Еще она понимала то, что могла бы очароваться Сарматом и до конца его мятежной жизни остаться вернейшей из его спутниц. Если бы она не была откупом, а Сармат-змей – чудовищем, окропившим Княжьи горы кровью братьев.
Нет на свете такого змееныша, который не хотел бы стать драконом.
Нынче стояло лето, но что значили такие мелочи для легенды, ставшей явью?