И были изгнаны из Рая

Навеки Ева и Адам.

Так Бог, порядок охраняя,

Взвалил на них тяжёлый срам.

Лишились Райских привилегий,

В которых каждый был сверхлих:

Еды за так, веселий, неги!

Теперь забот тьма на двоих…

В труд ум вошёл и ноги, руки,

Чтоб улучшать всё время быт,

У Евы родов стали муки,

Адама бодрый ведь в том вид.

Заполонили Землю детки,

Тьма белых, чёрных и цветных…

Цвета то суток были метки,

Чтоб различать, кто есть средь них.

Сынишек белых именами

Двоих назвали Зап и Вос,

Ну так хотелось Еве‐маме,

И не иначе! Каждый рос,

Как и положено детишкам,

Неугомонно всё шаля,

Бывало, даже очень слишком,

Да не у разума руля,

Нет, не боясь ввек даже взбучки…

Чтоб не случилось что, сажай

Ум ластя также и ушами…

Ну каждый экстра–егоза!

«Не лезь туда! Не делай то‐то,

К добру сие не доведёт…»

А им нарочно всё охота!

Узнать всё тщились наперёд.

Всё подрастали… Вдруг негоже

Ходить уж стало нагишом,

Как на туземцев‐то похожим,

Вот мама шепчет им о том,

Пора бы фиговым листочком

Им наготу от всех прикрыть,

Ходить свободно чтоб денёчком,

Не впав в смущенья где–то прыть.

И сорвала листочек фиги

И Восу‐сыну подала,

И тот без всякой там интриги

Вмиг сделал нужные дела,

Защеголял в сём одеянье

И нос с того вон позадрал!..

У Запа вспыхнуло желанье

Иметь листочек тот, аврал

Его и вспыхнул уговоров,

Чтоб пофорсить ему дал Вос,

Но тот упёрся, будто Боров,

Пустил все просьбы под откос,

И Зап остался обнажённым,

Надув губищи, как Индюк,

Слезам предался он солёным,

Стерпеть он зависти всех мук

Не смог и резко обозлился,

Сказав, что Вос теперь не брат!

Не будет ввек с ним компромисса,

Дружить с ним больше он не рад.

— Но мне дала листочек мама, —

Ответил Вос, — вот он и мой.

Не отдавал с того упрямо.

Вот на него Зап стал и злой!

И затаил тому отместку,

И делал Восу всё во вред

Исподтишка, да часто резко,

И угомонности в том нет,

Хоть иногда, забывшись в играх,

О мести всё же забывал,

Но лист увидев Воса, в Тигра

Вмиг обращался, дружбой мал.

И вновь ярилась в Запе злоба,

Что не давала даже спать:

«Ты враг мой, Вос, теперь до гроба…» —

Шептал он, мучивши кровать…

И ждал удачного момента,

Чтоб вылить пакости ушат

Заместо братского привета,

Толкнуть желая Воса в ад.

А так играл, явив личину,

Как зверь, готовившись к прыжку,

Скрывал улыбкою кручину,

Готовясь к подлому грешку.

Но Вос счастливый был, наивный,

Коварства в Запе не открыл,

И в играх всех с ним был активный,

И Зап ему казался мил,

Пускаясь в действа бесшабашно,

Входя в безудержный азарт,

Взбредёт коль, даже и бесстрашно,

Всё новым играм давши старт!

Ведь игры — жизни то познанье,

Необходимость позарез,

Дают ведь опыт, навык, знанья

И раскрывают мир чудес!

И не унять им этой жажды,

Чуть не по ним, — вмиг в плач и в крик!

Зонты без спроса взяв однажды,

В горах на высший влезли пик,

Земной он выше атмосферы,

Вонзился в Космос, как копьё!

Они — Ура! — здесь пионеры,

Хоть здесь живому не жильё,

Но есть за пазухой, в карманах

Запасы воздуха: дыши!

Ах, прыгать вниз — то мёд в их планах,

Ах, как смышлёны, хороши!

Чтоб, не теряя ни минуты,

Зонты те мигом пораскрыв,

Как будто это парашюты,

Вниз прыгнуть враз — ах, душ порыв!

И так бы было, между прочим,

Слетали б, может, к пяткам гор,

Но тут узрели деток очи,

Что вкруг… невиданный простор!

Вокруг взглянули! План нескромный

Возник у каждого юнца:

Войти в него без проволочки,

Пощупать Звёзды, поиграть,

Их ярок свет средь вечной ночки!

И про Отца забыли, Мать…

Не надо сна, не надо хлеба,

Коль фейерверк вкруг дивных Звёзд!

Замыслил каждый: «Вот к ним мне бы!»

И… вдруг Кометы видят хвост,

Он был пушистый и длиннющий,

Что машинально — хвать его

Ручонкой каждый загребущей!

И… с ней от мира вон сего

Помчались вглубь и вглубь Вселенной…

Ах, братьям транспорт как хорош!

В полёте жизнь не видят бренной,

А ту, в которой всласть поёшь!

Зонты ловили ветер Солнца,

Как паруса они, рули,

Тем скорость, путь им задаётся!

Судьба, ум братьев не хули.

К тому ж, они от метеоров

Прекрасно служат, от рентген,

Ведь тех коварен злобный норов,

Пронзают, жгут, как автоген…

Зонты спасают и от света,

Не ослеплялись чтоб глаза,

Спасают тож от фиолета,

Ну от всего, что как гроза!

Но от зонтов летят, как брызги!

С того и братьям не страшны,

Слышны их радостные взвизги

Средь бесконечной тишины!..

Сидят, как будто на лошадке,

У той Кометы на спине,

Все ощущенья дивны, сладки,

Да и как сказочны вполне!

Летят и буйно веселятся!

Красоты видит взор их зряч.

Да вдруг очнулись оба братца

И вон пустились в громкий плач:

— Хотим мы к маме, папе срочно!

Нас отвези, Комета, к ним,

Ведь пропадём без них мы точно…

И каждый, ужасом томим,

Хотел уж спрыгнуть вон с Кометы…

Да тут она и говорит:

— Вот долетим до той Планеты,

Чей чрез парсек увидим вид,

И там ссажу вас моментально,

Сама продолжу долгий путь,

Его нарушить криминально

Я не могу, в том бед мне — жуть…

А братья новому‐то рады:

— Давай, быстрей нас довези!

И вновь веселия парады!

Ведь любы новые стези…

Что управлять вдруг перестали,

Комета сбилась вон с пути,

Умчась в неведомые дали!

От ДТП, ой, не уйти…

Но… Впереди, восстав от спячки,

Явилась Чёрная Дыра,

Огромный рот всё время в жвачке:

— Вас проглотить, братва, пора!

И пасть безмерную разверзнув,

С Кометой их втянула враз!

Влетели все в утробы бездну…

Обратно вылезти — не сказ.

Неслись, ой, с диким ускореньем!

В кромешной тьме, мрак страшный вкруг,

Крича вовсю с остервененьем

От духа, тела диких мук,

Всё глубже втягиваясь в ртище,

Крутясь, как бешеный волчок,

Дыре ведь Чёрной были пищей,

Ввек аппетит её высок.

Терпенье было на пределе,

Ещё бы миг, и жизни нет…

О том подумать лишь успели,

Как вдруг узрели… дивный свет!

Комету выплюнула, братьев

Дыра та Чёрная в момент!

Но… в чуждом, глядь, они уж платье,

И уж младенчества в них нет…

Они уж юноши лихие,

Красой и статью — заглядись!

То диво Чёрной сей стихии,

И волшебства её то высь:

Влетит, кто молод, будет старше,

Юнцом кто втянут, — вмиг старик,

Кто некрасив, тот выйдет краше,

И это всё за краткий миг!

Конь будет выплюнут, как Пони,

А Пони — с Лошади уж рост.

Но вот Осёл не в сём законе:

Ввек измениться он не прост.

Не знали братья ввек об этом,

Их поразил друг друга вид,

Не льнут друг к другу уж с приветом,

Отпрянуть каждый норовит,

Ведь тот, напротив, незнакомый:

Опасность вдруг да принесёт?

Не будешь с дружеской истомой.

Дивятся, вширь разинув рот…

Но всё ж нашли друг в дружке сходство,

Обнялись, счастье ощутя!

Но различить их всё ж не просто,

И каждый прыснул, как дитя!

И вновь Комету погоняли:

— Где ж та Планета, что вдали?

На ней не будем мы в печали,

Гони, Комета, не шали!

Комета, транспорт их послушный,

Взвинтила скорость за предел!

С того полёт весьма не скучный,

Ей мчаться вдаль — её удел.

И вот Планета уж под ними…

Все трое крикнули «Ура!»,

Пути ведь были не простыми.

— Эй, тпру, Комета, сесть пора!

Та вмиг на облако и села.

Братишки вон с неё в момент!

Потом и с облака умело

Вниз — прыг! — на облаке уж нет,

Видны средь дерева уж кроны,

Вот по стволу спустились враз…

Пространств осилили препоны,

Довольны оба! Без прикрас.

— Побудем здесь, а папу, маму

Потом найдём, не впавши в плач…

И сдались буйства тарараму,

Пустились радостнейше вскачь!

Их по земле скакнули ножки:

Здесь, на Планете, чудеса

К ним будут ластится, как Кошки…

Пленила их всего краса.

Разинул братик каждый ротик…

На новизну бросают взгляд:

Ввек не видали сих экзотик,

С того и каждый очень рад!

Им всё б иметь, ну, как игрушки,

И забавляться день и ночь,

Верша беспечно поскакушки,

Дела гоня иные прочь!

Но пищу надо животишкам,

Терпеть уж было невтерпёж…

Ах, не хватало мамы слишком!

Но где же здесь её найдёшь?

Вкруг повертели головами

Да и завяли, как цветы:

Не добывали пищу сами,

В том не имели суеты…

От горя немощно осели

Да думы стали ворошить:

— Ужель пропали в самом деле?..

Но родилась ума всё ж прыть!

Ведь каждый не был, в общем, куклой,

Являл смышлёности ввек пик:

От папы слышали, что круглой

Земля является, тупик

На ней отсутствует, нет края,

Она, как мячик или шар,

И коль вперёд всегда ступая,

Не сбив настырности ввек пар,

Придёшь опять на то же место,

Вперёд откуда начал путь.

Ум не замешан был из теста,

А смог решенье вмиг раздуть:

— Давай пойдём мы друг от друга.

Туда ты, Солнца где восход,

А я — без Солнца где всем туго,

Вот, может, встретит пищу рот, —

Зап сделал Восу предложенье

И вмиг согласье получил.

Да как иметь иное мненье:

Найти б еду с всех дерзких сил!

И оттолкнув спиною спину,

Пути свои стремят уж вдаль,

Узреть быстрей б еды картину,

А сил для этого не жаль.

Вот так и сделали проворно

И друг от друга разошлись,

О счастье думая, бесспорно,

Что благ навалится им высь.

А коль округла всё ж Планета,

Так снова встретятся опять

И воссияют от привета,

Ведь встреча — это благодать!

Идёт‐бредёт Зап и дивится

Обилью ягод и плодов…

Ну он, конечно, не тупица,

Ест, ест подряд и вновь готов!

В пути ведь было голоданье,

Ведь есть — поклажа снова сил,

Вот и являет в том старанье,

Вот и еду в пути косил…

Лик подобрел, живот раздулся,

И песни вспомнился мотив,

Уж осмелел и нет в нём труса,

Идёт, еды да прихватив…

И вдруг! Как вздрогнет от испуга!

Да и на корточки осел —

Пригнул так страх мгновенно, туго,

И задрожал наш Зап‐пострел…

Глаза увидел он повсюду

Среди деревьев пышных крон…

«Ой, вдруг я съеден кем‐то буду,

Почто следят со всех сторон?..»

Уж пелена в глазах от страха…

«Ах, кто б меня сейчас вмиг спас?!»

Промокла потом аж рубаха…

И видит щёлками всё ж глаз

Существ, невиданных доселе,

У всех их был один изъян

Верх гол, и в том его обида,

Что шерсти нет, лишь низу честь…

Кричат их облика дефекты:

Всяк только получеловек,

Что из уродов будто секты —

Таков развития лишь век.