жизнь – одна, годы уходят, и их не вернуть.
жизнь ставит подножки, но одновременно учит нас быть сильнее
– Я отлично проживу и без любви. Зато мне никто не изменит.
где врачи соединяли ее раздробленные кости. Врачи сказали, что жить она будет, а вот ходить… Прогнозировать что-либо слишком рано, понадобится долгая реабилитация.
Но Кейт – молодая и сильная, и Элизабет верила, что сестра справится.
Зато родители отчаялись: мама все время плакала, а папа ее успокаивал, поддерживая за плечи.
– Кейт, наша доченька… Как же так!
В голове не укладывалось, что такое вообще могло случиться. Для Элизабет же, которая отлично знала Кейт (а сестра была задумчивой, невнимательной и романтичной), это было вполне ожидаемо. В прошлом году она сломала руку, когда перелезала через забор, чтобы понюхать лаванду. Упала. Итог – три недели в гипсе. Сейчас все серьезнее, похоже, в гипс ее засунут целиком.
Элизабет передернуло, и она отошла от окна.
– Элиза!
Хейли, ее подруга, бежала к ним, приложив руку к сердцу. Рыжие волосы девушки
Знаю, я поздно… – начала оправдываться девушка, имея в виду, что уже вечер, но цыганка поняла все по-своему.
– Для настоящих чувств поздно никогда не бывает. Настоящая любовь ждет столько, сколько положено, и не требует других доказательств.
Элизабет, до самой старости я хочу видеть тебя рядом, в кругу наших детей и внуков, в большом двухэтажном доме, заполненном детским смехом.
любовь – это забота друг о друге и поддержка.
– Нет… мне надо…
– Элиза…
Кристиан подошел к девушке вплотную, робко, нежно и бережно коснулся ее щеки своими теплыми пальцами.
Она подчинилась, посмотрев в его глаза, цвет которых сейчас напомнил малахитовую зелень.
– Я люблю тебя, – проговорил Кристиан.
– Знаешь, что жаль? – спросила она, посмотрев на него. – Что ты ее заберешь.
– Когда-нибудь узнаешь. И ты не перепутаешь это чувство, его невозможно описать, им надо дышать.
