шел по цветочному лугу. Лепестки цветов были белее снега, сердцевины – чище золота.
Не смейтесь над безумцем. Его сумашествие длится дольше, чем наше… В этом вся разница.
Коль не пускают в рай порочных жен,
А пьяниц ждет безжалостный огонь,
То есть ли, право, этот рай небесный?
Ведь он пустей, чем нищего ладонь.
Омар Хайям
А потом я перестал носить маску самообмана – она стала частью меня самого. Ночь приподняла ее, обнажая задушенную правду, но некому было увидеть ее, кроме меня. На рассвете была сорвана окончательно.
Научи меня ждать! Я люблю тебя!
– Тогда подожди, если это правда, – сказала Любовь.
О, какой грех писать такие слова – слова, ясные, как кристалл, прозрачные и мелодичные, как чистый родник, слова, которые сверкают и переливаются, как отравленные алмазы Медичи! Будь проклята душа, способная очаровать и оглушить человека такими словами – словами, что понятны глупцу и мудрому, что дороже драгоценных камней, что баюкают лучше музыки, что ужаснее смерти!
Но причиненного ей вреда мне показалось мало. Я подошел и обнял ее.
– Сначала нужно поймать сокола.
– Я попался, – ответил я.
Я молюсь, чтобы Бог проклял драматурга, как драматург проклял мир этим неземным творением, ужасным в своей простоте, непреодолимым в истине – весь этот мир будет лежать во прахе перед Королем в желтом.
где в небесах черные звезды, где тени человеческих мыслей удлиняются после полудня, когда два солнца опускаются в озеро Хали.
