Царство Агамемнона
Владимир Шаров — писатель и историк, автор культовых романов «Репетиции», «До и во время», «Старая девочка», «Будьте как дети», «Возвращение в Египет». Лауреат премий «Русский Букер» и «Большая книга».
В новом романе «Царство Агамемнона» есть все «фирменные» особенности прозы Владимира Шарова: безудержная фантазия и прыжки во времени, неожиданные исторические параллели и глубокие религиозно-философские размышления, масштабные массовые сцены и тончайшая психологичность…
Действие романа «Царство Агамемнона» происходит не в античности — повествование охватывает XX век и доходит до наших дней, — но во многом оно слепок классической трагедии, а главные персонажи чувствуют себя героями древнегреческого мифа.
Герой-рассказчик Глеб занимается подготовкой к изданию сочинений Николая Жестовского — философ и монах, он провел много лет в лагерях и описал свою жизнь в рукописи, сгинувшей на Лубянке. Глеб получает доступ к архивам НКВД-КГБ и одновременно возможность многочасовых бесед с его дочерью. Судьба Жестовского и история его семьи становится основой повествования…
В новом романе «Царство Агамемнона» есть все «фирменные» особенности прозы Владимира Шарова: безудержная фантазия и прыжки во времени, неожиданные исторические параллели и глубокие религиозно-философские размышления, масштабные массовые сцены и тончайшая психологичность…
Действие романа «Царство Агамемнона» происходит не в античности — повествование охватывает XX век и доходит до наших дней, — но во многом оно слепок классической трагедии, а главные персонажи чувствуют себя героями древнегреческого мифа.
Герой-рассказчик Глеб занимается подготовкой к изданию сочинений Николая Жестовского — философ и монах, он провел много лет в лагерях и описал свою жизнь в рукописи, сгинувшей на Лубянке. Глеб получает доступ к архивам НКВД-КГБ и одновременно возможность многочасовых бесед с его дочерью. Судьба Жестовского и история его семьи становится основой повествования…
Кітаптың басқа нұсқалары1
Царство Агамемнона
·
18+
312
Пікірлер3
Дәйексөздер60
Остальное открытое пространство – заливной луг. Он уже «Встанем, добре, встанем со страхом, миром Господу помолимся» перевалил – и вдруг видит, что в горловине, между больших лесин толпится целое стадо – и телята, и овцы. И вот всё время, пока он служил обедню, они его слушали. О траве, о своем хлебе насущном, ни одна живность не вспомнила.
В другой своей статье, «Божественное и гражданское право в делах о староверческой ереси», Сметонин, рассматривая процессы над староверами разных толков и направлений (конец XVII – первая половина XVIII века), делает вывод, который напрямую касается и нас. Пишет: «Возникшее в староверческой среде убеждение, что мы живем во времена полновластия антихриста, когда и царство, и церковь, и таинства сделались безблагодатны, главное, навык староверов приспособиться, существовать в таком мире, в частности, беспоповцы, отказавшись от семейных уз и деторождения (таинство брака тоже безблагодатно), дальше размножали себя гарями, бессчетными самосожжениями, когда один человек, добровольно приняв мученическую смерть, привлекал в секту (что то же самое – спасал, воскрешал для вечной жизни) десятки новых последователей, как и он, не желавших подчиняться сатане, – есть пороховая бочка, заложенная под здание Российской империи.
