Он, мне кажется, знает себе цену и размеры своего краха. Однажды он сказал: «Когда я был моложе, я верил в свое великое предназначение. Я способен глубоко чувствовать и в то же время рассудительно делать выводы. Благодаря этому я приспособлен достигать в своей работе больших результатов. Такая высокая самооценка позволяла мне продвигаться намного дальше по сравнению с другими, так как я считал преступным скрывать данный мне и полезный для людей талант. То, что я создал как-никак, а способное чувствовать и мыслить существо, дает мне право не становиться в один ряд с другими, обычными творцами.
Но, дорогая моя Элизабет, я должен признаться, что несу бремя ужасной тайны, но пока не могу ее открыть, поскольку от ее трагичности в твоих жилах застынет кровь, и ты будешь удивлена не просто моему несчастью, а тому, что я вообще еще жив после того, что мне довелось претерпеть.
Со мной не было никого, кто бы успокоил меня мягким, ласковым голосом, и не было руки, которая бы меня поддержала.
Я — самый несчастный человек.
Как все таки наши чувства способны меняться и какой цепкой является наша любовь к жизни даже во время непосильных невзгод!
Насколько все-таки отупляют чувства человека нищета и безысходность, в которых он живет!
В самом деле, если бы мы чувствовали только голод, жажду и страсть, то мы могли бы быть почти свободными.
мог ли я, трусливо исчезнув, оставить их незащищенными от злобного чудовища, которого я сам на них выпустил?
При этих мыслях из моих глаз текли горькие слезы, и я хотел, чтобы моя душа, наконец, успокоилась и я смог подарить своим родным и близким мир и счастье. Но, к сожалению, осуществлению этого препятствовали мучившие меня угрызения совести. Из-за меня произошли непоправимые несчастья, и я жил в постоянном страхе — как бы сотворенный мною монстр не совершил какого-нибудь злодеяния. У меня было смутное предчувствие того, что еще не все закончилось и что от него надо ждать еще какого-нибудь страшного преступления, перед ужасом которого поблекнет все совершенное им ранее. И мне было понятно, что опасность такая будет существовать, пока будет оставаться живым хотя бы одно дорогое мне существо. Невозможно представить себе отвращение и ненависть, которые я питал к этому дьяволу. Когда я о нем думал, у меня непроизвольно стискивались зубы и загорались ненавистью глаза, и я страстно желал отобрать у него жизнь, которую я так бездумно ему подарил. Когда я думал о его преступлениях и злобе, у меня возникала неодолимая жажда мести, и мне казалось, что я настиг бы его на высочайшем пике Анд и сбросил бы его оттуда в бездну. Я хотел снова с ним встретиться и обрушить на его голову всю свою ненависть, чтобы отомстить за Вильяма и Жюстину.
В то время мне казалось, что отец будет несправедлив, если причиной моего недостаточного внимания к ним он будет считать мой эгоизм или другой моральный изъян. Однако сейчас я убежден, что он был бы прав, если бы вину за это возложил на меня. Нормальный человек должен всегда сохранять душевное спокойствие и миролюбие и не позволять себе подчиняться мимолетным страстям и увлечениям, нарушающим это спокойствие. И стремление к знаниям не является здесь исключением. Таким образом, если исследования, которым вы себя посвящаете, ведут к ослаблению ваших добрых взаимоотношений с близкими людьми и снижают вашу потребность в тех простых и искренних радостях, которые такие взаимоотношения приносят, то с полной определенностью можно сказать, что эти исследования вам не принесут добра или, другими словами, не совместимы с человеческой природой.
Я хорошо знал, что может думать сейчас обо мне отец, но не мог оторвать свои мысли от работы, которая, хотя сама по себе омерзительна, но овладела моим сознанием целиком и полностью. Подсознание, видимо, заставляло меня отложить общение с друзьями и родственниками до тех пор, пока не будет полностью достигнута главная цель, поглотившая всю мою человеческую сущность.