Однако жители ханств не считали все эти институты воплощением разных нормативно-правовых баз и, по-видимому, не считали процессуальные различия важным фактором при выборе места рассмотрения дела.
Однако мы получаем меньше пользы, пытаясь применить концепцию правового плюрализма к обществам прошлого, которые либо не подчинялись прямому контролю со стороны государства124, либо управлялись династиями, не имевшими законодательной власти и не проводившими различий между правовыми базами (к примеру, исламским и обычным правом) или различными правовыми доктринами (мазхабами).
С точки зрения сторонников правового плюрализма, современные государства закрепляют за собой законодательные привилегии и требуют от общества соответствия некоторым нормативным стандартам; однако при этом поведение субъектов государства формируется с учетом взаимодействий, происходящих в полуавтономной социальной сфере, и отражает концепции справедливости, которые подчас противоречат государственному закону123.
Несмотря на его [эмира] недоступность для своего народа и внушительный руководящий аппарат, состоящий из бюрократов и чиновников различных мастей, которые, казалось бы, могли бы выполнять свои функции независимо в пределах собственной компетенции, в действительности ничего не совершалось без одобрения эмира. Перед ним отчитывались за каждую мелочь, связанную с управлением и повседневными распоряжениями. <…> Ибо среди обязанностей эмира как справедливого и независимого правителя было не только обеспечение исполнения наказаний, но и отправление правосудия, сам Эмир
результатом отношений между индивидами, имеющими авторитет в вопросах права, и теми, кто обращается за юридической помощью. Таким образом, юридическое поле становится пространственной метафорой, объединяющей в себе закон и общество.
Я предполагаю, что люди, обращающиеся в правовые институты, имеют некоторые представления о своих правах и обязательствах, а следовательно, и об истинности собственных претензий.
Юридическое поле в его понимании «определяется следующими двумя факторами. С одной стороны, это специфические отношения власти, формирующие структуру поля и определяющие порядок происходящей внутри поля конкурентной борьбы (или, точнее, ход конфликтов, связанных с компетенцией). С другой стороны, юридическое поле определяется внутренней логикой юридического функционирования, которая ограничивает спектр возможных действий и таким образом устанавливает границы сферы сугубо юридических решений»119.
