автордың кітабынан сөз тіркестері  В окопах Сталинграда

Виктор Некрасов

Мы знали, кто наш враг, и знали, что он жесток и силен и не мы, а он позарился на чужие земли.

за эту родину – за меня, Игоря, за товарищей своих по полку, за свою покосившуюся хибарку где-то на Алтае – он будет драться до последнего патрона. А кончатся патроны – кулаками, зубами… вот это и есть русский человек

Был вчера – сегодня нет. А завтра, может, и тебя не будет. И так же глухо будет падать земля на крышку твоего гроба.

хочу выпить за то, чтоб первый Новый год после войны каждый встречал у себя дома, со своей семьей, со своими друзьями и чтоб… Ну, вот и все… Давайте выпьем… И чтоб скорей этот год пришел…

И что такое вообще храбрость? Я не верю тем, которые говорят, что не боятся бомбежек. Боятся, только скрыть умеют. А другие – нет.

Враг будет разбит! Победа будет за нами! Но дело наше оказалось неправое. В этом трагедия моего поколения. И моя в том числе…

– Да так, капитан, взгрустнулось что-то. О доме вспомнил.

– О доме… – Он качает головой и привычным жестом поглаживает лысину. – О доме… А где ваш дом?

– В Киеве.

– Да-да-да, вы говорили. Мать, кажется, у вас там?

– Мать, бабушка. Старушки. Совсем одни.

– М-да. – Он опять поглаживает лысину. – А у меня вот и дома даже нет. Все немцы уничтожили. И дом, и жену, и двух детей. Один сын только остался – танкист, майор…

Впервые я вижу Никодима Петровича неулыбающимся.

– Как же они погибли?

– Да что рассказывать… Погибли, и все… Одна бомба, и… все. Ни жены, ни детей… никого.

– Врешь. Вообще не читал. После меня возьмешь. Авось к Новому году кончу. А потом экзамен устрою. Как по уставу. Многому нам у этого Мартина учиться надо. Упорству, настойчивости.

Захлопнув шумно книгу, переводит глаза на меня. Соображает что-то, собрав морщины на переносице.

– Артподготовки давать не будем. Как стемнеет, пустишь разведку. У вас как будто ничего ребята, – слегка поворачивает голову в сторону майора.

На КП закуривает толстую ароматную папиросу, «Нашу марку», по-моему, перелистывает лежащего на столе «Мартина Идена». Заглядывает в конец. Недовольно морщит брови.

– Дурак. Ей-богу, дурак.

И, подняв глаза на меня:

– Твоя?

– Командира четвертой роты.

– Прочел?

– Времени нет, товарищ полковник.

– Прочтешь, дашь мне. Читал когда-то, да забыл. Помню только, что упорный был парень. Конец вот только не нравится. Плохой конец. А, Бородин?

Бородин смущенно улыбается мясистыми, тяжелыми губами.

– Не помню… Давно читал, товарищ полковник.

Есть детали, которые запоминаются на всю жизнь. И не только запоминаются. Маленькие, как будто незначительные, они въедаются, впитываются как-то в тебя, начинают прорастать, вырастают во что-то большое, значительное, вбирают в себя всю сущность происходящего, становятся как бы символом.