Помощница злодея

Иллюстрация и дизайн

Александры Губановой

© Татьяна Мещёрская, текст

В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

© А. Губанова, иллюстрация на обложку

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Пролог

– Начинайте ритуал.

Низкий, с хрипотцой голос прокатился по залу, эхом отразившись от стен. Когда-то я слушала его с радостью, считала самым прекрасным на свете. И до сих пор не могу поверить, что равнодушные приказы отдает именно он, хотя слышу собственными ушами. И лежу на холодном алтаре. От магических оков покалывает запястья и щиколотки. Душа замирает от ужаса.

Невидимые моему зрению люди завели монотонную песню. Горловое мужское «м-м-м-м-м» басом потекло по залу, отзываясь под сердцем. Вымораживая мысли и волю. Чем дольше льется рокочущий звук, тем больше кожа пылает. Это разгорается защитное заклинание, которое однажды подарил мне колдун. Я начинаю светиться. В воздухе надо мной парят золотые искорки, поднимающиеся от груди и шеи. Свечение должно отразить любое негативное воздействие. Вот только тот, кто дарил, подходит все ближе, равнодушно созерцая мерцающие точки. Как создал защиту, так ее и снимет… Но все равно надо попробовать! Когда в поле зрения возникает высокий черноволосый мужчина, торопливо облизываю губы.

– Иелграин, – шепчу лихорадочно. – Иелграин, это не можешь быть ты! Только не ты.

Любимые глаза сияют колдовской синью. Илгра и так синеглаз. А во время прихода магии на ритуал особенно прекрасен. И ужасен. Он сосредоточенно осматривает меня, распятую на алтаре, примеряясь, как к куску мяса.

– Ты же внимательно читала объявление, – вдруг цинично усмехается он. В бархатном голосе звучат насмешливые нотки. – Работа ассистентки подразумевает беспрекословное подчинение. Считай, что хорошо выполнила свои обязанности.

Где-то вдали слышится шум. Это некромант рвется ко мне на помощь. Только Тессарион может создать столько хаоса из ничего.

– Отец! – во все горло орет он. – Если ты позволишь этому случиться, я отрекусь от тебя! Упокою всех, кто в этом зале! Всех, кем ты дорожишь!

Приятно. Хоть какое-то моральное удовлетворение.

– Он что, на ее стороне? – слышу тихий вопрос. За моим жертвоприношением наблюдает сам глава кантона. Что ему отвечают, не могу разобрать.

– Не сын, а наказание, – недовольно бурчит глава. – Продолжайте. Я сейчас угомоню его и вернусь.

«М-м-м-м», – тянется от колонны к колонне.

Иелграин достает из складок одежды богато украшенные ножны. Ритуальный кинжал. Затейливо изогнутый. Красивый. Моя холодная смерть. Хочется закрыть глаза, но я заставляю себя смотреть в лицо тому, кого считала любимым. Пусть запомнит! В колдовской синеве вспыхивают затаенные искры.

– Соана, ты мне веришь? – шепчет он на грани слышимости.

Моргаю.

В следующее мгновение кинжал со свистом устремляется мне в грудь.

Удар.

1. К настоящему колдуну

– Ма-а-ам! Ну, мам! – канючила я.

Мама морщилась. Делала вид, что занята уборкой, отворачивалась, но я-то знала, что на самом деле она меня слушает. Не одобряет. И что самое главное: не разрешает. Поэтому я продолжала ныть.

– Ты ведь знаешь, этого не избежать. Нельзя держать меня под юбкой вечно. В конце концов, я для семьи стараюсь, мам!

– Соана, нельзя! Да пойми же ты, – взорвалась, наконец, мама. – Он колдун! Куда ты собралась, доченька? Какая может быть работа у него?

– Ассистенткой.

– О, Великая Лиисан! – закатила глаза родительница, воздев руки к потолку, и потрясла ими, словно одного сокрушенного тона было мало. – Я не про то, каким словом он это называет. На какую должность заманивает. Суть одна: все обман! Нет никакой работы. Злодей просто ищет новых жертв. Невинных, доверчивых девушек, чтобы губить их души.

«И не только!» – сочилось между слов.

– Чудовище изобрело способ получать девушек для своих зверств.

– А вот это было обидно, мам, – оскорбилась я за неизвестного колдуна. – Про зверства и все такое. Это никем не подтвержденные сплетни. Нельзя обвинять существ без доказательств!

– Слухами земля полнится. Слава о колдуне идет нехорошая.

– Скажи еще, что он в зверя ночами обращается и младенцев на завтрак ест.

– Про младенцев не знаю, а девушки пропадают.

– Людям нравится верить в страшилки. Вот они и мурыжат легенду о безжалостном монстре.

– Хорошо, допустим, колдуну на самом деле требуется ассистентка, – с тяжелым вздохом согласилась мама. Прорыв, однако. – Но ты все равно не можешь отправиться к нему на работу, даже если он не чудовище. Кто тогда будет помогать мне в таверне? Твои сестры для работы еще слишком малы.

– Я уеду не навсегда.

– Кроме того, колдун – мужчина! – как не слышала мама. – Мало ли что ему в голову взбредет. Я, мать шестерых детей, для тебя наглядный пример излишнего доверия к мужскому полу. Не повторяй моих ошибок, дочка.

– Я к колдуну не ради замужества еду, – рыкнула я, за что чуть не словила крепкую затрещину. Ради такого мать даже пену с рук стряхнула. И посмотрела на меня с таким ужасом, будто дочь ляпнула непотребное.

– Старик! Он старик! – выкрикнула я, увернувшись.

А про себя подумала: «Надеюсь». Как выглядит колдун, никому известно не было, хотя слава о нем гремела не только в наших краях.

– Все равно мужчина. Темный маг. Злобный друид! Знаешь, сколько девушек он загубил? Сотни! Таких же, как ты, доверчивых фантазерок.

…Все началось в тот день, когда я увидела на стене ратуши светящееся письмо. Оно возникло само собой, поверх других объявлений о найме на работу, и так вышло, что в этот момент я стояла рядом и увидела колдовской призыв во всей красе.

«Требуется ассистентка на постоянную работу. Обязанности: уборка помещения, мытье котлов, заготовка материала. Помощь в темных обрядах. Требования: устойчивая психика. Беспрекословное подчинение. Оплата сто гванов[1]в седьмицу[2]. Проживание и питание предоставляются».

И подпись: «Колдун. Лардож».

Последнее – фамилия, наверное. Хотя не уверена.

Предложение меня моментально заинтересовало. В нашем захолустном городке под названием Новая Кипень (да-да, вот такое название) работы было катастрофически мало. Я бы даже сказала: исчезающе мало. Поэтому люди крепко держались за ту, что имели. Наша с мамой работа состоит в ежедневной готовке еды в таверне под названием «Хохочущая Сирена». А также в мытье полов, столов и бесконечной посуды. Подай-принеси-убери-вымой. Принадлежит таверна господину Орфо́, тойону[3] нашего городка. И сегодня мы приводим в порядок зал после празднования дня рождения его сыночка, губастого переростка Моти. При таверне имеется пристройка, и с некоторых пор живем в ней мы. Живем и горбатимся за десять гванов в седьмицу. Сущие гроши. И это при условии, если тойон не придумает, за что нас оштрафовать. А он всегда придумывает. Да еще сынок его, Мотя… Проходу мне не дает, возомнил себя героем-любовником. Как же надоело безденежье! Работа у колдуна могла бы изменить положение вещей в корне.

– Эта работа здорово нас выручит, – терпеливо, понизив накал разгорающейся ссоры, проговорила я. – Сто гванов, мама! В седьмицу!

Но мама уже уперлась, как пегас перед гидрой.

– Соана, он нехороший человек. Если вообще человек. Просто верь мне. Как же не хочется говорить о тех ужасах, что он творит с девушками… Да, и не спорь! Я доверяю слухам. На ровном месте они не рождаются. Но ты сама стремишься в лапы к чудовищу.

Для мамы слухи и общественное мнение имеют первостепенное значение. А сарафанное радио – источник информации, которому следует непременно доверять.

– Детка, не будь глупышкой.

«Не будь глупышкой», – так заканчивалось большинство наших бесед. Для мамы фраза служит финальной точкой. По ее мнению, звучит она убедительно и заботливо одновременно. А я эту «глупышку» слышать уже не могу.

– Мама, не щелкай меня по носу без конкретных причин. Достало уже!

Ух, вдох-выдох, Соана. Не кипятись. Терпение стремительно меня покидало. Я ведь планировала поговорить спокойно, получить разрешение. А сама увязла в бессмысленном споре.

– Привести тебе примеры?

Мы с мамой обменялись воинственными взглядами.

– Было бы неплохо.

– Что ж, слушай.

=В то же самое время в далеком городе-колдунов под названием Баргест[4]=

– Вы должны отыскать его! Не может маг столь великих способностей пропасть бесследно и тихо сидеть где-нибудь… – глава кантона неопределенно покрутил холеной кистью. По стенам разлетелись цветные блики от кучи перстней на его пальцах. – Где-нибудь в лесах, – небрежно завершил глава, подобрав нужное слово. – В конце концов, вы его друзья. Кому, как не вам, знать его склонности, вкусы и пристрастия.

Троица магов переглянулась. Склонилась перед главой в почтительном поклоне. Двое из них были высокими и тощими, третий – коренастым толстячком с хитрыми глазами и курчавой бородкой. С плеч каждого струились черные шелковые плащи.

– Не то чтобы друзья, – осмелился высказаться один из высоких. – Скорее коллеги, с кем Илгра общался достаточно плотно.

– Видите. Единственные из всех. Вы уникально подходите. С вами он изобрел то самое заклятье Укрощения Смертельного Пути, которое я так хочу знать. В общем, отыщите. Разрешаю любые способы давления, провокации. Илгра умен и умел. С ним следует быть категоричнее.

– И шутит он так, будто у него в комплекте запасные я… – начал бормотать толстяк.

– Что? – вскинулся глава.

– Запас заклинаний. Шутит, будто у него в запасе заклинания на любой случай.

– Он сильный темный маг. Разумеется, у него запас заклинаний! А еще талант создавать собственные, которые другие будут лишь копировать… Позже. Что делает его уникальным и нужным. В общем, вперед! Чего я тут распинаюсь. Найдите его.

= Новая Кипень. В таверне =

– Ты меня поняла? Поняла меня?

Мама решительно вытерла руки о передник. Откинула со лба влажные волосы. Слегка вьющиеся, так похожие на мои. Спор продолжался. Она не убедила меня. Я не добилась своего. Если бы на тот момент я знала, что светящееся объявление заведет меня в мир колдовства настолько глубоко, что вздохнуть будет нельзя, возможно, я бы так не упорствовала. Но темные маги живут обособленно. Простые люди почти ничего о них не знают, поэтому я считала, что справлюсь.

– Дочка Ессе и Томаса уехала к колдуну на заработки и не вернулась. Это было год назад.

– Она сбежала со своим парнем!

– Нанетта уехала еще раньше. Уж точно добралась до места, потому что некоторое время писала письма. А до нее Арита. С ней Синтия. Из соседнего городка тоже пропадали девушки. И все к нему, к проклятому колдуну. После его треклятых объявлений. Они ушли, и после их никто не видел. Наверняка бедняжки мертвы! – мама всхлипнула. – Вернулась только одна, но крошка не помнит себя.

– Если ты про Ариссу, то она всегда была с чудинкой.

– Слышать не хочу глупых отговорок! – всхлипы превратились в рык. – Одно слово «колдун» должно внушать тебе страх. Ты хоть представляешь, что я сейчас чувствую? Моя дочь заговорила о том же, о чем те несчастные девушки!

Удар ниже пояса. Мама давила на жалость.

– Вот что! – озверевшая родительница припечатала ладонью о стол, оставляя на нем хлопья белой пены. – Никуда ты не едешь! Будем жить, как живем. Господин Орфонцедс достаточно добр и снисходителен. В пристройке вот позволил жить, после того как наш дом сгорел. Скоро твои сестры подрастут, помогать станут. Выкрутимся как-нибудь.

– Жаба он ненасытная, а не снисходительный! – не выдержала я. – Мы вкалываем на него за кров и еду. Наш кров – это сарай. Еда – то, что осталось от клиентов. Он нас использует, ма. И как-то вовремя сгорел наш настоящий дом. Может, ему помогли?

– Что ты такое говоришь? – ахнула мать и начала с ужасом оглядываться. – Орфонцедс – богатый уважаемый человек…

– Всего лишь не своими руками сделал.

За такие слова можно было не только затрещину получить. Но меня несло. Самое грустное, что мама потом все равно обидится. А мне на ее намеки про мужские потребности колдуна обидеться нельзя! Себя она в пример привела, пфф. Между прочим, у меня иммунитет на мужские чары.

У моей мамочки шесть дочерей. Я самая старшая, родилась с большим отрывом. А следом за мной идут пять сестренок-погодок. Мы разные, потому что каждую новую дочку мама исправно дарит новому мужу. Да-да, у нее было шесть мужей. Было – потому что сейчас их нет. Так что я в курсе, к чему приводят отношения с мужчинами и откуда берутся дети. Отсюда иммунитет. И он, между прочим, проверен. Губастый сынок тойона приставал с поцелуями неоднократно. Но то ли ухажер не тот, то ли поцелуи слюнявые, но вместо хваленого томления я чувствую лишь гадливость. И от Моти убегаю, сверкая пятками.

– Кто наплел тебе глупости про дом? – свистящим шепотом шипит на меня мама, делая страшные глаза. – Не вздумай сказать кому-нибудь еще. Не разрешаю! И к колдуну ехать не разрешаю. Ты несовершеннолетняя. Вот исполнится тебе восемнадцать, тогда и получишь право принимать решения. А пока будет как я скажу!

Мама ушла, хлопнув дверью. На кухню. К горам грязной посуды. А я шлепнулась на лавку и с досадой прикусила губу. Опять не удалось отпроситься! Почему я такая послушная дурочка? Честно сообщаю о намерениях, уговариваю… Другая давно поступила бы по-своему. А ведь мама меня обманывает. Врет с самого моего рождения.

Пошмыгав носом, я поднялась и с яростью набросилась на стол, отмывая остатки засохшей еды. Приходилось мочить тряпкой, а затем скрести ножом, чем я с остервенением и занималась, выплескивая злость.

«Ты скрыла правду о моем рождении!» – рвалось с языка. Удержалась я в самый последний момент, чтобы не крикнуть об этом матери.

В нашем мире, наполненном магией, совершеннолетие считалось двойным. Магическим – оно наступало в пятнадцать. И физическим – тут планка у разных рас отличалась. У людей физическое совершеннолетие отсчитывалось с восемнадцати. Да, магическое наступало раньше, ибо способности творить чары просыпались в раннем детстве. При наличии Искры, разумеется. К пятнадцати годам существа с Искрой уверенно магичили, отдавая себе отчет в том, что творят.

Есть в нашем мире существа без Искры. Все их называют пустышками, и их участь – обычная работа. Ручками, ножками, мозгами. Никакой магии. Грустно, по сравнению с чародеями, но ничего не поделаешь. Я и мама – пустышки.

Однако я отвлеклась. Так вышло, что пару седьмиц назад я отыскала свое свидетельство о рождении. Специально не выискивала, нигде не рылась. Просто разбирала полки в шкафу в нашем скромном жилище. А одна стопочка одежды на самом верху возьми и развались! Из-под вещей показался уголок тисненой бумаги, на котором радугой переливалась магическая печать. Естественно, я заинтересовалась. Магическое чудо в нашем доме? С колотящимся сердцем потянула за уголок. На меня глянул круглый оттиск с Древом Жизни посередине и четырьмя стихиями на его ветках. Каждая светила своим собственным светом. Это же печать, которую ставят лишь в органах маг-контроля! Затем я увидела свое имя. А рядом с ним…

С этого момента читала торопясь, воровато оглядываясь, захлебываясь информацией, спеша, пока не застукали. В наших мизерных комнатушках столько народу, что в любой момент может кто-то зайти. По счастью, все пять сестренок сооружали кукол из лоскутков в соседней комнате. Я читала и перечитывала, и свидетельство о рождении дрожало у меня в руках. Мне вот-вот исполнится восемнадцать! Великая Лиисан! Не через полтора года, как уверяет мама. Не зимой. А летом. Практически завтра.

«Дорогая Соана, ты родилась в такую стужу, что я боялась с тобой гулять. Как бы не замерз младенец. Из-за жутких морозов это был настолько запоминающийся год, что о нем говорят до сих пор. Помни, когда родилась».

Вранье! Меня словно обухом по голове ударили.

Признаюсь, сначала все-таки мелькнула мысль, что свидетельство ошибочное. Ну не может мать запамятовать, когда родила первенца! Старшую дочь. С головой у нее все в порядке. Однако, поразмыслив, я отмела мысль о подлоге как несостоятельную. Свидетельства о рождении выдавались специальными магами. Если у города не имелось своего, ждали приезжего. Матери приходили с младенцами, и волшебники по капле крови малышей определяли день. Процедура заодно выявляла будущих чародеев с самых первых дней их жизни. Чем сильнее магия, тем ярче засияет кровь. Затем с помощью рун данные переносили на бумагу и защищали заклинаниями. Подделать такое свидетельство невозможно. Ну, почти. Нужно было бы подкупить мага. Посулить ему… Даже не знаю что. Что можно дать чародею, у которого и так все есть? Овчинка выделки не стоила. Значит, это настоящий документ. Мама получила его и спрятала. А мне лжет.

Голова чуть ли не взрывалась от вопросов, когда я запихивала свидетельство обратно. В соседней комнатенке затараторили приветствия сестренки, а мама ворвалась прямиком ко мне. Как почуяла! Сходу раскричалась. Она внимательно изучала мое лицо и одновременно причитала, что не надо лезть в ее вещи. Выглядело это подозрительно. Смятение оформилось в уверенность: все, что я узнала, – правда. Весь день я ловила на себе настороженные взгляды матери. Лепетала невнятные оправдания. Обещала, что больше никуда не полезу. Расслабилась только к вечеру, когда мама решила, что опасность миновала. А в моей голове укоренилась мысль о побеге.

«Не витай в облаках, Соана, – под скрип ножа передразнивала я. – Глупышка!»

Только скоблить грязь в таверне я для нее хороша. А в остальном – бестолочь и разочарование. Решение сделать по-своему крепло само собой. Я сбегу из дома. Да! И устроюсь на работу к колдуну. Без спроса. Я даже стол царапать перестала, так мне это понравилось. В конце концов, поступлю, как мама советует: начну нести за себя ответственность, как только стану совершеннолетней. А это завтра. С момента обнаружения свидетельства о рождении прошло две седьмицы.

Поспешно доскоблив стол, я собралась и помчалась на другой конец города. Посоветуюсь с Лидийе́. Она моя подруга. Мало кто знает, но у Лидийе́ природный нюх на обман, деньги и недобросовестных работодателей. Если подруга говорила: «Работа ерунда, не ходи», – то так оно и случалось. Или платили меньше, чем обещали. Или обещали, а в итоге не давали ничего. Поэтому, если она и почует что-то недоброе про колдуна, то сразу мне скажет.

– Газеты! Свежие газеты! – голосил мальчишка-разносчик.

Подобрав юбки, я неслась через центр городка. Надо успеть, пока мама не хватилась.

– Соана! – из боковой улочки вырвался Мотя, сынок тойона, и устремился ко мне. – Нынешней ночью я стал мужчиной, – радовался он на всю улицу. – Пойдем вечером на свидание? Может, теперь я понравлюсь тебе больше.

– Отстань, Мотя, – забормотала я, припуская еще сильнее. Придется сделать крюк, чтобы сбить со следа этого красавца.

– Вообще-то, меня Вермонт зовут, – липучка задыхался и пытался не отстать. – Почему ты сокращаешь мое имя, как для щенка? Хотя если после этого ты будешь меня гладить, то я согласен!

Да ему хоть в лоб, хоть по лбу. Я свернула в узкую подворотню и из нее выскочила на соседнюю улочку. Вопли и тяжелая поступь стихли вдали. Бегал Мотя всегда плохо.

– Что скажешь? – вцепилась я в подругу через десять минут. – Что чувствуешь? Это не обман?

– Кхм, – глубокомысленно изрекла Ли и почесала нос.

– Просто «кхм» звучит очень нервозно. Не томи!

К способностям Лидийе́ я всегда относилась с трепетом, как и к магии вообще.

– Ну, не зна-а-аю… – протянула подруга. – На первый взгляд заявка честная. Однако чую подвох. Возможно, дело в том, что объявление дал колдун, а не обычный человек. Н-да. О, Со, а то объявление еще кто-нибудь видел или только ты?

– Намекаешь, будто у меня галлюцинации? Нет! Оно возникло на стене ратуши, словно из ниоткуда. Бам! Аккурат там, где записи о найме на работу клеят. И оно сияло. Представляешь, какая силища у колдуна? На расстоянии в сотни дэров[5], на стену ратуши. Какой безупречный расчет!

– Не отвлекайся.

– Точно. Ты же знаешь, я к ратуше постоянно хожу. Вдруг появится что-то новенькое для подработки. И тут оно! «Требуется ассистентка на постоянную работу. Обязанности: уборка помещения, мытье котлов, заготовка материала. Помощь в темных обрядах. Требования: устойчивая психика. Беспрекословное подчинение. Оплата сто гванов в седьмицу. Проживание и питание предоставляются», – с удовольствием снова процитировала я. Объявление сразу выучилось наизусть. – И подпись: «Колдун. Лардож». Последнее – его фамилия, наверное.

– Лардож – это не фамилия. Это место, – проявила познания наперсница детства. – Магическое, поэтому имя собственное имеет. Сто гванов в седьмицу, Со! Ого!

– В десять раз больше, чем платит жаба Орфонцедс, чтоб ему лопнуть однажды.

– Больше, чем чаевые за год.

– Даже если набежит много щедрых клиентов из тех, кто путает питейное с борделем. Посетитель остается пить, осознав ошибку. А затем платит так, будто снова забыл место. Скряга Орфо нарочно назвал таверну Сиреной, чтобы к нам шли такие кадры.

– «А если Морская Дева еще и хохочет, то успех гарантирован вдвойне», – припомнила слова тойона Лидийе́. Он повторял их часто и охотно.

– Колдун предоставляет проживание и питание. Это то, что мне нужно, Лидийе.

– Значит, все-таки бежишь, – подытожила она. – Ох и рисковая ты, Соана! Но я знала, что так будет. По глазам видела. Еще когда ты про свидетельство о рождении рассказывала.

Весть о том, что ее подруга внезапно стала на полтора года старше, Лидийе восприняла спокойно. Только уточнила тогда, сколько осталось до знаменательного дня.

– На самом деле я жутко трушу. Честно. Но сидеть и ничего не делать больше не могу. Горбатиться в таверне за действия не считается.

– Объявление колдуна – твой пинок в будущее, – пошутила Ли и помрачнела. – Я поняла, что меня тревожит! Устойчивая психика и беспрекословное подчинение! Вот.

– Психика как раз логична. Он же колдун! Мало ли какие у него клиенты.

– М-м. Беспрекословное подчинение?

– Ну-у…

– Вдруг с горы прикажет сигануть? Или еще что.

– Ты прямо как моя мать. Что еще? Правильно будет: не вякать под руку и держать язык при себе. Ничего сверхъестественного.

Мы помолчали.

– Не ездила бы ты, Соана, – не выдержала Лидийе. – В деньгах не обманут, тут я засады не чувствую. Но как бы эти сто гванов не дались тебе слишком тяжело. У меня… странное послевкусие от твоих слов. Кислое.

– Ох, почему Великая Лиисан обделила меня своей милостью… Вот бы мне чуять будущее, как ты. Но если в деньгах не обманут, то это самое главное, Ли. А работы я не боюсь. Подумаешь, трудности! У нас вон сколько ртов в семье. Мы работаем как заводные, но все равно тонем, хотя изо всех сил барахтаемся. Мама же… иногда наивней ребенка.

– О, так ты с ней уже говорила.

– Ответ был как всегда. Но на этот раз я не отступлю.

Понизив голос, я изложила свои планы на побег. Лидийе меня не разочаровала. Подруга высказывала очень ценные замечания. У нее даже оказалась старенькая карта, на которой мы отыскали Лардож, и принялись водить по дорогам пальцем, чтобы выбрать удобный путь. Он оказался неблизкий. На замызганной бумаге с пугающей ясностью вырисовывалось, сколько всего придется преодолеть. И не за один день.

– Главный вопрос, как ехать, – бормотала подруга. Уверенности в моих силах у нее поубавилось. – Гванов на портал или место в почтовом экипаже у тебя нет. Значит, нужно проситься попутчиком. Прикидываться бедной родственницей.

– Я и есть бедная. Только не родственница. В нашем городке все друг друга знают. Матери сразу донесут, стоит только попроситься в путь в открытую. Как выбраться из городка, я продумала. Слышала, что гончар собирается по соседним селениям продавать товар. Как раз нынешней ночью едет.

– Тот, что глухой, как тетерев? Удача тебе благоволит!

– Болтал, что доедет даже в Азертин.

Склонившись над картой, мы нашли это место. От него до Лардожа было всего ничего. Особенно если сравнивать остаток пути с расстоянием до нашего городка.

– А дальше как?

– Ножками дотопаю.

– А если колдун не примет, что тогда, Соана? Вернешься?

Внутри похолодело. До этого момента об отказе я не думала. А вдруг, пока мы тут карту рассматриваем, маг уже нашел себе ассистентку? Захотелось сразу же сорваться в путь.

– Не вернусь, – буркнула мрачно. – Мать все равно орать будет. Для нее моя выходка – из ряда вон. Возможно, даже проклянет. Так что использую шанс на полную. Если колдун прогонит, попытаю счастья в Азертине. Клянусь Великой Лиисан, надо сделать все, чтобы выбраться из нищеты! И еще, – тут я улыбнулась, – путешествие точно интереснее игр в прятки с сыночком тойона.

– Соа-а-ана, – зашлепала губами подруга, изображая назойливого парня. – Не убегай!

Нас дружно передернуло.

– Согласна, Мотя – дополнительный стимул бежать из города, – кивнула Лидийе. – Что ж, раз ты все решила, то больше не размышляй. На телеге или пешком, пегасом или порталом… Самое время рваться в полет. Я от души желаю тебе удачи, Соана! Иначе так и состаришься в нашей Затхлой Пене[6].

Шутка подруги развеселила.

– А еще знаешь что? Я тебе помогу. У меня есть амулет, портящий внешность. Малюсенький. Магия в нем противная… Может, от старости. Но он до сих пор работает. Вдруг колдун все же типа нашего губастого ловеласа? Лучше перестраховаться, тут я с твоей матерью согласна. Надень амулет сразу. А еще прямо сейчас иди в ратушу. Разорись на кристалл, хранящий информацию. У меня припасена капелька гванов. Жалко отдавать, но тебе нужнее. Сохрани на кристалл свое свидетельство о рождении, – по-деловому напутствовала Лидийе.

Я подумала и согласилась. Доказательство, что я совершеннолетняя, лишним не будет. От ухудшения внешности тоже не откажусь. Бросив быстрый взгляд в зеркало, оценила отражающуюся в нем девушку. Миловидная, с густыми каштановыми волосами, аккуратным носиком и напряженным ртом на бледном лице… В отличие от смуглой родительницы, я родилась белокожей. И глазами была в отца. Первого из. Глаза у меня орехового цвета, с зеленоватыми крапинками вокруг зрачка. Так что я в целом не то чтобы писаная красавица, однако взгляду остановиться приятно. Фигура только подкачала. Манящими изгибами я не обладала никогда и вряд ли буду. Непонятно, что Мотя во мне нашел. Худоба тоже играла против меня, сбавляя парочку лет.

Со слезами на глазах простившись с Лидийе, к ратуше я летела полная надежд. Обратно – уже с кристаллом и заходящимся от волнения сердцем.

– Отвлеките маму, – шепнула сестренкам, ворвавшись в дом. – Чем дольше, тем лучше. А с меня потом – нарисованные куклы. Каждой!

Мелким разбойницам только вектор дай. Родительницу обложили прочно и надолго. Все равно времени едва хватило, потому что свидетельство осторожная мама перепрятала. Я вся взмокла, пока нашла. Заполошно обыскав шкафы, уже думала, что придется бежать так… В последний момент догадалась заглянуть под половицу в углу. О ней, и о том, что мама там почему-то поставила сундучок, накануне мне прожужжала уши одна из сестренок. Спасибо проныре! Вернув свидетельство, половицу и сундучок обратно, я спрятала кристалл на груди и выдохнула. Если бы знала, что решение скопировать свидетельство спасет мне жизнь, то расцеловала бы Лидийе заранее.