год моей бар-мицвы у меня появилась и задержалась на четыре года угревая сыпь. Но все же я продолжал надеяться. Как только сыпь прошла, линия волос стала отступать назад, будто хотела убраться подальше от моего позорного лица. Уши, довольные тем, что им досталось теперь больше внимания, оттопырились, похоже, еще сильнее. Веки опустились, – видимо, из-за натиска ушей им не хватало сил, – а брови зажили собственной жизнью, ненадолго достигнув предела всех мыслимых ожиданий, а потом даже превзошли их и приобрели