Растраты 
и растратчики

(к 100-летию издания сборника статей

Государственного института

по изучению преступности и преступника)

© ИЗиСП, 2026

© Ю.В. Трунцевский, В.В. Севальнев, 2026

© ИД «Городец», оригинал-­макет (верстка, корректура, редактура, дизайн), полиграфическое исполнение, 2026

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

@ Электронная версия книги подготовлена

ИД «Городец» (https://gorodets.ru/)

Вместо предисловия

На этапе становления отечественной криминологии начиная с середины 1920-х годов наблюдается акцент на определение роли государственного контроля и укрепления правовых основ в условиях социалистической индустриализации. В этом контексте следует считать первой монографическую работу, подготовленную сотрудниками Государственного института по изучению преступности и преступника (предшественник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации)1 в 1926 г. — «Растраты и растратчики»2.

В то время утверждение социалистической системы хозяйства установление максимально благоприятных условий для ее совершенствования, упрочения и подъема было сопряжено с повсеместным, бурным и устойчивым ростом растрат, обнаружившихся во всех областях государственной, хозяйственной и общественной жизни страны. Мощная волна заключенных, которая нахлынула на места лишения свободы состояла из большого числа растратчиков.

Практически впервые в стране в криминологических целях был применен метод массового социологического обследования. Всего при личном участии членов Института было обработано 2600 опросных листков лиц, осужденных за растраты в 1925 г. и находящихся в местах заключения.

В том же направлении работала и юридическая наука, и практика борьбы с должностной преступностью, материальным источником которой являлся сформировавшийся социалистический хозяйственный уклад, экономика социалистического общества, которая, в свою очередь, оказывала определяющее влияние и на его нормотворческую деятельность в области противодействия проявлениям коррупции.

Результаты, проводимых Институтом в те годы криминолого-­социологических исследований, обусловили формирование уго­ловно-­правовых концепций, ставших основой для борьбы с должностной преступностью и обеспечения правопорядка, что предопределило дальнейшее развитие науки уголовного права и криминологии.

Помимо безусловно теоретического интереса, результаты проведенного Институтом в 1925 г. исследования о растратах и растратчиках, послужили решению чисто практических задач и были широко использованы всеми учреждениями, ведущих борьбу с данного вида преступлениями3.

Газета «Известия». 1926. 7 окт.

Уже сама постановка этого вопроса в 1920-е годы была огромным научным достижением. Но дело не ограничилось его постановкой. В те же годы, наряду с другими, выдвигаются новые научные идеи. Магистральная линия развития научной мысли, которая, находясь еще у самых своих истоков, сосредоточивалась на выяснении сущности порожденных советским общественным строем новых явлений, требовавших создания адекватных им новых научных решений.

В работе была показана роль и значение растрат среди основных звеньев служебных правонарушений, представлены характерные черты этого вида должностного преступления — должностной растраты.

Помимо возможности изучения больших масс «человеческого материала», Институт исходил из соображений «практического порядка: необходимость найти основные причины «растратной эпидемии», выяснить те пункты, в которых зарождается это явление, изучить его возникновение и рост, питающие его и благоприятствующие ему моменты и целый ряд других факторов, ясное и точное знание которых необходимо не только для органов, ведущих непосредственную борьбу с преступностью, но и для принятия предупредительных мер и максимального устранения обстоятельств, вызывающих и благоприятствующих растратам»4.

Рассматривая представленную в этой работе динамику взяточничества и растрат, а также их взаимосвязь, можно сделать важный теоретический вывод о том, что подавление одного вида коррупционного преступления может приводить к росту другого. В частности, когда государство активно боролось с взяточничеством, у некоторых служащих, обладающих преступным «инстинктом», возникла необходимость искать альтернативные способы незаконного обогащения, что в итоге проявилось в увеличении случаев растраты государственного имущества и служебного подлога. Это взаимодействие подчеркивает необходимость комплексного подхода к борьбе с коррупцией, который должен учитывать не только количественные показатели, но и качественные аспекты преступной деятельности.

Частая перемена службы отмечалась характерной чертой для должностей, на которых наблюдались случаи растраты государственного имущества. Этот феномен можно рассматривать как симптоматичный для лиц, склонных к совершению растрат, поскольку именно они чаще всего перемещаются между различными должностями. Растратчики, как правило, выбирают в качестве своей деятельности «хлебные» учреждения, где есть возможность для незаконного обогащения. Наличие многолетнего стажа и опыта на одной должности не способствует росту случаев растраты, а наоборот, частая смена должностей у таких служащих создает серьезные угрозы для сохранности государственного имущества.

Остро актуальным видится вывод А.Н. Трайнина о том, что ожидаемое значительное снижение статистики растрат не будет являться показателем реального улучшения криминальной ситуации, поскольку оно может быть обусловлено лишь изменением подходов к классификации преступлений, в том числе за счет включения в эту категорию дел о недостаче имущества или халатном отношении к служебным обязанностям. Для адекватной оценки эффективности антикоррупционных мер необходимо учитывать не только количественные показатели, но и качество расследуемых дел, чтобы избежать искажения реальной картины коррупционных проявлений и не допустить дальнейшего роста истинной коррупции в обществе5.

В настоящее издание включена научная статья М.А. Чалисова6, в которой он приводит результаты биосоциального исследования растратчиков в Ростове-на-­Дону7, анализируя их социальное происхождение, возраст, образование, семейное положение, мотивацию преступлений и биологические особенности. Автор описывает, что большинство растратчиков — люди с низким уровнем образования, крестьянского и рабочего происхождения, в возрасте 20–30 лет, часто начинающие самостоятельную жизнь в раннем возрасте и обладающие наследственной предрасположенностью к алкоголизму и невротическим состояниям. В статье подробно рассматриваются социальные условия, мотивы растраты, особенности конституции, наследственность, характерные психологические черты и физиологические предпосылки, такие как внушаемость и нервно-­психические отклонения. М.А. Чалисов обращает внимание на роль наследственных факторов, влияние алкоголизма и психологической неустойчивости, а также на социальные и биологические аспекты, формирующие личность правонарушителя, что позволяет глубже понять причины и особенности преступлений, связанных с растратой государственных и общественных средств.

Отдельная работа по должностным растратам была подготовлена профессором Института Н.Н. Полянским8. Анализируя причинный комплекс растрат в сфере кооперации, среди большого числа причин, объясняющих это явление, он выделял особенно две: «1) не предоставление в весьма частых случаях лицу, заведующему предприятием, права самому подбирать сотрудников; 2) отсутствие (опять-таки не всегда, но в частых случаях) между членами кооператива и его руководящими органами той связи, при которой первые чувствовали бы себя настоящими хозяевами предприятий кооператива, а вторые сознавали бы свою прямую перед членами кооперативной организации ответственность»9. Исследователь приводит соответствующие данные: «свыше 54% растрат производится в первый же год службы, и что наибольшее число растрат приходится на лиц со стажем менее 6 месяцев»10. На то время сельскохозяйственная кооперация была наделена полномочиями производить, наряду с государственными органами, заготовку хлеба для вывоза за границу, поднимая хозяйственную кооперативную организацию до уровня государственных органов, вместе с ними принимающую участие в осуществлении хозяйственной общегосударственной задачи; ответственность служащих в такой кооперативной организации за их имущественные злоупотребления наступает как за должностные преступления11. В своей работе ученый подчеркивал, что распространенность растрат и иных хищений в кооперации является решающим фактором отказа вступления крестьян в кооперативы — «Как же мы будем вступать в коопе­рацию, коли там крадут»12.

Следует отметить, что работа Н.Н. Полянского является значительным вкладом в развитие теории и практики борьбы с должностными растратами, вышедшая одной из первых по данной проблематике, она стала важной научной и практической базой в области противодействия коррупции и злоупотреблениям служебным положением, подчеркнув необходимость комплексного подхода, системных мер и научного обоснования в борьбе с должностными растраты.

Анализируя причины возникновения должностных растрат, ученый выделяет социальные и организационные факторы, помогает понять механизмы их профилактики и выявления. Полянским Н.Н. рассматривается вопрос по совершенствованию законодательства, в том числе, о внесении в уголовных закон нормы о привилегированной растрате при добровольной реституции или возмещении ущерба виновным, что актуально и в современный период для повышения эффективности мер минимизации последствий коррупционных правонарушений13.

Полянский Н.Н. Должностные растраты: их уголовное преследование. М.: Правовая защита, 1926. 42 с.

К вопросам борьбы с растратами обращались ученые-­крими­налисты Института. Так, П. Тарасов-­Родионов и М. Ласкин отмечали14, что в делах о растратчиках-­расхитителях большое значение должно уделяться профилактической работе следователя, исчерпывающему анализу системы работы, если не всего учреждения, то его части, где было совершено преступление — «без этого нельзя ни правильно оценить степень социальной опасности, ни наметить пути как к ликвидации последствий преступления в данной организации, так и к предотвращению возникновения подобных преступлений в других путем своевременной сигнализации соответствующим организациям о выявленных следствием общих недочетах»15.

Тарасов-Родионов П., Ласкин М. Расследование дел о растратах иподлогах: практическое пособие для следователей и юридических курсов. М., 1935. 80 с.

Работа этих ученых по расследованию дел о растратах и подлогах содержит всесторонний анализ методов и техники расследования дел о растратах, подлогах и иных формах хищений социалистической собственности должностными лицами, значительно расширяет научную базу в области борьбы с коррупцией. В теоретическом плане она подчеркивает важность системного и методологического подхода к расследованию, выделяет роль квалифицированных экспертиз, профессиональной подготовки следователей, а также внедрения современных методов, таких как бригадное и открытое расследование, в профилактику и раскрытие коррупционных преступлений.

Теоретическая база, изложенная в этой работе, способствовала формированию устойчивых принципов борьбы с коррупцией, ориентированных на повышение качества расследований, своевременность и профилактическую работу, а также активное вовлечение общественности. Тогда и сейчас эти принципы актуальны.

Применительно к сегодняшним реалиям борьбы с коррупцией отнесение все большего числа случаев нарушений законодательства к коррупционным преступлениям также может привести к парадоксальному эффекту роста истинно коррупционных проявлений. Это связано с тем, что механическое увеличение числа зарегистрированных дел о коррупции, в том числе за счет включения в эту категорию деяний, не представляющих высокой общественной опасности, например, граничащих с нарушениями исключительно служебной дисциплины, может создать иллюзию успешной борьбы с коррупцией.

Анализ эволюции отечественной юридической мысли с первых лет создания Института и до наших дней, демонстрирует развитие научных подходов, начиная с наиболее значимой работы по выявлению закономерностей растрат и до определения сущности коррупции и правовым мерам по ее противодействию, в ответ на современные изменяющиеся социальные, экономические и политические условия.

В связи с этим актуальность представленных работ Института о растратах и растратчиках, идеи, заложенные в ней учеными Института, доказывают необходимость комплексного подхода к противодействию коррупции в современный период. В условиях динамично меняющегося социального и экономического ландшафта, а также с учетом новых вызовов, таких как цифровизация и глобализация, важно учитывать, как количественные, так и качественные аспекты коррупционных проявлений. Практика показала, что борьба с коррупцией не может сводиться лишь к количественным показателям, а требует глубокого анализа причин и условий, способствующих возникновению должностных преступлений.

Надеемся, что данная книга послужит важным источником знаний и практических рекомендаций для специалистов, занимающихся реализацией антикоррупционной политики, ученых и студентов, всех, кто интересуется вопросами правопорядка. Она может стать основой для дальнейших научных исследований и разработки эффективных мер, направленных на снижение уровня коррупции и укрепление правовых основ в России. Важно, чтобы уроки, извлеченные из анализа прошлых ошибок и достижений, были учтены при разработке современных стратегий противодействия коррупции, что позволит создать более устойчивую правовую систему и действенные антикоррупционные механизмы.

Ю.В. Трунцевский,

зав. лабораторией противодействия коррупции, отмыванию денег и финансированию терроризма ИЗиСП при Правительстве РФ, д-р юрид. наук, проф.

В.В. Севальнев,

и.о. зав. лабораторией правовых исследований законодательства Китая, вед. научн. сотр. лаборатории противодействия коррупции, отмыванию денег и финансированию терроризма ИЗиСП при Правительстве РФ, канд. юрид. наук

РАСТРАТЫ И РАСТРАТЧИКИ

Труды Госуд. Института по изучениюпреступности и преступника

Составлена при участии Е.Г. Ширвиндта,
А.А. Пионтковского, В.С. Халфина,
Д.П. Родина, С.А. Укше, Н.Н. Гедеонова,
В.И. Куфаева, В.Р. Якубсона, Т.Е. Сегалова,
А.Е. Петрова, А.Н. Трайнина

Предисловие

Волна дел о растрате, широкой полосой прокатившаяся по всем органам, имеющим задачей борьбу с преступностью в РСФСР, не могла не остановить на себе внимания Государственного Института по изучению преступности и преступника.

Если преступность, как общественное явление, всеми своими корнями лежащее в социальных и экономических условиях данного времени и места, является объектом специального теоретического и практического интересов Государственного Института, то такое явление в области преступности, как повсеместный, бурный и устойчивый рост растрат, обнаружившийся во всех областях государственной, хозяйственной и общественной жизни страны, должен был подвергнуться самому широкому и углубленному изучению со стороны всех секций Института. Этого требовали не только теоретический интерес, не только соблазнительная для научного исследователя возможность изучения больших масс «человеческого материала», но и соображения практического порядка: необходимость найти основные причины «растратной эпидемии», выяснить те пункты, в которых зарождается это явление, изучить его возникновение и рост, питающие его и благоприятствующие ему моменты и целый ряд других факторов, ясное и точное знание которых необходимо не только для органов, ведущих непосредственную борьбу с преступностью, но и для принятия предупредительных мер и максимального устранения обстоятельств, вызывающих и благоприятствующих растратам.

При выполнении взятой им на себя задачи Государственному Институту надлежало прежде всего установить метод исследования. В этом отношении Институт встал на путь массового обследования лиц, осужденных за растраты и находящихся в местах заключения. Социально-­экономической секцией Института, совместно со статистическим бюро Института был составлен проект опросного листа. Листки были разосланы по всем местам заключения РСФСР и заполнялись самими растратчиками под наблюдением учебно-­воспитательных частей мест заключения. В Москве листки заполнялись под наблюдением сотрудников Института, и точность получаемых ответов проверялась по имеющимся в местах заключения материалам.

Заполненные и полученные в числе 2600 опросные листки были просмотрены и выверены, при чем оказались пригодными к обработке и были обработаны 2273 опросных листка. Полученные позже, во время работы, еще 600 опросных листков, не могли уже быть использованы. Листки были разделены для обработки на три части и были обработаны отдельно «по Москве, другим городам и сельским местностям», причем растратчики были разделены на 11 групп: 1) в фабкомах и месткомах, 2) в профсоюзах, 3) в первичных кооперативах, 4) в кооперативных союзах, 5) в  административных органах, 6) в государственных торговых органах, 7) в  государственных хозяйственных органах, 8) в жилищных товариществах, 9) в Красной армии, 10) в общественных организациях и 11) прочие растратчики.

Каждая группа разрабатывалась по следующим таблицам:

1) Комбинация возраста с жилищными условиями;

2) » » » брачным положением и колич. детей;

3) » » » отношением к семье и числом иждивенцев.

4) Комбинация возраста с наркоманией;

5) » » » началом употребления алкоголя;

6) » » » посещением игорных домов и т. д.;

7) » родной, чужой семьи с отношением родителей;

8) » » » » » местом жительства до школы.

9) Комбинация родной, чужой семьи с образованием;

10) » » » » » обучением ремеслам;

11) » » » » » началом работы на дому;

12) » » » » » » » вне семьи.

13) Комбинация родной, чужой семьи с возрастом самостоят. жизни.

14) Комбинации возраста самостоятельного заработка и возраста получения подотчетных сумм.

15) Репрессии в комбинации с судимостью.

16) » » » » партийностью.

17) » » » » растраченной суммой и бюджетом.

18) Комбинации времени ревизий, наличия на руках подотчетных сумм, кем обнаружено, растрачено единолично, совместно и состояние опьянения во время растраты.

19) Те же комбинации, но вместо времени производства растраты — растраченная сумма.

20) Состояние опьянения, растраченная сумма, состояние отчетности, мотивы растрат, произведено единолично, совместно.

21) Изменение занятий растратчиками с довоенного времени до растраты (занятие во время преступления, 3 года назад, 6 лет назад и обычно).

22) Годы получения подотчетных сумм и партстаж.

23) » » » » » занятие до вой­ны.

24) Занятие во время совершения преступления и образование.

25) » » » » » с возрастом первого получения подотчетных сумм.

26) Занятие во время совершения преступления в связи с растраченными суммами.

Помимо социологического обследования, произведенного путем изучения опросных листков, в г. Москве было произведено психологическое обследование группы заключенных растратчиков (85 человек), а Главным Управлением местами заключения были опрошены все губернские инспекции мест заключения об общем количестве и о составе заключенных растратчиков.

Полученный материал был с различных точек зрения систематизирован и исследован научными сотрудниками Института — авторами настоящего сборника. Обилие научного материала не дало, конечно, возможности исчерпывающего его изучения в предлагаемых статьях. Вряд ли можно было требовать от настоящего сборника и окончательных, бесспорных выводов из данных обследования. Государственный Институт считал бы свою задачу выполненной, если бы этот сборник дал в руки заинтересованных лиц и учреждений полный и достаточно систематизированный статистический материал и те первые выводы, которые слишком очевидно проглядывают сквозь статистические таблицы, приводимые в сборнике. Но Государственный Институт с тем большим сознанием полезности настоящего сборника приступает к его изданию, что кроме статистического материала и первых общих выводов авторы сборника делятся в своих статьях и с результатами хотя и не исчерпывающего, но все же углубленного и детального его изучения с разных точек зрения.

В отношении выводов из этого изучения Государственный Институт стал на точку зрения необходимости предоставить каждому автору возможность самостоятельного независимого суждения. Необходимо поэтому иметь в виду, что эти суждения представляют собою не точку зрения Государственного Института в целом, а каждого из авторов в отдельности.

Ограничиваясь этими краткими замечаниями, Государственный Институт надеется, что материал, содержащийся в настоящем сборнике, помимо теоретического интереса, который он, несомненно, представляет, послужит и чисто практическим задачам и будет широко использован всеми учреждениями, на долю которых выпала трудная задача борьбы с социальным злом — растратами и растратчиками.

Е.Г. Ширвиндт

А.А. Пионтковский
113-я и 185-я статьи Уголовного Кодекса

Юридический очерк

I

Задача настоящего очерка — дать юридический анализ постановления нашего уголовного законодательства о растратах, или, выражаясь точнее, о присвоении. Хотя термин «растраты» пользуется широким распространением для обозначения преступлений, предусмотренных ст. 113 и 185 УК, однако, он не отличается достаточной точностью. Растраты, как мы увидим в дальнейшем, являются одним из способов присвоения. Может быть налицо состав интересующих нас преступлений (ст. 113 и 185) и без растраты чужого имущества. Поэтому мы считаем более правильным пользоваться в дальнейшем термином «присвоение», вместо термина «растрата».

Включение юридического очерка о присвоении в настоящий сборник вызывается необходимостью дать представление читателю о круге тех действий, которые охватываются составами преступлений, обрисованными в ст. 113 и 185 УК. Это даст читателю понятие о том преступлении, которое является, на основании собранного анкетного материала объектом уголовно-­социологического изучения в других статьях настоящего сборника. Изучение постановлений нашего права о присвоении мы ограничиваем лишь анализом соответствующих норм материально-­уголовного права. Исследование вопросов уголовно-­процессуального характера, связанных с рассматриваемыми преступлениями, не входит в нашу задачу.

Уголовный Кодекс 1922 года в его последней редакции посвящает присвоению две статьи: 113 и 185.

Ст. 113 гласит: «Присвоение или растрата должностным лицом денег, ценностей или иного имущества, находящихся в его ведении в силу его служебного положения, карается — лишением свободы на срок не ниже одного года и увольнением от должности.

Те же действия, совершенные должностным лицом, облеченным особыми полномочиями, или присвоения особо важных государственных ценностей карается — наказаниями, предусмотренными 2 частью статьи 106».

Статья 185 гласит: «Присвоение, т. е. самовольное удержание с корыстной целью, а также растрата имущества, вверенного для определенной цели, учиненное частным лицом, карается —

принудительными работами или лишением свободы на срок до 6 месяцев».

Громадное большинство осужденных, заполнивших нашу анкету, были осуждены по 113 статье УК.

Из 2273 лиц, заполнивших анкету о растратчиках.

Незначительное количество осужденных по ст. 185 УК объясняется, во-первых, сравнительно редким применением ее на практике, а во-вторых, тем, что осужденные по ней лишь незначительный срок находились в местах заключения.

Как видно из приведенных статей 113 и 185 УК, определение понятия «присвоение» дано в ст. 185. Присвоение с точки зрения Уголовного Кодекса есть самовольное удержание с корыстной целью или растрата имущества, вверенного для определенной цели. Понятие присвоения, даваемое нашим УК, охватывает лишь присвоение предметов, вперенных для определенной цели, и не охватывает собой присвоения предметов, так или иначе случайно попавших в обладание данного лица (присвоение находки, присвоение имущества, попавшего в ведение данного лица по ошибке и т. д.). Буржуазно-­уголовное законодательство в своих постановлениях о присвоении охватывает более широкий круг действий. Оно относит к присвоению наряду с присвоением вверенного имущества также и присвоение имущества, случайно попавшего во владение данного лица. Французское уголовное законодательство в отличие от других буржуазных уголовных кодексов рассматривает обращение находки в свою пользу не как присвоение, а как кражу. Как мы увидим ниже, наша судебная практика и отдельные законодательные акты расширяют данное УК понятие о присвоении, относя к присвоению не только самовольное удержание или растрату предметов, вверенных данному лицу для определенной цели, но также и предметов, случайно попавших в его владение. Проект Уголовного Кодекса 1925 г., идя навстречу потребностям практики, ввел в главе об имущественных преступлениях специальную статью; предусматривающую присвоение находки. Поэтому с точки зрения нашего законодательства и судебной практики правильнее будет дать следующее понятие о присвоении: присвоение есть умышленное противоправное обращение в свою собственность чужого имущества, находящегося в правомерном обладании данного лица.

Социально-­хозяйственное назначение составов преступлений, предусматривающих присвоение, заключается в предупреждении противоправного превращения временно установленных хозяйственных связей лица с вещью (владение) в полную исключительную хозяйственную зависимость вещи от данного лица (собственность). Присвоение нарушает не чужое владение, а чужое право собственности. Этим присвоение может нарушать интересы различных экономических укладов, существующих в хозяйстве СССР. Присвоение является особо социально-­опасным в тех случаях, когда его объектом оказываются социалистические элементы нашего хозяйства — государственное, общественное или кооперативное имущество. Такое присвоение ведет к перераспределению хозяйственных ресурсов между социалистическим и частно-­хозяйственным секторами нашего хозяйства. Массовое распространение должностного присвоения серьезно ослабляет социалистические элементы нашего хозяйства. Особой социальной опасностью массового распространения должностного присвоения для социалистических элементов нашего хозяйства объясняются как особенность построений этого состава преступления, так и те меры социальной защиты, которыми угрожает Уголовный Кодекс за его совершение.

В связи с поставленными нами задачами наше дальнейшее изложение должно быть разделено на две части: 1) юридический анализ содержания общего понятия состава присвоения и 2) юридический анализ отдельных видов присвоения.

II

Юридический анализ любого состава преступления предполагает уяснение содержания следующих его элементов: а) объекта преступления; б) объективных свой­ств преступных действий; в) субъективных свой­ств преступных действий и г) субъекта преступления. К выяснению этих элементов состава присвоения мы и переходим.

А. Объект присвоения

Объектом присвоения является чужое имущество, находящееся в правомерном владении субъекта преступления.

а) Под имуществом, как объектом присвоения нужно понимать исключительно вещи, т. е. материальные предметы внешнего мира. Поэтому не заключает в себе состава рассматриваемого преступления присвоение чужих мыслей. Такое «присвоение» при наличии определенных условий может заключать в себе нарушение авторских прав. Но, конечно, могут быть объектом присвоения предметы, в которых выражены чужие мысли (например, присвоение книг). Не заключает в себе состава рассматриваемого преступления присвоение каких-либо «прав», хотя бы и прав по имуществу без присвоения самой вещи. Поэтому «присвоение» себе права требовать с другого лица уплаты определенной суммы денег не заключает в себе состава присвоения, если оно не сопровождалось присвоением соответствующего документа. Если присвоение такого права основано на подлоге, оно заключает в себе лишь состав подлога; если оно основано на документе похищенного, оно заключает в себе лишь состав соответствующего похищения; присвоение себе такого права в результате обмана даст состав мошенничества и т. д. Если такое право «присвоено» лицом без совершения каких-либо преступных действий, то оно не заключает в себе состава преступления. Предел такому присвоению будет положен решением суда, отвергнувшего исковые притязания такого лица. Но самовольное осуществление «присвоенного» себе в действительности несуществующего права даст состав самоуправства (ст. 103 УК). Не является в юридическом смысле присвоением — присвоение чужой фамилии, именования, присвоение власти и т. д. Объектом присвоения могут быть всякие предметы внешнего мира — твердые, жидкие, газообразные, одушевленные, неодушевленные, потребляемые или непотребляемые, индивидуально-­определенные (незаменяемые) и индивидуально-­неопределенные (заменяемые). Последнее деление вещей имеет особое значение для состава присвоения. Примером заменимых вещей — предметов индивидуально-­неопределенных — могут служить деньги, бутылки с вином одного и того же сорта, мешки с мукой и т. д. Незаменимыми вещами — предметами индивидуально-­определенными — являются предметы или незаменимые по своему существу (антикварная редкость, картины известного художника и т. д.) или в силу выраженной воли их собственника (например, отданные на хранение серебряные ложки с определенным описанием их примет). Отчуждение чужой незаменимой вещи само по себе составляет оконченный состав рассматриваемого преступления (например, продажа данной на сохранение картины). Отчуждение же субъектом чужой заменимой вещи лишь тогда заключает в себе состав присвоения, когда в определенный момент (например, в момент ревизии, в момент наступления срока возвращения принятых на хранение предметов) не оказалось налицо предметов данного рода. Поэтому, напр., покупка предметов должностным лицом для личной надобности на денежные знаки, полученные им на производство закупок для учреждения, не заключает в себе состава присвоения, если порученная закупка была произведена в нужный срок на личные деньги самого должностного лица.

То обстоятельство, что объектом присвоения могут быть лишь вещи, находит свое выражение и в тексте ст. 113 УК. Она называет в качестве объекта присвоения деньги, ценности или иное имущество.

б) Объектом присвоения является чужое имущество. Чужим имуществом при присвоении является имущество, находящееся в чужой собственности, но во владении лица, присвоившего имущество. Поэтому логически невозможно присвоение собственного имущества. С этой точки зрения следует признать квалификацию по ст. 185 УК (§ 24 Инструкции ВЦИК и СНК РСФСР от 11 июля 1923 г. о порядке привлечения к ответственности за нарушение декрета об едином сельско-­хозяйственном налоге — «Вестник Финансов» 1923 г. № 23) растраты, произведенной собственником имущества в отношении его имущества, описанного за неплатеж единого сельско-­хозяйственного налога и сданного ему на хранение до окончательного решения дела — применением ст. 185 УК по аналогии, производимым самим законодателем. Такой же характер, хотя и без ссылки на ст. 185 УК, носит и постановление ст. 14 «Положение о взимании налогов и сборов» (С.У. 1922 г. № 44, ст. 550), в силу которой растрата описанного имущества, переданного на хранение самому недоимщику, карается как присвоение вверенного государством имущества.

Так как по общему правилу невозможно присвоение собственных вещей, то невозвращение предметов, взятых в заем (предметом его могут быть лишь деньги или вещи заменимые, определенные родовыми признаками), не заключает в себе состава преступления, так как заем передает заемщику право собственности на эти предметы и лишь порождает обязательство передачи в определенное время определенного количества предметом данного рода. Но невозвращение предметов при имущественном найме (предметами его могут быть лишь предметы индивидуально-­определенные) заключает в себе состав присвоения, так как имущественный наем не переносит на нанимателя права собственности на эти предметы. Однако при покупке вещей в розницу с рассрочкой платежа наше законодательство, несмотря на то, что вещь переходит в собственность с момента совершения договора16), говорит о возможности привлечения за присвоение. На этой точке зрения стоит декрет ВЦИКа РСФСР от 10 октября 1923 г. «О купле-­продаже в розницу с рассрочкой платежа» (С.У. 1923 г. № 79, ст. 770).

Он устанавливает в дополнение к общим положениям Гражданского Кодекса о купле и продаже (ст. 180–205) ряд специальных правил, касающихся розничной продажи с рассрочкой платежа предметов домашнего обихода, ремесла, профессионального оборудования, сельского хозяйства, домовладения, кооперативного и мелко-­промышленного предприятия в тех случаях, когда предмет продажи предназначается для личного пользования покупателя, а не для иного назначения. Статья третья этого декрета гласит: «До полной уплаты продавцу цены за проданное в рассрочку имущество запрещается перепродавать, закладывать или другими какими-либо способами передавать третьим лицам это имущество, а равно пользоваться имуществом такими способами, которые явно несвой­ственны природе имущества и ведут к его бесхозяйственному уничтожению или порче. Нарушение настоящего запрещения с корыстной целью карается по ст. 185 УК». Это указание следует рассматривать, как применение ст. 185 УК по аналогии, произведенное самим законодателем. Необходимость преследовать указанные действия в уголовном порядке вызывается потребностями охраны, главным образом, интересов государственной и кооперативной торговли, сбывающей потребителю в рассрочку платежа отдельные предметы (напр., машины), имеющие большую ценность.

в) Чужое имущество при присвоении должно находиться во владении лица, присвоившего имущество.

Владение вещью при присвоении может быть в результате различных оснований. Все основания владения при присвоении можно свести к следующим группам:

1) Владение, имуществом, вверенным данному лицу для определенной цели в силу распоряжения собственника или лица, его представляющего. Такое владение может быть в результате различных договоров. Вещь может быть передана данному лицу в пользование, для сохранения, для перевозки, для переработки, для передачи третьим лицам и т. д.

2) Владение имуществом, вверенным данному лицу для определенной цели, в силу распоряжения надлежащей государственной или общественной власти или в силу постановления закона. Сюда подойдут случаи нахождения вещей в ведении должностного лица для осуществления хозяйственных функций данного учреждения, передача частному лицу в силу распоряжения власти для сохранения вещей третьих лиц, на которые наложен арест и т. д.

3) Владение вещью, установившееся в силу каких-либо случайных обстоятельств. Сюда подойдут случаи владения вещью в результате действия сил природы, владение вещью найденной, владение вещью в результате ошибки ее собственника и т. д. УК при построении понятия присвоения говорит лишь о присвоении имущества, специально вверенного для определенной цели (ст. 185) или находящегося в ведении лица «в силу его служебного положения» (ст. 113), т. е. предусматривает присвоение вещи, находящейся во владении данного лица в силу первого или второго из перечисленных оснований владения. Присвоение вещи, находящейся во владении лица в силу других оснований, непосредственно не предусмотрено УК. Однако практическая потребность борьбы с этими социально-­опасными действиями заставляет законодателя в отдельных случаях распространять постановления УК о присвоении также и на присвоение имущества, случайно попавшего во владение данного лица. Такая потребность особенно остро ощущалась в сельском быту. Этим был вызван декрет Совнаркома от 14 мая 1924 г. «О пригульном скоте» (С.У. 1924 г. № 46, ст. 442). Согласно статьи 12 этого декрета несообщение о задержании пригульного скота17 надлежащим органом считается присвоением и влечет уголовную ответственность по ст. 185 УК. Представляется целесообразным распространить по аналогии понятие присвоения и на все случаи присвоения имущества, находящегося во владении лица по перечисленным выше основаниям.

Тем обстоятельством, что вещь при присвоении находится во владении субъекта преступления, присвоение отличается от похищения. Объектом похищения являются вещи, находящиеся в чужом владении. В некоторых случаях оказывается практически трудным разграничить оба состава преступления. При присвоении имущества, вверенного для определенной цели частному лицу (ст. 185), эти сомнения возникают относительно квалификации обращения в свою собственность имущества, находящегося лишь в простом держании данного лица и одновременно в фактическом владении другого лица. Такие случаи следует рассматривать как похищение (кража), так как здесь держатель, обращая имущество в свою собственность, нарушает фактически существовавшее хозяйственное господство над вещью другого лица. Поэтому, напр., не присвоением, а кражей будет утайка прислугой вверенных ей предметов домашнего хозяйства, так как наниматель прислуги не переносит на нее владения этими вещами, находящимися в его квартире. Но, напротив, присвоением, а не кражей будет обращение домашней прислугой в свою собственность денег, данных ей для закупки продовольствия, или продажа портным полученного им для починки костюма. В этих примерах вещь поступает в хозяйственное распоряжение (владение) указанных лиц и для определенной цели и вместе с тем утрачивается фактическое господство (владение) со стороны их прежнего собственника. Хотя санкция ст. 185 УК одинакова с санкцией, указанной в УК за простую кражу у частного лица (пункт «а» ст. 180), но, однако, разграничение между присвоением и кражей все же имеет существенное практическое значение, так как УК, кроме простой кражи у частного лица, знает еще другие виды простой кражи и ряд видов квалифицированной кражи и специальные виды кражи, санкции за которые значительно выше санкции ст. 185 УК. Присвоение же, произведенное частным лицом, известно УК лишь в одной общей форме (ст. 185).

При присвоении имущества, находящегося в ведении должностного лица, могут возникнуть сомнения относительно разграничения его и «кражи из государственных или общественных учреждений и складов, из вагонов и судов, совершенной лицом, которому поручено заведывание таковыми» (пункт «е» ст. 180) Нужно признать, что является едва ли возможным дать четкое разграничение этих двух составов преступлений. В качестве критерия для разграничения их нужно брать объем власти должностного лица в отношении вверенного ему имущества. В тех случаях, когда должностному лицу предоставлено лишь наблюдение за имуществом, следует признать, что он может совершить его похищение, но не его присвоение. В тех случаях, когда должностному лицу предоставлено не только наблюдение, но и в известной мере право распоряжения, он может совершить присвоение, а не похищение этого имущества. Проект Уголовного Кодекса 1925 года учел всю трудность и искусственность разграничения должностного присвоения и кражи, указанной в пункте «е» ст. 180 действующего кодекса. Проект Уголовного Кодекса 1925 года, перечисляя в ст. 180 отдельные виды краж, ничего не говорит о краже, совершенной лицом, которому поручено заведывание похищенным имуществом. Согласно проекта УК 1925 года, в таких случаях может иметь место лишь присвоение имущества, а не его похищение (кража).

г) Владение имуществом при присвоении должно быть правомерным. Поэтому обращение в свою собственность пещей, находящихся во владении субъекта и силу совершенных им ранее преступных деяний, не заключает в себе состава присвоения, а заключает в себе состав какого-либо другого ранее совершенного преступления. Поэтому, например, обращение в свою собственность должностным лицом имущества, полученного им в результате злоупотребления властью, не является должностным присвоением, а заключает в себе лишь состав злоупотребления властью. Судебная практика иногда ошибочно квалифицирует такие действия должностного лица, как должностное присвоение. В кассационной практике неоднократно приходилось выносить определение с указанием на ошибочность подобной квалификации (Опр. УКК ВС УССР от 11 ноября 1924 г. по делу Татаренко, от 14 октября 1924 г. по делу Пригары).

Б. Объективные свой­ства присвоения

С объективной стороны преступное действие при присвоении состоит в противоправном обращении в собственность чужого имущества, находящегося в правомерном владении данного лица. Это обращение в собственность чужого имущества может быть совершено или путем активных действий или путем бездействия. Обращение чужого имущества в свою собственность путем активных действий состоит в растрате имущества, т. е. в отчуждении или потреблении имущества. Отчуждение имущества может быть совершено в разнообразных формах: в форме продажи, мены, дарения и т. д. Спорным может являться вопрос о том, заключается ли с объективной стороны состав присвоения в отдаче имущества в залог. Так как залогодателем по нашему Гражд. Кодексу (ст. 86) может быть лишь собственник заложенного имущества, то отдача в залог есть такое активное действие, которое свидетельствует об обращении чужою имущества в свою собственность. На этой точке зрения стоит и наше законодательство. Так в приведенном выше пункте третьем Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 10 октября 1923 г. «О купле-­продаже в розницу с рассрочкой платежа» заклад имущества до полной уплаты цены его продавцу рассматривается как присвоение. В тех случаях, когда объектом растраты были предметы незаменимые, присвоение является оконченным с момента их отчуждения или потребления. При растрате незаменимых предметов является возможным говорить о покушении на присвоение. Покушение на отчуждение незаменимых вещей составит покушение на присвоение. В тех случаях, когда растрачены были заменимые предметы, присвоение будет совершенным лишь тогда, когда в момент, в который они должны быть на месте (напр., момент ревизии при должностной растрате) или, в который они должны быть возвращены собственнику, они не окажутся налицо. Так как здесь присвоение заключается в непредставлении нужных предметов в определенный момент, хотя и вследствие их растраты, то является невозможным в этих случаях конструировать покушение на присвоение. Представление в нужный момент вместо растраченных заменимых предметов других совершенно тождественных с растраченными исключает возможность говорить о присвоении.

Обращение чужого имущества в свою собственность путем бездействия состоит в невозвращении владельцем предметов тогда, когда они должны быть возвращены их собственнику (физическому или юридическому лицу). Обязанность возвращения имущества в определенный срок может наступить или в силу заранее установленного договора или в силу существующего закона или в силу предъявленного к лицу требования о возвращении имущества со стороны собственника, или его законного представителя. Состав преступления с объективной стороны осуществляется целиком в тот момент, когда данное лицо было обязано возвратить имущество и оно этого не сделало. Поэтому покушение на присвоение здесь по существу невозможно. Для состава присвоения является безразличным какими еще другими действиями субъекта сопровождается невозвращение или растрата чужого имущества. Присвоение может сопровождаться отказом лица возвратить чужое имущество, может сопровождаться его полным молчанием, может сопровождаться ложным уверением об утере имущества, утайкой имущества, симуляцией ограбления, ложным уверением, что имущество и не поступало к нему во владение и т. д.

Обращение чужого имущества в свою собственность заключает в себе состав присвоения лишь постольку, поскольку оно является противоправным. Правомерное обращение чужого имущества, находящегося во владении данного лица (напр., вследствие согласия собственника, или в состоянии крайней необходимости), очевидно, не заключает в себе состава преступления.

Одного факта недостачи имущества мало для того, чтобы с объективной стороны констатировать наличие состава присвоения. Необходимо, чтобы недостача явилась результатом действий лица, направленных на обращение имущества в свою пользу. Между этим действием и недостачей должна существовать причинная связь. В судебной практике были нередки случаи, когда установление лишь факта недостачи имущества влекло за собой осуждение по ст. 113 УК. Кассационная практика Верхсуда и циркуляры НКЮ вели все время с этим решительную борьбу18.

В. Субъективные свой­ства присвоения

С субъективной стороны присвоение может быть совершено лишь с пряным умыслом. Умысел субъекта должен заключать в себе: 1) сознание, что присвоенное имущество, хотя и находится в его владении, но не принадлежит ему по праву собственности и 2) желание, несмотря на это, обратить чужое имущество в свою собственность. УК в ст. 185 говорит о корыстной цели, как цели деятельности при присвоении. Корыстную цель при присвоении не следует понимать слишком узко. Это не только цель личного обогащения. Это цель обращения с чужим имуществом на правах собственника, хотя бы и без цели личного обогащения. Поэтому присвоение имущества для передачи другим лицам, для раздачи его нуждающимся, или пожертвования его от своего имени в музей и т. д. заключает в себе состав присвоения. Указанные мотивы деятельности могут приниматься во внимание лишь для определения степени социальной опасности преступника. Они могут служить основанием смягчения назначенной меры социальной защиты или даже для прекращения дела в порядке ст. 4а УПК. Отсутствует состав преступления и в тех случаях, когда субъект удерживает правомерно поступившее к нему во владение чужое имущество не с целью обращения его в свою собственность, а с какой-либо иной целью. Поэтому, напр., удержание чужого имущества с целью принудить его собственника к уплате причитающегося долга нужно рассматривать не как присвоение, а как самоуправство.

При присвоении не всегда легко констатировать наличие в действительности прямого умысла, направленного на присвоение имущества, так как далеко не всякое фактическое удержание в своем владении чужого имущества свидетельствует само по себе о наличии такого умысла. Поэтому в случае сомнения для решения вопроса о том, есть ли в данном конкретном случае просрочка исполнения обязательства передать собственнику его имущество или же присвоение чужого имущества, следует признать целесообразным предъявление собственником, или лицом его заменяющим, категорического требования о возвращении имущества к лицу, обязанному его возвратить.

Присвоение неосторожное не может влечь за собой уголовной ответственности, оно может являться основанием лишь для ответственности в гражданском порядке. Поэтому ошибочное представление субъекта, что отчуждаемое или потребляемое имущество является его собственным, устраняя умысел в совершенной растрате, устраняет тем самым и состав преступления в действиях субъекта.

Специальное внимание на субъективную сторону состава присвоения было обращено в циркуляре НКЮ РСФСР от 1 февраля 1926 года за № 24 («ЕСЮ» 1926 год, № 11). Этот циркуляр предложил при расследовании дел о растратах и присвоении главное внимание обращать на «выявление основного признака преступлений этого рода — мотива корысти или личной заинтересованности. При отсутствии этого основного признака привлечение и осуждение по ст. 113 УК недопустимо, ибо нет состава преступления растраты (хотя и может быть состав другого преступления, например, 105–107, 128 и т. д.)».

Поскольку присвоение является оконченным, то последующее затем возвращение присвоенного предмета или возмещение ущерба соответствующим имущественным эквивалентом не может устранить по общему правилу уголовной ответственности за совершенное преступление. Это могло бы иметь место лишь в силу каких-либо специальных указаний закона. Таких указаний в УК нет. Однако некоторые буржуазные уголовные кодексы содержат на этот счет специальные правила, не лишенные практической целесообразности. Так, напр., австрийское уголовное законодательство освобождает от уголовной ответственности за присвоение, поскольку потерпевшему было возвращено имущество до момента возбуждения уголовного преследования. Нам представлялось бы целесообразным следующим образом разрешить этот вопрос в нашем праве. При должностном присвое­нии, ввиду особой социальной вредности этого преступления в условиях нашего строя, признать, что возвращение присвоенного или возмещение имущественного ущерба после установления факта должностного присвоения не должно устранять уголовной ответственности. Оно может в этих случаях оказать лишь влияние на характер и размер назначаемой судом меры социальной защиты, как обстоятельство, свидетельствующее о меньшей степени социальной опасности преступника. Что касается простого присвоения, то возвращение незаменимых или заменимых вещей и возмещение ущерба при присвоении заменимых вещей их соответствующим имущественным эквивалентом до возбуждения уголовного преследования целесообразно рассматривать как просрочку исполнения обязательства; и поэтому следует считать, что в этих случаях возвращение присвоенного или возмещение ущерба, как не нарушающее существующих хозяйственных отношений, следует считать устраняющим уголовную ответственность. Хотя УК не содержит развитых положений о значении возвращения присвоенного или возмещения ущерба, но практически жизнь сама разрешает в указанном смысле вопрос, так как удовлетворенный потерпевший в этих случаях не возбуждает уголовного преследования, которое обычно фактически (но не юридически) при частном присвоении и не может быть возбуждено без его жалобы

Г. Субъект присвоения

Субъектом присвоения может быть всякое физическое лицо, владеющее чужим имуществом. В зависимости от того, является ли субъектом (исполнителем) присвоения частное или должностное лицо, присвоение в УК делится на два вида: а) простое присвоение (ст. 185) и б) должностное присвоение (ст. 113). О должностном лице, как субъекте присвоения, см. ниже. В качестве соучастников присвоения могут выступать лица, не владевшие присвоенным имуществом. В частности покупатели присвоенного имущества могут быть привлечены к уголовной ответственности, как пособники, поскольку они сознавали, что их покупкой осуществляется продавцом растрата чужого имущества. В качестве соучастников в должностном присвоении могут выступать и частные лица.

III

Очерченный состав преступления присвоения нужно отличать от следующих видов отношения лица к чужому имуществу, находящемуся в его обладании:

1. Утрата чужого имущества, совершенная хотя бы и не случайно, а вследствие грубой небрежности лица, никогда не может считаться растратой за отсутствием объективных и субъективных свой­ств преступного поведения при присвоении. При утрате чужого имущества нет умышленного обращения чужого имущества в свою собственность. Утрата чужого имущества может влечь за собой лишь гражданскую ответственность и ни в каком случае не может служить основанием для уголовной ответственности за присвоение. Для должностного лица такая утрата может дать основание для привлечения к уголовной ответственности за халатное отношение к службе, поскольку в его действиях будут установлены признаки этого преступления.

2. Повреждение или истребление чужого имущества также не может считаться присвоением за отсутствием его объективных и субъективных свой­ств. Ни повреждение и истребление имущества не есть акты, которыми чужое имущество обращается в собственность данного лица. Поскольку повреждение или истребление чужого имущества совершено умышленно, оно даст состав преступления, предусмотренный ст. 196 и 197. В других случаях повреждение или истребление чужого имущества может влечь лишь гражданскую ответственность.

Лишь только в силу специального постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 10 октября 1923 г. «О купле-­продаже в розницу с рассрочкой платежа» пользование покупателем имуществом такими способами, которые явно несвой­ственны природе имущества и ведут к его бесхозяйственному уничтожению или порче, влечет уголовную ответственность за присвоение. Это, несомненно, ошибочное указание объясняется, очевидно, тем, что уничтожение и порча имущества поставлены в декрете в одном и том же пункте, где предусмотрены такие формы отношения к чужому имуществу, которые заключают в себе состав присвоения. Правильнее было бы в этом случае законодателю сделать ссылку не на ст. 185, а на ст. 196 и 197 УК.

3. Временное пользование чужим имуществом (напр., использование для поездок оставленного на сохранение велосипеда), не влекущее за собой его издержания, также не заключает в себе состава присвоения. Пользование чужим имуществом может влечь за собой лишь гражданскую ответственность. Для должностного лица такое пользование может дать основание для привлечения его к уголовной ответственности за злоупотребление властью.

4. Не составляет присвоения и отмеченное выше самоуправство в отношении чужого имущества, находящегося во владении данного лица.

5. Простой вид присвоения близко соприкасается по своей обрисовке с мошенничеством, совершенным путем злоупотребления доверием, когда оно выразилось в злоупотреблении предоставленной лицу властью в отношении чужого имущества. Различие между ними заключается прежде всего в объекте преступления: объект присвоения — отдельные предметы внешнего мира, объект мошенничества — «имущество вообще» (отдельные предметы, права по имуществу и другие имущественные выгоды). В тех случаях, когда объектом присвоения и объектом мошенничества путем злоупотребления доверием являются отдельные предметы, это различие заключается в том, что при присвоении эти предметы уже находятся в обладании субъекта преступления, а при мошенничестве, как одном из видов похищения, они лишь вследствие злоупотребления доверием поступают в обладание субъекта.

IV

I. Присвоение нашему Уголовному Кодексу известно в двух видах: простое присвоение (ст. 185) и должностное присвоение (ст. 113).

II. Простое присвоение есть присвоение, совершенное частным лицом (ст. 185). Хотя УК в ст. 185 говорит лишь о присвоении имущества, вверенного для определенной цели, но, согласно изложенному выше, по аналогии под действие ст. 185 должны быть подведены и другие случаи присвоения имущества, попавшего во владение данного лица (присвоение находки, забытого имущества, имущества случайно или ошибочно попавшего к данному лицу). Поэтому под понятие простого присвоения, преследуемого по ст. 185 УК, следует подводить — самовольное удержание или растрату частным лицом чужого имущества, находящееся в его правомерном владении. В силу специального постановления закона, как мы указали выше, по ст. 185 преследуется также в некоторых случаях и растрата собственного имущества.

Простое присвоение подсудно Народному суду. Осуждение за него влечет применение принудительных работ или лишение свободы на срок до шести месяцев.

III. 1. Должностное присвоение предусмотрено ст. 113 УК. В первоначальной редакции УК должностное присвоение предусматривалось ст. 116 и 186. Постановлением II сессии ВЦИК X созыва ст. 186 была исключена, так как ее состав вполне охватывался составом ст. 113 УК, которая в редакции этой сессии ВЦИК предусматривала должностное присвоение. Должностное присвоение УК определяет как присвоение или растрату должностным лицом денег, ценностей или иного имущества, находящихся в его ведении в силу его служебного положения. Так как растрата есть один из способов присвоения, то правильней будет определить должностное присвоение, как присвоение должностным лицом имущества, вверенного ему в силу его служебного положения.

Должностное присвоение отличается от присвоения простого как по объекту, так и по субъекту преступления.

2. По объекту должностное присвоение отличается от простого тем, что его объектом является исключительно имущество, поступившее в распоряжение субъектов на основании его служебного положения. Поэтому, например, присвоение кассиром государственного учреждения денег, данных ему на сохранение его знакомым, будет не должностным, а простым присвоением. Имущество, присвоенное при должностном присвоении, не должно обязательно принадлежать государственному или общественному учреждению. Объектом должностного присвоения может быть и имущество частных лиц, поступившее в распоряжение должностного лица в силу его служебного положения. (Например, присвоение милиционером находки, переданной ему для сохранения.)

3. По субъекту должностное присвоение отличается от простого тем, что его исполнителем может быть исключительно должностное лицо. Должностным лицом примечание к ст. 105 УК считает лиц, занимающих постоянные или временные должности в каком-либо государственном (советском) учреждении или предприятии, а также в организации или объединении, имеющем по закону определенные права, обязанности и полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, просветительных и других общегосударственных задач.

Для того, чтобы уяснить особенность понятия должностного лица в советском уголовном праве, необходимо исходить из своеобразия советского государственного аппарата сравнительно с аппаратом буржуазного государства. Основное отличие советского госаппарата от государственного аппарата буржуазии состоит в том, что буржуазный государственный аппарат стоит над массами, он чужд народным массам, а советский государственный аппарат не стоит над массами, а сливается с миллионными массами трудящихся. Поэтому советским государственным аппаратом в широком смысле слова являются не только Советы с их органами власти, но и «миллионные организации всех и всяких беспартийных и партийных объединений, соединяющих Советы с глубочайшими «низами», сливающих государственный аппарат с миллионными массами и уничтожающих шаг за шагом всякое подобие барьера между государственным аппаратом и населением»19. Благодаря такому отношению советского государственного аппарата в тесном смысле слова к общественным организациям трудящихся, выступает необходимость в уголовно-­правовой охране не только государственного аппарата в тесном смысле слова, но и аппарата общественных организаций трудящихся от посягательств со стороны лиц, принадлежащих к людскому составу этих аппаратов. Это влечет за собой существенные особенности в понятии должностного лица в советском уголовном праве сравнительно с понятием должностного лица в буржуазном уголовном законодательстве. К выяснению этого понятия мы и переходим. Приведенное понятие о должностном лице ст. 105 УК охватывает две различных группы лиц. Рассмотрим ближе каждую в отдельности:

а) Должностными лицами являются лица, занимающие постоянные или временные должности в государственном (советском) учреждении или предприятии. Сюда следует отнести всех служащих государственных учреждений или предприятий независимо от занимаемой ими должности. Поэтому субъектом должностных преступлений может быть как народный комиссар, так и курьер народного комиссариата. Не имеет значения для понятия должностного лица временную или постоянную, штатную или сверхштатную должность занимает данное лицо. Не имеет значения также и то обстоятельство, занимает ли лицо данную должность по назначению или по выбору. Если все лица, занимающие ту или другую должность в государственном учреждении, являются служащими, то не все лица, занимающие ту или иную должность в государственном предприятии, являются также служащими. Людской состав государственных предприятий слагается из служащих и рабочих. Служащие государственного предприятия принадлежат к составу хозяйственного аппарата управления и являются должностными лицами. Рабочие же, работающие на государственной фабрике или заводе и не принадлежащие по своему положению к составу хозяйственной администрации, не должны были бы рассматриваться, как должностные лица. Впрочем, судебная практика в области преследования за присвоение рассматривает присвоение, совершенное, рабочим, как должностное присвоение. Из 12 рабочих, заполнивших наши анкеты, все были осуждены по 113 ст. УК.

б) Должностными лицами являются лица, занимающие постоянные или временные должности в организации и объединении, имеющем по закону определенные права, обязанности и полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, просветительных и других общегосударственных задач. Первая группа должностных лиц представляет из себя лиц, входящих в людской состав государственного аппарата в тесном смысле этого слова. Рассматриваемая же вторая группа должностных лиц представляет из себя лиц, входящих не в государственный аппарат в тесном смысле слова, а в аппарат общественных организаций (профсоюзы, кооперация, жилтоварищества, авиахим и т. д.), исполняющих общегосударственные задачи. Признанием этой категории лиц должностными лицами наше уголовное законодательство резко отличается от буржуазного уголовного законодательства. Это отличие, как мы указали, вызывается, рассмотренным выше, принципиальным отличием советского государственного аппарата от госаппарата буржуазии. Укажем главнейшие общественные организации, людской состав которых является, с точки зрения нашего УК, должностными лицами. Людской состав профсоюзного аппарата (месткомы, фабзавкомы, правления профсоюза) являются должностными лицами. Они могут быть привлечены к уголовной ответственности за соответствующие должностные преступления. Из 181 профсоюзных растрат, зарегистрированных в наших анкетах, все осужденные были осуждены за должностное присвоение по ст. 113 УК. Точно также все лица, принадлежащие к людскому составу аппарата кооперации, этого важнейшего орудия вовлечения масс в социалистическое строительство, также являются должностными лицами. Лишь только людской состав аппарата тех немногих кооперативных объединений, которые ни в какой мере не выполняют общегосударственных задач (например, частное кооперативное издательство с узким кругом членов-­пайщиков), не могут быть рассматриваемы как должностные лица. В 736 кооперативных растратах (растраты в первичных кооперативах и кооперативных союзах), зарегистрированных в наших анкетах, лишь 8 осужденных было осуждено по ст. 185 УК, все остальные были осуждены за должностное присвоение по статье 113 УК. Из указанных 8 лиц двое были лицами посторонними для людского аппарата кооперации. Должностными лицами являются и члены правлений жилищных товариществ. Вопрос о квалификации растрат, совершенных членами правлений жилтовариществ, вызвал специальное разъяснение пленума Верхсуда РСФСР от 19 января 1925 года, предложившего их квалифицировать по статье 113 УК. Из 36 растрат в жилтовариществах, зарегистрированных в наших анкетах, 35 осужденных были осуждены по ст. 113 УК и лишь один был осужден по статье 185 за простое присвоение.

Особого внимания при рассмотрении вопроса о понятии должностного лица в советском уголовном праве заслуживают лица, принадлежащие к составу партийного аппарата. Они по общему правилу не могут рассматриваться, как должностные. Они не являются должностными лицами потому, что партия является общественной организацией, через которую господствующий класс осуществляет руководство всем государственным аппаратом и всеми общественными организациями. Благодаря такому особому положению партии она не нуждается для поддержания дисциплины в ее рядах и в рядах партийного аппарата в услугах Уголовного Кодекса. Общие «должностные преступления» (злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, халатное отношение к службе) лиц, принадлежащих к людскому составу партаппарата, преследуются в партийном, а не в уголовном порядке. В тех случаях, когда эти лица одновременно являются и должностными лицами госаппарата или аппарата общественных организаций, они за совершенное должностное преступление по службе подлежат, конечно, ответственности в уголовном порядке. Однако в области борьбы с растратами практика правильно держится иного взгляда. Партийцы, растратившие партийные деньги, преследуются не за простое, а за должностное присвоение. Должностное присвоение не является типично должностным преступлением. Это есть лишь квалифицированный вид общего преступления присвоения. Поэтому как и всякое другое общее преступление, совершенное в рядах партии, оно должно влечь за собой уголовную ответственность. При этом, конечно, нет никаких оснований к тому, чтобы присвоение, совершенное в рядах партии, влекло за собой меньшую уголовную ответственность, чем присвоение, совершенное в рядах какой-либо другой общественной организации. Из лиц, заполнивших нашу анкету, было 3 партийца, совершивших растрату партийных денег. Все они были осуждены по ст. 113 УК.

Понятие субъекта должностной растраты, как оно сложилось в нашей судебной практике, является шире, чем понятие должностного лица, данное в примечании ст. 105 УК. Лица, не состоящие на государственной общественной службе, но выполнявшие отдельные трудовые поручения государственных или общественных учреждений или предприятий, не являются должностными лицами в смысле примечания ст. 105 УК. Поэтому совершенная ими растрата квалифицировалась раньше судебной практикой не по статье 113, а по ст. 185 УК. Это вело к тому, что какой-либо комиссионер государственного предприятия, растративший крупную сумму, несмотря на большую социальную опасность совершенного преступления, отделывался, в силу ст. 185 УК, довольно легкой мерой социальной защиты в форме принудительных работ или лишения свободы на срок максимум шесть месяцев.

Циркуляр НКЮ РСФСР от 22 мая 1925 года за № 1121 положил предел подобной практике. Пункт первый этого циркуляра предложил в числе должностных лиц, привлекаемых в случае совершения растраты, считать не только лиц, занимающих постоянные или временные должности с точно установленной ставкой содержания, но и тех, кто, исполняя трудовые поручения государственных и общественных учреждений, предприятий и организаций, получает за свою работу вознаграждение в форме комиссионной оплаты процентных отчислений и т. д., например, коммивояжеров, сборщиков членских взносов, инкассаторов подписной платы, агентов по сбору страховых премий и т. д. в этом роде. Из 113 агентов и комиссионеров, осужденных за растрату и заполнивших нашу анкету, по 113 ст. было осуждено 106 и по 185 – 7 человек.

Проект уголовного кодекса 1925 года, чтобы не прибегать к искусственному толкованию понятия должностного лица, специальным постановлением ст. 134 поставил присвоение и растрату «лицом, исполняющим какие-либо обязанности по поручению государственно-­общественного учреждения», рядом в одной статье с присвоением и растратой, совершенными должностным лицом.

4. Должностное присвоение в ст. 113 УК делится на два вида — простое должностное присвоение и квалифицированное должностное присвоение. В нашей анкете среди 2192 лиц, осужденных по ст. 113 УК: