Еще она понимала то, что могла бы очароваться Сарматом и до конца его мятежной жизни остаться вернейшей из его спутниц. Если бы она не была откупом, а Сармат-змей – чудовищем, окропившим Княжьи горы кровью братьев.
– Когда осознаешь, – проговорила она, – что все ваши девичьи игры и страдания – не про твою честь, становится спокойно и легко. Так же, как если свыкаешься с мыслью, что мир – зверь, в бою с которым ты один на один.
Но однажды эта война закончится – все войны рано или поздно заканчиваются. И если ты останешься в живых, – а я верю, что так и будет, – к тому времени ты не должен разучиться говорить о мире
