Оглавление

Параллели Вселенных: Создатели

ОТ АВТОРА

«Да будут Миры! Да будет мир в этих Мирах! Мы устанавливаем законы, правила и порядки в сотворённых мирах, и никто не может их нарушать», — хором огласили они, строго смотря на маленькую, беззащитную девочку. Она стояла перед ними на белом мраморном полу, виновато понурив голову.

ПРОЛОГ

Толщи льдов, под которыми лились океаны воды, покрывали миры. Создатели распределили их поровну, никого не обидев. Первый мир они взяли себе, как достойное место для жизни Создателей. Второй — отдали Хранителям, которые были призваны оберегать тайны миров и наблюдать за историей, фиксируя её ход в вековых лабиринтах памяти. Третий мир был отдан людям, которым предназначалось жить в любви и согласии, ибо все блага были созданы. Четвёртый мир перешёл Защитникам, которым было поручено охранять миры и их обитателей. Существовали ещё верхний и нижний миры — они ограничивали круг отданной им вселенной. Только самые «чистые» могли попасть в верхний мир, а в нижний — переходили все остальные.

В первое тысячелетие после создания, все миры были открыты, даже пограничные. Обитатели могли переходить между ними, оставаясь в любом из них столько, сколько хотелось. Однако заметили Создатели, что люди склонны изменяться, оставаясь слишком долго в одном месте. Попадая в нижний мир, они впитывали в себя все его тёмные стороны, переходя в сумрак ночи. Попадая в верхний мир, они начинали растворяться в нём, неспособные сохранить свою первичную сущность. Поэтому решили Создатели ввести первое ограничение по переходам в миры, выставив везде «зеркала», именовавшиеся Мевури. Однако они не остановили переходы совсем, и те продолжались ещё целое тысячелетие. За это время Создатели убедились в двойственности человеческой натуры. Они решили не только закрыть им доступ в верхний и нижний миры, но и сократить их жизнь до века, лишив бессмертия. Так они думали умерить их пыл, возрастающие аппетиты и непомерные требования. Но даже лишение человечества всех благ и даров не помогло. Создатели всё больше и больше сомневались в необходимости их существования. Переходы между внутренними мирами были всё ещё открыты, но о безопасности дальновидные Создатели тоже не забывали, поэтому появились смотрители, призванные только наблюдать, но не совершать никаких действий.

Третье тысячелетие было самым тяжёлым. С закрытием переходов в ограничивающие миры, Создатели стали свидетелями полного дисбаланса у земных обитателей. Мечущиеся между добром и злом, они не могли найти выход своему естеству и затевали войны между собой, начиная истреблять себе подобных. Их не останавливало даже то, что жизни им подобных были ограничены веком. Жажда власти и могущества пересиливала устремления тех, в ком ещё оставался свет. Выходящие из-под контроля люди сеяли вражду уже не только между собой, но и пытались втянуть в неё обитателей других миров. Это вынудило Создателей оставить человечество наедине с собой, сотворив параллельные миры Нави и Слави, куда люди попадали после окончания их земного пути. В эти миры был открыт доступ только людской расе. Там они проходили этапы либо полного очищения и перехода в верхний мир, Свиру, либо полного затемнения и падения в нижний мир, Ардос. Так Создатели замкнули цепочку движения человечества, однако никогда не оставляли их без своего особого покровительства.

Увидев, что люди привели себя к полному истощению и уже были не в состоянии решить все свои проблемы самостоятельно, Создатели приняли решение отправить к людям первых посланников. Как же были рады Создатели, когда увидели, что ещё не всё потеряно и люди могут вернуться к прежним, заложенным в них положительным качествам. Но по прошествии всего одной декады, что для них было крупицей в потоке их безграничного существования, они снова заметили эти мрачные настроения земных обитателей и уже было решили позабыть о них на века, как вдруг явилось им чудо разгоревшейся любви между детьми-наследниками. И снова Создатели собрались вместе под прозрачным куполом, в котором видели все миры. И снова они решили дать людям возможность всё наладить, создав прекрасную Деву и наделив её всеми необходимыми для путешествия на Землю качествами. Всё бы было хорошо, не появись на свет ребёнок, превосходящий их наделёнными дарами по крови. Этого не ожидали даже Создатели. Оставить дитя на Земле, в руках людей, находящихся в самом начале пути к миру и согласию между собой, не представлялось возможным. Последняя битва и цепочка неверно принятых решений одним человеком оказались кстати. У них появился шанс и все основания для того, чтобы забрать дитя у людей, поставив их перед выбором. К их удивлению, выбор был сделан верно, и поэтому они решили дать людям возможность начать всё с чистого листа, стерев им на какое-то время память. Так они дали отсрочку всем, и себе тоже.

ГЛАВА 1

Кровавые реки облизывали чёрные скалы и падали потоками в окружавшее со всех сторон беспроглядное море. Это было его царство. Царство, в котором он рос с рождения.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — кричал мальчик десяти лет от роду, каждую минуту из которых он провёл в мире тьмы, где все души были мёртвыми. Кроме него.

С первого дня своего появления во тьме он не видел ничего, кроме неё. Она стала для него родным домом, временно приютившим его. Давая кров, пищу, защиту, покровителей, знания, но не тепло, которого так иногда желало сердце. Со временем и это желание пропало. Он привык жить в холоде, наслаждаться ледяной тишиной, кристальным воздухом, сумрачным окружением, безликими слугами, плавным движением бесконечной ночи. Лишь пепельный свет, время от времени появлявшийся далёкими вспышками на ночном небосводе, озарял его бесконечное томление во мгле.

Мальчик рос, начиная осознавать себя и место, в котором ему довелось находиться. Он становился сильнее, перебирая и перетаскивая камни из одной залы в другую. По мере его взросления камни увеличивались, и в скором времени он уже с лёгкостью мог поднять завидных размеров валуны. Сортировка камней, ведение их счёта, редкие разговоры с безликими слугами, спуск к берегам острова и подъём по отвесным скалам скрашивали его бесцельные и бесцветные ночи. Небольшой замок, возвышавшийся своими каменными пиками над островом, был его полновластным владением. Он никогда не видел здесь таких же, как он, и даже никого близко похожего на него. Все создания были бестелесны и напоминали дымку, стремительно передвигавшуюся во мраке. Они служили ему. Играли с ним, когда он был ребёнком. Оберегали, заботились о нём, а он убегал от них, прятался, старался поймать или запереть в одной из многочисленных зал.

Однажды, глядя из арочных сводов центральной башни замка на бесконечную тёмную бездну, он увидел, как вдалеке зажглась искра. Мгновенным движением она начертила длинную огненную линию, упирающуюся прямо в один из берегов его острова. Никогда ранее он не видел ничего подобного. Этот внезапный яркий свет на какое-то время ослепил его. Отведя взгляд от пламени, он опустил глаза и отвернулся, стараясь привыкнуть к необычному свечению. Выглянув в окно снова, он увидел, как линия продолжает сиять ярким пламенем. Постояв так с десяток минут и наблюдая за необычным явлением, он не увидел больше никаких изменений. Прочерченная линия продолжала гореть, но ничего более не происходило. Отвернувшись от окна, он взял паузу, но в итоге решил спуститься к берегу и рассмотреть всё оттуда. Твёрдым и звучным шагом он спустился по длинной винтовой лестнице. Его слуги уже были тут как тут. Склонившись до половины его роста, практически расстилаясь своими туманными мантиями по полу, они готовы были сопроводить его. Он отмахнулся рукой от их скопищ, одним движением развеяв белёсые балахоны, разлетевшиеся и рассеявшиеся в тёмных сводах замка.

— Я уже давно не ребёнок, а вы всё так же ходите за мной по пятам, — злобно проговорил он, обращаясь к дымчатым сгусткам, и вышел из холодной залы, оставив их там летать рваными облаками.

— Эскру… — услышал он нашёптывания тьмы, доносившиеся до его ушей со всех уголков одинокого острова. Не обращая на это никакого внимания, он прошёл мимо приоткрывшихся перед ним высоких дверей и вышел на чёрные каменистые безжизненные земли, окружавшие замок.

В этот раз весь холм и берег были подсвечены пламенем нарисованной огнём линии. Обведя долгим взглядом свои земли, он как будто увидел их по-новому. Камни приобрели очертания и формы. Они отбрасывали тени, впрочем, как и он сам. Повернув голову вправо, он заметил, как дымчатые одеяния его слуг вылетели из окон замка и спустились к берегам плотными массами, образуя нечто наподобие кольца, отделившего остров от беспросветных вод. Следуя взглядом за бурлившими и колыхавшимися скоплениями, он заметил, что они оставили только один просвет — там, где горящая полоска соединялась с его владениями. Спустившись по ступенькам, он вышел к узкой береговой линии и пошёл вдоль неё, приближаясь к очерченному его слугами проёму.

— Эскру… — снова услышал он своё имя, доносившееся теперь только из клубов дыма, что стоял стеной по правую руку. Снова не обратив на это внимания, он двигался дальше по берегу, а камешки хрустели и скрежетали под его ногами, разносясь эхом по острову. Он смотрел и думал, как камни красиво переливаются в свете огня, однако никак не мог сообразить, на что они похожи.

— Эскру де Арде, — внезапно услышал он голос и остановился, подняв голову, желая увидеть того, кто это произнёс.

Перед ним стояла фигура, покрытая чёрной атласной мантией, струящейся переливами и отражающей огненное свечение. Осматривая незнакомый силуэт бесстрашно и придирчиво, он поднял глаза, чтобы увидеть лицо, скрытое под невесомой темнотой вуали.

Женщина, стоявшая на краю огненного моста и горделиво смотревшая на него сверху, выдерживала паузу. Глядя через вуаль, она изучала зияющую чёрной дырой душу мальчика.

— Сегодня твой день. Я пришла тебя поздравить, — наконец произнесла она, делая шаг вперёд и ступая на его владения.

Эскру, не сводя с неё глаз, отступил. Теперь он видел, что они практически одного роста, если бы не высокий головной убор, покрытый сверху мантией.

— Тебе исполнилось целых четырнадцать лет, и ты готов покинуть этот остров. Ты продолжишь свою жизнь на большой земле, — объявила она неожиданную новость.

— А если я откажусь? — дерзко ответил он незнакомке, которая даже не представилась.

— Мне по вкусу твой нрав, но только не в отношении меня. Мои слуги не обучили тебя покорности? — Она кинула суровый взгляд на скопления дымчатых созданий, витающих позади Эскру. Услышав недовольный глас своей властительницы, они враз сбились в общую дрожащую кучу.

— Ваши слуги? — чуть смягчился Эскру и слегка повернул голову, косясь на страшащихся её Саринов. — Они не виноваты, — вдруг вступился за тёмные обломки душ Эскру, снова поворачивая голову и вскидывая вверх нос, бесстрашно отвечая незнакомке.

— Нет. Не виноваты, — согласилась с ним женщина, даже слегка улыбнувшись. — По крайней мере, не на этом острове. Идём! — Она протянула ему тонкую руку, облачённую в чёрную перчатку.

Эскру не решался принять её предложение, оценивающе глядя на атласную ткань перчатки, и пробежался взглядом по тонкой руке, поднимая глаза выше к лицу, покрытому плотной тканью вуали, сквозь которую ему не удавалось разглядеть черты лица.

— Почему я должен идти с вами? Я не знаю, кто вы, и даже не могу увидеть вашего лица, — настороженно задал он вопрос женщине.

— Тебе необязательно видеть моё лицо, чтобы понять, кто я, — ответила она снисходительным тоном и снова бросила раздражённый взгляд на бестолковых Саринов. — Я открою тебе новый мир. Обучу тому, чему эти глупцы не обучили.

— И что я буду должен отдать взамен?

— Хм-м-м-м, — выдохнула она, будучи довольной его вопросом. — Уже ничего.

— Не понимаю, — сказал Эскру, недоумённо сведя брови.

— Ты уже всё отдал. Ты принадлежишь этому миру. — Она подняла тонкую руку и, вытянув её вперёд, плавно обвела свои владения. — Моему миру. Миру, в котором ты был рождён и выращен.

Эскру почувствовал на себе её пронзительный и сверлящий взгляд всем своим телом.

— Я ваш сын? — Он прищурил чёрные омуты глаз, в которых отражались искры горящего пламенем моста.

— Лучше, — мягко улыбнулась она. — Ты мой наследник. Наследник и будущий правитель всего сумрачного мира Тенебриса и Лýны.

— Тенебриса и Лýны?

— Тенебрис — мой супруг. Лýна, — слегка склонила она голову вбок, как бы представляя свою персону.

Немного поразмыслив и взвесив все за и против, Эскру сказал:

— Я пойду с вами.

— Я нисколько не сомневалась. Нам предстоит много работы с тобой. Сарины ничему тебя не обучили. — Она снова бросила на них испепеляющий взгляд, отчего некоторые клубы дыма вздрогнули и, беззвучно лопнув, рассеялись песчинками тумана, растворившись во тьме, с радостью поглотившей их.

Эскру хотел спросить, в чём причина её ненависти к слугам, но почему-то не решился, понимая, что эта женщина гораздо сильнее их всех вместе взятых, а может, даже этой самой непроглядной тьмы, которая окружала их со всех сторон.

В очередной раз вытащив руку в прорезь мантии и протянув её Эскру, она ждала. Теперь он не задавал вопросов. Он покорно взял её тонкие пальцы, облачённые в чёрные ткани, и последовал вместе с ней. Она ступила на огненный мост, ведя его рядом с собой. С высоко поднятой головой, Луна шла по тонкой линии, прочерченной пламенем.

Двигаясь по дороге, ведущей в иную тёмную неизвестность, Эскру не испытывал страха. Он вообще ничего не чувствовал. Предложение показать новые миры, приобрести знания, которыми он, очевидно, не обладал, наследовать бесконечную мглу и стать её правителем — всё это прозвучало как один большой подарок, внезапно полученный на четырнадцатую ночь его рождения. Но всё его существо до краёв было наполнено мраком, и он не желал ничего другого.

«Не так уж и долго, — размышлял он, пока шёл по выкованному огнём мосту, не обжигающему его и не причиняющему ему совершенно никакого вреда. — Луна и Тенебрис — властители всего этого великолепия. — Он обвёл быстрым взглядом густую темноту, что была позади огненных язычков пламени, разрезавших её. — Наследник… Всё это может стать моим». — вдохнул он полной грудью.

— Может. Если ты будешь прилежным и послушным учеником, — неожиданно произнесла Лýна.

— Вы слышите мои мысли?

— Ты научишься их скрывать, — пообещала ему женщина.

— Я хочу знать всё. Хочу, чтобы вы меня научили. Хочу стать достойным наследием, — был в нетерпении юный воспитанник.

— С таким рвением и, надеюсь, упорством ты быстро достигнешь высот, а там и до трона недалеко.

— Я готов. Я буду выполнять всё, что вы мне прикажете. Делать всё, что вы пожелаете. Идти туда, куда вы скажете.

— Прекрасно, — довольно ответила Лýна и быстрым движением руки с лёгкостью столкнула его с моста.

Эскру безмолвно полетел вниз, не имея в своей голове ни одной мысли; исчезая во мраке тёмных вод, безропотно и с удовольствием поглотивших его тело. Сарины, слетевшиеся со всего острова, кружили густым дымчатым облаком над местом падения своего подопечного. Они хотели спасти хозяина от гибели, но Лýна, плавно повернувшая голову влево и наблюдавшая за падением Эскру, лишь взметнула глаза на Саринов, которые мигом рассеялись, разбегаясь в разные стороны клубами туманов. Медленно подняв правую руку, показавшуюся в разрезе накидки, точно грациозно и опасно выползающая из своего укрытия змея, она сделала лишь один взмах — и человек, которого она только что столкнула в бездну, оказался вновь рядом с ней.

— Что ты чувствовал, Эскру? — устало выдохнув, спросила его Лýна.

Безразлично покачав головой, он ответил:

— Пустоту. Лёгкость. Свободу.

— Сво-бо-ду, — произнесла она по слогам. — Ты считаешь, что тебе здесь тесно?

— Я хочу увидеть больше, чем этот остров, берега которого меня ограничивали.

— Твоё желание мне понятно. Людям свойственно хотеть больше. Только… — чуть помедлила она, — мало кто готов идти до конца.

— Я хочу дойти до бесконечности. — Он с восторгом смотрел на её закрытое вуалью лицо, и ему даже показалось, что удалось разглядеть блеск чёрных глаз и бледный, слегка мерцающий заострённый подбородок. — Разве вы не человек?

— По образу и подобию — да. По сути — нет.

— А я?

— Ты человек. Только сутью очень близок к нам, — коротко ответила она, ступая на земли царства своего супруга.

— Лýна, дорогая! — рад был её видеть мужчина, идущий им навстречу из тёмных чертогов. — Ты этой ночью необычайно красива. — Он подошёл к ней вплотную и, вытянув руки из-под богато подбитой мехом накидки, остановился в ожидании, когда женщина сама сделает последний шаг.

Эскру тем временем, стоя рядом с Лýной, внимательно наблюдал за всем, что происходило. Все свои четырнадцать лет жизни он провёл в полном одиночестве, не считая Саринов, которые всегда были рядом. Никаких образов и подобий. Ничего, что ему сказало бы о том, что он тут не один. А сейчас он старался не упускать из виду ни единой детали. Старался впитать в себя как можно больше знаний, начавших внезапно поступать в его голову стремительным потоком, о котором он даже не мог помышлять.

— Тенебрис. — Она вытянула обе руки в прорези атласной мантии и, наклонившись, едва прикоснулась одной и второй стороной щеки к его лицу. — Если ты позволишь, я бы хотела представить тебе своего воспитанника. — Она сделала шаг назад и плавно отвела руку в сторону юноши. — Ты, конечно, уже наслышан о нём. Эскру де Арде.

Эскру склонил голову перед величием этого длиннобородого мужчины, голову которого украшала остроконечная корона. Он не решался посмотреть на него до тех пор, пока тот сам не повелит.

— Четырнадцать земных Лун он ждал своего часа? — обратился Тенебрис к обворожительной супруге. Он моментально разглядел всю темноту, из которой состояла душа Эскру.

Лýна в ответ слегка склонила голову, безмолвно отвечая на заданный вопрос.

— Близится наше время. Пришла пора подготовить его для участия во всех делах. — Она посмотрела в черноту глаз повелителя.

Плотная ткань вуали не представляла для них обоих никакой преграды. Тенебрис едва улыбнулся и лукаво поднял уголки губ, понимая, что она имеет в виду.

— Я покажу ему наши владения, пока ты будешь блистать на другом краю мира. И, Лýна, нас в скором времени посетит мой брат Уэльс. Нужно всё подготовить, — Тенебрис стал необычайно серьёзным.

— Конечно, дорогой. Спасибо за твоё великодушие, — ответила ему Лýна.

«Мальчик прошёл обряд посвящения?» — продолжил с ней безмолвный разговор Тенебрис, навыка которому у Эскру пока не было.

«Он оправдал ожидания. Ему хочется бесконечности».

«Покажу ему нашу необъятную темноту», — воодушевился Тенебрис появлению у него такого многообещающего смертного.

«Твои братья… — переживала Лýна за то, что другие увидят человеческое дитя в их предместьях. — Не пришло ещё время, чтобы явить его миру Создателей».

«Мы начнём с Земного. Они уже близки к тому, чтобы их возглавил единый правитель».

«А как же девочка?»

«Она слишком неуправляема. Даже их ставленники не смогли с ней совладать».

«Да. Она сбежала. Словно магнитом её туда тянет».

«Это её дом».

«Это дом и для Эскру, но он себя так не ведёт».

«Ты его ещё не знаешь. Не знаешь, что он может выкинуть».

«Ничего, — резко отрезала Лýна, сурово сведя разлёты бровей. — Он был рождён тут. И вырос тут. Он знает только нас и наши владения. Он подчиняется законам нашего мира».

«Не гневайся. Никто не собирается забирать его у тебя. Да и он, похоже, очарован тобой не меньше меня». — Тенебрис бросил взгляд на юношу, который так и стоял, потупив глаза в чёрные каменистые земли. — «Будь спокойна. Я позабочусь о мальчике во время твоего отсутствия». — Он кивнул ей, давая разрешение покинуть Ардос.

— Эскру, — обратился Тенебрис к юноше после длительного молчания. — Я приглашаю тебя посетить наш с Лýной замок. Ты голоден?

Лýна, не прощаясь и даже не поворачивая головы в сторону воспитанника, незаметно удалилась, скрывшись во мгле ночи, едва ступив несколько шагов. Однако Эскру до последнего следил глазами за тем, как медленно и завораживающе волочатся края её мантии по чернеющим углями неизвестных ему доселе земель.

— Я голоден до знаний, — ответил ему Эскру, проводив взглядом свою восхитительную спасительницу.

— Ты даже представить себе не можешь, как меня это радует, — похвалил его устремления властитель тёмного мира. Мира, где он был полновластным правителем, где все ему подчинялись, боялись и даже отваживались заискивать. «Посмотрим, так ли он будет хорош в деле, как на словах», — подумал Тенебрис, посмотрев оценивающим взглядом на Эскру.

Чуть помедлив, боясь выползать из своих укрытий, наконец, показались Сарины. Их хозяйка удалилась в земной мир, где она проводила половину времени суток ровно тринадцать раз в петле времени. Сарины, осмелев, разостлали свои белые дымчатые простыни под ногами двух бесспорных властителей, выказывая уважение и покорность.

— Явились. — Тенебрис уничижительно посмотрел себе под ноги. Он отмахнулся от клуба белого дыма краем своей мантии.

— Почему вы оба так их презираете? — поинтересовался Эскру, который до недавнего времени сам поступал так же по отношению к слугам.

— Ты никак взялся их защищать? — громогласный голос разнёсся на многие мили бездонного мрака. — Вот тебе первый урок, юноша: никакой жалости и сострадания. Никто тебя не пожалеет, стоит тебе ослабнуть. Никто.

Тенебрис сверкнул на него молниями глаз, а Эскру, не испугавшись, лишь кивнул в ответ.

— Что ж, добро пожаловать в моё царство. — Тенебрис вытянул из-под своей мантии руку, показав крючковатые и бледные пальцы, и приказал Саринам: — Проложите нам путь!

Те в секунду разостлали белую дымчатую дорожку, ведущую к самым воротам замка.

Эскру пошёл первым. Он постепенно поднимался вверх по холму, ведущему к мрачному замку, который стоял на самой его вершине. Тем временем Тенебрис, идущий позади, отдал своим слугам безмолвный приказ: «Окружите его в кольцо. Сбейте с ног и столкните к подножью холма».

Сарины не заставили себя долго ждать. Ещё недавняя, невесомая и с виду совершенно безобидная дымка, разостланная белёсым ковром на протяжении всего пути, вдруг сомкнулись плотным кольцом вокруг ног Эскру, пригвоздив его к одному месту. Тот, не в силах пошевелить ногами, слегка развёл руки в стороны и пытался удержать баланс.

— Вон от меня, недомерки! Лапы прочь от Эскру! — злобно выкрикивал он слова, совсем позабыв о присутствии Тенебриса. — Я вас всех развею. Всех и каждого. Никого не пощажу!

Тенебрис всё это время стоял чуть позади и наблюдал за поведением юноши.

Слова Эскру испугали Саринов. Они помнили, как он вёл себя с ними на острове, и засомневались в необходимости скидывать его вниз. Однако они не знали, что им делать, подчиниться воле верховного и полновластного правителя тьмы или прислушаться к его юному наследнику.

«Отпустите. Так уж и быть», — смилостивился Тенебрис, закатывая глаза, увидев, как Сарины колеблются. Те облегчённо разомкнули кольцо, сдерживающее мёртвой хваткой ноги Эскру. Он, как только почувствовал ослабление петли, затянутой вокруг него, слегка пошатнулся, но, ощутив едва уловимую свободу, быстро пришёл в себя и пнул первого попавшегося Сарина.

Тот полетел кубарём вниз по склону. Края дымчатых тканей развевались по сторонам, пока тот скатывался всё ближе к краю бездонных вод. Эскру, обернувшись, безразлично наблюдал за падением слуги.

— Нравится? — поинтересовался Тенебрис, подходя ближе и поворачивая голову в сторону береговой линии, где уже распластался белый квадрат дымчатой накидки.

— Никого не пощажу, — сурово ответил ему Эскру, несмотря на свой юный возраст. В глазах его горела необъятная и беспросветная тьма, уже так давно захватившая в свою власть его сердце и душу.

— Не трать свои силы на мелких сошек. Они того не стоят, — прокомментировал Тенебрис, смиряя юношескую жажду мести. — Идём.

Тенебрис направился к замку. Эскру, поиграв желваками, отвернулся и последовал за ним. Остальные слуги, успевшие разлететься кто куда, находились неподалёку, расстилаясь еле видимой дымкой по земле или собираясь в небольшие скопления у стен замка.

— Почему они решили напасть на меня? — задал вопрос Эскру, следуя за Тенебрисом.

— Я приказал, — запросто ответил он.

— Ясно. Захотели преподать урок. — Эскру понимающе кивнул.

— Именно.

— Но как вы это сделали? Я ничего не слышал.

— Потому что не слушал.

— Я слушал, — настаивал Эскру.

— Нет. Ты глух и слышишь только себя. Чтобы слышать всех и вся, чтобы разговаривать, не открывая рта, чтобы впускать в свои мысли одних и закрывать их для других, нужно долго и прилежно учиться.

— Как долго?

— Не дольше, чем жизнь, — усмехнулся Тенебрис, слегка поворачивая голову и глядя из-за плеча на Эскру де Арде. Юноша, который случайно появился в тёмном мире, так идеально в него вписывался.

ГЛАВА 2

— Она опасна и неуправляема, — сурово говорил Вит.

— Хранители не смогли её удержать, — задумчиво вторил ему Сварг.

— Любопытно, — протянул Уэльс, поглаживая свою рыжую бороду, в которой проблёскивали нити седины. — В конце концов, мы тут собрались для того, чтобы решить, как поступить с девочкой? Или расписаться в своём бессилии? — Он укоризненно посмотрел на своих братьев.

— Решить, как поступить, — ответил за обоих Вит.

— Нужно привести её сюда. К столпам Создателей и поставить перед выбором. Посмотреть, чего больше в её душе: света или тьмы, — предложил Сварг.

— А что дальше? — Уэльс посмотрел на него вопросительно.

— Если выберет столп Тенебриса, отправим её к нему и Луне. Если Лоры — останется тут. — Сварг тяжело выдохнул, предвкушая конец спокойным временам.

— По твоей логике, если она выберет столп Лоры, то и отправить её нужно к Лоре. Разве нет? — подрубил ему крылья Уэльс. — Ну а если ты сокрушаешься о своём спокойствии, то оно уже давным-давно закончилось.

— Тебе бы всё шутки шутить. — Сварг сверкнул на него недовольным взглядом. — Ты знаешь причины, по которым девочка не может быть отправлена на Землю.

— Альма. У неё же есть имя. Называй её по имени, — настаивал Уэльс.

— Ты серьёзно думаешь отправить её к Тенебрису? — удивился такому предложению Вит. — Мне не кажется это хорошей идеей, а вот посмотреть, что у неё со светом и тьмой, вполне разумно. Что скажешь, Уэльс?

— Я как раз собирался наведаться к Тенебрису в гости, — начал издалека Уэльс, а Вит, услышав это вступление, вобрал в себя побольше воздуха и приготовился услышать очередной едкий, но правдивый сарказм. — И раздумываю взять Альму с собой. Мне видится, что, прежде чем поставить её перед выбором, необходимо показать все доступные варианты.

— Что-то в этом есть. — Он задумчиво прищурил глаза. — А что? У Хранителей она была, на Земле тоже, причём уже дважды, в момент рождения и при побеге.

— Каком побеге! — восхищённо произнёс Уэльс и, довольно закручивая пушистый ус, вторгся в рассуждения брата.

— Да уж, обвести Деву вокруг пальца было просто, но я не ожидал такого легкомысленного поведения от Защитника, — удивлённо и разочарованно произнёс Сварг.

— Даже мы иногда просчитываемся в своих решениях. Что делать? Никто не идеален, — утешил его идеалистические порывы Вит.

— Напомните, зачем мы тут собрались? — донёсся до них голос хмурого Уэльса.

— Чтобы решить участь девочки. Альмы, — исправился Вит.

— Моё предложение — отдать решение в её руки. Ты же сам сказал, что мы не идеальны, — громогласно заявил Уэльс. Вит кивнул. — Так зачем брать на себя решение, которое она в состоянии принять сама? И нести за него ответственность она будет сама.

— Она сделает выбор в пользу Земли, — развеял его праведные намерения Сварг.

— Пусть делает, — не собирался уступать ему Уэльс.

— Ты в своём уме? Она не знает себя. Она может разрушить и погубить остатки цивилизованного общества, которые там всё ещё сохранились. А родителей ты её видел? Нет? Так посмотри. — Он махнул в сторону прозрачного купола, на котором появилась картинка: «Элизабет под покровом ночи отплывает на лодке из клана Воды в сопровождении мужчины».

— А теперь посмотри на это. — Он снова махнул рукой, и на прозрачной сфере появилась новая картинка: «Даниэль, с яростью выдирающий ящики комода, из которых вылетают свободными и ширококрылыми птицами платья его некогда любимой девушки».

— Ты к ним предлагаешь её отправить? — Сварг. потупил на него глаза — Чтобы что? Подлить масла в огонь и зажарить на сковородке весь их тонкий и шаткий мир?

— Да-а-а, — протянул сомнительно Вит. — Купол Хрустального дворца ещё нужно починить. — Он неодобрительно надул щёки и почесал затылок.

— Не нужно мне показывать то, что я могу увидеть и сам. — Уэльс отмахнулся от него. — Вы затеяли эту игру и нечего мне демонстрировать её последствия. Не впечатлён. Но рано или поздно они оба вернутся к себе. Судьба их предначертана. — Он ткнул пальцем в столп Лоры, на котором засветились переливами цветов многочисленные линии. Особенно ярко выделялись две, шитые золотом. Он провёл пальцем в воздухе черту, указывая на столп. — Вот там они разошлись, а тут сойдутся, и никакие ваши козни… простите меня… нравоучения им не помешают.

— Нравоучения никому ещё не шли во вред. — Сварг скрестил на груди руки и нахмурился.

— Но и пользы от них в последнее время как-то мало. Сколько ты ещё готов отправить туда посланников из нашего мира? — продолжал наступать Уэльс и снова указал на её пустующий столп. — Лора не вернулась.

— Лора может вернуться в любой момент.

— Но?

— Но человечество должно вернуться к истокам. Не эта ли задача была перед ней поставлена? — начал защищаться Сварг.

— Перед ней, Румелией и Маади, — вставил в их диалог Вит, напоминая о своём присутствии.

— И все они не справились со своими задачами. — Уэльс развёл руки в стороны.

— Я бы так не сказал. — Сварг нахохлился, деловито поправляя лацканы своей мантии. — Рождённые ими дети всё же нашли друг друга. И как ты нам уже успел продемонстрировать, найдут друг друга снова.

— Тогда нам следует взять паузу на воспитание Альмы и подождать, пока её родители придут к себе, а потом и друг к другу, — разумно заключил Вит. — Тем более, если это уже предначертано. — Он лукаво покосился на Уэльса, подмигивая.

— Я тебя понял, брат. — Он покачал головой, соглашаясь, понимая неотвратимость своей участи.

— Поддерживаю. Ты единственный, кто может путешествовать по всем мирам, не встречая никаких преград, — покивал Сварг, прямо намекая ему на будущие обязанности.

— Я уже сказал, что готов взять её с собой к Тенебрису, — ответил Уэльс им обоим.

— И готов стать её наставником, — утвердительно сказал Сварг.

— Наставником, проводником, ментором. Можете возложить на меня все звания и регалии, — произносил Уэльс так, словно ему совершенно безразлична его роль в судьбе этой девочки.

— Вот и прекрасно, брат! — Вит хлопнул в ладоши. — Не забудь привести её сюда, к нам. Мы тоже будем рады с ней поговорить.

— И оценить качество моих стараний, — едва слышно проговорил Уэльс.

— Нет, брат. Мы все за неё в ответе. Но…

— …но у меня больше возможностей провести её по всем мирам и познакомить с ними.

— Если мы не знаем её, то лучше не ограничивать, запирая в узком пространстве мира Хранителей, который она уже пошатнула, — снова напомнил им всем Вит о последствиях пребывания Альмы в мире Хранителей. — Лучше взять её за руку и стать проводником.

— Я согласен. Не переживай за меня. — Уэльс поднял обе руки, сдаваясь на их милость.

— Да. Видимо, за тебя стоит переживать больше, чем за эту девочку, — констатировал Сварг.

— Пффф, — выдохнул Уэльс. — Она не может быть сильнее нас всех. Так не бывает.

— Мне тоже сложно в это поверить. Но ты только представь, если это окажется правдой, — обеспокоенно произнёс Сварг.

— Тогда тем более стоит с ней познакомиться поближе. И не выпускай её руку из своей, — дал Уэльсу дельный совет Вит.

— Спасибо за волнение, брат. — Уэльс добродушно улыбнулся, глядя лучистым и открытым взглядом на Вита. — Я обещаю крепко держать её за руку.

— Тогда, может, начать ваше путешествие не с визита к Тенебрису? — вкрадчиво предложил Вит.

— Переживаешь за него? — даже рассмеялся Уэльс.

— Скорее за Альму. Не хотелось бы, чтобы она сразу погрузилась во тьму, не познав других граней нашей Вселенной.

— Наблюдение верное, — согласился с ним Сварг. — Где она сейчас?

— В мире Слави. Не в Навь же её отправлять.

— Правильное решение. Слишком близко к самому пеклу, — похвалил его выбор Сварг.

— Не так уж там и жарко, — развеял Уэльс его представления о мире Тенебриса, снисходительно улыбнувшись.

— Ты знаешь, что я имел в виду, — не купился Сварг на лучезарную, но хитрую улыбку.

На что Уэльс поднял лукавые глаза к своду прозрачного купола и пошарил ими по бездонному небу цвета аквамарина, а затем, снова вцепившись глазами в Сварга, ожидая его реакции, добавил:

— Дева тоже там.

— Понимаю. Девочка ещё слишком мала, — не оправдал он ожиданий Уэльса, который даже подозрительно прищурился.

— Мала, но умна явно не по годам, — выражал своё мнение Вит.

— Бесспорно. Понять бы ещё грани этого пытливого ума и способностей, — добавил Сварг.

— Этим займётся Уэльс.

— Полагаю, она больше не нужна, — хладнокровно изрёк Сварг.

— Кто не нужен? — опешили оба брала, произнеся фразу одновременно, а сменяющееся единым потоком цвета одеяние Уэльса на мгновение зависло. Он стоял одетым наполовину в тёмном плаще сверху и на вторую половину — в светлых атласных шароварах, которые он так любил.

— Не думал, что тебя так просто сбить с толку, брат, — произнёс Сварг, осматривая его придирчивым взглядом и разом беря реванш за все насмешки. После чего одеяние Уэльса продолжило смену цвета, и тот уже стоял перед ними полностью облачённый в тёмные ткани, готовый к долгому путешествию.

— Я про Деву, — несколько безразлично продолжил Сварг, — её миссия завершена, и она может отправиться в бесконечные странствия.

— К Защитнику, — бескомпромиссно отрезал Уэльс.

Вит предпочёл отмолчаться и не лезть в их диалог, взяв роль стороннего наблюдателя, став практически прозрачным. Сейчас его присутствие обозначали только мелкие крупицы сияющих частичек, словно дневное небо было сплошь покрыто россыпью звёзд.

— Так нельзя, — был несгибаем Сварг. — Он провинился. Дважды, — напомнил он Уэльсу прегрешения Даррена, свойственные людскому населению.

— Добровольное согласие жить в мире Хранителей смывает один безрассудный поступок. — Уэльс начал демонстративно загибать пальцы на руке. — А попытки совладать с Альмой и подавно его очищают. — Он разом сложил все остальные пальцы в кулак.

— Он не доложил Хранителям о её побеге, хотя обязан был это сделать! — оставался неприступен Сварг. — И с чего это вдруг ты так радеешь за него?

«А Уэльс кое-что задумал», — донеслись до них обоих безмолвно сказанные слова Витом, который всё ещё представлял из себя созвездие частичек белой пыли.

«Хватит встревать в наш разговор, да ещё и таким нахальным способом залезать в моё сознание!» — так же бессловесно ответил ему Уэльс.

«Мне даже, как ты выразился, залезать не пришлось, — улыбнулся ему Вит, но прообраз его лица оставался недвижим. — Всю эту идею, ты держишь слишком близко к поверхности. Тебя так любой новичок раскусит».

«Я ничего не вижу», — вмешался в их безмолвный разговор Сварг.

«Он уже всё спрятал поглубже. Ты опоздал».

«И ты мне не скажешь, какая очередная идея посетила эту буйную голову? Не женить ли он их собрался?»

— Так даже неинтересно, — расстроился Вит, моментально кристаллизовавшись из частичек обратно в телесную форму.

— На то мы и братья, чтобы улавливать друг в друге любые перемены, — довольно и широко улыбнулся Сварг. — Но Уэльс? Связать узами Деву и Даррена? Как ты себе это представляешь?

— Тут и представлять ничего нет нужды. Всё давно есть тут, — кивнул он в сторону столпа Лоры. — Даёшь добро?

— Как я могу противостоять Лоре? — развёл он руки в стороны.

— Да уж куда тебе, — рассмеялся довольный исходом дела Уэльс, на что Сварг снисходительно покачал головой.

— Если вы не против, братцы, я готов откланяться и пуститься в путешествие. — Уэльс сделал шаг назад, приближаясь к своему столпу.

— Не пустись в приключения, — давал ему последние наставления Вит. — Помни, что ты теперь не один. Тебя будет повсеместно сопровождать Альма.

— И помни, что Альма — человеческое дитя, а значит, смертная, — сказал на прощание Сварг.

— Вот не повезло с родословной, — бесхитростно произнёс Уэльс. — Может, всё же даровать ей бессмертие? — Он лукаво посмотрел на братьев, которые знали, что ему это по силам, но без их согласия он не посмеет так поступить.

— Это будет возможно только при выполнении некоторых условий и прохождения нескольких этапов. Может, она совсем не та, кем кажется, и провалит испытания уже на начальном этапе? — подвергал Вит эту идею сомнениям.

— Начальный этап, как ты выразился, она уже прошла и показала себя достаточно неплохо, — встал на её защиту Уэльс.

— Не напоминай. — Вит махнул рукой в его сторону, обсыпая Уэльса мелкими, сверкающими красным недовольством частичками.

— У брата сегодня обострённое желание всех защищать, — прокомментировал Сварг поведение Уэльса.

— Или помогать, — ответил ему Уэльс.

— Быть сводником, например, — желал продолжения диалога Вит.

— Почему нет? Нынче у нас соединители судеб наперечёт, — ответил ему Уэльс, ударив по больному месту одновременно их всех.

— Она ещё не потеряна. Если наследники поведут себя разумно…

В этот момент случайный кашель вырвался из горла Уэльса, и на него одновременно посмотрели оба брата. Нахмурив брови, Сварг продолжил:

— Если наследники поведут себя разумно, то она сможет перевоплотиться. До тех пор местообитание её будет ограничено.

— Пояснишь нам, брат, зачем их обоих держать под колпаком?

— Чтобы они больше не вмешивались. Развоплощение может пойти и по ниспадающей линии. Тебе об этом известно, — ответил Виту Сварг.

— Ты всё же не оставляешь надежду на то, что жизнь на Земле наладится. — Уэльс щёлкнул пальцами так, словно поймал Сварга за чем-то непристойным.

— Что ещё остаётся делать? — печально выдохнул Сварг. — Мы дали им всё, и только им решать, по какому пути пойти.

— Может быть, не стоило так поступать? — Уэльс хитро прищурил глаза, словно испытывал вопросами своего брата на прочность.

— Не давать им свободу выбора? — Сварг посмотрел на него так, будто его брат только что родился. — Тогда это было бы не людское племя. Тогда не было бы нужды в свете и тьме, в дне и ночи. Было бы всё одно.

— Меньше проблем для нас, — заключил Вит.

— Не скажи. Ты бы бросил своего ребёнка?

— Ну, вот эта… как её… Элизабет бросила.

— Не бросила, а отдала, — поправил его Уэльс.

— И правильно сделала, — продолжил Сварг. — Решение было принято верное. И бросить не равно отдать.

— Но это же всё о выгоде, — начал переливаться Вит оранжевым цветом.

— Иногда да. Но не в конкретно её случае, — неторопливо отвечал ему Сварг. — Ты прекрасно понимаешь, почему она сделала именно такой выбор, но я не к тому сейчас веду. Они все наши дети, и мы несём за них ответственность. Не так просто отвернуться от тех, кого создавал сам.

— Особенно после появления на свет такой интересной девочки Альмы, — не унимался Уэльс, каждый раз подсыпая перцу.

— Согласен. И ты покажешь нам то, как будут проходить ваши совместные лета, — вернул Сварг его же монету. — До скорой встречи, Уэльс. И не торопись в гости к Тенебрису, начни с Защитников, так уж и быть, — шёл ему навстречу Сварг, принимая во внимание то, что было предначертано их сестрой.

Сделав шаг назад к своему столпу, Сварг глубоко вдохнул и, закрыв глаза, стал полностью прозрачным, сливаясь в единое целое с белым, искрящимся мрамором. Через несколько мгновений на горном возвышении загорелся небесно-голубым цветом один из прозрачных куполов. Сварг прибыл в свой удел. Следом за ним растворился и Вит в своём столпе, а на холме зажёгся очередной купол, но теперь мягким жёлтым цветом.

— Ответственность, ответственность, — бормотал себе под нос Уэльс и, унимая красные искорки негодования, растворился в своём столпе, оставив после себя шлейф мятного свечения.

Прозрачный купол, возвышавшийся над всем миром Создателей, стоял на массивной колонне, вырубленной из единого монолита. Из него виднелись все обширные их владения. Под его прозрачной поверхностью были установлены пять Столпов Создателей. Несмотря на то что его сейчас все покинули, каждый столп продолжал лучиться светом своего владельца. Даже невзирая на то, что два столпа пустовали многие сотни земных лет, они всегда переливались цветами: один — волнениями чёрного, второй мерцанием и свечением линий всех известных цветов. На нём же одни линии гасли, уступая место новым, другие горели ярко, третьи — блёкло. На тёмном столпе то беспокойно и тревожно вздымались высокими волнами, закручивались стремительными вихрями пологи чёрного небосвода; то затихали, присмирев, украдкой вытягивая длинные шеи, наблюдая из укромных уголков за людскими душами. Ровно тринадцать раз в петле времени и в половину дня озарял тёмную мантию, укутавшую столп Тенебриса, нежный перламутр. Он оставлял на ней невесомые следы переливающейся дымки, которые исчезали в точно определённый Сваргом срок. Таков был уговор. Так решили все Создатели, которые сотворили миры, населив их разными созданиями, в том числе и людьми.

Сварг обитал на границе небесного купола, откуда ему открывалась картина не только на мир, где он всегда пребывал, но и на все другие миры, находившиеся в его ведении и под его защитой. Это были его предместья. Его хоромы и чертоги.

Вышитый золотом купол Вита стоял на склоне чуть пониже, но близ купола своего старшего брата. Своим сиянием он мог осветить и свой мир, и все остальные. Они купались в его лучах правды, любви и истины. Он одаривал своим теплом обитателей всех миров, всех, кто в нём нуждался.

Купол Уэльса тоже был на склоне, но у самого его подножья, там, где изумрудная зелень застилала коврами земли, простиравшиеся бесконечными полотнами на все миры. А в землях тех благодатных обитали разные животные, которые ничего не боялись, которые паслись стадами и ждали своего охранителя Уэльса. Он единственный из всех братьев мог отправляться в далёкие странствия, оставляя своих подопечных под их присмотром.

Купол Лоры был тоже тут и стоял он между куполами Вита и Уэльса, разделяя гору на две части, на до и после. Несмотря на то, что он уже долгое время пустовал, поверхность его никогда не переставала переливаться разными красками, напоминая о том, что в мире Земном всё ещё течёт жизнь.

Для Тенебриса уголка в мире Создателей не нашлось, но они отвели ему целый мир. Огромный мир, названный Ардос. Был он правителем и в мире Навий, что говорило об уважении к нему со стороны братьев и их единственной сестры. И казалось, никто из них не был обделён или обижен, но затаилась у Тенебриса обида на братьев. Он знал о девочке, которую они забрали у людей и спрятали у Хранителей, и не мог им простить такой несправедливости. Поэтому приютил у себя другое земное дитя. Дитя, которое сама эта девочка и столкнула к нему прямо в руки, в его беспросветный, чёрный, выкрашенный мглой и лишь слегка посеребрённый лунным сиянием замок, венчавший самую высокую гору Ардоса. Весь этот мир принадлежал только ему, и лишь одной Лýне он доверил свои тёмные тайны. Только ей он вложил в руки своё угольное сердце, а она вдохнула в него перламутровые искорки жизни, беспрестанно мерцающие и переливающиеся.

Ей он даровал мир Навий, где она стала полновластной правительницей, разделив с ним это бремя. И знать бы не знали братья, что происходит в Ардосе, если бы не Уэльс, который оберегал не только всю природу и животный мир, но и имел возможность навещать брата, свободно преодолевая все переходные врата, охраняемые верными зеркалами-Мевури. День их встречи тем временем близился, и случиться она должна была на исходе осени. Когда весь урожай будет собран, животные найдут пристанище, спасаясь от переменчивой погоды, а природа разоблачится, отдыхая от ярких одежд. Но пока это всё должно было произойти только в подвластных Создателям мирах — Хранителей и Защитников. Земля осталась не у дел. Там заправляла студёная зима, так внезапно для людей, но не для Создателей, окутавшая кружевными покрывалами все равнины, горы, ущелья, леса и поселения, усыпившая деревья и убаюкавшая травы в своей ослепительно-белой колыбели. Только Тёмный лес так и остался чернеть пятном, портя идеальную снежную картину.

ГЛАВА 3

Густое облако тумана окутало белокаменный город Слави. Оно то ли укрывало, то ли скрывало недавно прибывшую, в груди которой билось настоящее живое сердце. Нечастыми гостями здесь были путники подобного рода, а точнее сказать, никто из смертных ещё никогда не был допущен в монолиты нескончаемых улиц, тянущихся на многие мили. И если в городе Слави, который стоял приграничным бастионом на пути в Свиру, было достаточно пройти, хоть и по очень длинной, но прямой дороге, то город Нави был совершенной ему противоположностью. Там мрачные лабиринты могли запутать кого угодно. Души, попавшие туда, иногда блуждали в них столетиями, прежде чем были допущены в Ардос. И только Луна могла подсветить им путь, чтобы те быстрее выбрались из перепутанных сетей изломанных отрезков. Только она одна выбирала, принимая решение, кому же будет дарован шанс пройти в царство Тенебриса и не заблудиться в переплетении лабиринтов. Но не всем удавалось добраться даже сюда. Многие продолжали влачить своё жалкое существование на Земле, становясь Тенями самих себя. Часть из них была совершенно безвредна и не опасна, но в силу непреодолимых обстоятельств не могли души оторваться от земной поверхности и подняться в город Слави. Другая часть, наоборот, была, как и при земной жизни, наполнена только темнотой помыслов, которая не рассеивалась даже после смерти. Которая приковывала бедную душу к телу хозяина, желая отмщения его гибели любой ценой. Таких Лýна не принимала в свою Навь, оставляя их навеки прижатыми к земле собственным грузом ненависти, зависти и порочности. Она ценила тех, кто был готов смиренно принять свою участь, наделав до этого в своей короткой жизни неимоверное количество ошибок, однако в последний момент осознав их, и желающих получить шанс всё изменить. Этот путь был длинным. Очень длинным. Но, несмотря на это, души соглашались со всеми выдвинутыми условиями, подписывая с ней договор служения на такой срок, который она посчитает нужным. Период их томления в лабиринтах Нави мог исчисляться столетиями и даже тысячелетиями, но это никак не отражалось на количестве желающих дойти до конца и попасть в Ардос. Там их ждал Тенебрис, и уже он решал, останется ли душа в его предместьях навсегда, смешавшись в итоге с общей темнотой этого мира, или вернётся преобразившейся на Землю, где сделает ещё один столетний виток, получив второй шанс.

Мир Слави, который был в ведении Вита, был устроен несколько иначе. Туда попадали светлые души, и они тоже могли не дойти до края огромного города, погаснув где-то по пути. Другие, всё так же ярко сияя, доходили до массивных врат, из которых лился такой белый свет, что в его лучах терялся сам образ пришедшего. Но прежде чем путник пересечёт черту, ему задавали всего один вопрос: хочет ли он ещё когда-либо вернуться на Землю в образе человеческом. И если путник отвечал положительно, то Вит передавал решение в руки Сварга. Он, всего за секунду посмотрев его прошлое, мог либо вернуть его на Землю в новом воплощении, либо отправить в Свиру. Далеко за границы небесного купола, откуда открывался им чудесный вид на все миры, в которые они больше не могли попасть, да и не хотели. Там их пребывание было пропитано благоуханным запахом цветов, благодатными звуками музыки и тончайшими нитями света, с которыми они сливались, настраиваясь на их прозрачность и чистоту. Течения времени тут не существовало, как и в Ардосе, где правил тёмный властитель.

Лýна сразу приметила тех, кто подошёл к зеркалу-Мевури. За ними она наблюдала своим серебристым оком уже давно и знала, что придут они к ней, хотя шли они в поисках лучшей жизни. «Но чем жизнь так плоха в моих владениях?» — подумала она, когда первым к ней попал Крон, так и не достигнув ни Райских земель, ни даже Слави, моментально заблудившись в её бесконечных лабиринтах. Блуждает он там и по сей день, совершенно позабыв о том, что должен был родиться у него ребёнок.

«Ребёнок…» — Она стояла за огромными крыльями Мевури, которая не распускала их так давно, что даже Луна не помнила, какие они огромные. Пристально смотрела она на женщину, во чреве которой росло и развивалось дитя. Оно впитало в себя все перенесённые тяготы и совершенные злодеяния не только его родителями, но и всеми праотцам к ряду. «Ему тут не место», — шепнула она на ухо Мевури, окутав её невесомой щепоткой лунной пыли. Согласие пропустить людей к Древу жизни они получили, но на её условиях. Тут даже Луна была бессильна изменить порядок, заложенный ранее Создателями, в числе которых был и её Тенебрис. Выбрать достойных предстояло им самим, и Луна, закатываясь за горизонт и завершая свой осмотр людских душ, возвращалась к себе в Навь. С замиранием сердца ожидала она принятого людьми решения. Но Луна переживала не только за исход их совещания, но и за то, куда отправит этих скитальцев Древо жизни. Ведь оно вполне могло открыть путь и в мир Слави, где правил брат Тенебриса. Случись так, она никогда бы больше не увидела то ещё не рождённое дитя, которое отчаянно желала заполучить.

Следующая ночь была для неё самой тяжёлой. Она даже не хотела подниматься над горизонтом. Она просила озорника ветра закрыть её тяжёлыми тучами. Но он вольготно носился над полями и лесами, то раздувая и сметая всё на своём пути, то затихая, прячась в травинках, запутываясь в волосах и одеждах людей. «Только бы не видеть, что происходит в эту ночь у Красных камней», — молила она. Но ветер был беспощаден, открыв перед ней блюдце ночного неба так, как никогда ранее. От края до края, с севера на юг и с востока на запад — все земли предстали её всевидящему оку, которое она была не в силах закрыть. Окутавшись в серебристую шаль, она старалась затмить, ослепить себя своим же сиянием. А на небе в это время лунный диск сиял так пронзительно и ярко, что не только животные и птицы вышли на него посмотреть из своих укромных уголков, но даже Дана поднялась, вытягивая свой стан выше к небу, желая прикоснуться к магическому шару.

Как и следовало ожидать, выбор был сделан достаточно быстро и радикально. Олео одновременно и помог ей, и подпортил идеальную картину, сложённую для этого ребёнка, которого она уже мысленно держала на своих руках. Она знала, что эти души рано или поздно по праву будут принадлежать ей, но заметив ещё не рождённого, она хотела заполучить его как можно раньше, и ей было совершенно неважно, что произойдёт с его матерью. «Эта никчёмная оболочка только ограничивает. А они глупы настолько, что даже не в силах применить её более разумно. Я научу тебя. Я покажу тебе, как продлить твой век. И если Тенебрис будет щедр, а ты будешь покладист и проницателен, то он вместе с бесконечностью дарует тебе и вечность», — думала Луна, наблюдая за тем, как две женщины поднялись с камней и направились прямиком к Мевури, а она, поблёкнув, с облегчением растворилась в утренних лучах солнца, вновь поднимающегося над горизонтом.

С нетерпением, тревогой и даже страхом вернулась она в свою Навь. Восседая на троне, висящем в воздухе и больше походившем на табурет с узкой и изогнутой спинкой, она медленно вращалась над лабиринтами, где блуждали затерянные души. Она смотрела на них сверху, придирчиво изучая и выбирая тех, кто будет ему служить. Ему, будущему наследнику мрачных чертогов. В мыслях Луна всё ещё была там, с нерождённым, но уже определённым ребёнком, которого она так отчаянно желала.

Несказанное везение и удача были уготованы для Луны судьбой. Так сильно желаемый ребёнок попал к ней прямо в руки. Он плавно опустился в ночную темноту, коей была окутана Навь. Не веря своему везению, она распахнула объятия и приняла дитя с той теплотой, на которую может быть способна стальная и холодная женщина, жизнь которой была не ограничена рамками бытия. Лишь только владения, щедро дарованные ей супругом, да обязанности, которые она смиренно и с достоинством несла, раскрашивали её однотонную вечность.

А сейчас в этой вечности появилась тонкая ниточка, ни на кого не похожая, ни с чем не сравнимая и только её. Сначала Луна хотела оставить дитя себе, но понимала, что не сможет его долго скрывать, а тем более растить в лабиринтах, где обитали души разных сортов и мастей. И тогда она решила рассказать всё Тенебрису. Обо всём, что произошло, о том, как попал ей в руки этот ребёнок. Выслушав все доводы своей дражайшей супруги, Тенебрис повелел поселить мальчика на одиноком острове и назвать его де Арде, чтобы знали все создания его мира о том, что дитя это особенное и неприкосновенное. Луна добавила лишь небольшую деталь, свою личную подпись и нарекла мальчика Эскру, чтобы показать всем, что он сродни им и является частью их, если не по рождению, то по тому, что уже было в нём заложено.

Эскру де Арде вёл уединённую жизнь в замке, отведённом специально для него. Окружали его многочисленные безликие слуги-Сарины, отобранные лично Луной. Она тоже являлась к нему. Сначала каждую половину ночи в образе своём человеческом. Она брала его на руки, окутывала нежными серебристыми мантиями и качала, освещая его бледное личико всей собой. Но продлилось это недолго. Мальчик рос с небывалой скоростью, да и братья Тенебриса начали замечать, что зачистила она в Ардос, где белёсые сияния вспыхивали слишком часто, видимые даже для их очей. В какой-то момент явился к ним сам Уэльс, дабы проверить, всё ли в порядке в Ардосе и Нави, где подобные зарницы были достаточно редким явлением, а сейчас блестели и мерцали не хуже северных звёзд. Тенебрис пообещал исправить ситуацию. Он списывал всё на вспыльчивый характер Луны, пытаясь оградить её от недовольств своих сородичей. Сразу после того, как брат покинул его, он приказал облачить супругу в плотные ткани одежд, покрывающие её с головы до ног, чтобы больше ни единый луч не проник в их владения. Луна была не против такого приказа, посчитав его разумным. С появлением дитя ей стало труднее себя контролировать. А те эмоции, которые упомянул Тенебрис, были всего лишь проявлением её любви и привязанности к мальчику. Разоблачалась она лишь тогда, когда отправлялась на Землю, где сияла во всём своём великолепии. Сияла и наблюдала своим зорким оком за всем, что там происходило. Теперь она держала очи открытыми и расстраивалась, когда непоседа ветер окутывал её плотными облаками, преграждавшими ей весь обзор. И только в одну ночь, только один раз в земном времяисчислении могла она ступить своими изящными ножками на Землю. Главная для неё ночь, когда она сама прогуливалась по прохладным полям и опушкам, заглядывала в окна домов, забирая с собой тех, кто желал получить освобождение. И таких находилось немало, готовых пойти вместе с ней в мир Нави, выбирая тёмную сторону — какую угодно, только бы прекратились мучения, терзавшие их тело и душу. Но то были смертные, а бессмертные, коим тоже был отведён срок, миновали её лабиринты. Их она проводила лично, держа за руку, сразу к Тенебрису и только он определял их дальнейшую судьбу. К слову сказать, развоплотившиеся были у них нечастыми гостями и поэтому удостаивались особого почёта. Слугами они никогда не становились, а могли быть либо Смотрящими, либо войти в лигу Ардосов, что было сродни деятельности Хранителей и Защитников.

Со времён основания прошли многие тысячелетия, но последние были особенно щедрыми на новые души, пополнявшие нижние ступени лиги. Да, это было не так привилегированно, и в высшую, где обитали развоплощённые, они никогда не смогли бы войти, но армия Тенебриса росла и полнилась. Братьям его было, конечно же, всё известно, да он и не скрывал этого. Ибо задача обоих сторон была едина — поддержание баланса. Однако сотворил Тенебрис особый остров, где мог укрываться ребёнок ото всех вездесущих и всевидящих обитателей нижнего мира. Братья его никогда не спускались в Ардос. Кроме Уэльса, который мог навещать владения Тенебриса всего один раз в земном цикле. Взамен на это Луна получала возможность спускаться на Землю, где забирала с собой тех, кто уже не имел достаточно сил прийти к ней самостоятельно. Несмотря на такие договорённости, Уэльс был желанным гостем. От него Тенебрис ничего не скрывал, кроме того уголка покоя и уединения, спрятанного в самых закромах его чертогов. И путь к нему был всего один — огненный мост, который сам же Тенебрис и придумал для встречи со своей ненаглядной. Рисовать его могли они оба, Тенебрис к Луне, а Луна — ему навстречу. И не вызывал он вопросов у братьев, потому что был частью церемонии прощания и встречи, которая проходила всего дважды в цикле одного витка.

Сейчас наступала та самая ночь, когда Уэльс должен наведаться к нему с визитом, а Луна должна была спуститься на Землю. Всего одна ночь, но какая ночь! Пир, торжество и увеселение ждало Ардос и его обитателей. Всех, кроме одного. Того, которого они укрыли во мраке Одинокого острова, скрытого от глаз всех и вся. Того, кого они спрятали, пожелав оставить его в сумраке ночи до поры до времени.

А время представить его ещё не пришло, и поэтому Луна так сильно беспокоилась о том, что Уэльс узнает о существовании её Эскру раньше, чем это было им нужно. Но укрывать его на острове они тоже больше не могли. Мальчик был готов к обучению.

«Живой, — размышлял Тенебрис, поднимаясь по дорожке склона, ведущей в его удел. — Уэльс расслышит стук его сердца ещё до того, как пересечёт первый слой. Я могу укрыть его в самых дальних своих владениях, но даже это расстояние не заглушит стук его сердца, разносящийся на многие мили ударами стенобитных орудий. Я знаю, что поможет. Лишь одно средство прекратит этот нескончаемый бой, который уже и мне действует на нервы». — Он покосился на юношу, идущего практически вровень с ним.

— Перед тем как утолить твою жажду познаний, предлагаю отпраздновать твоё новое рождение, — был необычайно добр и услужлив Тенебрис, обращаясь к Эскру.

— Я буду рад не только разделить с вами трапезу, но и просто сидеть за одним столом, — с уважением ответил ему Эскру, не почувствовав никакого подвоха.

— Вот и прекрасно, — сдержанно произнёс Тенебрис, а внутри был рад тому, что юноша покладист. — Слуги уже всё подготовили. — Он проник сознанием в каминный зал и проверил, выполнены ли указания, которые он дал несколько мгновений назад. В эту комнату Тенебрис сейчас вёл Эскру, хотя никто ранее сюда не был допущен, лишь одни слуги мелькали незаметными тенями, выполняя приказания хозяина.

Зайдя внутрь замка и сразу направившись в каминный зал, Эскру неотступно следовал за повелителем, который стремительным шагом бесшумно двигался дальше, вглубь тёмных стен и сводов. Обводя коридоры взглядом, Эскру заметил, какими высокими тут были потолки. Не сравнить с его скромным пристанищем. А окна! Арочные, выложенные тёмными блоками грубо отёсанных камней, обрамившими проёмы, точно паук сплёл геометрию паутины. Неожиданно Тенебрис исчез. Эскру, остановившись у самой стены, немного растерялся и озирался по сторонам. Сделав оборот вокруг себя, он не заметил и слуг. В коридоре он стоял совершенно один. Плавно поворачиваясь обратно к стене, он обнаружил распахнутую перед ним дверь. Эскру мог поклясться, что её тут не было раньше. Что стена была совершенно гладкой, хоть и выложена грубой кладкой камней. Заглянув внутрь, он заслонил лицо рукой, прищуривая глаза от яркого пламени.

— Проходи, — услышал он голос Тенебриса, доносившийся из глубины комнаты.

Медленно разлепив один, а потом второй глаз, он привыкал к непонятно откуда вспыхнувшему свету. Убирая руку с лица, и всё ещё быстро моргая и прищуриваясь, он попытался разглядеть само пространство, куда его приглашали войти. Сделав несколько шагов, он встал так, чтобы свет от пламени не падал прямыми лучами ему в глаза. Перед ним предстало квадратное помещение, где был лишь стол, пара тронов да камин, который его ослепил. Тенебриса он разглядел как сгусток темноты, усевшийся в трон. Огонь за спиной прекрасно скрывал его в сумраке.

— Туда.

Эскру увидел движение руки Тенебриса, которая указывала по направлению трона, стоящего напротив.

Повинуясь, Эскру подошёл к трону и, садясь в него, обернулся, чтобы посмотреть на дверь, которая внезапно открылась ему и пропустила внутрь помещения. Сейчас на её месте была сплошная стена. Кладка камней была тут более аккуратной. Грубые края уже не торчали в разные стороны разъярёнными ежами. В комнате не было ни одного окна, а единственным источником света тут был камин, который на самом деле только мешал и отвлекал своими мерцаниями и потрескиваниями. Тенебрис не просто терпеливо ждал, когда его гость разместится в троне Луны и закончит осмотр. Он изучал реакцию мальчика на всё происходящее с ним. И он был доволен. Эскру вёл себя достойно наследника — скромно, сдержанно, бесстрашно, вдумчиво. Лицо его не выражало эмоций, однако для Тенебриса это было не так важно. Его более заботило то, что переживал мальчик внутри, ибо за годы, проведённые на Одиноком острове, он вполне овладел навыком сокрытия переживаний, которые так часто отражались на лицах смертных.

— Может быть, я и глух, — неожиданно сказал Эскру, — но не слеп.

Он захлопнул и отрезал все пути, по которым Тенебрис пытался проникнуть в его душу.

— Значит, научился. — Тенебрис расплылся в довольной улыбке и слегка откинулся на спинку трона.

— У Саринов было чему поучиться.

— Благодари Лýну. Она для тебя отобрала лучших.

Эскру почтительно склонил голову.

— Я обязательно выражу ей все похвалы, как только она вернётся.

— О, это будет раньше, чем ты думаешь.

— Вы же не знаете, о чём я думаю.

— Мне и не нужно знать, достаточно было видеть, как ты на неё смотрел. Но ничего. Не выражать эмоции взглядом я тоже тебя научу, — пообещал ему Тенебрис. — Лýна — эффектная женщина. Сложно устоять. — Он слегка кивал словам Эскру, который вытянулся в её троне, словно страшился прикоснуться к спинке.

Неожиданно Тенебрис поднялся со своего места и подошёл к центру стола, где стояла вся приготовленная для торжества посуда. Откинув полу своей мантии, он обнажил небольшой кинжал, который висел у него на бедре, сплошь усыпанный самоцветами, сверкающими в пламени огня. Вытащив его из ножен, он вытянул руку вперёд, остановив ладонь прямо над одним из пустых бокалов. Он разрезал фарфоровую кожу, из которой потекла алая кровь, наполняя тонкой струйкой прозрачные стенки посудины. Как только жидкость наполнила бокал до половины, Тенебрис сжал ладонь. Из неё вытекли остатки багряных капель, и он спрятал в складках рукава мантии. Тенебрис, словно проделывала этот трюк тысячи раз. Эскру, безмолвно наблюдая за всем процессом, понял, что бокал с кровью предназначался для него. Он сидел словно зачарованный. Эта магия, происходящая сейчас, окутала и обволокла его, убаюкала сознание и смягчила все всплески эмоций.

— Пей, — услышал он приказ Тенебриса.

Он протянул руку и принял дар. Тенебрис вернулся на своё место, по пути захватив бокал и для себя, уже наполненный прозрачной жидкостью. Усевшись на трон, он впился в юношу глазами, ожидая его дальнейших действий.

— За великое наследие! — поднял свой бокал Тенебрис, произнося пророческие слова.

— За его основателей! — поднял Эскру в ответ свой и осушил его несколькими глотками.

Несмотря на то что кровь из ладони Тенебриса бежала проворными ручейками, глотать её было нелегко. В бокале она превратилась в тягучую и вязкую жидкость, а на вкус была солёной и терпкой до такой степени, что у Эскру появилось чувство жжения во рту. Докончив с содержимым и поставив бокал на стол, он почувствовал, что не может произнести ни слова. Как обездвиженным застывает его язык, как его собственная кровь замедляет движение, как тело каменеет, а сознание погружается в глубокий сон. Последнее, что он запомнил перед тем, как закрыть веки — это непроницаемое, властное и удовлетворённое лицо Тенебриса, который пронизал его ледяным взглядом насквозь.

— Славно, — торжественно прошептал Тенебрис, увидев, как тело юноши безжизненно осело в троне его супруги. Он, степенно упёршись на спинку трона и облокотившись на ручки, начал медленно потягивать жидкость из своего кубка, ожидая момента, когда Эскру придёт в сознание и вернётся к ним обновлённым.

ГЛАВА 4

Слави, как и следовало ожидать, сначала настороженно, но потом тепло приняли двух скитальцев, прибывших к ним из других миров. Оба были изгнанниками. Оба отбывали наказание, но за разные деяния. Оба живые, но одна — смертная, а вторая — бессмертная. Одна — выдворенная из чужого ей мира Хранителей, а вторая — отлучённая от своего родного, Земли. Оказавшись снова вместе, сведённые в одной точке Создателями, они стояли напротив друг друга и смотрели словно в собственное отражение. Альма за такой, казалось бы, короткий срок пребывания без Девы сейчас была ей уже чуть выше плеча. Она, слегка запрокидывая голову и глядя Деве в глаза, чувствовала сожаление и раскаяние о содеянном. Однако даже сама себе Альма не могла объяснить, почему же её так тянет на Землю. Дева смотрела на неё с пониманием. Она, не видя её глаз, надёжно спрятанных за темнотой стёкол, прекрасно понимала, что чувствует эта уже такая взрослая девочка.

— Прости, — прошептала Дева, чувствуя за собой вину, которая тяготила её.

— Тебе не за что просить у меня прощения, — покачала головой Альма.

— Есть за что. Я не должна была молчать, утаивать от тебя знания о твоём происхождении, — искренне раскаивалась Дева, так как понимала, куда их обоих сослали, но даже представить не могла, какое наказание мог получить Даррен.

— Я всё понимаю. Ты делала то, что тебе велели, и прекрасно справлялась со своими обязанностями. Даже несмотря на то, что я такая… другая, — ответила Альма, немного запнувшись на последней фразе.

— Ты необычная девочка, великолепная в своём воплощении, — чуть улыбнулась Дева, видя перед собой чудесное дитя, рождённое смертными.

— Необычно непослушная, — широко улыбнулась ей в ответ Альма.