все время хочу вернуться туда хотя бы на день.

— Нам не нужно возвращаться в прошлое, чтобы вернуть что-то хорошее, Микаэла, — уверенно заявляет Джейк. — У нас есть настоящее, и оно может быть лучше. По-настоящему лучше.

Я не верю в это. Мое настоящее — руины. Мне хочется либо вернуться в прошлое, либо перескочить подальше в будущее. Этот день, месяц, год — то, что я хочу навсегда стереть из памяти.

И в этот момент Джейк делает мне подарок и возвращает в детство, — он начинает тихо напевать «Wake me up when september ends» [1], и я прикрываю отяжелевшие веки, растворяясь в этом мгновении.

Глава 2
«Лаки Чармс»

Я просыпаюсь до будильника. Мама уже встала, с кухни доносится запах поджаренных тостов, и от аромата еды меня начинает мутить. Нащупываю телефон, чтобы посмотреть время, но на экране всплывает «Задница» и тикающий таймер, насчитывающий шесть часов и двадцать шесть минут.

Проваливаясь в сон, я включила громкую связь. За эту ночь я просыпалась трижды, на том конце трубки шел фильм, и каждый раз, когда я звала Джейка, он отзывался.

— Джейк, ты здесь? — шепчу я, прислушиваясь. В ответ тишина. — Как бы это ни прозвучало, спасибо за эту ночь.

Я сбрасываю вызов и терпеливо жду, когда мама уйдет на работу. Жутко хочется пить, но я скорее умру от жажды, нежели выйду и нарвусь на ее разочарованный взгляд.

Переворачиваюсь на спину, и это движение отдается в голове тупой болью. Перед глазами проносятся смазанные картинки вчерашнего вечера, и, крепко зажмурившись, я закрываю ладонями лицо.

Стыд, злость, вина — я испытываю все сразу.

Мышцы внутренней стороны бедер ноют, как после растяжки, внизу живота немного тянет.

Я больше не девственница.

Я лишилась девственности с Оливером Хартли, но совершенно не могу назвать себя счастливой влюбленной.

О чем я думала? Как мы вообще перешли к этому? Воспоминания появляются в голове кадрами и ускользают, но каждый крошечный отрывок яркий и болезненный, словно удар хлыста по спине.

Я ведь должна была понимать, что Олли любит Констанс, он же расстался с ней вынужденно. Где-то в глубине души я наверняка надеялась, что, услышав признание и поцеловав меня, Оливер очнется от страшного заклятия и полюбит меня.

Какая же я жалкая. Но и Оливер не лучше. Мы оба облажались.

— Что будет завтра? Я боюсь завтра, Олли.

— Все будет хорошо. Я с тобой, Мик, и всегда буду. Я твой.

Верил ли он в свои слова хотя бы в тот момент? Господи, надеюсь, что да. А потом он назвал меня именем той, которую любит.

Мне всегда казалось, что первый сексуальный опыт должен быть с человеком, которого ты любишь. У меня произошло именно так, но все остальное пошло не по плану. Всегда ли это так больно? Была ли у меня кровь? Как, в конце концов, выглядит член? Потому что все случилось слишком быстро и в темноте, и я даже не увидела его. Зато почувствовала. И не могу назвать это приятным опытом.

Если есть клуб ненавистников секса, то я, пожалуй, вступлю.

Перед глазами всплывает окровавленный нос Оливера, хруст при ударе, жесткость и холод во взгляде Джейка.

Разрушена не только наша с Олли дружба, мы вмешали в это Элфорда. Я вмешала. Не остановила, не дала внятно понять, что он не мой старший брат, который обязан бить морду каждому парню, снявшему передо мной трусы. Дружба ребят под угрозой, группа под угрозой. И все из-за алкоголя и моих чувств.

Вина похожа на бетонную плиту, которая придавливает меня к кровати и вот-вот расколет ребра. Глаза жжет от подступающих слез, и я тру веки костяшками. Чувствую себя блендером, который перемалывает любой намек на слезы. Позволю себе слабость — и точно разревусь. Надо просто перемолоть это внутри, и однажды оно уйдет, напряженное горло расслабится, и я снова смогу свободно дышать.

Закрывается входная дверь, но я не двигаюсь до тех пор, пока не слышу, как заводится двигатель. Убедившись, что мама уехала, иду на кухню и залпом выпиваю стакан воды. Бросив шипучую таблетку обезболивающего в стакан, плетусь в ванную, чтобы умыться.

Меня мутит от нервов и голода, но еда не лезет в горло, поэтому я обхожусь водой с обезболивающим. Не могу расслабиться, в голову вспышками врываются воспоминания о вчерашнем вечере, от которых я непроизвольно вздрагиваю.

— Боже. — Сделав звук телевизора погромче, пытаюсь сосредоточиться на сюжете о правильном приготовлении спагетти в программе «Доброе утро, Америка».

Я призналась Оливеру в любви так легко, будто рассказывала анекдот. Что он думает обо мне теперь? Неужели мы больше не сможем дружить? А если об этом узнают в школе? Что, если «Норд» распадется из-за меня? Господи, в таком случае разгневанный Рэм задушит меня голыми руками.

Меня бросает в холодный пот. Покусывая ноготь на большом пальце, я трясу коленом. Я так больше не могу. Не вынесу. Подскочив с дивана, иду в комнату и достаю из рюкзака полупустую пачку сигарет.

Выхожу из трейлера, прикрыв за собой дверь, сажусь на ступени и верчу пачку в руках, раздумывая. У соседнего трейлера курит Рут. Взмахнув рукой, она идет ко мне, не скрывая любопытства во взгляде.

— Случилось какое-то дерьмо, — Рут не спрашивает, она констатирует факт, глядя на сигареты в моих руках. — Мистер Дурацкая-бывшая облажался?

Качнув головой, я разглядываю кеды Рут и красные носки, натянутые почти до колен.

— Выглядишь дерьмово, значит, хорошо погуляла вчера, — шумно выдохнув дым, хмыкает она. — Миссис Рамирес чуть с ума не сошла, пытаясь дозвониться до тебя.

— Я призналась в любви Оливеру и переспала с ним.

Рут смеется, но когда я поднимаю подбородок и заглядываю в ее глаза, смех тут же испаряется. Делая глубокую затяжку, она кивает. Рут не осуждает, не удивляется, не интересуется: «Как так вышло?» Она точно знает как, потому что ее братья и сестры, как и она сама, появились на свет не без помощи алкоголя, которым злоупотребляет миссис Кларк. А совсем недавно и Рут переборщила с пивом, из-за чего пришлось делать тест на беременность.

— Однажды это должно было произойти. Мама говорит, что дружбы между мужчинами и женщинами не бывает. Ну ты это… Хоть с резинкой?

— Да. Но у меня тут, — я прижимаю ладонь к животу, — немного тянет. Это нормально?

Боже, я настолько неопытна, что консультируюсь с девочкой, которой стукнет шестнадцать только в следующем месяце.

— Да, не парься. У Дженны вообще несколько дней после этого кровь шла. Ну и как тебе, понравилось?

Постукивая ногтями по пачке сигарет, я пожимаю плечами:

— Не очень.

— Первый секс всегда отстой. Да и с каждым новым человеком тоже отстой. Но потом все будет хорошо.

— Не уверена, что у нас с Оливером будет второй раз. Даже не уверена, что мы останемся друзьями в соцсетях. Черт. — Запустив пальцы в волосы, я глубоко вздыхаю. — Я знаю его много лет, но понятия не имею, какой реакции от него ждать.

— Как это какой реакции? — Рут отходит, чтобы выбросить окурок в жестяную банку, и возвращается. — Цветов, подарков и кино. Ты снизошла до него и подарила ему свою девственность, он должен ценить это. А если не будет, то я переломаю ему ноги битой и закидаю его дом грязными подгузниками Майло. Он ведь твой друг, Микки, он не поступит с тобой плохо.

Последняя фраза крутится у меня в голове даже после того, как Рут уходит в трейлер, чтобы успокоить вопящего Майло.

Я горжусь тем, что сдержалась и не закурила. Если я продержалась без сигареты в такой момент, то смогу и дальше. Стоит и вовсе отдать пачку Рут, чтобы не поддаваться соблазну.

Поднявшись со ступеней, я оставляю сигареты на пластиковом столе. Слышу позади шуршание шин и боюсь, что мама вернулась, но, когда вижу машину Оливера, мое сердце проваливается в желудок.

Он выглядит ужасно. Под глазами темные синяки, левый глаз чуть заплыл, скула отекла, на опухшей переносице ссадина. Дерьмо. Это все из-за меня. Мне хочется броситься вперед и обнять его, но ноги вросли в землю. В голове набатом бьет мое вчерашнее признание.

Оливер подходит медленно, словно боится, что я испугаюсь и убегу. Хотя не исключаю такой вариант, потому что мне действительно этого хочется.

— Мне так жаль, Мик. — Его надломленный голос заставляет меня судорожно выдохнуть.

— Мне тоже, ведь я видела тебя голым.

Мои попытки отшутиться не помогают. Остановившись напротив, Оливер делает попытку обнять меня, но, передумав, опускает руки.

— Я… — Прикрыв глаза, он проводит пальцами по волосам. — Черт, не знаю, что сказать, Мик. В голове столько всего вертится. Я впервые в жизни так напился.

Оливер хмурится и коротко качает головой.

— Мик, я… — Попытавшись сжать переносицу, он шипит от боли. — Не знаю, с чего начать. Утром я совершенно ничего не помнил, кроме разъяренного Джейка. Позвонил Нику, он накинул пару деталей, и в голове начали всплывать кадры. Смутно, все очень смутно. Клянусь, я хочу вспомнить, но не могу.

Растерянно кивнув, я опускаюсь на стул.

— Что именно ты помнишь?

— То, что был очень расстроен. Ты призналась, и я тебя поцеловал, а дальше все как в тумане. Знаю, что между нами что-то было, но… Прошу, скажи, что все было добровольно, или я настолько обезумел…

— Все было добровольно, — выдавливаю я.

Запрокинув голову, Оливер с облегчением выдыхает.

— Я подумал, что Джейк оставил автограф на моем лице именно по этой причине.

— Нет, он сделал это потому, что решил, что ты воспользовался моими чувствами. — Сжав ладонями колени, я пожимаю плечами. — Но тут следует признать, что и я призналась в момент, когда ты был пьян и слишком уязвим.

Опустившись на корточки, Оливер обхватывает теплыми ладонями мои заледеневшие пальцы.

— Я поступил как сволочь. Ты призналась, и я помню, как сильно хотел испытать…

— Испытать ко мне то же самое, что я испытываю к тебе, — помогаю я, когда Оливер запинается. — Знаю, это упростило бы многое. Счастливые отношения, завязанные на дружбе, без боли, и все такое.

— Прости меня. — Протянув руки, он обнимает меня за талию, а мои мышцы в этот момент каменеют. — Прости.

— Что будет дальше? — спрашиваю я, пытаясь скрыть страх в голосе. — С нами.

Глупый вопрос. И по затянувшейся паузе я догадываюсь, каким будет ответ.

Оливер отстраняется, в его зеленых глазах отражаются растерянность и вина.

— Я не готов к новым отношениям, Мик. Хотел бы, но мы сделаем только хуже.

— Хуже мы сделали вчера. Я говорю о дружбе. Ты сказал, что все будет хорошо, — цежу я сквозь зубы. — Сказал, что всегда будешь рядом.

Проблема Оливера в том, что он никогда не врет. Теперь я уверена, что вчера, в ту самую секунду, когда он обещал, что все будет хорошо, он искренне верил в свои слова. Но я не учла, что пьяный Олли и трезвый Олли — два разных человека.

— Я буду, Микки. И всегда приду на помощь, — выдыхает он, потирая лоб. — Но ты ведь сама понимаешь, все изменилось. Не думаю, что мы сможем притворяться, будто между нами все как раньше. Тебе будет лишь больнее. Мне кажется, нам лучше взять небольшую паузу в общении.

Он отвергает меня. Лучше бы соврал, чтобы мне было легче перенести этот день, но Оливер выбрал правду, и я не могу винить его за это. Чувствую себя униженной, ненужной. Джейк прав, я — временный пластырь, которым воспользовались. Знаю, что Олли раскаивается, но он, черт возьми, даже не помнит того, за что просит прощения. Мне снова хочется принять душ.

— Ого, теперь ты задумался о моих чувствах?

Взяв полупустую пачку, достаю из нее сигарету и зажигалку.

— Ты ведь бросила. Не делай этого. Боюсь, что с похмелья меня стошнит от запаха сигарет.

Чиркнув зажигалкой, я затягиваюсь и выдыхаю дым в лицо Оливера. В глазах на мгновение темнеет, голова немного кружится, легкие сводит, и я захожусь кашлем.

— Я не просила тебя жениться на мне, я хотела, чтобы мы вместе пережили эту ситуацию. Мы оба были пьяны и совершили ошибку.

— Я хочу быть рядом, я не хочу терять тебя, Мик. Но речь не о моих желаниях, а о том, как тебе будет комфортнее. А вдруг я снова сойдусь с Констанс? Что тогда? Готова ли ты все забыть?

Я не знаю ответ на этот вопрос, действительно не знаю. Прошло слишком мало времени, не уверена, что алкоголь до конца выветрился из организма.

Оливер задает правильные вопросы, которые делают больно. Я знала, на что шла, или думала, что знала. Рискнула, открылась и потеряла его. И сейчас мне нужно будет смотреть в его спину, наблюдать, как он уходит и оставляет меня.

Я разочарована в первую очередь в себе. Может, бабушка не зря с самого детства говорила мне, что любовь — это не подарок, а наказание? Я множество раз позволяла Оливеру Хартли пинать мое сердце, но, кажется, последний пинок выбил его из моей груди, оставив внутри черную дыру.

Внезапно все чувства и эмоции словно ссыхаются, я опустошена. Нет ни боли, ни сожаления, ни вины.

— Хочу «Лаки Чармс», — устало бормочу я, глядя перед собой.

— Что?

— С маршмеллоу и арахисом.

Поднявшись, я бросаю сигарету в жестяную банку.

— Микки?

— Я в «Уолмарт».

Захожу в трейлер, чтобы взять телефон и скейт, перед выходом накидываю куртку. Оливер смотрит на меня как на сумасшедшую, возможно, я и правда свихнулась.

Закрыв дверь на ключ, бросаю связку в карман и, зажав скейт под мышкой, иду к дороге.

— Микки!

— Увидимся в школе.

Встав на доску, я отталкиваюсь снова и снова, чтобы набрать скорость и убраться как можно дальше от Оливера. Я уйду первая, не стану смотреть на то, как он оставляет меня и ломает окончательно. Пошел к черту.

Я точно знаю, что он не поедет за мной, мы оба были не готовы к этому разговору. Грудная клетка горит от непролитых слез, но я снова включаю эмоциональный блендер. Не думать, не анализировать. Это самое главное.

Мысленно напевая рекламный джингл «Лаки Чармс», я доезжаю до «Уолмарта». Держа скейт за подвески, спешно иду вдоль рядов с продуктами и сворачиваю в отдел сухих завтраков.

В кармане звонит телефон, и, увидев на экране «Задница», я испытываю облегчение и слабую радость.

— Я не отключался, а значит, ты сбросила вызов, — хриплым спросонья голосом говорит Джейк. — Еще ни одна девушка не поступала со мной так, Рамирес. Мои звонки не сбрасывают, их отчаянно ждут.

— У меня был Олли.

Несколько долгих секунд Джейк молчит.

— Если нужен киллер, обращайся.

— Ты мне не по карману, — отвечаю я, изучая взглядом полки.

— Друзьям детства скидка.

Усмехнувшись, я останавливаюсь напротив ряда разноцветных коробок, здесь есть все виды «Лаки Чармс», кроме того, что мне нужен.

— Как прошло?

— Могло быть и хуже, у него частичная амнезия. Черт, да где же они?!

Опустив скейт, я прохаживаюсь вдоль полок.

— Кто?

— Гребаные хлопья с маршмеллоу и орешками. Их здесь нет. — Сжав руку в кулак, я пытаюсь побороть злость. Клянусь, никогда в жизни я не была так зла, как сейчас. — На весь «Уолмарт» ни моих хлопьев, ни работников. Здесь никого!

— Микаэла, — тон Джейка мягкий и вопросительный. Он не заканчивает фразу, но я знаю, что она звучит как: «Раннее утро, ты потеряла девственность и дружбу с Олли, а теперь стоишь посреди «Уолмарта» и злишься на хлопья?»

Разноцветные коробки превращаются в смазанное пятно, потому что глаза наполняются слезами.

— Мне нужны эти хлопья, Джейк, — шепчу я. — Даже тут не могу получить то, чего хочу. Забавно, правда?

Издав нервный смешок, я тут же всхлипываю. В этот момент мой разум окончательно трезвеет. Что я здесь делаю и почему веду себя как психопатка?

— Я сейчас приеду, — из трубки доносится бряканье ключей.

— Нет, не нужно, все в порядке. — Утерев нос рукавом, я оглядываюсь, надеясь, что никто не видел, как я кричала на полки.

— Буду через пять минут, ты пока побудь там, подерись с хлопьями или с консультантом, ни в чем себе не отказывай.

Прикрыв веки, я усмехаюсь. Убрав телефон в карман, поднимаю скейт, выхожу из супермаркета и, опустив доску на асфальт, сажусь на нее неподалеку от велопарковки.

Через десять минут машина Джейка появляется на полупустой парковке. Хлопнув дверцей, Элфорд идет в мою сторону. На нем помятая белая футболка и клетчатые пижамные штаны, волосы взъерошены. Поднявшись, я иду навстречу, и чем ближе подхожу, тем больше усилий прилагаю для того, чтобы заставить себя улыбнуться.

— Я пожалела хлопья и не стала с ними драться, — пытаюсь неудачно отшутиться, когда мы останавливаемся друг напротив друга.

Джейк хмурится, явно не оценив шутку, и сгребает меня в охапку. Это работает как спусковой крючок для моей нервной системы.

День рождения. Пайпер. Насмешки ребят из школы и слезы мамы. Мое признание и произнесенное Оливером имя другой девушки в тот момент, когда я целиком отдавала ему свое сердце. Кровь на лице Оливера. Разочарование мамы. Сожаление о произошедшем в глазах Олли. Все это разом наваливается на меня. Включаю эмоциональный блендер, чтобы размолоть истерику, но кнопка питания не работает. Я крепко обнимаю Джейка, и вместе с этим из моих легких вырывается вскрик. Я не просто всхлипываю, а буквально рыдаю в его руках. Не думала, что можно сломаться с такой скоростью. Если бы Джейк не держал меня, я бы точно рухнула на землю на ослабевших ногах. Легкие словно рвутся на лоскуты. Вдох. Вдох. Вдох. Не могу выдохнуть.

— Все наладится, Микаэла, — успокаивает Джейк, поглаживая меня по голове. — Тебе давно нужно выплеснуть это. Черт, мне начало казаться, что ты сделана из железа.

Мне хочется рассмеяться, но вместо этого я реву сильнее. Плечи вздрагивают снова и снова, я и подумать не могла, что в человеке может быть столько слез. Уткнувшись лицом в грудь Джейка, я позволяю эмоциям полностью захватить меня и выплеснуться наружу.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я успокаиваюсь. Я уже не плачу, но грудь вздрагивает в спазмах, а от частых всхлипов пересыхает во рту. Все это время Джейк терпеливо держит меня в руках и поглаживает по спине.

— Наверняка довел девочку, а теперь успокаивает, — слышится голос со стороны.

Повернув голову, я вижу двух пожилых женщин, которые катят переполненные тележки по парковке.

— Я не доводил, просто сказал, что она поправилась. Вы же видите, выглядит она так себе. Не понимаю, что ее так сильно обидело.

Женщины ахают.

— Беги от него, деточка!

Они пересекают парковку, а я усмехаюсь и поднимаю подбородок.

— Я тебе всю футболку залила слезами, — мямлю я, разглядывая влажные пятна на светлой ткани.

— Нормально, мне не привыкать. — Наклонившись ближе, Джейк проводит большими пальцами по моим щекам. — Но обычно девчонки плачут из-за меня.

Хмыкнув, я утираю потекший нос рукавом куртки, и Джейк вскидывает брови.

— Ты отвратительна.

— Знаю.

Поймав пальцами край футболки, Элфорд задирает ее, оголяя живот.

— Платка с собой нет, но есть это.

Рассмеявшись, я качаю головой и задерживаю взгляд на рельефном животе и полоске боксеров над резинкой пижамных штанов. Черт возьми, на его прессе можно спокойно натереть сыр.

— Ты ходишь в спортзал? — зачем-то спрашиваю я.

— Ник там часто пропадает, порой поход в зал — это единственная возможность поговорить с ним. На репетициях мы треплемся только о музыке.

— Что ж, — я снова утираю нос рукавом, — тебе идет ходить в спортзал.

Господи. Зачем я говорю это?

Усмехнувшись, Джейк убирает с моей щеки прилипшую прядь.

— Позавтракаешь со мной, Рамирес?

Взяв за руку, он ведет меня к дверям «Уолмарта», по пути забирая мой скейт. Я не задаю вопросов и просто следую за ним. Он с легкостью находит на полке хлопья с маршмеллоу и орешками.

— Их тут не было до этого, честно.

— Разумеется.

Джейк берет молоко, и мы идем в отдел с посудой. Он кладет в тележку две глубокие тарелки и пластиковые ложки.

— Мы будем завтракать на улице?

— Почему нет? Ты хочешь «Лаки Чармс», а я хочу есть.

Что ж, вполне логично.

Мы выходим на улицу и пересекаем парковку. Джейк садится на капот своей машины, и я забираюсь следом за ним. На улице прохладно, но металл нагрелся на солнце, поэтому я чувствую тепло сквозь спортивные штаны.

Джейк насыпает в миску хлопья, заливает молоком и протягивает мне вместе с пластиковой ложкой. А затем насыпает себе огромную порцию «Лаки Чармс».

— Ты даже не дашь им размокнуть? — удивляюсь я.

— В хрусте девяносто процентов удовольствия.

Мы замолкаем на какое-то время. Я пытаюсь взглянуть на нас со стороны, и эта картина вызывает у меня грустную усмешку. Кто бы мог подумать в начале учебного года: спустя пять лет молчания мы с Джейком Элфордом прогуливаем школу и завтракаем, сидя на капоте его машины на парковке «Уолмарта».

— Спасибо, Джейк, — говорю я, неспешно водя ложкой в тарелке. — Ты уже вторые сутки со мной возишься, хотя совсем не обязан.

— Ты уже вторые сутки благодаришь меня за пустяки, у тебя новая вредная привычка, Рамирес? Я не вожусь с тобой, а провожу с тобой время. Я просто рядом. — Прикончив хлопья, Джейк допивает молоко из тарелки и насыпает новую порцию. — Хочу спросить кое-что, но не знаю как.

— Ты все равно это сделаешь, так что давай.

— Мама недавно предлагала тебе перевестись в новую школу, ты сказала, что не хочешь. Что думаешь об этом сейчас?

Прикусив губу, я задумываюсь над ответом.

— Не знаю. Я правда не знаю, что делать. — Облизнув ложку, пожимаю плечами. — Перевод ничего не изменит, по крайней мере, внутри меня. Но если Констанс узнает о том, что произошло вчера, тогда нужно менять не школу, а материк.

— Девушек трогать нельзя, поэтому я с удовольствием оторву Оливеру голову, если Констанс приблизится к тебе. — Помолчав, Джейк слизывает с губ каплю молока. — Ладно, следующий неудобный вопрос. Как прошел утренний разговор?

У меня больно скручивается желудок.

— Если кратко, то мы попытаемся все забыть и, возможно, однажды снова станем друзьями, но сначала возьмем небольшой перерыв в общении.

Ложка замирает у губ Джейка. Он выглядит так, будто сейчас бросит тарелку и поедет к Оливеру.

— Думаю, это самый лучший вариант, — выдыхаю я, прожевав размокшие хлопья. — Будет больно, не спорю, но попытка все забыть — это намного лучше, чем если при встрече в школьном коридоре мы будем отводить глаза и делать вид, что никогда не были знакомы, как это было…

— У нас с тобой, — помогает мне Джейк после запинки.

— Да. Ситуации разные, и я не сравниваю, но просто помню, как это больно. Я была готова к такому исходу, надеялась на лучшее, но была готова получить отказ. Может, не учла того, что понесу потери в виде девственности, но кому она сейчас нужна, верно?

Фыркнув, я отправляю в рот ложку с хлопьями. Джейк вскидывает бровь.

— Прости за нескромный вопрос, Рамирес, тебе хотя бы понравилось?

— Заниматься сексом? Не знаю, — признаюсь я, морща нос. — Я толком ничего не успела понять, потому что меня начало тошнить. Но Рут говорит, что первый секс всегда неудачный. Может, меня бы все это задело не так сильно, если бы он не…

Если бы он не назвал ее имя.

Я не могу рассказать об этом Джейку, это слишком унизительно. Не хочу, чтобы он снова смотрел на меня с той же жалостью, что и вчера.

— Он сделал тебе больно? — Не знаю, что именно написано на моем лице, но Джейк становится слишком серьезным. — Мне нужно знать, Микаэла.

— Зачем тебе вообще знать такие вещи? Какая разница?

— Разница в силе моего удара и статье, по которой я загремлю за решетку.

Сейчас Джейк не выглядит как парень, который шутит. Боже.

— Пожалуйста, хватит насилия. И нет, он не сделал мне больно. Просто… — Как только я раскрываю рот, мои щеки вспыхивают. Боже, мне не было так неловко, когда я вытирала перед ним свой мокрый нос рукавом, но это… Не могу. — Что я делаю? Я не хочу обсуждать это с тобой.

— Почему? — непринужденно спрашивает Элфорд, будто мы болтаем о фильме.

— Потому что ты ешь как Годзилла, как в тебя столько влезает?

— Растущий организм, — пожимает он плечами, прикончив вторую порцию.

Не знаю, есть ли куда расти организму, когда в этом парне уже шесть с лишним футов роста. Я расправляюсь с хлопьями, и мой живот надувается. Черт, будучи сытой, любую проблему переносишь намного легче.

— Все наладится, Микаэла, — уверенно говорит Джейк, глядя мне в глаза. И больше всего на свете мне хочется, чтобы он оказался прав.

— Знаю.

— Давай пробежимся по худшим фактам, которые ты пережила. Где твой отец?

— Его убили в тюрьме, и я понятия не имею, где его могила.

— Ты это пережила?

— Абсолютно точно. Он бросил нас с мамой, и я не жалею, что его не было в нашей жизни.

— Где твоя бабушка?

— Лежит на кладбище вот уже как девять лет.

— Ты пережила ее потерю?

— Пережила, но не смирилась.

Кивнув, Джейк придвигается ближе и задевает мое колено своим.

— Ты видела жестокость и насилие?

В голове всплывает целая лента воспоминаний из детства. Ураган, уничтожающий мой дом. Пьяный сосед, избивающий жену и детей. Матери, продающие последнее имущество, но не для того, чтобы прокормить детей, а чтобы купить алкоголь. Это происходило не каждый день, но, к сожалению, такие моменты остаются в памяти яркими пятнами.

— Жизнь в трейлер-парке похожа на малобюджетный фильм ужасов.

— Вот видишь? Прошлое не преуменьшает то дерьмо, которое произошло с тобой вчера, но ты справлялась и с куда более худшими вещами, да к тому же в раннем возрасте.

Мне действительно становится легче. Опустив тарелку на колено, я киваю:

— Ты прав.

— Завтра будет сложный день, и я буду рядом, договорились?

Я не придаю значения этим словам. Боюсь поверить и надеяться на поддержку. В конце концов, вчера Оливер пообещал быть рядом, но прошло меньше суток, и он пожалел о том, что сказал.

— Я больше не тот мелкий трусливый идиот, которым был раньше, Микаэла.

— Знаю. А еще ты вчера сказал Пайпер о том, что жил в трейлер-парке, эта сплетня наверняка разлетелась по чатам.

— Даже не буду делать вид, что мне не плевать, — бросает Джейк, слезая с капота.

К тому моменту, как мама возвращается с работы, я успеваю закончить генеральную уборку и приготовить ужин.

— Как вкусно пахнет, — пропевает она, опуская на стол бумажные пакеты. — Как себя чувствуешь?

— Ужасно. — Доставая из пакетов продукты, складываю их в холодильник. — Стыдно перед тобой.

— Я просто слишком разволновалась, когда ты не отвечала на звонки, Микки. За выпитый алкоголь хвалить не буду, но и ругать тоже. На тебя много всего навалилось, ты захотела забыться и отдохнуть с друзьями. Я в твои годы тоже не была святой.

— Ты правда не злишься? — уточняю я с недоверием в голосе. — И не разочарована в никудышной дочери?

Ее губы расплываются в улыбке.

— Когда ты называешь себя никудышной дочерью, я жалею, что мне нельзя тебя поколотить, чтобы выбить из твоей головы эти глупости. Конечно, я не злюсь на тебя.

Опустив бутылку масла обратно в пакет, я шагаю к маме и крепко обнимаю ее.

— Но это не значит, что теперь у тебя зеленый свет на алкоголь.

— Поверь, в ближайшие несколько лет я не хочу о нем ничего слышать.

Рассмеявшись, мама гладит меня по голове. И в этот момент я начинаю верить в слова Джейка Элфорда. Все наладится.

Глава 3
I’m a Loser

Мне было страшно заходить в школу. За каждым поворотом я боялась встретить Оливера. Никогда раньше я не испытывала такого сильного страха и неловкости. Как вести себя при встрече? Смогу ли я держаться достойно или разревусь, а потом трусливо сбегу?

— Не хочу, чтобы вы перестали общаться из-за меня, это неправильно, — сказала я Джейку по дороге в школу.

— Я не джинн, чтобы исполнять твои желания, Рамирес, — ответил он.

По мере приближения к классу риторики мои ладони потеют, а ноги становятся ватными. Может, стоит прогулять урок, чтобы не сталкиваться с Олли и ПАКТ?

«Я смогу», — убеждаю я себя снова и снова. Будет неловко первые дни, но дальше станет легче. Все вернется на свои места.

— Тряпка!

Вздрогнув от голоса Констанс, я оборачиваюсь.

Пока она быстро перебирает каблуками, в моей голове горит лишь одна мысль: «Она все знает!»

Остановившись напротив, Констанс скрещивает руки на груди и, надув пузырь из жвачки, звонко лопает его. Я оглядываюсь в поисках ее подруг. Если они нападут на меня, нужно будет молниеносно принимать решение: отбиваться или бежать. Но тех, кто бежит, признают слабаками, поэтому станет только хуже.

— Слушай, тут такое дело… Ты не можешь больше работать в «Мемфис Ньюс». Честно говоря, я бы хотела обойтись без этого решения, но Пайпер моя подруга, а ты вроде как спишь с Элфордом и…

Господи, если бы ты узнала, с кем я на самом деле переспала, то воткнула бы каблук прямо мне в голову.

...